
Полная версия:
Лунная дева
– Ты не спишь, Валера, всё это реально, реальней не может быть. Ты поверишь в это, очень скоро ты привыкнешь к новой жизни… а я помогу тебе.
– Спасибо тебе, ты всегда была моим ангелом – хранителем, фу-ты, кажется, я повторяюсь… Тань, я не совсем понял насчёт Сириуса… Что Арагел имел в виду?
– Видишь ли, Валера, в земном эксперименте участвовали души с разных планет и звёздных систем, даже с разных галактик, и уже сейчас близкие души начинают собираться по родственному притяжению. Твоё «родовое гнездо» – Сириус, это очень высокая космическая сущность. Совсем скоро Солнечная система вместе с новой Землёй на многие тысячелетия перейдёт под его руководство. Я тебе всё подробно постараюсь объяснить, но чуть позже, а когда твоя память раскроется полностью, ты сам всё вспомнишь.
– Ну хорошо, я подожду, – не стал настаивать Полянский. – А с чего мы начнём?
– Выказываешь нетерпение, Валерочка? – рассмеялась Татьяна. – Чувствуется настрой, это хорошо. С чего начнём? Валера, да ты уже начал, и кое-что успел воплотить в жизнь. Не понял ещё?
– Подожди, подожди, дай подумать, Тань… э-э… Ты имеешь в виду этот город?
– Конечно же, Валера! Ты ведь строил его в своём воображении не для одного себя, а для близких по духу людей. Так ведь?
– Без вариантов, для них родимых, ну и для себя тоже…
– Твоя задумка, Валера, понравилась Собору Посвящённых, это высший совет межгалактического братства, она была ими одобрена. Поэтому твоему городу дана жизнь, уже скоро он будет заселён людьми нового мышления, и каждый из них внесёт в этот город свою творческую лепту. Мы сообща достроим его для справедливой и свободной жизни. И пускай все эти дома не будут выполнять земные функции, ведь здесь не нужен обычный отдых, да и приём пищи потеряет своё значение, здесь всё будет иначе… но останется символ дружбы, символ любви, то место, где смогут собираться близкие по духу существа и обмениваться своими лучшими чувствами и идеями. Со временем всё здесь, конечно, изменится, но сейчас этот город необходим людям, чтобы привыкнуть в знакомых условиях к новой реальности. Мои друзья специально создали здесь немного пониженный вибрационный фон, чтобы легче прошла адаптация.
– Танюша, это же так здорово! Я же столько мечтал об этом, в тайне мечтал от всех, боялся, что засмеют… А сейчас всё это – реально! Реально, Таня! Ты понимаешь?! – не скрывал своей радости Полянский.
– Теперь всё в твоих силах, Валера, ты сможешь осуществить все свои мечты и даже то, о чём и мечтать не смел, – с улыбкой ответила Татьяна. – Это поистине волшебный мир, все земные сказки о ковре-самолёте, о сапогах-скороходах, о скатерти -самобранке и прочих чудесах – не народный вымысел, а истинная правда. Когда-то очень давно на Земле такое не считалось чем-то особенным, чудеса были в порядке вещей, но со временем на Земле стало меньше света, до такой степени, что подобные вещи стали невозможными… однако память о чудесах прошлого сохранились в народных сказках. Но совсем скоро всё эти возможности вернутся на обновлённую Землю, возврата в тёмное прошлое уже не будет никогда. Валерочка, мы стоим на пороге удивительных перемен, многие тайны будут открыты в ближайшее время и люди смогут приобщиться к величайшим знаниям разных мирозданий.
– Ух, аж дух захватывает от твоих слов! – эмоционально отреагировал Валера. – До сих пор в голове не умещается… Я пытаюсь всё это осмыслить, как-то утрясти в себе, но пока не очень, с трудом…
– А ты просто прими это как данность, как самое-самое естественное и близкое тебе. Ты же не удивляешься, когда видишь журчащий ручеёк, летящую бабочку или восход солнца… все эти вещи для тебя естественны, так прими же и новую данность.
– Я постараюсь… Знаешь, Тань, я хоть и хорохорился перед твоими друзьями насчёт своего решения остаться здесь, но малюсенький червячок сомнений всё же гложет… Может, даже не сомнений, а чувства вины перед семьёй… Танюша, как мне быть?
– Валерочка, я же говорила тебе однажды насчёт голоса сердца, оно одно знает как правильно… а сейчас ты раздваиваешься, голос сердца зовёт тебя к избранному пути, а совесть человеческая тянет назад. Твой выбор это не перетягивание каната, а ощущение правильности, но правильности не человеческой, а внутренней, духовной. Твои сомнения похожи на попытку удержать перезревшее яблоко на дереве, когда его время уже пришло и оно должно упасть. Разве можно остановить то, что уже суждено свыше? Дорогой друг мой, в тебе ещё гнездятся человеческие комплексы о правильности и неправильности, но в этом мире нет противоречий, здесь всё подчиняется закону духа, а он един, един даже в своём разнообразии.
– Хорошо ты сказала о яблоке, мой вариант… я как раз чувствую себя этим самым яблоком, вот-вот упаду, – посмеялся над собой Полянский и вопросительно поглядел на девушку:
– Таня, а откуда ты всё знаешь? Ты же совсем недавно была обычной… Нет, извини, не так выразился, ты всегда была особенной… но ты поняла меня…
– Поняла, Валера. Всё дело в моей глубинной памяти, она раскрывалась постепенно и сейчас этот процесс практически завершён, теперь я свободно могу подключать своё сознание к любым источникам информации, и могу считывать её. Вот и весь секрет. То же самое вскоре произойдёт с тобой, я тебе уже говорила.
– А-а, понятно.
– Валер, а хочешь, я тебе помогу? – вдруг предложила Татьяна.
– И как же?
– Очень просто, мы можем отправиться в наш земной город, и ты сравнишь свои ощущения, тогда и решение не станет обузой. За одним навестишь своих родных.
– А это возможно? – не поверил Полянский.
– У нас всё возможно, – вполне серьёзно сказала девушка.
– Я с радостью, Танюша, только скажи когда…
– А прямо сейчас. Только позволь я дам тебе небольшую подсказку, она поможет тебе, Валера.
Полянский согласно кивнул, приготовившись ловить каждое слово девушки.
– Ты смени точку опоры в своих суждениях.
– Как это? – не понял Полянский.
– Очень просто, раньше ты опирался на свой ум и чувства, а теперь обопрись на свою душу, она не от мира земного и видит всё шире и глубже. Попробуй взглянуть её глазами, а потом сравнишь ощущения.
– Хорошо, Таня, я понял тебя, я постараюсь…
Последние его слова слились с начавшейся вибрацией и через несколько секунд световая вспышка поглотила их…
Они бесшумно плыли по вечернему освещённому городу, взирая на тающий снег, разливавшийся грязными лужицами по тротуарам и улицам, на несущиеся куда-то потоки машин и спешащих по своим делам людей. Никто их не замечал, их попросту не видели, как некогда потерявшего память Урсана. Они заглядывали в горящие окна многоэтажек, провожали прохожих до кафе и подъездов домов, улыбались редким влюблённым парочкам.
«Здесь всё так же, жизнь ворошится, так привычно и незатейливо… люди живут в своих заботах, мечтая о своём маленьком житейском счастье, а между делом – бранятся, осуждают друг друга, обижаются… А где-то далеко отсюда рвутся снаряды и свистят пули, гибнут сотни и тысячи таких же, как они, а уцелевшие теряют единственный кров и страдают от голода. Им в разы хуже, в разы… И они тоже мечтают, но их мечты молят о мире, об обычном мире без войны. И ведь многим в этом городе совершенно нет никакого дела до боли тех несчастных. А некоторые «двуногие» просто бесятся от жира и вседозволенности, у них тоже есть своя мораль и этой морали плевать на всех остальных. Многие ли из людей готовы пожертвовать собой ради других, отдать последнюю рубашку, чтобы кому-то стало теплее? Не знаю, не знаю… Но, слава Богу, на русской земле такие люди были, есть и будут. Какой же пёстрый и неоднозначный мир… мир утерянной правды… Знает ли он себя? Сможет ли вывернуться на изнанку и заглянуть в своё сознательное нутро, чтобы ответить на самый главный вопрос своей жизни – в чём же смысл? – думал Полянский, вспоминая своё недавнее прошлое.
Но вместе с ощущениями прошлого он вдруг вспомнил последний совет Татьяны. И в этот момент в центре его груди что-то зашевелилось, ожило, отдалось болью, но болью такой сладостной, такой желанной, будто что-то внутри него вырывалось на свободу. Но это чувство быстро прошло, и сердце мужчины наполнилось блаженным теплом. С каждой секундой это необыкновенное ощущение только нарастало, разливаясь по всей груди Валеры всевозможными оттенками самых сокровенных чувств. Нечто подобное он уже испытал в псевдо пещере, но сейчас ощущения были гораздо ярче и сильнее. Ему казалось, что его сердце плавится от любви ко всем этим людям. Он любил их без всяких условий и исключений, без разделения на своих и чужих, с их недостатками, странностями и даже пороками, любил просто за то, что они есть. Сейчас он чувствовал неодолимое единство со всеми этими людьми, и это ощущение было далеко за пределами его человеческих чувств.
– Валерочка, ты это почувствовал, ведь так? – журчащим ручейком влился в его блаженную негу голос Татьяны.
– У меня нет слов… Танюша, я не знаю, что со мной… но мне так хорошо, – сбивчиво проговорил мужчина. – Тань, скажи честно, ты помогла мне?
– Разве что самую малость, – не стала отрицать девушка, – но у нас бы ничего не получилось, если бы твоя душа ещё спала… Ты просыпаешься, друг мой, от долгого сна, ещё немного и это удивительное состояние станет твоей нормой, станет твоей истинной жизнью. А сейчас соберись и сделай то, что хотел. Вот твой дом, я не буду тебе мешать.
Полянский кивнул и скользнул в подъезд через закрытую дверь. На лестничной площадке своего этажа он остановился, будто собираясь с духом. Оказавшись в прихожей, он сразу отметил, что здесь ничего не изменилось, даже его лёгкая куртка по-прежнему висела на крючке в открытом шкафчике. Полянский по привычке потянулся к выключателю и нажал на него. Прихожая осветилась.
– Кто там? Игорёшка, это ты балуешься?! А ну быстро спать! – послышался из кухни голос Светы.
Но ответа не последовало. Светлана выбежала в прихожую и в недоумении пожала плечами. Они стояли друг перед другом, буквально на расстоянии вытянутой руки. С минуту женщина неотрывно глядела на Полянского, и ему даже показалось, что она видит его.
– Валерка, – шёпотом проронила она, и словно испугавшись своего голоса, закрыла ладонью рот.
Полянский легонько провёл ладонью по её щеке. Он видел, что Светлана почувствовала его прикосновение, но не могла объяснить свои ощущения, её рука потянулась к лицу, чтобы смахнуть с него что-то незримое и мешавшее ей.
Валера и сам частенько ощущал такие невидимые паутинки на лице, но не придавал этому особого значения, но теперь-то он знал источник таких тайных посылов. Его чувства к Светлане тоже изменились. Нет, прежняя человеческая любовь не вернулась к нему, но новое чувство было совершенно иным, необъяснимо глубоким и безграничным, теперь она была не только матерью его ребёнка, а близкой ему душой.
«Спасибо, родная моя, спасибо тебе за всё. Счастья тебе… ты ещё найдёшь свою любовь, я знаю», – про себя произнёс он.
Светлана не слышала его, но словно что-то почувствовала, она простояла ещё с минуту, к чему-то прислушиваясь, и вернулась на кухню.
Полянский переместился в комнату своего сына. Игорь уже спал, очень трогательно подложив под щёку свою маленькую ладошку. Валера склонился к головке сына и поцеловал его, малыш заворочался и приподнялся на кроватке.
– Здравствуй, папочка, я так ждал тебя… ты пришёл, а я сплю, – сонно пробормотал маленький Игорь и снова заснул.
«Спи, сынок, спи… я так люблю тебя, ты у меня такой светлый и добрый мальчуган… Как же я хочу, чтобы не угас в тебе этот огонёк, как же я хочу этого… Придёт время, и я возьму тебя в наш чудесный город, обязательно возьму…» – думал в эти мгновения Валера.
И только сейчас он увидел, что кто-то стоит у изголовья кроватки сына. Полянский всегда считал, что ангелы¬-хранители являются только в мужском обличье, однако перед ним стояла совсем юная девушка. Она улыбнулась Полянскому, как старому доброму другу и произнесла:
– Не беспокойся за него, я не дам погаснуть его огоньку, я буду всегда рядом и оберегу его. Делай то, что должен.
Полянский поблагодарил девушку-ангела, поцеловал на прощание спящего сына и покинул квартиру. Татьяна добросовестно ожидала его на улице.
– Валерочка, я помогла тебе? – были первые её слова.
– Всё, считай, что яблочко уже упало, – полной грудью вздохнул он. – Танюша, милая моя, как же стало легко и свободно на сердце…
– Вот и хорошо, друг мой. А за Игорька не тревожься, за ним присмотрят.
– Знаю, мне уже обещала добрая девушка-ангел.
– Ты в любое время можешь их навещать, ещё один ангел-хранитель им не помешает, – подбодрила его Татьяна.
– Спасибо, родная, спасибо за всё, что ты сделала для меня.
– Всегда рада, – задорно рассмеялась она.
Валера задумался, собираясь спросить о чём-то важном. Синтара видела это и не мешала ему собраться с мыслями. Наконец он произнёс:
– Слушай, Тань… я насчёт той легенды, мы вроде бы всё обсудили, но часть текста забыли, я хорошо его помню… я его даже наизусть выучил: «Когда чаша ночи ополовинит себя, и весы замрут в равновесии, тогда золотой луч пронзит лоно Матери…» Что это значит? Или это просто игра слов?
– Нет, не игра, это конкретное время, день весеннего равноденствия, в этот день планируется открытие врат для облучения световым потоком всей территории России. Он должен активировать код трансмутации страны и соединить земную Россию с её небесной сестрой – Святой Русью. С этого момента Россия будет полностью защищена от происков тьмы. И дни клана Ханмары будут сочтены.
– А почему Россия, почему она? – с удивлением спросил Полянский.
– Потому, что Святая Русь – это душа красавицы Гайи – Земли, её духовное сердце… и начало будет положено именно здесь, а потом уже к процессу духовной трансформации присоединятся и остальные страны. Но открывать врата буду уже не я, а целая группа представителей разных цивилизаций. Над этой программой работали лучшие умы межгалактического братства, им и стартовать.
– Н-да, ещё совсем недавно, я бы не поверил во всё это, а сейчас верю, у меня даже нет сомнений, что так всё и будет, – произнёс Полянский.
– И правильно, что веришь, обратного пути уже нет, только вперёд к новой жизни, она уже не только зовёт Землю, она уже здесь, ей осталось лишь проявить себя, а потом расцвести во всей своей красе. Валера, поверь мне, и мой род проходил через подобный рубеж.
– Таня, а ты помнишь свою родину, Арагел, кажется, называл вас Дивьянами?
– Моя родина так прекрасна, что невозможно описать словами, там всё иначе, в нашем мире царствует лишь один закон, закон изначальной любви, любви ко всему сущему. Для неё не существует границ и условий, она беспредельна, как необъятный космос, как сама жизнь, она отдаёт себя всем и ничего не просит взамен. Валера, ты ведь и сам её успел почувствовать, не забыл?
– Как такое забыть… Танюша, а мы можем что-нибудь взять из вашего мира для города Сея? Было бы здорово!
– Именно для этого мы здесь, наша миссия как раз и подразумевает такую помощь, мы всё это обсудим, мой друг, и найдём самые лучшие варианты.
– Танюша, мне так не хочется об этом думать, но я всё же спрошу… Ты же здесь не навсегда? Я даже представить себе не могу, что ты однажды исчезнешь из моей жизни…
– Я понимаю твои чувства, Валерочка, очень хорошо понимаю, но рано или поздно нам придётся расстаться… но это случится не сейчас и не завтра, наша миссия ещё не закончена.
Полянский глубоко вздохнул, стараясь не поддаться грусти, но у него не совсем получилось.
Видя состояние Валеры, Татьяна решила его подбодрить:
– Не вешай нос, друг мой, придёт срок, и расстояние между нами уже ничего не будет значить, я тебе обещаю. А впереди у нас с тобой столько интересного, времени на грусть совсем не останется!
– А чем ещё мы займёмся кроме города? – сразу оживился Полянский.
– Работы много, очень много. Мы должны связать световым коридором два разномерных мира, земной и мир Сва, нам необходимо наладить безопасное перемещение пробуждающихся душ, а ещё оказать помощь тем, кто уже близок к пробуждению. Работать мы будем не одни, но у каждого будет свой участок. Я всё тебе объясню на месте, тебе предстоит немного подучиться, а после обучения начнём. Ты готов?
– А я как пионер прошлого века, – с шаловливым лицом Полянский приложил руку ко лбу.
– Я поняла тебя. Тогда в путь, – сказала Татьяна, с улыбкой приняв его шутку.
Спустя несколько секунд они исчезли из пространства земного мира, чтобы вскоре вернуться обратно.
Эпилог
Смущённый мир уже не тот как прежде,
Он стал другим, решившись вновь идти,
И кутаясь в ночах в мирской одежде –
Мечтал о новых светлых днях в пути.
Земной мир становился другим. Он то замирал в предчувствии чего-то неизвестного, то вскипал, воспаляясь всеми своими нервами, бередя назревшие нарывы на своём теле. Нарывы извергались с болью, содрогая его измученное тело ураганами и землетрясениями, наводнениями и нещадными пожарами. Но в часы затишья он всё ещё пытался что-то доказать самому себе или оправдать себя за собственную несостоятельность. Пытался, но уже не мог. Мир походил на змея пытавшегося сбросить свою старую облазившую кожу, уже ставшую для него чужой, ненужной и мешавшей жить. Но висевшие лохмотья были ужасно липучими и никак не хотели отдаваться прижизненному тлену. Быстротечными днями он метался по лабиринту своих земных страстей и привычек, не находя из него выхода, ему казалось, что он забрёл в непроходимый тупик и не знал, куда повернуть дальше. Мир чувствовал, что смертельно устал от своей непосильной ноши, устал от войн, насилия, пугавших его новостей, от постоянной лжи и самообмана, от навязанного ему жизненного пути с его же молчаливого согласия. Как же его тяготила эта старая сума, набитая залежавшимися проблемами, разложившимися от времени ценностями и ядом собственного эгоизма! Он судорожно искал выход и тряс свою прохудившуюся суму, желая облегчить этот тягостный груз, но вновь и вновь находил в ней всё тот же ворох своих неизжитых заблуждений. Всё чаще Миру казалось, что он просто бродит по кругу, раз за разом наступая на свои же когда-то оставленные следы. Смысл его жизни постоянно ускользал, размывался в искусственном многообразии, утекал, словно песок сквозь пальцы вместе с жемчужинками сермяжной правды. От этой мысли ему становилось не по себе. Он не понимал, что с ним происходит, всё, чем он жил прежде уже не удовлетворяло его, не внушало ему оптимизма, не убаюкивало привычными «колыбельными песнями», оттого он страдал жуткой бессонницей и рыдал по ночам в приступах душевной агонии, постоянно что-то бормоча себе под нос. Кого он звал – свой рок, а может, Бога, желая им доверить тайный грех? А может, он просил любви немного, пускай немного, только бы для всех…
Он ещё точно не знал, что ожидает его в будущем, поэтому немного опасался грядущих перемен и всего неизведанного, но качаясь на «огненных волнах» уже предчувствовал, что возврата к прошлому уже нет, и никогда не будет.
Совсем недавно Мир вспомнил притчу о бабочке, которая чудесным образом превращалась в лёгкую воздушную красавицу из обыкновенной гусеницы. Ей тоже было неимоверно тяжело и тесно в тёмном непроницаемом коконе, она тоже страдала от одиночества и непонимания, мечтая о долгожданной свободе. Но миновали дни, а кокон всё не выпускал её. И даже когда почти сформировавшаяся бабочка глядела через появившуюся трещинку в коконе на прекрасный незнакомый мир, она всё ещё сомневалась в своих силах. Но пришёл срок, и несговорчивая темница, наконец, выпустила пленницу на свободу, бабочка расправила свои лёгкие крылышки и полетела постигать эту удивительную зовущую жизнь. Всему своё время.
Так думал смущённый Мир, борясь с собственными сомнениями, теперь ему всё чаще казалось, что он чувствует запах приближающейся весны, и хотя он всё ещё находился в предрассветных сумерках – уже представлял, как осветит и согреет его чувства первый солнечный лучик.
Пройдёт не так много времени, и незримый корабль нового Мира начнёт обретать вполне видимые очертания, становясь устойчивее к штормовым качкам и капризам переменчивого ветра, ему станет яснее виден фарватер верного курса, ведь звёздная карта уже будет открыта ему. Наполненных ему парусов и счастливого плавания по безбрежным космическим просторам!
Словарь
Андрогин – мифологическое существо, соединяющие в себе мужские и женские признаки;
Барокко – характеристика европейской культуры XVII—XVIII веков, центром которой была Италия. Стиль барокко появился в эпоху позднего Возрождения;
Борей – в греческой мифологи олицетворение северного бурного ветра;
Брезг – рассвет (старославянский);
Вавилонское столпотворение – библейское предание о наказании Богом человеческой гордыни и дерзости. Разгневанный
Бог смешал язык людей так, что они перестали понимать друг друга, и наступил хаос;
Вишну – верховный Бог в индуизме;
Гайя – сознательная, энергетическая суть Земли;
Дивьян – небесный (санскрит);
Дуальность – дополнение, разделение на дополняющие противоположности, поляризация, придание взаимоисключающих свойств;
Гомункул – существо, подобное человеку, которое по представлениям алхимиков можно получить искусственно (в пробирке, колбе и т. п.);
Иллюминаты – тайное общество мистического характера, стремящегося управлять мировым порядком;
Инквизитор – человек из святой инквизиции или другой (реальной или вымышленной) подобной организации, в переносном значении: человек жестокий, пытающий людей;
Кали-юга – в индуизме последняя эра, после которой начинается обновление времени. Характеризуется падением нравственности (тёмная эпоха);
Лагвица – чаша (древнерусский);
Ларина Татьяна – героиня романа в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин»;
Мамона – богатство, роскошь, земные блага;
Мара – демон ночи, символ умирания природы;
Мириады – бесчисленное, несчётное множество чего-либо;
Монада – божество, или первое существо, единица или единое неделимое;
Меру – священная гора в космологии индуизма и буддизма, где она рассматривается как центр всех материальных и духовных вселенных, согласно одной из интерпретаций находится в тонком мире над Северным полюсом;
Огненный ветер – высоко-вибрационные фотонные потоки (авт.);
Плазмоид – плазменный сгусток, ограниченная конфигурация магнитных полей и плазмы (плазменная система, структурированная собственным магнитным полем);
Психосфера – сфера разума и чувств;
Полудне – юг (древнерусский);
Полунощь – север (древнерусский);
Руны – древняя письменность на камне, дереве, металле;
Сва – небеса; изначальная мудрость, пришедшая через слово. Обитель наших Пращуров мира Прави (древнерусский);
Сермяжная правда – простая, неприукрашенная, но глубокая истина;
Сея – свет, божественное сияние (древнерусский);
Северные Увалы – холмистая возвышенность в северной части Восточно-Европейской равнины. Водораздел бассейна рек Волги и Северной Двины;
Скрижаль – доска, таблица или плита с написанным на ней текстом (обычно – священным, культовым);
Телепортация – перемещение материальных тел в пространстве (времени);
Трансмутация – изменение духовного и физического состояния живого существа, в том числе и планеты;
Знамо – конечно, известно, естественно, ясно (народное);
Фейк – подделка, фальсификация, подлог, обман (английский);
Эзотерика – совокупность знаний, сведений, недоступных непосвящённым, несведущим в мистических учениях людям, особых способов восприятия реальности.
Дизайн обложки выполнил: Вячеслав Корнич.
В работе были использованы иллюстрации и фрагменты иллюстраций из коллекции сайта Pexels.
Лицензия сайта разрешает свободное использование фотографий и их редактирование.
Автор фоновой фотографии: Эберхард Гроссгастейгер (Eberhard Grossgasteiger).