скачать книгу бесплатно
– Так точно, ваше королевское величество!
– Фелек, я сообщу тебе тайну. Только смотри не проболтайся.
– Есть, ваше величество, не проболтаться!
– Сегодня ночью я вместе с тобой убегу на фронт.
– Есть, ваше величество!
– Давай поцелуемся!
– Есть поцеловаться!
– Говори мне «ты».
– Есть говорить вашему величеству «ты»!
– С этой минуты я больше не король. Погоди, какое бы придумать себе имя? Ага! Томек Пальчик. Тебя зовут Фелек, а меня – Томек.
– Есть! – сказал Фелек, чуть не подавившись большим куском лососины.
Они условились: сегодня в два часа ночи Матиуш будет ждать Фелека у дворцовой ограды.
– Послушай, Томек, на двоих провизии нужно вдвое больше.
– Ладно, – буркнул Матиуш недовольно. Ему показалось, что в такой ответственный момент думать о еде недостойно.
Гувернёр брезгливо поморщился, заметив на щеке Матиуша красное пятно – след перепачканных малиной Фелековых губ, но ничего не сказал: в королевском дворце тоже ощущалось веяние войны.
Скандал! Из королевского буфета пропала вчера только откупоренная бутылка коньяка, колбаса высшего сорта и половина лосося. Эти лакомства предназначались для гувернёра – такое условие он поставил покойному королю, когда нанимался учить наследника престола. И вот сегодня, впервые за всё время, он будет лишён этого! Как ни старался повар, сделать ничего не удалось. Ещё бы! Нужно ведь писать прошение, на нём главный управитель дворцового хозяйства должен поставить печать, потом ключарь подписать, и только тогда главный хранитель королевских подвалов выдаст новую бутылку коньяка. А если кто-нибудь заартачится и не подпишет прошения до окончания следствия по делу о пропаже, тогда прощай любезный коньяк на месяц, а то и больше.
Обозлённый гувернёр налил Матиушу рюмку рыбьего жира и на пять секунд раньше, чем полагалось по этикету, отослал спать.
– Томек, ты?
– Я. Это ты, Фелек?
– Ага! Темно, чёрт возьми! На часовых бы не наскочить!
Матиуш не без труда влез на дерево, а с дерева – на забор, а с забора спрыгнул на землю.
– Король, а неловкий, как девчонка! – проворчал себе под нос Фелек, когда Матиуш плюхнулся на землю и издали послышался окрик часового:
– Стой! Кто идёт?
– Не отвечай! – прошипел Фелек.
Падая с забора, Матиуш ободрал кожу на руке: первое ранение на этой войне.
Пригибаясь к земле, перебежали они через дорогу, скатились в ров и под носом у часовых проползли до тополевой аллеи, которая вела к казармам. Казарму обогнули справа. Ориентиром им служила электрическая лампочка, горевшая над гауптвахтой. Потом миновали мостик и вышли на шоссе, которое привело их прямёхонько на вокзал.
Там взору представилась картина, воскресившая в памяти Матиуша рассказы о минувших войнах. Всюду, насколько хватал глаз, – костры, у огня солдаты беседуют или спят, в котелках кипит вода.
Матиуша нисколько не удивила лёгкость, с какой Фелек среди этой неразберихи вёл его кратчайшим путём к своему отряду. Он думал, все мальчишки-некороли такие. Но Матиуш ошибался, Фелек превосходил даже самых ловких и находчивых.
Сутолока, толчея, каждый час прибывают новые и новые отряды, которые передвигаются туда-сюда: одни к железнодорожным путям, другие ищут удобного места для ночлега. Заблудиться ничего не стоит. Фелек несколько раз останавливался в нерешительности. С тех пор как он был здесь днём, многое изменилось. Тут вот стояли пушки, а сейчас их увезли на фронт. На месте пушек расположился полевой госпиталь. Сапёры подались ближе к железнодорожному полотну, а там, где стояли они, суетились телеграфисты. Часть луговины, где расположились лагерем войска, заливал яркий свет прожекторов, другая тонула во мраке. Как назло, стал накрапывать дождь, трава была вытоптана, и ноги вязли в липкой грязи.
Матиуш устал, ему хотелось передохнуть, но он боялся отстать от Фелека, а тот не шёл, а бежал, расталкивая встречных.
– Кажется, здесь, – прищурясь, сказал Фелек. Вдруг взгляд его упал на Матиуша. – А где твоё пальто?
– Висит в королевском гардеробе.
– И рюкзак не взял? Ну, знаешь, так отправляются на войну только растяпы, – вырвалось у Фелека.
– Или герои, – ответил Матиуш с достоинством.
Фелек прикусил язык: как-никак Матиуш – король. Но Фелек был страшно зол: и дождь некстати пошёл, и знакомые солдаты, обещавшие спрятать его в вагоне, куда-то подевались, и ещё этот Матиуш, который даже не знает, что надо брать в дорогу. У него, Фелека, хоть он и получил нахлобучку от отца, и фляга есть, и перочинный нож, и ремень – всё, что полагается иметь настоящему солдату. А Матиуш – вот ужас-то! – в лакированных туфлях, на шее зелёный галстук. Криво повязанный в спешке, грязный, как тряпка, этот злополучный галстук придавал его внешности нечто комическое, и если бы не тревожные мысли, Фелек наверняка бы расхохотался.
– Фелек! Фелек! – позвал вдруг кто-то.
И к ним подошёл рослый парень, видно, тоже доброволец, но в шинели он выглядел как заправский солдат.
– Я жду тебя здесь. Наши уже на вокзале, через час посадка. Скорей!
«Ещё скорей», – ужаснулся Матиуш.
– А это что за франт? – спросил верзила, указывая на Матиуша.
– Долгая история! Потом расскажу. Пришлось с собой взять.
– Хорошенькое дело! Кабы не я, и тебя бы не взяли, а ты ещё этого щенка приволок.
– Заткнись! – рассердился Фелек. – Он мне бутылку коньяка дал, – прибавил он шёпотом, чтобы Матиуш не расслышал.
– Дашь глотнуть?
– Посмотрим.
Три добровольца долго шли молча. Старший злился на Фелека за своеволие. Фелек понимал, что влип в глупейшую историю, и ему было не по себе. А Матиуш чувствовал себя смертельно оскорблённым и, если бы не обещание молчать, показал бы этому бродяге, как короли отвечают на оскорбление.
– Слушай, Фелек. – Провожатый вдруг остановился. – Если ты сейчас же не отдашь мне коньяк, иди один. Я за тебя замолвил словечко, и ты обещал слушаться. Что будет дальше, если ты с самого начала задаёшься.
Вспыхнула ссора, и дело неминуемо кончилось бы дракой, но тут взорвался ящик с ракетами. Видно, по неосторожности слишком близко поднесли огонь. Две артиллерийские лошади испугались и понесли. Началась паника, воздух прорезал чей-то пронзительный вопль. Когда суматоха немного улеглась, мальчики увидели своего провожатого в луже крови с перебитой ногой.
Они остолбенели. Что война – это смерть, раны, кровь, они знали, но им казалось, это где-то далеко, на поле боя.
– Что за беспорядок, почему здесь дети? – ворчал какой-то человек – наверно, врач, – отпихивая их в сторону. – Ну, так я и знал: доброволец. Сидел бы ты, сопляк, дома да соску сосал, – бормотал врач, разрезая ножницами штанину.
– Томек, ходу! – шепнул Фелек, заметив вдали двух жандармов, сопровождавших санитаров с носилками.
– А его оставим одного? – робко спросил Матиуш.
– Ну и что? Его отправят в госпиталь. Он теперь не солдат.
Они притаились за палаткой. Через минуту на месте происшествия никого не было – валялся только башмак, забытая санитарами шинель раненого, да алела смешанная с грязью кровь.
– Шинель пригодится, – сказал Фелек. – Отдам, когда выздоровеет, – прибавил он в своё оправдание. – Скорей на вокзал! И так сколько времени потеряли!
Когда они с трудом протиснулись на перрон, в роте шла перекличка.
– Не расходиться! – уходя, приказал молодой поручик.
Фелек рассказал солдатам про случай с парнем и не без внутреннего трепета представил им Матиуша.
– Поручик на первой же станции вышвырнет его из вагона. Когда мы ему о тебе сказали, он недовольно поморщился.
– Эй, вояка, сколько тебе лет?
– Десять.
– Дело дрянь! Хочешь, лезь под лавку. Только поручик всё равно тебя вышвырнет, и нам из-за тебя попадёт.
– Пусть только попробует вышвырнуть, сам пешком пойдёт! – негодующе крикнул Матиуш.
Его душили слёзы. Он, король, который должен был, осыпаемый цветами, на белом коне во главе войска покинуть столицу, чтобы исполнить свой священный долг – встать на защиту родины и народа, вместо этого, как преступник, тайком удирает из дворца и ещё вдобавок терпит оскорбления.
Коньяк и лососина смягчили сердца солдат, и лица их прояснились.
– Коньяк прямо королевский! А лососина так и тает во рту! – нахваливали солдаты.
Не без злорадства наблюдал Матиуш, как коньяк иностранного гувернёра с бульканьем льётся в солдатские глотки.
– Глотни и ты, малыш! Посмотрим, годишься ли ты в солдаты.
Наконец-то Матиуш отведал королевский напиток!
– Долой учителей! – провозгласил он, вспомнив, как гувернёр поил его рыбьим жиром.
– Э, да он бунтовщик! – отозвался молодой капрал. – Кого это ты мучителем называешь? Уж не Матиуша ли? Будь осторожен, сынок! За одно такое словечко можно пулю в лоб заработать!
– Король Матиуш не мучитель! – горячо запротестовал Матиуш.
– Он ещё мал, а каков будет, когда вырастет, неизвестно.
Матиуш хотел ещё что-то сказать, но Фелек ловко перевёл разговор на другое:
– Идём мы, значит, а тут как бабахнет! Я думал, с аэроплана бомбу сбросили. А это ящик с ракетами взорвался. Потом с неба разноцветные звёзды посыпались…
– На кой чёрт им ракеты на войне?
– Путь освещать, когда нет прожекторов.
– Рядом тяжёлая артиллерия стояла. Лошади испугались – и прямо на нас! Мы с ним отскочили, а тот не успел…
– Рана-то серьёзная?
– Крови лужа целая натекла. Его сразу унесли.
– Эх, война, война… – вздохнул кто-то. – Коньяк-то ещё остался? И поезда что-то не видать.
Но тут, с шипением выпуская пар, подошёл паровоз. Поднялась суматоха, беготня, гомон.
– Отставить посадку! – на бегу кричал поручик.
Но голос его потонул в общем шуме.
Словно мешки, забросили солдаты мальчишек в вагон. Слышался испуганный храп упиравшихся лошадей, ругань, скрежет – не то отцепляли, не то прицепляли вагоны. Наконец поезд тронулся. Вдруг – трах! – раздался треск, и опять вернулись на станцию.
Кто-то вошёл в вагон с фонарём, выкрикивая фамилии, проверяя, все ли на месте. Потом солдаты побежали с котелками за похлёбкой.
Матиуш видел и слышал всё как сквозь сон, у него слипались глаза. И он не заметил, как поезд тронулся. Проснувшись, он услышал мерный перестук колёс. Поезд шёл полным ходом.
«Едем», – подумал король Матиуш и снова заснул.
В тридцати вагонах ехали солдаты, на двух открытых платформах везли автомобили и пулемёты, а в единственном спальном вагоне разместились офицеры.
Матиуш проснулся с головной болью. Ныла ушибленная нога, спина, болели глаза. Руки были липкие, грязные, и нестерпимо чесалось всё тело.
– Вставайте, зайцы, похлёбка остынет!
Матиуш, не привыкший к грубой солдатской пище, с трудом проглотил несколько ложек.
– Ешь, брат, что дают! Разносолов не будет, – уговаривал его Фелек, но это не подействовало.
– Голова болит.
– Слушай, Томек, не вздумай болеть… – тревожно зашептал товарищ. – На войне болеть не полагается.
Вдруг Фелек стал яростно чесаться.
– Старик был прав, – пробормотал он, – уже грызут, проклятые… А тебя не кусают?
– Кто? – спросил Матиуш.
– «Кто, кто!» Блохи. А может, и похуже что. Старик сказал: на войне страшны не пули, а эти паразиты.
Матиушу пришла на память история злополучного королевского лакея, и он подумал: «Интересно, как выглядят эти насекомые, которые привели в такую неистовую ярость моего великого предка». Но предаваться размышлениям было некогда.
