Апокалипсис. Сейчас позже, чем мы думаем…

Но при этом Господь говорит: «Имею немного против тебя». Не так жестко Он ругает Фиатирскую церковь за эту Иезавель. Видимо, она настолько много взяла себе силы, что с ней невозможно бороться так просто. И Господь не гневается сильно. Вообще на каждого из нас у Бога есть «немножко». То есть Фиатира это как бы наше зеркало тоже.

Близ Фиатиры находилось языческое капище, посвященное богине Сивилле. Некоторые толкователи полагали, что Иезавелью в Апокалипсисе называется именно эта богиня и ее местный культ.

Я дал ей время покаяться в любодеянии ее, но она не покаялась (Откр. 2:21).

Насколько же добр Господь Иисус! Даже этой женщине, Иезавели, Он дал время покаяться. Он и в ее сердце стучался. Он всем нам дает время покаяться. Он бодрствует, и дает нам время.

Вот, Я повергаю ее на одр и любодействующих с нею в великую скорбь, если не покаются в делах своих. И детей ее поражу смертью, и уразумеют все церкви, что Я есмь испытующий сердца и внутренности; и воздам каждому из вас по делам вашим. Вам же и прочим, находящимся в Фиатире, которые не держат сего учения и которые не знают так называемых глубин сатанинских, сказываю, что не наложу на вас иного бремени; только то, что имеете, держите, пока приду (Откр. 2:22–25).

Слова «держите, что имеете» означают, что нам нельзя «уменьшаться в святости». Если мы на приходе решили служить, например, три литургии в неделю, ниже этого нельзя. Выше можно. Если я решил, например, читать каждый день Акафист Божьей Матери – до смерти, чтобы я спасся, например, чтобы быть в раю, и чтобы дети мои были в раю со мною, то я и читаю каждый день Акафист Божьей Матери. Ниже нельзя. А выше можно. Имеешь веру – ниже не опускайся. Тем, кто будет идти до конца, Господь дает невероятные обещания:

Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками, и будет пасти их жезлом железным; как сосуды глиняные, они сокрушатся, как и Я получил власть от Отца Моего; и дам ему звезду утреннюю. Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквам (Откр. 2:26–29).

Звезда утренняя – это двойной образ. Под ним может подразумеваться и Господь, как еще во Втором послании Петра, где апостол говорит: «Доколе не взойдет звезда утренняя в сердцах ваших» (2 Пет. 1:19); а в отрицательном смысле – это лукавый, подражающий Господу, падший с неба Денница, сын зари. Это двойной символ.

А другое обещание Бога сейчас, через две тысячи лет, представляется совершенно понятным. Христос через христиан пас народы. И пока народы оставались верными Христу, христианам был вручен целый мир. Маленькая Португалия владела огромными территориями. Маленькая Англия владела половиной Вселенной. Эту власть они использовали частично для христианизации мира, а частично для личной выгоды. И вот эта смесь, вавилонская смесь исторического апостольства и личной выгоды, привела к сегодняшнему дню с его двусмысленностями.

Фундаментальная наука родилась в христианском мире. Всемирные географические открытия родились в христианском мире. Освоение космоса родилось в христианском мире. Вообще все, что есть великого, родилось в христианском мире. Другим попросту нельзя было открывать этого. Открывать великие тайны можно только тому, кто сердцем слышал о смирении. Тому, который сумеет не воспользоваться силой и тайной для зла. Но потом христиане перестали быть смиренными, и тайны подошли к концу, и наступило время утраты первенства. Словно продажа первородства. И как в древности – за чечевичную похлебку «всемогущего рынка» или «либеральных свобод». То есть сегодня христиане уже не владеют миром и сдают позиции. Вряд ли этот процесс обратим.

Эту фразу из Апокалипсиса: «Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками, и будет пасти их жезлом железным» (Откр. 2:26–27) скорее всего нужно отнести к тем миссионерским трудам, которые несла имперская Церковь до революции и то, что в некоторым смысле мы совершаем и в наше время – тот апостолат, который и сейчас тоже проявляется. Жезл железный – здесь это эвфемизм, который может указывать на Слово Божье и прежде всего на Божий Закон, потому что еврейский царь, когда он восходил на престол… он должен был переписать всю Тору. А в христианском прочтении это призыв к благодати, ко Христу и к Божьему прощению.

Протоиерей Олег Стеняев

Глава 3

Се, стою у двери и стучу…

В зеркале семи церквей Апокалипсиса – наше отражение. Бог уже упрекнул Эфесскую церковь в том, что она «оставила первую любовь свою»… Предупредил церковь Смирны о предстоящей скорби, что надо остаться верным и еще потерпеть. Похвалил Пергам- скую церковь, что она живет и терпит посреди настоящей дьявольщины – там, где «престол сатаны». Но упрекнул, что она мало борется с ересью блудников-николаитов, которую Он, Господь, ненавидит. А скромной церкви городка Фиатиры отправлено самое длинное и обнадеживающее послание, потому что «последние дела ее больше первых». В третьей главе Апокалипсиса Господь продолжит Свое обращение к церквам близких к апостолу Иоанну городов.

Свои церкви Господь в Апокалипсисе называет светильниками, а Эфесской – в случае неисполнения ею призыва «покаяться», – посылает угрозу: «Сдвину светильник твой». Есть ли какое-то правило, почему и в каком случае Господь одни светильники зажигает, а другие гасит? Почему одни церкви, митрополии, епархии появляются – а иные умирают? Почему потухают огромные жертвенники церковной жизни?

Например, исчезла Карфагенская церковь. Там был Блаженный Августин, там был Тертуллиан, там был Киприан. А она исчезла. Просто оскудел елей. Светильник вроде бы гаснет сам собой, а на самом деле Бог позволяет ему погаснуть, зажигая от него другой светильник. Здесь есть вина человеческая, и потом уже – смирение Господа перед свершившимся фактом: да, ты погас. Так случилось с Византией – она оставила великий след в истории, успела зажечь Русь, но сама погасла.

Получается, что Бог, который есть Любовь, может сказать и человеку, и народу: «Ты мне не нужен»? Скорее всего, слова эти звучали бы иначе: скажем, «ты отработал свое». Или: «ты был взвешен и найден легким». Или: «ты не оправдал Моего доверия». А в Апокалипсисе ангел Сардийской церкви слышит от Господа такие слова:

И Ангелу Сардийской церкви напиши: так говорит Имеющий семь духов Божиих и семь звезд: знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв (Откр. 3:1).

Эти слова касаются не только жителей Сардиса. Кто я? Каков я? Вроде бы неплохой человек – муж, отец, христианин. Инженер, учитель, офицер, священник. Неглупый, активный, опытный, что-то знающий. Вроде бы… Но моя совесть, слыша слово к Сардийской церкви, говорит мне, что у меня внутри хуже, чем снаружи. И внутренняя смерть, по необходимости, предшествует внешней.

Впрочем, тому, кто мертв по-настоящему, бесполезно говорить, что он мертв. Он этого не услышит. Если человеку говорят, что он мертв, в надежде, что он услышит, значит, он все-таки жив. Так и сегодня мертвые духом слышат голос Сына Божьего – и, услышав его, оживают. У Бориса Пастернака есть такие строки:

Ты значил все в моей судьбе.Потом пришла война, разруха,И долго-долго о ТебеНи слуху не было, ни духу.

Это сказано о Боге – Бога как бы не было для него.

И через много-много летТвой голос вновь меня встревожил.Всю ночь читал я Твой ЗаветИ как от обморока ожил.

Воскрешение мертвых – это явление, которое мы еще не видели, с одной стороны, а с другой стороны, постоянно наблюдаем, когда Слово Божие входит в человека и пробуждает его дух к новой жизни.

Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти; ибо Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Богом Моим (Откр. 3:2).

Сардийская церковь еще жива. Но она в очень опасном состоянии. Она еще слышит, как живая, но она так живет, как жить нельзя. Ей нужно бодрствовать, нужно внимать себе и делам своим – иначе будет все плохо. Иначе наступит окончательная смерть. И это сказано в те дни, когда огромный Сардис казался «живее всех живых». Древние Сарды были полностью уничтожены только в 1402 году, во время нашествия Тамерлана. В наши дни от города остались только руины вблизи турецкого райцентра Салихлы. А в свое время он был столицей могущественного Лидийского царства, занимавшего половину нынешней Турции. Здесь чеканились первые в истории золотые и серебряные монеты. Здесь правил легендарный царь Крёз, который прославился на весь античный мир своим богатством. О Сардисе упоминали Геродот и Эсхил. В пору расцвета христианства город был столицей епархии, а одним из сардских митрополитов был священномученик Евфимий, пострадавший в период иконоборчества. Сам город считался неприступным, лишь дважды за всю историю в него проникал враг и оба раза ночью.

Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя (Откр 3:3).

Здесь еще одна апокалиптическая странность: Бог сравнивает себя с вором. И это смущает – как смущает нас, скажем, притча Христа о неверном домоправителе в шестнадцатой главе Евангелия от Луки. Здесь берутся в пример искусность, тайность и внезапность. Потому что войско наступает – его издалека видно. А вор придет и уйдет так, что не почувствуешь. И Господь сравнивает себя с таким вот искусным ночным посетителем, которого не ждут. Поэтому Он же и говорит, как готовиться к Его приходу: нужно бодрствовать. Как говорит Павел Тимофею: «Поминай». То есть вспоминай Господа Иисуса Христа, воскресшего из мертвых, по благовестию моему. Литургия начинается в воспоминании Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. И литургия, и кладбищенский крест, и колокольный звон, и церковный календарь – все призвано к тому, чтобы мы помнили, не забывали. Чтобы город спал безопасно, нужно, чтобы стражи не спали. Чтобы хотя бы один внимательный страж не спал. И вот, этот один неспящий отвечает за весь город.

Почему Господь скрыл от нас дату конца света? Именно для того, чтобы мы бодрствовали и то время, в котором мы живем, переживали как в некотором смысле последнее. Исторический Апокалипсис – он придет, он наступит, но мне интереснее личный Апокалипсис. Поэтому в моем понимании умрешь – вот и конец света: и солнце пропало, и звезды спали с неба, и ангелы и демоны появились, начались мытарства, начался суд…

Протоиерей Олег Стеняев

И всеобщий тяжкий сон – это общее состояние перед Судом, а бодрствование – это внутренняя память о Господе. Это жизнь. Это готовность на любое событие жизни отвечать молитвой. «Господи, слава Тебе! Господи, помоги! Господи, не оставь!». На литургии звучит возглас: «Вонмем!» – это словно команда: «Внимание!» Такую команду дают солдатам. И христианин – он воин, стоящий на страже. А воин дает еще и присягу, и часто ее нужно напоминать. Мы давали Богу обеты крещения. Очень хорошо прочитать их заново – узнать, а что же ты обещал Богу, когда крестился. Это напоминание о первой любви.

Если говорить о земной любви, то ее получали в дар все, за очень редкими исключениями. Но сохранили ее единицы. И подвиг как раз заключается в сохранении подаренного. Этому всему служит, кстати, чтение и пение Символа веры. Каждый раз, когда его поем, мы, по сути, напоминаем себе о первой любви.

Господь не только предупреждает Сардийскую церковь. Далее Он хвалит ее.

Впрочем у тебя в Сардисе есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих, и будут ходить со Мною в белых одеждах, ибо они достойны (Откр. 3:4).

Уже который раз мы видим, как Апокалипсис суммирует Библию и, по сути, свободно пользуется всем сокровищем библейских смыслов. Здесь перед нами подобие Откровения о Лоте и о Содоме. Не осквернившийся Лот хранил Содом. Лот вышел – Содом сгорел. Пророк Илия получает от Господа извещение о семи тысячах не осквернившихся перед Ваалом. А у пророка Исаии появляется такой термин: священный остаток. Это некое относительно малое число праведников, ниже которого опуститься миру нельзя. В Сардисе были такие люди, которые не осквернили одежду души – и душу сохранили, и тело не осквернили, уклонились от всех соблазнов, которым поддались прочие. И ради них, очевидно, этот город и хранится. Это одна из важнейших тем бытия мира. Мало кто думал над тем, что государство живет, пока в нем есть святые люди. А именно до тех пор мы и живем, пока в этом зверинце они еще сохраняются. А когда последний человек покидает зверинец (Лот выходит из Содома), Богу незачем хранить это скопище злодеев. Он зажигает их, как промасленную паклю.

Побеждающий облечется в белые одежды… (Откр. 3:5).

Белые одежды – люди с чистой душой. Сейчас, в земной жизни, у нас тело поверх души, и душу не видно. А потом, образно говоря, тело будет покрыто душою. То есть внутреннее содержание будет снаружи. Внутреннее должно быть белым!

Далее Господь говорит еще об одной примете праведника:

…и не изглажу имени его из книги жизни, и исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред Ангелами Его. Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам (Откр. 3:5–6).

Книга жизни упоминается в Апокалипсисе первый раз. В этой книге, если можно так выразиться, проектная документация Небесного Иерусалима. И из нее могут вычеркнуть – так же, как исключают из школы за неуспеваемость или удаляют из списков части за дезертирство. Вносятся в нее и имена «отличников». Только на земле отличник должен всеми силами стараться, чтобы его заметили, и потом держать эту марку первенства. А здесь, в Небесном Иерусалиме, логика обратная: он не должен искать первых мест. Он должен знать, что последние будут первыми; любить тишину больше, чем шум, одиночество больше, чем многолюдство; разговор с Богом – больше, чем беседы с людьми. У отличника в этом классе сокровенная жизнь.

Речь идет о чрезвычайно важном и в то же время невыразимом явлении: в конечном счете все христиане, а может быть, и все люди в конце концов предназначены – для чего? Бог творил человека для чего? Для жизни, а не для смерти. Для блаженства, а не для страданий. Многие, а возможно, и все, достигшие глубокой духовной жизни – они все уже при жизни получали откровение о том, что они уже в книге жизни. Они уже сподобились ощутить это Царство Божие, это соприкосновение с Богом. Это как будто ты записан уже в книге жизни.

А. И. Осипов, доктор богословия

В 80 километрах от Сардиса – турецкий Алашехир. Это бывшая Филадельфия – шестой город, к которой обращает Свое послание Господь.

И Ангелу Филадельфийской церкви напиши: так говорит Святой, Истинный, имеющий ключ Давидов, Который отворяет – и никто не затворит, затворяет – и никто не отворит (Откр. 3:7).

Ключ – это очень сложная вещь. Честертон в «Вечном человеке» обращает на это внимание. Ключ должен подходить к замку. Если он хорош, тверд, крепок, ладно выточен, но к замку не подходит – кому он нужен, этот ключ? А ключ Давидов – это ключ разумения, которым открываются двери во святилище. Христос, сын Давидов – это один из самых торжественных титулов Мессии. Значит, ключи Давидовы должны открывать самые сложные и важные двери, за которыми хранится сокровище.

Маленькая Филадельфия никогда не была большим центром – еще и из-за того, что город часто страдал от землетрясений. В отличие от других городов Апокалипсиса, Филадельфия была еще и очень молода – ей было немногим больше двухсот лет, когда писалось это послание. Может, поэтому Господь говорит о Филадельфии тихие, но такие вдохновляющие слова:

…знаю твои дела; вот, Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее; ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего (Откр. 3:8).

Христос, говорящий через Иоанна, видит и достоинства, и недостатки, некий баланс. И вот две церкви, Смирнская и Филадельфийская, здесь может быть то, что «немного силы» – это отсылка к социальному статусу верующих той Церкви. Может быть, с земной точки зрения они были людьми скромными, но у них была вера, огонь духовный горел, и может быть, в какой-то сложной ситуации они выбрали остаться со Христом.

Вероника Андросова, кандидат богословия, библеист

Но при этом в Филадельфии, как и в соседнем Сардисе (где до сих пор можно увидеть одну из древнейших синагог вне Израиля), как и в Смирне – другом городе, куда обращается Господь, – живет немало иудеев. Проповедь христианства среди них всегда была особенно трудной. И здесь Господь скажет о своем народе беспощадные слова. Он назовет иудеев «сатанинским сборищем». Это страшные слова. В эпоху патристики многие отцы могли их повторить: столь очевидной была слава Христа, данная новым людям, бывшим язычникам. Когда вера Авраама, Исаака и Иакова вдруг распространилась среди всех племен; когда дикий скиф вдруг запел псалмы; когда жители самых разных далеких стран вдруг познали Бога живого и появились дары пророчества, исцеления, говорения на языках… И в это время иудеи, продолжавшие сопротивляться, противились очевидности. Они все равно продолжали уперто следовать обрядовой стороне своей веры, и многие, как бы утомляясь от желания их обратить, говорили: это какая-то сатанинская упертость. Но здесь же звучит потрясающее обещание Бога, исполнения которого мы не увидели еще до сих пор:

Вот, Я сделаю, что из сатанинского сборища, из тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, но не суть таковы, а лгут, – вот, Я сделаю то, что они придут и поклонятся пред ногами твоими, и познают, что Я возлюбил тебя (Откр. 3:9).

Откройте Книгу пророка Малахии, последнюю главу, последние два стиха. Там сказано, что в последние времена перед концом света Бог пошлет Илию, и он обратит сердца детей к отцам. Отцы – это Авраам, Исаак, Иаков, то есть еврейский народ вернется к вере Авраама, Исаака и Иакова. А это была вера в то, что в их семени благословятся все народы земли. И когда говорится о семени, говорится об одном – о Христе. И этот народ станет Божьим народом вновь. И у пророка Захарии сказано, что Бог восстановит эту скинию, поверженную скинию Давидову. Он вернет этот народ к себе.

Протоиерей Олег Стеняев

Евреи – это единственный народ, который имеет твердое обетование не исчезнуть до самого конца мира. Все остальные народы могут исчезать, и ничего критично не изменится. Если исчезнут итальянцы конечно, извиняюсь перед итальянцами, пусть они живут долго и счастливо, – но если они вдруг исчезнут, глобально ничего не изменится. Придут другие люди на эту землю и будут продавать билеты в Колизей. Ну, и так далее, касательно всех остальных. Если исчезнем мы, это будет наша личная катастрофа, но ничего в мире может не измениться. Но евреи не исчезнут. Они точно останутся, и они должны в конце обратиться.

Они должны заплакать о распятом Иисусе как о единственном сыне. И, как пишет Захария и как говорит Иоанн Богослов возле креста, они увидят Его те, кто Его пронзил. Они же не изменились с тех пор совершенно. Если посмотреть на сегодняшнего грека, то это не тот человек, который жил во времена Пифагора или Платона. Жители Рима наших дней – это не те римляне, которые жил во времена, скажем, Домициана, или Калигулы, или Октавиана Августа. Но если спросить себя, а какими были евреи триста, семьсот, тысячу лет назад… то они те же. Когда у Бердяева спрашивали, почему нет чудес, он отвечал: как это нет? Посмотрите на евреев – они и есть это чудо. Многие исчезли, а они – нет. Вавилона нет, Ассирии нет, Карфагена нет, а они есть. Это чудо.

И нужно, чтобы библейские события исполнялись на них, чтобы они видели исполнение событий и сказали, что это правильно. Например, они антихриста увидят, и некоторые скажут: «О, наш машиах пришел», а другие скажут: «Нет, это не машиах!» А кто же машиах тогда? О… мы распяли машиаха! Это обманщик, он не настоящий. А где настоящий? Боже, скажут они, Боже, мы убили своего Господа и прожили богоубийцами две тысячи лет с лишним! Трудно вообразить что-то более грандиозное.

Далее Господь обещает Филадельфии покров и защиту.

И как ты сохранил слово терпения Моего, то и Я сохраню тебя от годины искушения, которая придет на всю вселенную, чтобы испытать живущих на земле (Откр. 3:10).

Господь умеет спасать. И человек, сегодня исполняющий заповеди, имеет надежду, что в тяжелое время Господь покроет его. Иначе никакой силы не хватит сопротивляться. Да, нам нужно исполнять заповеди сегодня – в надежде на будущий покров. Эти слова будто исполнились в судьбе Филадельфии. Маленький слабый город, но в котором, видимо, царила большая любовь (даже название Филадельфия – это в переводе с древнегреческого «братская любовь») – хранил себя и православие даже в кольце. И в XIV веке, когда турки стояли уже на всех окрестных землях, Филадельфия сохраняла статус независимого города: здесь продолжали чеканить свою монету. Долгие годы Филадельфия была последней византийской твердыней во внутренней Малой Азии, пока в 1390 году она все же не была взята войсками султана.

Се, гряду скоро; держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего (Откр. 3:11).

Есть прекрасная мысль: в раю тебя спросят сначала, хорошо ли ты делал свою работу. Потому что, если ты был плохим плотником или, например, плохим водителем, машины ломал, людей калечил – как ты мог быть хорошим христианином? Держи, что имеешь это касается самых элементарных вещей. И веру нужно держать, безусловно. Держаться, как по Полярной звезде, по Кресту святому.

Побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон… (Откр. 3:12).

Царствие Небесное – это храм. И еще здесь, на земле, надо проверять: готов ли человек находиться в раю. Если ему литургия сладка и быстро пролетает, как ночь любви, как полчаса, вот уже и петухи запели, то, значит, он готов для Царства Небесного. Потому что в Царствии Небесном будет литургическое празднество. И ты должен полюбить литургию настолько, чтобы с удовольствием быть столпом в храме. Чтобы вообще не уходить никуда. Как Николай Чудотворец и другие святые, про которых говорят, что они раньше всех заходили в храм и позже всех выходили. И стоять на службе нужно как столп – с именем Бога на челе.

…и напишу на нем имя Бога Моего и имя града Бога Моего, нового Иерусалима, нисходящего с неба от Бога Моего, и имя Мое новое. Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам (Откр. 3:12–13).

То, что в вечности у нас будут новые имена, Господь открывал уже и Пергамской церкви, но в случае с Филадельфийской некоторые видят в этом обещании – дать новое имя – намек на историю самой Филадельфии: после разрушительного землетрясения в 17 году I века воссозданный город назвали Неокесарией.

Христиане пребывают гражданами Неба. Посреди испытаний, скорбей, искушений они связаны с Богом, и это через разные образы показывается. Или это колонна в храме, или новое имя Божие, которое на ней запечатлено, или имена, написанные в книге жизни – представьте себе, что на Небесах есть книга и Господь записывает каждое имя верующего человека. И Иисус Христос говорит: вы грешите, и может быть изглажено ваше имя, если вы не покаетесь, но Я не изглажу ваше имя.

Вероника Андросова, кандидат богословия, библеист

И совсем уже буквальными образами, понятиями и даже предметами из окружающей действительности города Лаодикии Господь обращается к Лаодикийской церкви.

И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих (Откр. 3:14–16).

Это о современной толерантности. Иными словами, о безразличии. Холодными можно было бы назвать, к примеру, коммунистов. И коммунист мог обратиться к Богу и полностью поменяться. «Горячий», истинно верующий, страдал бы и терпел до конца. А толерантный – это никто, просто никто. Кстати, там, где в русском переводе стоит «извергну», в старославянском гораздо более яркое и точное: изблюю.

Достоевский писал, что атеизм проповедует ноль. Он не за минус и не за плюс – это ноль, всепоглощающий ноль. Безвкусно, как яичный белок без соли.

Ибо ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»… (Откр. 3:17).

Лаодикия была богатейшим городом провинции Фригия. Город лежал на перекрестке двух важнейших дорог римского мира – из Эфеса к Эгейскому морю и из Пергама к Средиземному морю. Лаодикия процветала, здесь шла бойкая торговля и росло производство. А после страшного землетрясения горожане восстановили разрушенный город за свои деньги. Лаодикия славилась банками (Цицерон рекомендовал именно здесь совершать обмен денег), шерстяной одеждой, школами для подготовки врачей и уровнем медицины. Здесь делали много лекарств и лечебных мазей. Самой известной из этих мазей была глазная. Именно на эти три главных столпа процветания города – финансы, одежда и глазная мазь – указывает Апокалипсис:

…а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть (Откр. 3:17–18).