Знаешь, как было?

Рита пошла к Максу. Тот лежал, отвернувшись к стенке. Вся его вроде простая поза лежащего человека была наполнена таким отчаянием, что ей стало стыдно и неловко, и она сразу подумала, что этот человек совершенно ни при чем, и, возможно, он не имел отношения к происходящему, и, наоборот, как и она, стал расходным материалом в какой-то чужой игре. Ей стало так жалко его, жалко себя, жалко всех тут, и даже незнакомую бабушку парня – Полину Максимовну, которая где-то в прошлой жизни Максима плохо слышала и любила поговорить по телефону. И жалко Максима, чьи надежды увидеть и услышать ту самую героическую бабушку, она сегодня разрушила.

– Макс, я не виновата… Я не…

Но тот не поворачивался. Рите стало нестерпимо одиноко.

– Я, правда, звонила, я запомнила номер, – она наизусть произнесла цифры. – Но там тебя не знают, тебя там нет. Как только я очутилась в квартире, сразу набрала… Я не забыла номер… Я набрала… И код… Но там тебя не знают… Я хотела тебя найти. Я сначала нашла код твоего города, потом…

Рита рассказывала и постепенно чувствовала, как теряет силы: голос был тихим, уже знакомая ломота в теле распространялась все дальше. Уже чувствовалось знакомое покалывание, но она из последних сил пыталась объяснить своему новому другу, что сделала, что могла, там, в реальности.

Она рассказывала про звонок, про гудки, про плохо слышащую женщину снявшую трубку:

– А потом она позвала к телефону какого-то Сережу вместо тебя, но тот не стал со мной разговаривать…

– Сережу?? – Макс вдруг резко развернулся. – Ты сказала, «она позвала Сережу»? Что же ты сразу не сказала? Ритка, это же был мой папа! Так зовут моего отца! Я – Максим Сергеевич!

– Отца?..

– Да, Ритка, так зовут моего отца!! Это была моя бабушка!! Ритка, ты все правильно попала!! Это был мой дом!! Мой дом! Какая же ты молодец, ты смогла!!

Вскочивший Макс возбужденно теребил Риту, обнимал, повторял бесконечно одни и те же фразы, глаза блестели. И хотя девушка уже еле ворочала языков, в голове трещало и шумело, но видя горящие живые глаза друга, пыталась рассказать ему эту маленькую историю как можно подробнее.

– Рита, что еще они говорили??

– Ничего не говорили, – девушка не понимала, что еще может добавить из минутного диалога, но пыталась вспомнить хоть что-то, понимая, как радует сейчас Макса. – Женщина практически ничего не слышала, ты же говорил, что она хорошо слышит, но она очень громко разговаривала, только переспрашивала: «Кто вы, кто вы?», потом она сказала… а, она спросила вы типа из военкомата…

– Военкомата?? Ритка, это была моя бабушка!! Моя бабушка!!! Ей всегда мерещится, что мне из военкомата звонят!

Рита видела перед собой сияющие глаза Максима, он что-то говори без остановки, активно жестикулировал и постоянно тряс ее за плечи, но в голове у нее продолжало что-то трещать, постепенно заглушая звуки голоса Максима, а потом привычно онемело тело и потемнело в глазах.

Очнулась Рита только через какое-то долгое время. Возле кровати сидели Макс и Павел, и о чем-то тихо беседовали.

– Сколько я пролежала? Хотя да… время…

– Ну да, – Макс, как обычно, развел руками. – Долго, одно могу тебе сказать.

Парень выглядел оживленным и даже радостным. Рита же, наоборот, чувствовала какую-то незнакомую доселе ломоту и новый раздражающий шум в ушах.

– Ну что? Как ты? – наклонился к ней Максим и чмокнул ее в щеку.

– Да так себе…

– Видишь, провода были ненастоящие, я же говорил, – Павел вмешался в разговор. – Тут что-то другое.

– Но я точно была там! Я все помню. И квартиру, и часы, и записку, и телефонный разговор…

– Не факт. Но будем надеяться, что это так и было.

– Ты вместо – «не факт», подумай лучше, как отсюда выбраться, – возмутилась Рита.

– Хотелось бы.

Макс вмешался в разговор:

– А, вообще, тут такое было, когда ты исчезла…– парень округлил глаза и схватился за голову, показывая удивление здешних жителей. – Такого никогда не происходило. Второй раз. Теперь все точно убедились, что тебя нет. Я везде искал.

– А в библиотеке искал, может, я зачиталась? – пыталась убедиться Рита в своем исчезновении.

– Ага, везде! Не сомневайся. И опять прибор на полу валялся!

– Между прочим, вот это вот твое незапланированное перемещение может так просто не пройти. Устроителям вряд ли это понравилось, если, конечно, так не задумано, – вдруг очень серьезно произнес Павел.

– Ну так пусть придут, пообщаются, может, переместят меня в местную тюрьму? Вдруг, там будет веселее?

– Не смешно, – Павел выглядел очень сосредоточенным. – Они отправят тебя в колбу.

Рита увидела, как оба парня стали сразу серьезными.

– Куда??

– В колбу, – повторил Макс.

Рита вопросительно посмотрела на Павла, тот объяснил:

– Это нечто вроде совсем маленького замкнутого пространства. Твою проекцию делают в несколько раз меньше и помещают в маленький сосуд, ну или что-то похожее. Такая деформация потом надолго парализует все силы.

Рите почему-то очень не понравилась эта новость.

– А вас отправляли в эту колбу?

– Не… пока только двоих отправляли. Они сейчас все время лежат и ни с кем не разговаривают. Я у одного из них пытался хоть что-то выпытать, еле-еле. Давно это было.

– А что они такого совершили, вроде я одна только отсюда спрыгивала?

– Да не знаю толком.

– То есть они за нами все-таки присматривают… – задумалась Рита.

– Ну, естественно, – Павел кивнул. – Мы здесь не просто так.

– А как ты думаешь, для чего?

– Пока не знаю. С нами никто не выходит на контакт. Возможно, сейчас пока и целей никаких нет, и мы просто испытуемые. Просто наблюдают за нами.

– И сколько мы здесь будем?

Павел недовольно хмыкнул. Рита продолжала интересоваться происходящим:

– Паш, а что, в конце концов, происходит с нами настоящими там? Что там? Параллельная жизнь? Или тело впадает в кому? Или, может, умирает? Что это за двойное существование в двойном мире?

– Я много об этом думал. Но двойное существование вряд ли возможно. У человека снимаются все его биометрические показатели и просто переносятся в другое место. Они не дублируются, а переносятся – это разные вещи. И где-то в другом, в частности, этом помещении, – Павел показал вокруг, – воспроизводятся полностью. Они не могут существовать и там, и там. Может, только некоторое время. Ну, если, конечно, ничего не изменилось с тех пор.

Павел помолчал, немного подумал и добавил:

– Я о тебе, Рита, много думаю. Ты – новенькая… Возможно, ты видишь какие-то картинки из такого близкого прошлого.

– Но она ведь даже позвонила мне домой? – перебил Максим.

– Ты уверен? Извини, что ломаю твои мечты, но мы не знаем, куда она попала, и что происходило на самом деле. Ты знаешь, как было?

Они попытался спорить, но Рита их прервала:

– Макс, да он правильно говорит, надежды – надеждами, но информации почти ноль. Мы совсем ничего не знаем.

Все трое замолчали, думая каждый о чем-то своем и одновременно об общем. Все страстно желали вырваться из этого страшного плена. Рита все четче ощущала нехватку жизненной энергии: ей ничего не хотелось, внутри будто что-то постепенно умирало и атрофировалось. Хотелось поплакать, но этого не получалось сделать, хотелось кричать, но голос не слушался. Она постепенно превращалась в какой-то искусственный механизм. Все вокруг ей уже не казались художественным вымыслом, она совершенно отчетливо ощущала себя в новом состоянии.

– Рит… – Максим дотронулся до ее руки, – расскажи мне, как ты мне звонила.

Макс таким умоляющим взглядом смотрел на нее, что Рита не могла опять не начать рассказ о коротеньком, не значащем, казалось бы, ничего, диалоге. Она снова и снова повторяла все то же самое. Ей уже мерещилось, что она рассказала ему этот крошечный разговор тысячи раз, но Макс слушал ее всегда с таким интересом, словно это была самая увлекательная и захватывающая история в его жизни. Он каждый раз переспрашивал у нее одно и то же, выпытывал новые подробности, после дополняя короткий рассказ своими новыми комментариями и выводами.

– Значит, они там живы и здоровы, – парень каждый раз улыбался после очередного рассказа этого эпизода.

– Макс, а почему мужчина положил трубку? – Рита не пыталась возвратить друга в реальность, но ей хотелось понимать реальную картину происходящего и внести ясность: лишние надежды были ни к чему.

– Я сам об этом думаю. Ты же говоришь, что назвала меня по имени и фамилии. Почему тогда папа бросил трубку? Если представить, что меня вообще уже нет, что я умер, он мог бы сказать об это. Я не понимаю… Мне, конечно, хочется верить в то, что ты попала ко мне домой. И женщина, которая плохо слышала, это моя бабушка, и она еще жива и здорова. Но… я тоже не совсем верю в происходящее.

– А зачем же я тебе рассказываю одно и то же по сто раз?

– …Я пытаюсь все сопоставить. Не очень получается, правда…

– Да, я когда попала сюда, мне сразу показалось, что я никуда и не исчезала.

– Понимаешь, еще не факт, что нас нельзя переместить в другие места. Может, так задумано… в этом эксперименте.

Странные дни потянулись ровной, безжизненной и непонятной чередой. Рита больше никуда не исчезала. Постепенно картины родного дома стали будто стираться невидимым ластиком. Иногда ей мерещилось, что он вообще все придумала по свою прежнюю жизнь и всегда находилась здесь, в этом самом сером пространстве. Внутри было ощущение огромного периода времени с начала погружения.

Странные дни проходили одинаково. Они уже сотни и тысячи раз исследовали все пространство, снова и снова искали провода и коробочки. Рита уже множество раз изучила все помещения.

Столовая выглядела огромной и пустой комнатой. За стойкой, похожей на обычный прилавок находились несколько больших машин, похожих на роботов. В меню значились практически все известные Рите блюда, но само поглощение еды было ненастоящим: не давало никаких эмоций, насыщения и пользы. Продукты с еле уловимым запахом не вызывали аппетит, еда, словно, попадала не внутрь организма, а куда-то мимо – это походило на имитацию приема пищи. Здесь в этом занятии не было никакой необходимости – вроде как одно из развлечений здешних мест. После поглощения яркой красивой еды оставалось ощущение разочарования, она будто была бутафорской, словно голодному и уставшему путнику предлагалось в долгожданном заведении отведать очень красивую, но искусственную еду.

С библиотекой обстояло несколько иначе. Здесь практически все время находились все обитатели этого космического корабля. Большие стеллажи с полками, все книги одинакового формата, без красочных обложек и иллюстраций. Легкий удобный каталог с тремя наименованиями: автор, название и жанр.

Рита как-то спросила у Павла, почему нет картинок.

– Я думаю, чтобы мы забывали реальную жизнь. Скорее всего, но, может быть, все и не так.

Чтение книг действительно доставляло хоть какое-то удовольствие – единственное в этом странном мире. Воображение сразу рисовало картинки из прошлого и после прочтения, нудное ровное механическое состояние сменялось другим – более живым, более похожим на обычное, человеческое. Внутри появлялось непонятные смешанные чувство, оно по-своему радовало и давало новые силы. Это странное и огромное пространство украшалось только несколькими занятиями. Ну и, конечно, общение. Но оно отнимало очень много сил.

Они с Максом продолжали дружить, но после каждого разговора потом оба чувствовали огромную усталость – уже не оставалось сил и потом долго время им приходилось неподвижно отлеживаться. Они часто просто молча прохаживались вместе по длинным коридорам, заходили по пути в столовую, потом приходили в библиотеку. И там просиживали рядышком за длинным столом, похожем на деревянный, в читальном зале этой странной библиотеки.

Периодически, почувствовал в себе хоть какие-то силы, Рита пыталась что-то сделать. Она несколько раз взбиралась на второй этаж спального яруса, прыгала оттуда сверху, пытаясь нанести себе какую-то травму и вызвать помощь организаторов, либо даже исчезнуть из этого пространства. Она иногда не реагировала на периодическое извещение устройства на поясе и ожидала, что, если не выполнить незамысловатое задание и не поднести вовремя прибор к лицу, устроители как-то свяжутся с ней, и будут принимать какие-то меры. Но ничего не происходило: прибор только продолжал методично издавать одинаковые звуки и просто досаждал окружающим. Никаких новых указаний устройство не показывало, а просто хладнокровно повторяло простое единственное задание. Несколько раз Рита не нажимала кнопку, загоревшуюся у торца кровати красным цветом, но тоже ничего нового не происходило, та просто продолжала моргать, пока ее не выключали.

Существование было совершенно однообразным, только постепенно исчезали силы. Они будто вытекали из организма, и становилось еще труднее: только неподвижное лежание в течение долгого времени немного восстанавливало организм, а внутри состояние уже становилось невыносимо тошнотворным.

Еще исчезали постепенно все человеческие эмоции. Рита пыталась вспоминать своих домашних, бывшего мужа, друзей, но картинки из прошлого теперь были просто механическими и безжизненными. Внутри постепенно исчезали все чувства, ощущалась безжизненность и пустота. Прилагательные, которые раньше обозначала цвета, состояние, качества сейчас не значили совершенно ничего. Рита вспоминала, что идя на работу, всегда предполагала какой будет день: спокойным, тяжелым, предпраздничным. Сейчас эта разница слилась воедино. Она вроде помнила что такое, например, «трудный» день, но почувствовать и понять уже не могла. Как это – «трудный», голова вроде что-то соображала, но внутри было пусто. Ушла эмоциональная окраска: радостный, прекрасный, красивый, необычный, ошибочный. Постепенно она стала забывать цвета: пыталась их представить перед глазами – палитру зелени, яркие краски ее помады и лаков для ногтей, цвета улиц, домов, одежды, но они расплывчато мельтешили и будто не вспоминались. Ей уже казалось, что она все придумала сама, и в ее прошлой жизни присутствовал только такой же темно-синий цвет, который здесь разливался повсюду.

Рита вспоминала, как радовалась знакомству с Максом, как увидев его, хотела с ним встретиться наяву. Она снова и снова прокручивала картинки встречи, как почти сразу потянулась к нему обняться, каким симпатичным он ей казался. Сейчас ко всем вокруг было примерно одно и то же спокойное ровное безразличие.

Они продолжали общаться с Максимом, но дружба сейчас свелась к необходимому минимуму. Поначалу они успели рассказывать о себе основные факты биографии, а сейчас уже экономили силы.

Однажды, вскользь, Макс поинтересовался о ее прошлом, а, в частности, про личную жизнь, Рите не хотелось рассказывать подробности о бывшем замужестве, и она описала новому другу ситуацию в двух словах – «не сошлись характерами». Сил на длинный рассказ не было.

На самом деле, влюбленная Рита, последовала в другой город к будущему мужу, оставив тогда свою квартиру, родных, друзей и очень хорошую высокооплачиваемую работу. Первые полтора года семейная жизнь была просто замечательной – взрослый и опытный мужчина давал ощущение спокойствия и надежности, хорошо зарабатывал, понимал ее с полуслова и уже наигрался в обычные мужские шалости. Их вечера были спокойные и тихие, а дни чередовались совместными поездками на природу, к новым друзьям и ресторанами с вкусной едой. Через время муж вдруг переменился – резко встал вопрос, почему они до сих не зачали ребенка. Однажды утром, он покосился на молодую жену, и язвительно произнес: «Ты такая же, как и та, и где я вас только нашел…», намекая тем самым на свой первый бездетный брак. Скривившись в неприятной ухмылке, молча, не попрощавшись обычным поцелуем, вышел за дверь. А дальше… Дальше начался маленький семейный ад. Муж отправлял Риту к врачам, заставлял лечиться, настаивал на постоянном нахождении в стационаре и всячески высмеивал, употребляя ехидные и колкие слова. Рита тогда находилась в полной растерянности: тема являлась интимной, обсудить ее с кем-то, найти ответы на мучившие вопросы, и решить семейную задачу оказалось непростым делом. Более того, врачи ничего особого у нее не находили, так мелочи: то какое-то женское воспаление, то небольшие отклонения в анализах. Но неприятное и болезненное лечение продолжалось.

Но самым страшным являлось совсем не это. Самой неприятной процедурой были совсем не лекарства, которые она тогда принимала в огромных количествах, от которых постоянно тошнило и хотелось спать – самой неприятной процедурой являлся супружеский долг. Он превратился вместо интимной близости с любимым мужем, в какое-то непонятное действо, такое несуразное, что Рита даже не могла подобрать этому занятию подходящее название. Супружеский секс происходил по особому календарю и по определенным датам. Домашняя обстановка накалялась с каждым днем: муж практически перестал разговаривать, а если диалог начинался, то заканчивался непременно темой рождения детей. Рита пыталась объяснить ему, что надо подождать, как советовали ей врачи, что они еще не так долго живут вместе, но муж не слушал, делал вид, что она городит ерунду и брезгливо отмахивался. Потом он зачастил к семейной паре соседей, объясняя это желанием посидеть в «нормальной» семье, а не в «такой, как у них». У соседей было двое детей, и муж всегда возвращался от них в таком настроении, что Рите хотелось превратиться в маленького таракана, заползти куда-нибудь в уютный закуток, и сидеть там, пока законный супруг не уляжется спать. Тогда растерянная и ничего непонимающая Рита просто запуталась и совершенно не могла принять никого решения, выйти из этого сложного круга у нее не получалась – надежда на счастливое семейное будущее была такой сильной, что закрывала собой все внутренние страшные переживания. Ад продолжался уже несколько лет, и уже отчетливо впереди маячил развод. Как бы ни старалась Рита сохранить семью, в одиночку не получалось сохранить остатки отношений, все рушилось на глазах. Вернее, уже все сломалось давным-давно, но Рита отчаянно верила, что все это ей только кажется.

Уже поднялся вопрос об официальном разводе, как на одном из праздников подвыпившая свекровь, зашедшая в гости на какой-то праздник, отвела ее в сторону.

– Ну что у вас? – с интересом спросила она, хотя прекрасно знала, какое решение уже принято в маленькой семье.

– Разводимся… – угрюмо прошептала Рита. – Ничего так и не получается, он сказал, что без детей не хочет семью…

– Я тебе вот что скажу – это он не может иметь детей, – дыхнула на нее перегаром свекровь. – Он в детстве переболел одной болезнью, и еще тогда врачи сказали, что это может окончиться бесплодием.

Рита тогда просто окаменела от такой новости. Стало так обидно, что ей хотелось ударить по лицу эту полупьяную женщину, а потом пойти и вмазать, как следует, и ее сынишке. Она переменилась в лице и вопросительно смотрела на свекровь. Та, как ни в чем не бывало, продолжала:

– Но ему не говори! Он и так знает… – перешла та на шепот.

– А почему тогда я мучилась все это время? Почему никто не сказал мне этого раньше?

– Характер такой… – продолжала шептать женщина, – все равно будет упираться, как осел, и лечиться не пойдет. Я его уговаривала уже, знаешь, сколько раз. Катя плакала, знаешь, сколько с ним, а он только огрызался. Уговаривали его сколько раз, а он нас только посылал… куда подальше.

– Я же столько лечения прошла, зачем же я столько всего терпела, если бы я знала…

– Ну, все равно разводитесь, ну а че? Подлечилась вон, как хорошо у врачей, все обследования прошла. Жалко, что вы разводитесь, ты такая хорошая, и Катя хорошая, и ты… – глаза женщины, немного косые от выпитого, смотрели на Риту немного виновато и имели выражение вроде «ну вот так, что сделаешь». – Ты ему не говори, – добавила она. – Он только разозлиться. Толку не будет, все равно.

«Ну почему вы мне раньше не сказали? – Рита хотела опять задать этот вопрос, причем несколько сотен раз подряд, но промолчала, потому что сразу поняла, что из этой придурковатой семейки надо срочно бежать со всех ног.

– Хорошая, ты, Ритка, вот люблю тебя, как дочь, – бухая свекровь повисла на ней, сжимая в объятиях. – Но мужики… они такие сволочи, ко-о-злы, – с улыбкой добавила она.

«Сука ты, – подумала Рита, – и сынок твой такая же скотина».

Через два дня после этого разговора она стояла на перроне вокзала с большим чемоданом в руке.

Сейчас история о разбитом семейном счастье не вызывала особых чувств, словно она когда-то прочитала ее в красочном журнале, и сразу забыла, перевернув страницы.

Рита вспоминала, как ее равнодушно встречали проживающие здесь в первый день, и теперь понимала, что сама выглядит именно так. Основной задачей здесь являлась максимальная экономия сил. Рита была уверена, что если бы сейчас вновь прибывшая швырнула в нее бокалом, как когда-то она в девушку в баре, то она бы даже не пошевелилась, ей, наверное, даже показалось бы это чем-то небывалым и непривычным. Сейчас новый человек не стал бы для нее интересным собеседникам: разговаривая с ним, она попросту потеряла бы последние силы. Те немногие фазы, которые произносили тогда окружающие, были максимумом того, что они могли для нее сделать.

Еще в этих местах практически отсутствовали любые ощущения в теле – только покалывания от усталости, да трещание в голове. Теперь Рита только вспоминала о различных недомоганиях в прошлой жизни.

Раньше у нее периодически болела нога после неудачного падения, иногда она мучилась от аллергии в определенное время года, периодические ежемесячные боли давали о себе знать, и так сильно ее беспокоили. Сейчас… Ничего не беспокоило, ничего не болело. Одинаковость, отсутствие чувств и ярких красок, ощущений, желаний, ровное состояние внутри. Она бы назвала это – «ничего», ноль, зеро, пустота. Тягостное и безжизненное одно и то тоже: отсутствие цвета, запаха, впечатления, желаний. Воспоминания – из ярких и живых, превратились в серое тусклое пятно. На самые простые мысли и действия нужны были силы – силы, которых не хватало.

Температура в воздухе этого синего пространства тоже всегда была одинаковая, ее будто просто не существовало. «Прохладно, жарко, сквозняк, проветривание, свежий воздух», – эти обычные слова полностью отсутствовали в местном лексиконе.

Макс был прав, спасала только библиотека. Чтение книг и погружение в жизнь персонажей, описание природы и любых историй давало какое-то облегчение: внутри сразу что-то оживало и будто из ниоткуда брались силы.

– Макс, пойдем, почитаем? – Рита жестом, экономя силы, кивнула в сторону библиотеки.

Они медленно побрели в соседнее помещение. Рита схватила первую попавшуюся книгу с полки. Они уселись рядышком за небольшим столом и погрузились в чтение. Рита уже давно не выбирала книги: они все стояли одинаковые, без опознавательных знаков, разноцветных обложек и одного размера. В целом, теперь это стало неважным, главное, что был текст, а в нем события из настоящей жизни. Рита перевернула обложку: ей попалась немного странная книга о волшебном существе, путешествующем по городу. Маленький ангел попал в какой-то офис, и там все изучал, рассматривал и слушал разговоры. Риты мысленно улыбалась: история была очень простая и незамысловатая – небольшие рассказики из жизни обычных людей, но от книги стало вдруг тепло. Она вспомнила похожий офис своей работы, друзей и коллег, и будто ненадолго погрузилась в свои обычные, но теперь такие далекие трудовые будни. Она зачиталась, но вдруг услышала, как звонит телефон. Сначала она не поняла где он, но трель звонившего мобильника отвлекала. Он громко исполнял мелодию почти возле уха, и Рита машинально потянулась к лежавшему рядом телефону.

– Да, – не отрываясь от чтения, произнесла Рита.

– Меня зовут Наталья, я представляю компанию ***, не могли бы вы уделить несколько минут для исследования…

Рита подняла голову от страниц и попыталась понять, что же хочет от нее звонившая девушка, откуда она вообще тут взялась, и откуда, в конце концов, у нее в руках настоящий мобильный телефон, точь-в-точь такой же, как был у нее когда-то.

И вдруг она увидела прямо перед собой знакомые стены своей квартиры. Ее будто током ударило откуда-то изнутри, она вздрогнула так, что телефон чуть не вылетел у нее из ладони. «Я дома?!?».

– …не могли бы вы ответить на несколько вопросов…

– Да!!! Да, девушка! Как вас зовут?? – закричала Рита.

В трубке сначала замолчали, а потом удивленно произнесли:

– Меня зовут Наталья, я представитель…

– Простите, девушка, а вы не могли бы сказать, который сейчас час?

Девушка опять немного помолчала и произнесла:

– 10:45.

– Это по московскому времени?

– Да, по московскому,– в трубке слышалось некое недоумение от заданных вопросов.