Дети Антарктиды. Лёд и волны

Проходя мимо медблока южного комплекса, Матвей вспомнил случай, как три года назад, во время очередной зимовки, однажды утром они не досчитались одного юноши. Звали его Толей и было ему всего тринадцать лет. Он везде лез на рожон, любил себя показать, одним словом, суетной. Всю станцию на уши поставил своими поисками. Связались с остальными комплексами: северным, восточным, западным – нет у них Толи (на зиму все они обыкновенно делились на четыре группы и поддерживали связь только по рации, дабы лишний раз не выходить наружу).

На следующий день двое ребят, одногодки Толи, со слезами на глазах признались, что поспорили с ним на тысячу ватт. Парнишка заявлял, что дойдёт до западных блоков в разразившуюся в ту ночь пургу. Здесь-то всё и стало понятно. Поиски немедленно прекратили.

Толю нашли только через четыре месяца, когда наступило лето. Его окоченевший труп лежал у медблока южного комплекса. Парень, собственно, не то чтобы до западных блоков не дошёл, он и территорию родного не покинул.

Казалось бы, горе, да вот только дурака хоть и было жалко, да не сильно. Тысячу раз ему говорили… Зато смерть Толи преподала наглядный урок остальной молодёжи, а Олег Викторович с тех пор ввёл строгое правило: покидать станцию только с разрешения старшего по комплексу, назначенного на зимовку.

Погрузившись в мысли, Матвей и не заметил, как оказался возле главного входа в северную сеть модулей, стоящих на прочных гидравлических опорах, которые поднимали или опускали в зависимости от количества выпавшего снега. Он поднялся по лестнице, открыл тяжёлую, воздухонепроницаемую дверь и зашёл в прохладный тамбур с внутренней дверью. Открыв ее и заперев как следует, он очутился в «кишке».

«Кишкой» называли соединяющий жилые блоки коридор, в целях экономии не отапливали, полагаясь только на тепло так называемой каменной ваты4, которой были обшиты стенки модуля изнутри. Лет тридцать назад материал этот, возможно, и согревал как следует, но с каждым годом делал это всё хуже. От постоянного холода спасало только радиаторное отопление внутри жилых помещений.

Через несколько минут Матвей добрался до двери нужного ему отсека модуля и громко постучал, уже заранее настраиваясь на то, что простоит у порога ещё секунд тридцать, прежде чем ему откроют. А виной всему была рассеянность жительницы этого отсека. Много раз уже замечал, как Арина настолько сильно погружалась в свои мыслительные процессы, что ему для привлечения внимания приходилось окликать её раза три.

Дверь наконец открылась, и на пороге появилась Арина с беспорядочно растрёпанной копной каштановых волос.

– Матвей! Ну, наконец, пришёл. Чего так долго? Давай, проходи.

Он уже и не жаловался на долгое нахождение в прохладной кишке. Чего толку, всё равно не исправится.

– Чай будешь? Я тут у какого-то китайца приезжего на днях прикупила травки… Сто ватт за триста граммов содрал, гад, но зато, благодаря этому зелью, я бодрячком с самого утра!

– Оно и заметно, – хмыкнул Матвей. – Ты вообще спишь?

– Ну, бывает… – её красные глаза говорили об обратном. – Так ты будешь чай, нет?

– Ну, давай, если предлагаешь.

Она было дёрнулась в сторону кухни, но вдруг замерла и заявила:

– А, вообще, давай чай на потом отложим. У меня уже руки чешутся тебе показать.

– Показывай уже, – согласился Матвей и вошёл в крохотную комнатушку, являющуюся по совместительству целой мастерской.

Каких только приблуд не таила в себе так называемая «каморка» Арины: старые ноутбуки, смартфоны, экраны телевизоров, детали ваттбраслетов и прочей техники. На стенах висели инструменты, половину из которых Матвей не видел прежде, а вот хозяйка этого «богатства» могла назвать каждый и подробно расписать способы его применения.

Впервые оказавшийся здесь человек непременно сказал бы, что большая часть наваленного здесь – бесполезный хлам, на что Матвей обязательно ответил бы: только не в руках Арины Крюгер.

– Сюда, – с отчётливым нетерпением произнесла девушка, подзывая его к столу. – Узнаёшь?

На её рабочем столе лежал обыкновенный с виду метеодатчик: шест с блоком сенсоров на конце. Без этого устройства ни один собиратель не смел соваться на захваченные континенты, если, конечно, не хотел повстречаться с мерзляками.

– Наверное, глупо было спрашивать тебя об этом, – поджав губы, ответила на свой же вопрос Арина. – Учитывая твоё… Ну, ты знаешь, прошлое.

Матвей улыбнулся и согласно кивнул. Несмотря на их довольно большую разницу в возрасте в восемнадцать лет, общаться с Ариной ему было легко. Девушка имела не по годам острый ум, однако у неё то и дело проскальзывали ещё вполне ребяческие черты.

– Это один из моих старых метеодатчиков, – подметил Матвей и тут же задался вопросом: – Погоди, а где ты его достала?

– Эм… Да, в общем-то, я одолжила его со склада…

– Под «одолжить» ты имеешь в виду?..

– Да, да, я его спёрла, – призналась Арина. – Олег Викторович ни за что не дал бы его мне. Сам знаешь, начнёт опять думать, что я ерундой балуюсь, только технику ломаю. Поэтому и взяла… Да и валялся он там без дела!

– Ну, хорошо, давай я представлю, что передо мной не тот самый датчик со склада…

– Который, между прочим, я спасла, учитывая наше утреннее происшествие! – гордо заявила девушка, выпятив подбородок. – Но мы не об этом. Гляди сюда…

Она нажала на маленькую кнопку датчика и подсоединила к нему через кабель планшет. Спустя несколько секунд на экране планшета появилась синоптическая карта, охватывающая лесистую местность радиусом в пятьсот километров, должно быть, где-то в Сибири.

– Это карта для теста. Посмотри, она выглядела бы так же, будь ты на вылазке? Хочу быть уверенной, что нигде не напортачила во время перепрошивки.

Матвей взял планшет и всмотрелся в картинку на экране. Приблизительное направление ветра отображалось на карте стрелками, границы холодных и теплых фронтов были указаны синими и красными линиями, а области низкой и высокой температур окрашены в соответствующие оттенки фиолетового и оранжевого. Отмечены были и самые неприятные явления, такие, как адвекция5, изображённая в виде дрейфующего кружочка с тёплой воздушной массой внутри. Не одну жизнь унесла адвекция своим внезапным, тяжело прогнозируемым появлением, поскольку обыкновенно вместе с горячим воздухом приносила с собой и кучу мерзляков.

– Так, и?.. – поинтересовался Матвей.

– Гляди, – Арина коснулась планшета, сузила радиус до пяти километров и, выведя сбоку панель интерфейса, нажала на значок с изображением жучка. Через секунду в разных областях карты появились красные мигающие точки. Матвей успел насчитать пятнадцать.

– Что это?

– Мерзляки.

Матвей с нескрываемым удивлением посмотрел на самодовольное лицо девушки.

– Хочешь сказать?..

– Да, мне удалось вывести на панель не только данные о погоде, но и местонахождение мерзляков в настоящем времени, – Аришка прямо сияла от счастья. – Ну, естественно, не рядом с нашей станцией, если ты вдруг не понял. А теперь спроси меня, как я это сделала.

– Как, чертовка, ты это сделала? – Матвей и впрямь был удивлён увиденным.

– Да так, всего лишь установила датчики вибрации внутри шеста. Правда, много времени убила на их настройку, калибровку чувствительности… Ну, знаешь, чтобы датчик не брал в расчёт шаги крупного зверя вместо наших инопланетных гостей. Какого-нибудь там медведя, например. Но, честно признаюсь, до идеала эта разработка ещё не дотягивает. Помимо того, что радиус ничтожно маленький, её необходимо испытать в полевых условиях, – девушка раздосадованно вздохнула. – Жаль, я не успела закончить этот прототип до ухода наших ребят.

– Да, жаль, – согласился Матвей, вспоминая команду восточников-собирателей, ушедших ещё в ноябре. – Но ничто не мешает тебе поработать над улучшением прототипа и отдать его им в следующий сезон.

– Пожалуй, – с грустью согласилась Аришка, отключив планшет, – если, конечно, мы доживём до следующего сезона.

– Выше нос. Мы справимся, – постарался утешить её Матвей, но встреченная им скептическая улыбка собеседницы дала понять, как слабо она верила в его слова.

– Отец гордился бы тобой, – поспешил добавить он, решив не затрагивать тему назревающего голода, нависшего над станцией, словно гигантская смертельная туча. – Помню, как ты ещё совсем маленькой торчала с ним в этой мастерской целыми днями.

– Скорее, мозолила глаза, – к счастью для Матвея, поддержала разговор Арина, осматривая кабинет. – И пытала глупыми вопросами про его инструменты и проекты. Помню, как он делал этот терпеливый вздох… – она попыталась изобразить его. – Оборачивался ко мне с милой улыбкой на лице и спокойно отвечал на любой, даже самый идиотский вопрос.

– Курт отличался невероятным терпением, – согласился с ней Матвей. – Я ещё мальчишкой помню, как он, несмотря на происходящее вокруг безумие, ковырялся в этом радиопередатчике и тихонько насвистывал весёлый мотивчик.

– Да, – мечтательно произнесла девушка, посматривая на стену, – я скучаю по нему.

В её глазах блеснули слезы, но она поспешила их вытереть, и едва Матвей открыл рот, резко спросила его:

– И всё же, Матвей, что с нами будет? Как мы решим проблему голода? Честно говоря, услышанное сегодня на собрании не вселяет надежды.

– Я не знаю, Арин, – честно признался Матвей, понурив взгляд. – Олег назначил следующее совещание через пару дней…

– Но и оно будет без толку?

Он кивнул, согласившись с её догадкой.

– Знаешь… – девушка осмотрелась по сторонам, будто убеждаясь, что их никто не подслушивает. – Я сейчас, возможно, скажу нечто провокационное и, по негласным законам «Востока», даже неправильное, но пускай это останется между нами, хорошо?

Матвею её слова показались слегка оскорбительными. Как она вообще могла усомниться в его преданности? Он знает её вот уже семнадцать лет, с тех самых пор, как их отцы стали закадычными друзьями. Помнит, как ещё юношей впервые взял её на руки и почувствовал невероятный груз ответственности за эту маленькую кроху, завёрнутую в старые тряпки и шкуры. Матвей и сам не знал, почему.

Потом она стала расти на его глазах. Он приносил ей разные игрушки с захваченных земель, которые удавалось достать во время вылазок. А когда девочка подросла, делился с ней историями о тех далёких землях, где когда-то жили их родители. Рассказывал, что там нет снега, а вокруг сплошная зелень и такие большие продолговатые штуки, которые зовутся деревьями. Тогда ещё маленькая Аринка ему не верила, хоть и с удовольствием слушала его истории.

Когда девочке исполнилось три года, её мама умерла от тифа. Матвей очень хорошо помнил, как Курт Крюгер тяжело переживал потерю супруги, ища утешения в этой самой мастерской, ремонтируя всякие приспособления. Но со временем, не то сильный характер, не то ответственность за маленькую дочь дали ему силы справиться с горем. Через несколько лет мужчина выглядел так, будто в его семье и не произошло никакой трагедии.

Два года назад от рака скончался и сам Курт, оставив после себя лишь жилой модуль с мастерской и знания, что успел вложить в талантливую голову дочери. Тогда-то Матвей в полной мере примерил на себя роль старшего брата, взяв опеку над уже достаточно взрослой девочкой.

За это время Арина успела стать для него самой настоящей сестрёнкой. Порой настырной, грубой, но, несмотря ни на что, крайне им любимой.

– Буду молчать, как рыба, – спокойно, хоть и немного задетый, ответил он.

Арина подошла к рабочему столу, облокотилась на него и, задумчиво побарабанив пальцами по одному из ноутбуков, произнесла:

– Это насчёт Никиты.

– Вот как, – удивился Матвей. – Наш утренний воришка.

– Да, он поступил чертовски глупо, но знаешь… – она осеклась. – Ох, за такие слова я вполне могла бы пойти убирать дерьмо с ним на пару. В общем, чёрт с ним… Знаешь, он ведь отчасти прав.

Матвей дал ей несколько секунд в надежде услышать, что она так пошутила. Этого не произошло.

– Ты серьёзно?

– Блин, да, Матвей. Ведь его можно понять! Мы и до этого голодали, а теперь так и вовсе снег без соли доедать будем! Зима на носу, а проблема с едой, судя по сегодняшнему собранию, точно не решится к сроку. И только не говори мне, что ты и сам этого не заметил. Короче, если и дальше так продолжится, нам точно всем… – её так и распирало закончить предложение бранью.

– Не сквернословь, – опередил её Матвей.

– Да, хорошо, хорошо, – девушка заходила взад-вперёд по мастерской со спрятанными за спиной руками, явно пытаясь унять свою внезапно нахлынувшую вспыльчивость.

– И что ты хочешь мне сказать этим? – спокойным тоном произнёс Матвей, наблюдая за ней.

Она остановилась, тяжело выдохнула и сказала:

– Почему бы нам не обратиться за помощью к прогрессистам?

Матвей долго смотрел на неё не в силах даже рта открыть. Ему вдруг вспомнились слова Олега Викторовича, произнесённые сегодня утром про новое поколение.

– Исключено. Мы не можем…

– Почему не можем? Ведь мы даже не поднимали этот вопрос на собрании!

– Никто не поддержал бы подобное.

– Естественно, не поддержал бы, ведь у нас на станции любое упоминание прогрессистов не как врага или последней мрази карается смертельным изгнанием. Вот и пробуй после этого хоть пискнуть о них.

– Потому что прогрессисты – наши враги, Арин! Неужели отец не рассказывал тебе, через что нам пришлось пройти?

– Разумеется, рассказывал, – стыдливо опустив голову, ответила девушка. Однако, снова набравшись храбрости, продолжила: – Но это было тридцать лет назад. Неужели не пора перевернуть эту страницу и начать с ними хотя бы вести диалог? Кто знает, может, они согласятся нам помочь?!

– Все, кому они помогают, – это только самим себе. Им не было дела до нас тогда, тем более не будет и сейчас.

– Ты этого не знаешь наверняка.

– Знаю.

– И что тогда? Будем умирать с голоду, но с гордо поднятой головой?!

– Мы найдём решение.

– Какое? Ты прекрасно знаешь, что…

– Мы найдём решение! – на этот раз крикнул он, заставив Арину вздрогнуть от неожиданности.

Завидев перепуганное лицо своей хоть не родной, но всё же сестры, Матвей осознал, что погорячился, и попытался разрядить обстановку:

– Извини, что повысил голос, – почти шёпотом проговорил он. – Просто…

«Просто ты не представляешь, через какие муки голода я прошёл, милая моя Арина, – хотелось ответить ему, – и на что мне пришлось пойти ради выживания тогда, когда мне было всего четыре года».

– Просто… что? – спросила она.

Матвей выдохнул и отмахнулся, так и не решившись выразить всё это вслух.

– Неважно, – ответил он.

Несколько минут они стояли молча, ожидая, когда у обоих с плеч спадёт это неприятное, душащее их напряжение.

– Ты прав, – кивнула, в конце концов, Арина, накрывая метеодатчик тканевым брезентом. – Зря я подняла эту тему. Мне не стоило… – они встретились взглядами, и она улыбнулась ему уголком рта. – Вот что, давай-ка, я всё же заварю нам тот китайский чай. Как тебе такое предложение?

– Идёт, – согласился он.

Девушка прошла мимо него и ласково коснулась его плеча.

– И спасибо тебе, – вдруг тихо произнесла она. – За Никиту.

– А что, он тебе нравится? – Матвей ощутил неприятный приступ ревности, однако эмоции, которые он испытывал, больше походили на заботливую опеку отца, нежели страсть влюблённого человека.

– Заморозь мои щеки, нет, – хихикнула Арина. – Скорее, приятель, с которым мы пару раз болтали.

Приятель… Матвей до сих пор не мог понять, что на него нашло? Раньше он без стеснения отправил бы этого «приятеля» на мороз за содеянное, но теперь не решился. Не то жалость Арины надавила, не то что-то другое…

Странно всё это.

– Знаешь, ты изменился, – вдруг сообщила Арина, словно прочитав его мысли. – После случившегося… Я всё хотела тебе сказать это, но никак не решалась.

– Вот как? – удивился он после долгого молчания. – Надеюсь, в лучшую сторону? – добавил с натянутой улыбкой.

– Если твою постоянную угрюмость и замкнутость можно отнести к положительным чертам твоего преображения, то я, пожалуй, буду первой, кто возразит, что это не так.

Матвею нравилось, как Арина порой с лёгкостью и даже некоторой беззаботностью могла говорить на серьёзные темы, при этом не убавляя значимости собственных слов.

– Мы могли бы поговорить с тобой об этом. О том, что произошло… – произнесла она медленно, взвешивая каждое слово. – Может, это помогло бы…

– Ты, кажется, говорила что-то насчёт чая? – с толикой грубости прервал её Матвей, не желая продолжать этот разговор.

К счастью, Арина всё поняла.

– Да, через минуту будет готово.

Вечером Матвей вернулся в свой модуль и успел пожалеть о чашке выпитого китайского чая. Мало того, что напиток был вкусный и своим травяным запахом мысленно возвращал на тёплый континент, так он ещё, зараза, и впрямь, бодрил похлеще всякой звонкой пощёчины. И как он ни старался устроиться в койке, закрыв ставнями все окна от яркого полярного солнца, глаз ему так и не удалось сомкнуть.

Часов в одиннадцать вечера, устав бороться с бессонницей, Матвей принялся за чтение. Благо в период его с отцом собирательной деятельности у них накопилась обширная библиотека, вмещающая в себя как художественную, так и прикладную литературу.

Прежде ему казалось это бессмысленным занятием, пока однажды отец во время очередной из вылазок не сказал:

– Вот тебе важный совет, сын. Считай, это даже не совет, а строгое правило: при каждой вылазке обязательно прихватывай с собой книжонку-другую. Неважно, какую: художественную, научную… Написанное в них позволит тебе лучше узнать старую землю до Вторжения. Понять, как тогда жили люди, и где они хранили те или иные вещи. А ещё, что немаловажно, это поможет тебе помнить, как люди должны жить, а не выживать. Это понятно?

– Да, пап.

– В наши времена человеку сложнее научиться жить обыкновенной жизнью, нежели выживать. Вся эта тревога, постоянное напряжение… так и свихнуться недалеко. Все эти книги и прочие безделушки помогут тебе отвлечься, быть человеком. Понимаешь, о чём я толкую?

– Да, пап.

– Вот и хорошо.

Отец оказался прав, это, и правда, помогало: читая выдуманные истории, у Матвея иногда появлялась надежда, что всё это когда-нибудь закончится, мерзляки сдохнут, а человечество начнёт жить заново. Увы, с каждым годом надежда на подобный исход становилась для Матвея всё менее осязаемой.

От размышлений его отвлёк стук в дверь. Матвей нехотя поднялся с кресла и открыл замок. В коридоре его встретил Сэм, укутанный в старую куртку.

– Привет, Сэм. Заходи…

– Привет. Благодарю тебя, но я только на минутку.

– Что случилось?

– Со мной около часа назад связались по рации, спрашивали, остались ли на станции собиратели. Я сначала сказал нет, наши-то уже два месяца как на вылазке, а потом вспомнил про тебя и… в общем-то, вот.

– Кто связался? Какая станция?

– Они не назвались. Просто спросили, есть ли собиратели, – затем, почесав за ухом, он добавил: – Странно, да? Зачем им собиратели, когда окончание сезона на носу?

– И что ты им ответил?

– Только назвал им твоё имя и, вроде как, дал обещание, что ты с ними свяжешься завтра в десять утра. Это всё.

– Ясно. В таком случае можешь связаться с ними завтра сам и ответить, что я больше этим не занимаюсь.

– Как скажешь!

– И ещё, Сэм… Постарайся не распространяться насчёт имён в следующий раз.

– Да, согласен, – виновато опустив взгляд, ответил американец. – Просто этот тип был так настойчив… Ладно, не буду тебя больше беспокоить. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, – кивнул ему Матвей и закрыл дверь.

Жаль только, что ночь эта оказалась вовсе не спокойной. Когда Матвею, наконец, удалось заснуть, его тут же окутали кошмары.

В них он снова видел, как мерзляки разрывают его ребят на части, одного за другим. И он ничего не может с этим поделать.

Совсем ничего.

Глава 3. Чужаки

Кто бы мог подумать, что оставшиеся в прошлом способы шить одежду из шкуры животных вновь станут актуальны? До чего причудливо наблюдать, как синтетические куртки постепенно сменяются паркой из тюленьей шкуры, а нейлоновую обувь вытесняют унты с прокладкой из пингвиньего меха. Исчезают стальные иглы – их место занимают маленькие косточки птиц и китовый ус. Ничто не пропадает даром.

Зная, что ещё тридцать лет назад во всём мире полностью запретили использовать шкуры и мех животных в качестве материала для одежды, подобное не укладывается в голове. Настоящее стало тесно сосуществовать с давно забытым прошлым.

Из личного дневника Фридриха Шульца, старосты станции «Конен», 2069 год.

21 января 2093 года

Йован никогда не упускал шанса с размахом провести свои именины, напоив всех братьев и сестёр бормотухой собственного приготовления.

Вот и сейчас, несмотря на пришедшую на «Восток» беду, он созвал всех, кого только смог, в столовую, которую много лет назад переделал в бар и нарёк его «Полярным Переполохом». Подобное ироничное название было как раз в духе здоровяка с его непростым характером.

Йовану стоило отдать должное, поскольку в своё заведение он действительно вложил душу, превратив его в крохотный островок прошлого. Именно в баре посетители могли найти множество разных штуковин с захваченных земель, будь то игрушки, картины, статуэтки, музыкальные проигрыватели и ещё много прочего, хоть и бесполезного, но крайне любопытного барахла. Сам Йован любил коллекционировать бутылки из-под разных алкогольных напитков, которые он с гордостью демонстрировал заезжим гостям, иногда останавливающимся на «Востоке» по пути на другие станции. Матвей лично принёс ему с захваченных земель три бутылки довольно чудаковатой формы: из-под виски, коньяка и вина.

Но, откровенно говоря, «Полярный Переполох» славился своей аутентичностью куда меньше, нежели местным самогоном на картофеле, который Йован выращивал в одном из контейнеров-ферм. Разумеется, большая часть клубней шла на стол в качестве еды, и лишь малую их долю он тратил на крепкую бормотуху.

Поначалу Олег Викторович был против затеи Йована, посчитав её излишней растратой пищи, но с подачи Матвея всё же дал добро. Людям нужно было немного успокоиться и отвлечься перед наступлением зимы, а заодно отдохнуть от изрядно надоевших собраний, которые всё равно ни к чему не приводили.

Вечером в «Переполохе» собралось полсотни восточников. Они по очереди подходили к стойке, за которой хозяйничал именинник, и поздравляли того с юбилеем.

– Тридцать пять лет! – настала очередь старосты. – Эх, вернуть бы и мне мои тридцать пять.

– Ну, это мы организуем, Олег Викторович, – отблагодарил его за поздравление Йован и стал наливать самогон в рюмку из китовой кости. – Не телом, так духом помолодеете. Вот.

– Так, сколько с меня, стало быть, ватт? – староста закатал рукав свитера, обнажив свой старенький ваттбраслет, представляющий собой портативный аккумулятор с дисплеем от старого смартфона. Он вытянул небольшой кабель для передачи энергии на браслет Йована, но тот его остановил.

– Олег Викторович, ну, вы чего? Сегодня всё за мой счёт. Забыли? Весь вечер об этом талдычу.

– Вот как? Видать, запамятовал. Ну, раз такое дело… – он взял небольшую рюмочку с напёрсток и залпом её осушил. – Ох, хорошо пошла, зараза! Сейчас бы хлеба или лучка… Эх!

– Я слышал, у палмеровцев есть семена, чуть ли не сотни видов разных овощей, – вспомнил Матвей, отламывая кусок варёной картошки.

– Палмеровцы? Это которые на полуострове? – уточнил староста.

– Они самые. Станция «Палмер».

Олег Викторович отмахнулся.

– Тоже американцы. Цену заломят такую, что за эти ватты потом можно будет полгода всю станцию энергией снабжать. До них ещё и ходу две недели.

– Зато у нас есть картошка, – с ухмылкой подметил Йован и добавил: – И, собственно, больше ничего.

– Эй, громила! – к стойке прильнула Арина. – Ну, с днём рождения тебя, что ли, с тридцати-чем-то-летием.

– Ха-ха, – наигранно ответил на её фразочку Йован. – Посмотрите, кто пришёл позже остальных, – он указал на шумную толпу восточников, играющих за столом в карты. Партия набирала обороты. Слышались удары кулаками о стол, знаменующие горечь поражения или радость победы.

– Да, ладно, не дуйся, а то ты в такие моменты похож на неповоротливого пингвина. Вот, держи-ка лучше свой подарок и налей мне рюмочку.

Арина протянула ему нечто, завёрнутое в тюленью шкуру и небрежно обмотанное розовой лентой.

– Матюш, ущипни-ка меня, а то я, никак, сплю, и мне снится то, чего на самом деле ни за что не произошло бы, – не приняв в руки подарок, прошептал Йован.

– Ну, раз не хочешь…

– Шучу, шучу! – здоровяк осторожно выхватил из её рук подарок и широко улыбнулся. – Спасибо тебе, вертихвостка. А знаешь что, я даже тебя обниму!