скачать книгу бесплатно
– А тех, что Спиридон Афанасьевич в приданное Пелагее обещал – а ты попользовался, – продолжая нарезать сало, язвительно-спокойным тоном напомнил Игнат.
– Гм-м… – почесал затылок Прохор.
– Ну за ето ты не беспокойси, лошади будуть за мной, – помолчав немного, заверил он Игната.
– Ну, а деньгами придётся тебе вложиться – на расходы. Что ж, думал, ежели попользовалси Прохор лошадьми – то и платить за всё ему? Ан нет! – наполняя чарки, покачал головой Прохор. – Ну, давай – за удачу! – маленькими глотками, чтобы растянуть наслаждение, пропустил он свою чарку.
Подхватив белый, с лёгким розовым оттенком, шмат, Прохор откусил добрую половину, прикрыл от удовольствия глаза и стал смачно вкушать нежное сало.
– Да-а, казалось бы, обыкновенное сало, а как некоторые люди умеють превкусно приготовить его… Это Анисим, знакомец мой, угостил – большой мастер по ентому делу, – заговорил он на другую тему, давая понять, что вопрос с золотом решён и поставленные им условия обсуждению не подлежат.
– Нет, погоди, братец! – вдруг подала голос наблюдающая за разговором Пелагея. – А как же я? Половину тебе, половину Игнату – а мне-то что?!
– Ну чего ты так взъерепенилась?! – вскинул на неё глаза Прохор. – Всё правильно: с одной стороны ты с Игнатом – одна семья, а с другой стороны —я. Так что всё по справедливости.
– Ха! Одна семья! А ежелив Игнат свою долю получит, да и видали его – с чем я останусь?! – зло сверкнула глазами Пелагея. – Ты, Прошенька, не шибко-то думаешь обо мне. А вспомни-ка: когда батюшка и лавку, и родительский дом на тебя приписал – так взял с тебя слово: ежелив чего случись – поддержать меня. Кругом обошёл: от батюшки только и досталось, что эта изба – да и то по полу ветер гуляить. И теперича в стороне оставить хочешь?!
Прохор хмыкнул и, потупившись, стал соображать, как убедительней ответить на упрёки сестры.
– Ну, дом Игнат проконопатил – зимовать можно. Оно ведь любому хозяйству присмотр нужен, а вы, почитай, как вошли в эту избу, так ни разу к ней руки не приложили. А насчёт тятенькиного наследства, дык это на общую пользу пошло. Кабы не его небольшие капиталы, так возил бы я руду – как твой Игнат. А так, хоть в какие-то люди да выбился.
Прохор испытующе глянул на Пелагею:
– Ну дык для тебя польза, а я-то что с этого имею? – отпарировала сестра.
– Э-э, погодь, погодь!.. Что она с этого имеить?! – сделал удивлённую мину Прохор. – Капиталы-то тятенькины не так уж и велики были – чуть боле пятисот рублёв. Едва хватило ему, чтобы записаться в купцы третьей гильдии. Вот он и решил вложить нажитое в кого-нибудь из нас, чтобы хоть один да вышел в люди. А кого жа, окромя меня? Но, сестра, согласись: промотала бы ты эти денежки, и чего бы получилось? Ни тебе и ни мне – а так хоть кака-то да польза. Ведь смотри: мужа твово в обоз пристроил, когда серебро в столицу возили, да опять же в экспедицию – подсказал к кому подойтить и что сказать, да и отчёты прошлых изысканий добыл, где золото находили, где серебро. А без этого не сидели бы счас да не размышляли, как золото выручить. Возил бы Игнат руду до скончания своей жизни. Ведь если ему верить, то золота там намного больше, чем весь тятенькин капитал вместе с хозяйством… Не так ли?! – вопросительно взглянул он на Пелагею.
– Так-то так, – согласно кивнула она. – Но разговор не об тятенькином капитале, а об золоте, с которого я тоже должна поиметь свою долю – третью часть!
– Да окстись ты, сестра! – подскочил на месте Прохор. – Игнат там чуть жизню свою не положил, а теперь и мне придётся лиха хлебнуть – ведь не на прогулку же собираемся… Вот тебе моё слово: пятьсот рублёв из того золота, что мы с Игнатом добудем, и отцову лавку с товаром в придачу! Ну как?! – лукаво наклонил он голову.
– Да я, право, и не знаю, что ответить, – пожимая ладони, залепетала Пелагея. – На первый взгляд, деньги, конечно, не малые, да опять же лавка с товаром прибавком идёт… А ну, как обманешь? Сегодня сказал, а завтра и забыл? – устремила она на Прохора недоверчивый взгляд.
– Да ты чё?! – возмущённо тряхнул тот головой. – Чево мне, побожиться чо ли?! Я своё слово сказал: двести рублёв из моей доли и лавка, да триста с Игната… Ты то, чего сидишь, язык прикусил? – повернулся он к зятю.
– Ну дык сперва надо бы золото выручить, а посля и разговоры вести – сколько от каждого Пелагеи положить. Кто его знат, чего может завтра случиться… – пожав плечами, ответил тот.
– Чего ты выкручиваисси?! – рассердился Прохор. Даёшь триста рублёв из своей доли?
– Ну дык, чё тут сказать: знамо дело – неплохо просидеть дома и такой барыш отхватить, – уходя от ответа, взглянул Игнат на жену.
– Я тебя не спрашиваю, плохо или хорошо – не об етом счас разговор, – начиная терять терпение, поучительным тоном произнёс Прохор. – Или как в прошлый раз, будешь хвостом крутить? Смотри! – пододвинулся он ближе к Игнату.
– Ну а как же не дать, – с поспешностью ответил тот. Я Пелагее сразу посулил, чо в стороне её не оставим…
– Ха! Посулил он! – резко оборвала Игната Пелагея. – Да если б я тебя Агрипиной не пужанула, то ни плошки, ни ложки от тебя б не дождалась. Вспомни, как ты из экспедиции вернулся! Только и слышала от тебя про твои мытарства, а о золоте даже не заикнулси. Если бы по пьяному делу не проболтался, так до сих пор бы ни сном, ни духом не ведали, – злобно сверля глазами мужа, продолжила она.
Игнат заёрзал на стуле:
– Да уймись ты, сварливая баба! Ну, порешили же: пятьсот рублёв и лавку. Чево своим змеинным языком в душу лезешь?! И так столько перетерпеть пришлось, а тут ты ещё кусашь.
– Укусишь тебя – вокурат. Только зубы обломашь! – ещё больше распалились Пелагея. – Ха! Душу он нашёл! Да у тебя вся душа в кусок золота оборотилась – всё под себя удумал загресть…
– Хмм, так оно и есть… – хмыкнул Прохор. – Ну да ладноть… Ещё по одной! – добродушно хлопнул он в ладоши, чувствуя, что вот-вот разразится скандал. Игнат с Пелагеей враз замолчали и удивлённо посмотрели на Прохора.
– А ты, коли согласна со своей долей, так и нечего языком чесать, – грозно взглянул он на сестру.
– Ну, ежелив, братец, всё, как ты посулил, получится – тогда друго дело, – после непродолжительной паузы произнесла Пелагея.
– Посулить – это одно, а я тебе слово дал. И сумлений здесь никаких не может быть, – резко отрезал Прохор. – Вон и Игнат тоже самое скажет, – кивнул он на притихшего зятя.
– Ну дык, договоренно уже, чего об ентом толдонить, – подал голос Игнат.
– А ты, это, того, – наливай… – добавил он слегка заплетающимся языком. – Когда ещё доведётся такой отпробовать.
– Отпробуешь. Вот золото заберём, и жизня совсем другая начнётся, —наполняя чарки, уверенно произнёс Прохор.
– Эх! Хороша, зараза! – выдохнул Игнат и, обведя взглядом стол с закусками, потянулся за солёным рыжиком.
– Зараза – это сивак в лавке, по двадцати копеек за штоф, – криво усмехнулся Прохор. – А здесь благороднай напитак.
– Я и говорю, что хороша, – поправился Игнат. Вот разговору сурьёзного у нас не получилось, только про сало, да про вино. А надо бы по делу, чтобы апосля каких сумлений не вышло.
– А чего мы ещё не обговорили? – вскинул удивлённые глаза Прохор. – Подготовим всё, да и отправимся за нашим золотом.
– Да вот, мысля одна, меня в беспокойство вводит, – осторожно произнёс Игнат.
– Это, чево ж ещё тако? – посерьёзнел Прохор.
Игнат в нерешительности замялся, раздумывая: рассказать будущему подельнику о причине своего беспокойства или нет. То потупив взгляд в пол, то переводя на Прохора, кряхтя и хмыкая, он всё-таки набрался решительности и протрезвевшим голосом произнёс:
– Помнишь, я говорил тебе, что закопал золото в двух местах?
– Ну! – кивнул головой Прохор.
– Так вот: за самородки я спокоен – они запрятаны так, что акромя меня их никто не найдёть. А вот за друго, может случиться так: придём, а там – пусто, – развёл руками Игнат.
– Как это пусто?! – враз вскричали Прохор и Пелагея.
– Что-то ты, однако, хитришь, братец, – подозрительно прищурив глаза, произнёс Прохор. – Ежелив закопал золото – куды оно могёт подеваться? Только разве что сам ты его втихаря заберёшь?
– А вот туды! – выкатил глаза на Прохора Игнат. – Это золото я у инородцев к рукам прибрал. Ну, в общем, божок это ихний – у демечи Бакая в юрте висел… На охоту мы отправились, ну я и заскочил в юрту – вроде как кинжал забыл. Схватил идола, да и сунул за пазуху, а по дороге, вижу – демечи, закрыв глаза, гундосит чегой-то себе под нос. Ну я, приглядел приметное место, поотстал и спешился. Берег каменистый… Выкопал кинжалом ямку, завалил камнями идола, а сам думаю, кабы этот нерусь меня не хватился – с того и поторопиться пришлось. Всё скорей, скорей – ну и: то ли оставил там клинок, то ли мимо ножен сунул, когда на коня садилси. Приехали мы к месту охоты, хватился я, а ножны-то – пусты… – Игнат замолчал, глядя куда-то в сторону и переводя дух.
– Ну, оставил и оставил, чего об этом убиваться? – пожал плечами Прохор.
– Да ты чё, Прохор, в толк взять не можешь?! – возмущённо продолжил Игнат. – Ежелив наткнутся инородцы на кинжал, то сумление их возьмёт: как же он там оказалси? Ведь Бакай знат, что это мой кинжал и в том месте я был только раз – в день пропажи идола. А не наведёт ли это их на мыслю обсмотреть всё вокруг, покопаться?
– Да-а!.. – мотнул головой Прохор. – Ежелив не врёшь, то, выходит, шибко оплошал ты Игнат, что не забрал свой кинжал. А теперь вот думай, как оно всё это повернётся.
– Не забрал… – хмыкнул Игнат. – Да уж уговаривал я Бакая сходить на охоту на то же место, но он и слышать об этом не хотел – шибко убивался по этому идолу. Решился было один пойтить, да как на зло зарядили дожди проливныя с грозами, а там с Бийску за ясаком приехали – вишь, как всё перекрутилася…
– Ну и чего теперяча? – вопрошающе поглядел на зятя Прохор.
– А вот что! – всё больше распаляясь, продолжил Игнат. – На то место, где я спрятал золотого идола, мы сходу не пойдём, а остановимся у Бакая, оглядимси, постараемся выведать – не караулят ли иноверцы того, кто придёт за их истуканом. Если увидим, что всё тихо, тайно проберёмся к тому месту, заберём идола и, распрощавшись с Бакаем, уберёмся восвояси!
– Неплохо придумал! – немного помолчав, похвалил Прохор.
– Но что-то сумлеваюсь я, однако, что так вот нам и поведают про засаду. А еслив нашли они своего идола, да и оставили там же, как приманку? Только мы его возьмём, а они тут как тут. Что тогда? – выжидательно посмотрел он на Игната.
– Не-ее!.. – уверенно дёрнул головой тот. – Еслив они найдут идола, то уверен – не оставит его Бакай для приманки. Уж больно дорог он для их, демичи чуть умом не тронулси, когда обнаружил пропажу. На меня они не подумают – Бакай будет Мирона ожидать. Наверняка дошли до него слухи, что бежал он из-под стражи.
– Какого Мирона? – вскинул удивлённые глаза Прохор.
– Ах да!.. – как будто что-то вспомнив, почесал затылок Игнат. – Я ведь тебе не сказывал: как завладел золотым идолом, а крайним оказался этот самый Мирон.
И он вкратце поведал историю с Мироном, утаив при этом эпизод расправы над арестантом.
– Да-а!.. Ловко ты с ним… – криво усмехнувшись, мотнул головой Прохор. – Идола заберём мы, а искать будут Мирона. А он, выходит, сам себя виновным сделал, сбежав из-под конвоя… Хитро придумал!
«А кого искать-то? – промелькнуло в голове Игната. – Косточки Мирона наверняка уже зверьё обглодало»
Возвращение к жизни
Непреодолимая тяжесть сна клонила голову. Стоило только прислониться к ещё неостывшей печи, как веки враз тяжелели, унося сознание куда-то далеко от гнетущей действительности… Марьяна резко встряхнула головой, чтобы сбросить с себя навалившуюся дрёму. Пламя свечи трепетно вздрогнуло, освещая неподвижное лицо незнакомца.
«Какие правильные черты… – остановила она взгляд на бледном безжизненном лице. – Неужто вот так и помрёт, несмотря на мои старания, – печально вздохнула она. – Сколько дней минуло: неделя, две? Уже и счёт времени потеряла. Неужели прав был тятенька – есть ли смысл в её хлопотах?.. Разве только, что Господь смилостивится над ним…»
Марьяна встала, намочила чистую тряпицу отваром трав от бабки Серафимы и аккуратно, в который раз, протёрла подсыхающие раны.
«Ещё бы капусту приложить, – подумала она и вышла в огород, где, выбрав покрупнее вилок, оборвала с него верхние листья. – Вроде как и припухлости проходят, а он всё лежит без всяких изменений, – обкладывая зашибленные места капустными листьями, сострадальческим взглядом окинула она бедолагу…»
Но, что это?! Вроде как дёрнулась верхняя губа!
Марьяна взяла свечу и поднесла её ближе к лицу незнакомца. «Или мне показалось?..»
Но, нет!.. – губы едва приоткрылись, словно прося воды. Марьяна обмакнула тряпочку в кружке и приложила к губам незнакомца.
Вот уже и веко дёрнулось.
– Тятенька… – шёпотом позвала Марьяна. – Кажись, он очнулся…
Евсей соскочил с кровати и, продирая со сна глаза, подбежал к незнакомцу.
– А верно… Гли-ко, гли-ко – вроде как глаза открыть хочеть… – тихо произнёс он, словно боясь разбудить чужака.
– Можа, даст Господь, и обыгается, – перекрестился он на освещённые лампадкой образа. – А ты бы шла, вздремнула немного, ведь катору ночь без сна сидишь, – ласково прикоснулся Евсей к плечу дочери.
– Да ты что, тятенька, какой сейчас сон?! – подняла изумлённые глаза на отца Марьяна.
– Чево у вас там?.. – послышался хриплый голос с печи. Дед Авдей, кряхтя, приподнялся и отдёрнул занавеску.
– Да сдаётся мне, чужак-то в себя приходит, – ответил Евсей.
– Ожил мертвяк, чо ли?! Это надо ж!.. Ну, дай-то Бог, дай-то Бог… – повторил несколько раз Авдей, пряча за занавеской седую голову…
Чёрная пелена, застилающая глаза, стала понемногу уходить. Расплывчатые силуэты окружающих предметов начали вырисовываться в просветляющемся пространстве.
«Что это?!» – пронеслось в сознании Мирона. Стоящий перед ним тёмный силуэт постепенно стал приобретать форму стройной девичьей фигуры, которая вдруг склонилась над ним, и что-то приятное, влажное коснулось его лица.
Откуда-то издалека до него донёсся звук разговора, смысл которого он не смог разобрать.
– Лиза? – попытался вымолвить Мирон.
– Гли-ко, губами шевелит, однако чевой-то сказать хотит, – кивнул Евсей на незнакомца.
– Вроде как зовёт кого-то? – ответила Марьяна, протирая тряпицей, смоченной в травяном отваре, ссадины на лице Мирона.
– Ну, даст Бог, теперь на поправку пойдёть – ободряюще взглянув на дочь, заключил Евсей.
Словно гора свалилась с плеч Марьяны, и, хотя забот не убавилось, сознание того, что её хлопоты не прошли даром и подопечный понемногу приходит в себя, вселяло надежду и радость в её душу.
Чёрная пелена вновь накатилась на сознание Мирона, закрыв от него появившееся на миг видение и оборвав доносившиеся до его слуха, звуки речи.
– Однако опять в бессознательность впал, – расстроенно взглянув на незнакомца, заметила Марьяна.
– Ну, ты погодь! Не сразу же вот так – взял и обыгался, – успокоил её Евсей.
Прошло несколько дней. Всё чаще и чаще стала уходить чёрная пелена, всё отчётливее становились окружающие его силуэты.
Однажды, открыв глаза, Мирон увидел сидящую боком к нему девушку.
– Лиза? – прошептал он… – «Но, нет, не похожа» – приглядевшись, понял Мирон.
– Вы кого-то звали? – вскинув на него усталые глаза, спросила незнакомка.
– Нет, извините, я обознался, – еле пошевелил губами Мирон.
– Кто вы?.. – после недолгого молчания хриплым шёпотом спросил он.
Марьяна уже было собралась с ответом, но тут заметила, что незнакомец не слышит её. В этот раз он не впал в беспамятство, но навалившийся вдруг сон заставил его забыться. Добродушная улыбка промелькнула на её лице.
– Всё у тебя будет хорошо, – тихо сказала Марьяна, глядя на исхудавшее, заросшее бородой, мертвенно-бледное лицо Мирона…
В который раз, открывая глаза, задавал он себе вопрос: «Как очутился я в этой крестьянской избе? Почему прикован к постели? Ранен?.. Но разве я участвовал в каких-либо сражениях? Кто эта красивая девушка, так заботливо ухаживающая за ним?». Но расспрашивать об этом пока не решался, чувствуя недостаточность сил для серьёзного разговора. Марьяна, видя немощность незнакомца, также не пыталась попросить его рассказать о себе. Травы, настойки и мази, приготовленные ею и Серафимой, мало-помалу возымели своё действие, немощность день за днём отступала от Мирона, освобождая место жизненным силам.
– Как ваше имя? – наконец решилась расспросить незнакомца Марьяна.
– Мирон, – ответил тот, – Мирон Кирьянов, – уточнил он.
