скачать книгу бесплатно
Служивый оценивающе посмотрел на южанина и грубить дворянину не стал.
– Подорожная в порядке, сеньор? – уточнил он.
– Разумеется!
– Тогда отправитесь в путь в самое ближайшее время! Формальности много времени не отнимут, – объявил капрал и, радуясь удачному ответу, вышел за ворота.
– Хорхе, отнеси сундук на постоялый двор, – попросил я слугу. – И вели хозяину подогреть вина.
– Да, магистр, – направился Кован к дилижансу, но наткнулся на мою протянутую руку и, состроив скорбную мину, вложил в ладонь позаимствованный у кучера кошель.
– Полагаете, мы застряли тут надолго? – опечалился Сильвио де ла Вега. – Пузатый сеньор сказал, формальности не отнимут много времени!
– Возможно, что и так. Как бы то ни было, не уверен, что в состоянии продолжить путь, – поморщился я, развязал кошель и отсчитал свои тридцать шесть крейцеров, затем окликнул горожанку: – Матушка, вы сколько заплатили за проезд?
Ушлая тетка облизнула губы и стрельнула глазами на мастеровых, но те уже освободились и наблюдали за нами с живейшим интересом; завысить сумму не вышло. После горожанки я рассчитал повеселевших дядек и передал кошель южанину:
– Возьмите свое, сеньор.
Сильвио посмотрел на меня с нескрываемым сомнением:
– По имперскому уложению, имущество преступников переходит в казну.
– Все так, – кивнул я, – но этот прохвост собрал деньги за проезд, заведомо не собираясь исполнять взятые на себя обязательства и не имея права оказывать подобные услуги. Любой суд признает подобную сделку ничтожной, а значит, речь идет о банальной реституции. Мы лишь упрощаем процедуру. К чему обременять своими мелочными требованиями юристов бургграфа, безмерно занятых куда более важными делами?
Южанин рассмеялся и запустил пальцы в кошель.
– Так понимаю, о колдуне вы умолчали неспроста? – вполголоса уточнил он, когда мы остались наедине.
– А был ли колдун? – пожал я плечами. – Нам что-то такое почудилось, но где доказательства? Не хочу, чтобы меня подняли на смех.
– Да и люди епископа продержат нас куда дольше дознавателей бургграфа, – поддакнул Сильвио. – Магистр, я видел только разбойников, о них и расскажу.
– Вполне разумное решение, на мой взгляд, сеньор.
В ворота прошел стражник в напяленной поверх стеганой куртки кирасе и с глефой на плече, он заметил трупы, остановился и присвистнул. Перевел заинтересованный взгляд на нас, но тут Сильвио кинул на труп кучера заметно отощавший кошель, и звон серебра мигом заворожил служивого, заставив позабыть обо всем остальном.
Хорхе уже уволок сундук на постоялый двор; я поднял с земли саквояж и тоже задерживаться у дилижанса не стал. Де ла Вега опустил пониже на лоб берет, закинул на плечо ранец и поспешил следом.
В общей зале постоялого двора оказалось сильно натоплено; я чуть не задохнулся от наслаждения из-за нахлынувшего тепла. Наши попутчики сгрудились перед камином; толкаться там с ними не хотелось, и я скомандовал выглянувшему на стук двери хозяину:
– Комнату, таз горячей воды и кувшин глинтвейна!
– Бутылку вина! – вторил мне Сильвио, нервно усмехнулся и, будто сам себе, произнес: – Надо скорее напиться и позабыть это безумное утро…
Поскорее позабыть? Я поморщился из-за жжения в левой руке и покачал головой. Уверен, это будет не так-то просто…
Комнатушку мне выделили на первом этаже; тесная клетушка с единственным окном еще не успела полностью выстыть после съехавшего поутру постояльца, пепел в очаге оказался теплым. Кровать была одна, а еще прямо на полу лежал набитый соломой тюфяк.
Шустрый малец быстро развел огонь и убежал за горячей водой, а Хорхе задвинул сундук в угол, вытер пот со лба и отправился напомнить хозяину о глинтвейне. Повесив подсумок с пистолями на спинку кровати, я стянул сапоги и с досадой оглядел камзол и штаны. Те пестрели бурыми пятнами, и было уже не разобрать, моя это кровь или чужая, а то и просто дорожная грязь. Появляться на людях в таком виде определенно не стоило; я разделся, натянул шерстяную ночную сорочку и с ногами забрался на кровать. Снял с шеи висевший на шнурке мешочек и сунул его под матрац, затем укрылся одеялом. То показалось жестким и колючим, но пусть даже и так – холода мне сегодня хватило за глаза.
Безумно хотелось закрыть глаза и уснуть; остановило ясное понимание, что ничего хорошего из этого не выйдет, только заработаю головную боль на несколько дней вперед. Да и не получится нормально выспаться. Непременно разбудят.
Под скрип ржавых петель распахнулась дверь, широкоплечий слуга занес в комнату и выставил рядом с кроватью жаровню, полную алых углей. Следом прибежал мальчишка с пустым деревянным тазом, тут же выскочил в коридор и вернулся с ведром горячей воды. Опрокинул ее в таз и отправился восвояси, даже не подумав подтереть разлетевшиеся по всему полу брызги.
Я размешал в тазу порцию горчичного порошка и с наслаждением опустил в воду озябшие ноги.
– Ангелы небесные, до чего же хорошо… – блаженно выдохнул, чувствуя, как в окоченевшие ступни начинает возвращаться тепло.
Вновь распахнулась дверь, на этот раз в комнату прошел Хорхе.
– Ваш глинтвейн, магистр, – сообщил он, наполняя кружку из пузатого глиняного кувшина.
– Налей и себе, – разрешил я, но сразу передумал. – Нет, сначала найди кого-нибудь, чтобы привели в порядок одежду. И вели хозяину нагреть еще пару ведер воды.
Слуга кивнул и вышел в коридор, а я осторожно пригубил глинтвейн и, хоть меда явно пожалели, получил ни с чем не сравнимое удовольствие.
Хорошо!
Вода в тазу уже начала остывать, когда наконец вернулся Хорхе.
– Все сделают, – оповестил он меня.
– Дай полотенце, – попросил я.
Кован выполнил распоряжение, заодно разлил по кружкам остатки глинтвейна. Я отказался от второй порции подогретого со специями вина и принялся растирать ноги полотенцем. В голове приятно шумело, но вино оказалось неожиданно крепким, и перебарщивать с выпивкой не стоило. Слишком устал.
Хорхе Кован отыскал в дорожном сундуке пару коротких, едва достававших до колен теплых чулок, затем кинул на пол домашние тапки и лишь после этого с чувством выполненного долга приложился к глиняной кружке; одним махом влил в себя ее содержимое и взял следующую. Темные глаза заблестели, но это ни о чем не говорило: Хорхе прекрасно соображал и после пары кувшинов подобного пойла.
Я натянул на распаренные ноги чулки, передвинулся поближе к жаровне и скинул с плеч одеяло. Холод отступил, где-то внутри начинал разгораться огонь.
Все как всегда. Все как всегда…
Пальцы левой руки бездумно перебирали зерна четок, и понемногу боль стихла, отступила и спряталась в ожидании, когда ей будет позволено вернуться обратно. Не дождется. Не сегодня – точно…
Вновь распахнулась дверь – стучаться здесь вообще не в правилах, как я погляжу! – и к нам заглянул давешний таможенный капрал, краснощекий и круглолицый, за его спиной маячил молодой вихрастый паренек в форменном плаще магистратского служащего. В комнатушке сразу стало тесно.
– Сеньор… – неуверенно выдавил из себя служивый.
– Магистр! – одернул его Кован.
– Магистр, – поправился капрал. – Могу я взглянуть на ваши документы?
– Покажи, – распорядился я, и Хорхе передал толстяку подорожную и свидетельство университета Браненбурга о получении степени лиценциата свободных искусств.
Таможенник долго-долго изучал бумаги, затем сунул их спутнику и откашлялся.
– Надо все запрото… протоко… – Он сбился на сложном слове и махнул рукой. – Записать все надо. Все, как было!
Паренек протиснулся мимо капрала, передвинул единственный в комнате табурет к широкому подоконнику и принялся раскладывать на нем письменные принадлежности.
– Не буду мешать! – откланялся таможенник и вышел в коридор, а мне пришлось рассказывать о своих сегодняшних злоключениях под запись, не забывая умалчивать об одних деталях и на ходу выдумывая другие.
А только ушел писарь, как вновь скрипнула петлями дверь, но теперь – о чудо! – перед этим в нее постучали.
– Вода нагрета, сеньоры! – оповестил нас слуга-мальчишка. – Нести сюда?
– Нет, на задний двор, – ответил Хорхе, выглянув в окно. – Кадку можно будет наполнить? Еще нужны четыре ведра холодной воды.
– Сделаем… – пообещал пацан без всякого энтузиазма в голосе.
Я кинул ему пфенниг, и медяк заставил примириться с необходимостью выполнять странные прихоти постояльцев. Ну… хотя бы отчасти.
Пройти на задний двор можно было в обход общей залы, поэтому я не стал одеваться и отправился туда как был, в ночной сорочке и тапочках. Хорхе уже вылил и горячую, и холодную воду в рассохшуюся деревянную кадку и теперь энергично размешивал ее черпаком. При моем появлении он опустил в лохань ведро и уточнил:
– Готовы, магистр?
Я закрыл глаза и коротко помолился, беззвучно шевеля губами, затем снял все щиты и полностью открыл незримой стихии эфирное тело. Склонил голову, и Кован тут же опрокинул сверху ведро воды. В первый момент она не показалась холодной, скорее, даже теплой, но уже мгновение спустя меня пробрало до костей и дыхание перехватило, а мокрая сорочка противно облепила тело. Под порывом пронзительного ветра она смерзлась и начала при малейшем движении хрустеть.
Пока я отфыркивался, ухнула вторая порция воды, она словно вытянула из меня все силы, затряслись поджилки, подкосились колени. Левая рука занемела и будто бы потеряла всякую чувствительность. И тут же – третье ведро!
Мир пошел кругом, земля затанцевала под ногами, но я устоял. И даже сумел поднять руку, останавливая слугу.
– Достаточно!
Вода помогла избавиться от излишков захваченной во время ритуала энергии, и я вновь закрыл свое эфирное тело, привычно отгородив его ментальными щитами. Потом жадно хватанул ртом морозный воздух, шагнул к двери, и меня тут же повело в сторону. Упал бы, но под руку вовремя ухватил Хорхе.
Он довел до комнаты, отпер дверь и помог стянуть прилипшую к телу сорочку, а когда я растерся полотенцем и забрался под одеяло, спросил:
– Узнать, что едет отсюда в сторону Кларна?
– Придется ненадолго задержаться, – ответил я, стуча зубами. Озноб никак не желал проходить, но меня сейчас это совсем не беспокоило. Главное, не осталось и следа от изматывающего жжения в левой руке, да и болезненное биение пульса в голове стихло, а свет больше не резал глаза.
Слабость? Справлюсь. Всегда справлялся, справлюсь и на этот раз.
Известие о вынужденной задержке Хорхе нисколько не опечалило.
– Где будем обедать, магистр? Здесь или в городе?
При одной только мысли о еде к горлу подкатила тошнота, и я поспешно сказал:
– В городе!
– Скажу хозяину. – Кован распахнул дверь, но задержался на пороге. – Что-то еще?
– Узнай, где местные берут воду. Если не в ближайшей канаве, принеси кружку, – попросил я, а когда дверь за слугой закрылась, без сил откинулся на подушку. Немного полежал так, согреваясь, затем отбросил одеяло, отпер сундук и принялся рыться в его содержимом, выискивая подходящую для похода в город одежду. Хоть выбирать было особо не из чего, дожидаться, пока вычистят дорожное платье, я не собирался.
Потертые кожаные штаны в сочетании с заляпанными грязью сапогами мало соответствовали представлениям о том, как подобает одеваться университетскому лектору, а вязаный свитер так и вовсе превращал меня в северного деревенщину, но уж лучше ловить на себе косые взгляды, чем клацать зубами от холода в одной лишь сорочке под плащом. Не забыл я и о припрятанном под матрасом мешочке, вернул его на шею, причесался, застегнул на поясе оружейный ремень с кинжалом и уставился на подсумок.
Уверен, в городе пистоли не понадобятся, но ровно такого же мнения я был относительно утренней поездки. Человек предполагает, а Вседержитель располагает, так стоит ли искушать судьбу?
И я решил судьбу не искушать. Подсыпал пороха на запальные полки, затем убрал в подсумок все необходимые документы и перекинул его через плечо. Уже застегивал фибулу плаща, когда вернулся Хорхе.
– Вода, магистр.
– Не из болота хоть?
– Даже не из реки. Хороший ключ. Чистый.
Я в несколько глотков влил в себя воду, столь холодную, что заломило зубы, и шумно выдохнул, возвращая кружку.
– Благодарю! – А потом взял шляпу и вышел в коридор, предоставив запереть дверь слуге.
В общей зале еще терся у стойки записавший мои показания писарь и накачивались вином мастеровые, а вот горожанки с сыном и Сильвио видно уже не было. Да еще рано полысевший хозяин встрепенулся и выскочил из-за прилавка.
– Уходите, э-э-э… магистр?
– Да. Но комната остается за мной.
– Задаток бы, а? – заискивающе заглянул мне в глаза содержатель постоялого двора. – У нас с этим строго. Одному дай, другому дай. Сбор заплати. А если какая задержка, сразу руки выкручивать начинают. Задаток бы, магистр…
Я оборвал его словоизвержение взмахом руки, порылся в кошеле и положил на прилавок двойной грош, слегка обрезанный с одного края.
– Хватит с тебя пока.
Хозяин попытался что-то сказать, но я не стал ничего слушать и вышел во двор. Тела разбойников куда-то увезли. У дилижанса топтался одинокий стражник, куда больше вверенного имущества его занимала суета у почтовой станции. Служащие там меняли лошадей и сортировали мешки с корреспонденцией, а румяный почтмейстер взимал с пассажиров кареты казенный сбор.
«И что стоило дождаться почтовой кареты?» – вновь мысленно посетовал я и направился к выходу. Хорхе Кован нагнал и зашагал рядом легкой походкой привычного к долгим пешим переходам странника, а вот меня так и пошатывало.
Усталость давила на плечи вполне ощутимым грузом, и осознание собственной слабости отравляло душу почище самого сильного яда. В кого только превратился? Жалкое зрелище…
Я досадливо сплюнул и поплелся дальше, стараясь не выказывать встречным, как непросто идти прямо и не наваливаться при этом на слугу.
Мы миновали выросшее у городских стен скопище ветхих хибар, даже не пытаясь обходить выплеснутые на дорогу помои и нечистоты и не обращая внимания на заливистый лай цепных псов. На одном из перекрестков прямо под ноги выскочил поросенок, и Хорхе от души наподдал ему сапогом под зад.
Картину довершила виселица перед въездом в Стожьен; на той болталась троица изрядно поклеванных вороньем покойников. Оставалось только порадоваться холодам, иначе от зловония мне в нынешнем состоянии точно сделалось бы нехорошо.
У ворот топтались два продрогших стражника в одинаковых серых плащах с нашивками бело-красных цветов; остальные служивые, как видно, отогревались в караулке. Старший уставился на Хорхе с недобрым прищуром, но затем перевел взгляд на меня и цепляться не стал. То ли капрал таможенников успел поделиться новостями, то ли интуиция сработала. Наблюдательный человек на работе вроде этой очень быстро учится разбираться в человеческих типажах и понимать, с кем стоит связываться, а кого лучше лишний раз не задевать.
Ссыпав монеты городского сбора в опечатанный железный ящик, мы беспрепятственно прошли за стену. Улица была широкой, но крыши домов нависали над дорогой. И без того пасмурный день сделался еще мрачнее.
Сапоги отчаянно скользили на льду замерзших луж и на застывшей грязи; несколько раз лишь поддержка Хорхе помогала устоять на ногах. К счастью, блуждать и выспрашивать дорогу не пришлось: вскоре улица привела нас прямиком на городскую площадь, посреди которой тянулся к небу храм с семиконечной звездой на шпиле.
– Подожду вас здесь, магистр, – предупредил Хорхе, загнать которого в церковь было задачей воистину непосильной.
Не помогали ни душеспасительные беседы, ни посулы повысить жалованье, не срабатывали даже прямые угрозы жалованье, наоборот, урезать. Решительно, некоторые люди слишком упрямы, чтобы прислушаться к гласу рассудка.
Я досадливо отмахнулся от слуги, миновал шеренгу попрошаек и шагнул в открытую дверь. Шла служба, и хоть проповедник не кричал и даже особо не повышал голос, прекрасная акустика позволяла разобрать его слова даже в самых отдаленных уголках помещения.
