скачать книгу бесплатно
замёрзшей сердцевиной —
чуть виден издали.
Покрыты снега чешуёй и ленью люди.
На площадях – заледенелых блюдах
собрались коченеть,
как в холодильнике лини.
Ждут манны. Сыплет сверху дирижабль
с рефрижератора (чтобы была свежее)
мол, нате вам того, что нам не жаль:
с остывшего вулкана – изверженье.
2009
Холодная звезда
Холодная звезда,
Ты умерла, но свет несёшь в пространстве.
Теперь со мной всегда
Осколком льда по новой жизни странствуй.
Ты выпила до дна
Душевных мук родник и сердца радость.
В груди печаль одна,
Но там за дверью сердца тоже рай есть.
Сомненье грудь саднит,
Страх коготь внутрь вонзает,
А чёрной ночи червь
Решётку рёбер грызть
Пытается. Но нить
Сознания не знает,
Что спрятана за дверь
Твоя вторая жизнь.
Немыслимо чиста,
Не удивляй, но радуй постоянством.
Всё склеили года
В неувядающем потоке странствий.
Стара ли молода,
Разорван лист, где было жизни имя,
С начала до конца.
Там в центре ты она неповторима.
На лёгких струнах струй
Сплетай сонеты слова.
Дождя нежданно дай
Над головами дынь.
Душа, на воду дуй —
По рёбрам градом снова
Пробьёт огонь – пускай,
А не придёт – остынь..
2009
Проходя мимо
Там старое кресло: потёртая кожа
в том месте, где локоть был левой руки,
а вешалки ножка застряла в прихожей —
не может в гостиную дальше пройти.
На ней висит зонтик. Раскрытой душою
он раньше был, но поломалось ребро.
Нет двери. В проёме под аркой большой,
где аура люстры – блестит серебром,
так здорово вытканный круг паутины,
и ветер как в сеть ловит солнечный свет…
О чём это я, проходя, вспомнил… мимо
того, чего больше в помине уж нет.
2009
Занавес
Занавес – это слепого молчания крик!
Дышит обрывками фраз
в полумерном пространстве.
А для тебя, как картинка – иди и смотри!
Или удобный для передвижения транспорт?
Что тебе занавес? Счастья порвалась струна —
звонкая раньше, потом —
только с болью, с надрывом…
Прожитый вместе до дыр
мир – невинность моя.
А для тебя всплеск немилости
ядерным взрывом.
Что тебе занавес, ты так изысканно груб —
Я на позорном столбе, вся распятая всуе.
Алчущих этих моих не растраченных губ
Ты не коснешься своим… невниманьем. Уйду я.
Там в зазеркалье, где занавес сброшен, и наг
Так человек, что прозрачен
насквозь в искушенье,
Я подниму твое сердце – истрёпанный флаг,
Если захочешь опять ты в моё измеренье…
2008
Мир Оного
Елене Мироновой
Сразу погрузился, как серебряный лучик в «кудрявый облак» тайны под названием «Мир Оного».
«Белопенная медсестрица» меня простирала, а вороны чёрный и белый повесили сохнуть на серебряный крючок к звёздному ковшу. И оттуда я оглянулся на весь этот мир.
И вижу, как из под ребра моря выпрыгивают крабы-рыбаки и бочком сбегаются по песку к моему лицу. А я лежу (недавно лежал) у самой воды без всякой (ле) беды и не помню, что стар лицом… и меня зовут есть морского окуня, запечённого в фольге-кафтане и пить виноградное кромешное счастье. Закат уже вспорот и красный гранатовый сок как слоистый пирог распластан над океаном неизвестности, лежащим с распахнутым горлом у моего пришпиленного к сетчатки вечности глаза.
И прилипшие к губам остатки дня стекают насквозь, как через решето. Я беру свою кистепёрую златокудрую колибри. Темнеет, мы идём по суженой тропке в горницу-горлицу. Тук-тук. Иди ко мне! Командует мне командир моего танка из круглой щетины леса и я иду, как застрявший крик, как звук, лишенный веса.
Пытаюсь дотянуться до дна ночи рукой. Она прилетела из зимы, наклевавшись безвкусного драже звёзд. А её крыло, отяжелевшее от насеянного в чернозём пол мира, свесилось с края стола. Мы пьём терпкую музыку, пока двор и улицы не обмелеют. Я вколочен в воздух, тело обвисло на гвозде и сливается с гвоздя, как вода в блюдце с перегоревшей тьмой. Я дышу небом, хочу продышать его до самого края-рая.
Себя самого перехожу: как поле, холод, ветер, кадык отчизны, сгнившие кости Офелии, ил ракушек, блох бедного Йорика и спускаюсь на парашюте альцгеймеравых мозгов в дурную башку безумия.
И вижу маму в новом платье. И плачу, как яблоки во сне обрывающие нити и подающие на спину через пустые рукава сада в промёрзшую глухонемую глину. Мама!
Вода вколачивает мысли-гвозди в дёрн сходящего с ума. Расчёсывает время гребешком смерти. Мельчает лето жизни. Стрекоза- смерть катает во рту солнце-карамель.
Ливень лезет в мой сон, свешиваясь с карниза, сбрасывает кожу, шарит по карманам медь и когда подступает к горлу, пахнет йодом и карболкой непроглядных букв. Яблоко тьмы и гула, червивое людьми катится в пропасть. (Туч) ные святые коровы втаптывают косточки в чернозём. Спрятаться за подкладку дней господних, выдавив мёртвый гравий зрачков! Стройся! День в запасе!
Небо вырви Маяковский с мясом изо рта у мурки с робой тела, с рыбой, рябой бабой, накоси и замеси плоть от плоти, кровь от крови от Иуды – до Мессии заплети дощечки гроба в косы мне до Воскресенья, искупай в росе России. Пронеси мимо рук её в непослушных руках.
Пусть пока на огне черешня поспеет в зрачках. Выклевать не давай, потом с руки покорми бессмертную птицу. Укради пернатой речью, истеки неживой водой, когда поймаешь птицу в обгоревшем саду, сличи с собой.
Уйдёшь на дно лодкой и станешь пейзажем, кислородом, светом и ангелом будешь впадать как река и оживать в каждом встречном дыханием и речью.
Будешь с райских кустов состригать сухую траву слов, превращая их в голубой свет. Они расплываются и теряют любые значенья. Небесные пчёлы их соберут в улей вечности на самое дно музыки.
Бери меня, глотай пустую воду. Я никогда не стану сожалеть, что всё могло сложиться по-другому. Нас недоспят. И в грусти треугольной нас до утра свет будет обнимать не больно. Просто осяду взвесью солнечной и мёдом с молоком на твой простуженный висок и буду целовать ресницы. Когда ты в безупречной тишине вдвоём – открой окно. Я буду светом в тонком стебельке и потянусь и проросту в немое слово с желанием врасти всей кровью в речь. Как тишина, припавшая к щеке потом стеку на дно травы. И будет мне иная жизнь.
2009
***
Долго ли падали…
Да нет – под снегом все,
мытьём ли катаньем —
будет ответ зиме,
мысли все выбелит:
в них она знает толк.
С новыми видами
с чистых начнём листов.
Я же открою тот,
где ты белым-бела,
где самый первый год
ты лишь моей была…
2010
Лист Цурэна
По мотивам братьев Стругацких «Трудно быть богом»
«Так лист увядший падает на душу»,
Кружась и… тонко источая смерть.
Уже не жжёт. Из жизни той удушья
Ушёл огонь, и вышла горлом медь.
И следом, вверх фонтаном брызнет время,
Растёртое о каменную боль.
А быль? Она была мне только – бремя
И порастёт быльём, глотая соль…
Покой и ясность, после безмятежность
Проткнут сознанья вату – лёгкий бред.
А слово-лист упав, сам будет нежность
Будить. Ему нужды в помине нет
Во мне… Как ком рассыпалась земля
На запахи и стало так легко.
Из пыли солнечной путь в новые края
Упругий воздух вяжет – высоко!
Где жизней бездну испытаю я!
А может, по-другому… лист увядший ляжет?
2009
Любовь
Зарождалась она с зарёй
Не из зёрнышка – из грозы!
Мы стояли как вкопанные,
А упали подкошенные.
И не стало бы сказки той,
Не останься мы в ней пожить —
Были саночки лёгонькие,
А конёчки подкованные.
Полетели мы с ней в огонь
