Всё по-честному

Девочка выудила из недр скатерти зубочистку, повертела её и так и сяк, поковыряла в зубах.

– Не знаю, – ответила бесцветным голосом, – не считала. Да и всё равно мне.

– Но как же? – искренне удивился Дмитрий. Потом решил сменить тактику. – А братья твои где? А отец? Ты вообще в курсе, что за последние два года количество поселенцев на планете сократилось в десять раз?

– Нет. А должна? Ты же видел, я говорила. Некоторые в тоннелях слишком много времени проводили. Вот головой и попортились.

Дмитрий задумался.

– Действительно, – согласился он, но тут же встрепенулся, что-то вспомнив. – Я не о том. По статистике, я узнавал, за последние два года планету покинули несколько сот человек, и что самое поразительное…

– Дядя Дима, – протянула Яса, глядя на него осоловевшими глазами, – я так устала. Я спасть хочу. Можно мне поспать?

Мысленно матеря себя последними словами – мало того, что за девчонку прячешься, так ещё и отдыха её не даёшь, изверг – Дмитрий отвёл уже вовсю клюющую носом Ясу в одну из трёх отгороженных друг от друга комнат и уложил на кровать. Яса ткнулась в подушку и мгновенно засопела.

Дмитрий постоял немного, прислушиваясь к дыханию девочки. Потом вышел на веранду, убедился, что шерп спит или делает вид, что спит. Пожевал ус, решил, что хуже лучше не будет, на цыпочках вернулся в комнату, осторожно, чтобы не потревожить, укрыл девочку пледом и улёгся тут же. На пол. Так, на всякий случай.

Сон ему всё-таки приснился. Тяжёлый, удушающий, тревожный.

В этом сне, прямо как наяву, что-то бессвязно бормоча и капая слюной в комнату вползал шерп, хватал спящую, такую беззащитную Ясу и уволакивал её в непроглядную вонючую бездну тоннелей. А он, Дмитрий, лежал парализованный, не в силах даже пошевелиться, и слушал, как удаляются крики девочки, зовущей его на помощь: «Дядя Дима… дядя Дима!»

– Дядя Дима, да просыпайся же ты!

Яса изо всех сил трясла его за плечо. Дмитрий открыл глаза, увидел прямо перед собой белое, встревоженное лицо девочки. Шарахнулся от стоящего рядом шерпа. Сон таял, явь возвращалась. Но вряд ли она была лучше сна.

– Что? Что случилось? – спросил он сиплым голосом.

– Дурочка я дурочка, – причитала Яса совсем по-бабьи. – Забыла, напрочь забыла. Гон у них, понимаешь, дядя Дима, гон раньше времени начался.

– У кого? – ещё не придя в себя полностью, переспросил Дмитрий.

Яса прекратила метаться, всплеснула руками:

– Ясно у кого! У паучьих червей!

– Какой гон? – задал Дмитрий совсем уж глупый вопрос.

Девочка с досады даже ногой топнула.

– Какой-какой! Такой! Объяснить тебе? Не покраснеешь?

Только сейчас Дмитрий осознал, что в ушах шумит не от внезапного пробуждения, а совсем по другой причине. Он выскочил на веранду, прислушался.

Всё вокруг вибрировало низким гулом на пределе инфразвука. Вибрировало и шелестело.

Яса пулей вылетела из дома, на ходу бросив:

– Уходим. Быстро! Там у дальнего тоннеля расщелина есть. Я вчера ещё заприметила. Она узкая, пересидим.

– А палатка как же? – хватаясь за обрывки рационального, крикнул ей в вдогонку Дмитрий.

Дико вращая глазами на чумазом лице, мимо пронёсся шерп.

– А, хрен с ней, – махнул рукой Дмитрий и рванул за остальными, что было мочи.

Они не добежали. Чуть-чуть не добежали.

Из того самого отверстия, под которым находилась спасительная расщелина, сначала высунулось нечто белёсое и тупорылое, шевелящееся множеством чёрных ворсинок, а потом с чавканьем ухнуло прямо перед бегущими людьми, отрезав путь к укрытию.

– Назад! – заорала Яса, ловко, почти на месте разворачиваясь.

У Дмитрия немилосердно стучало в висках, сердце пробивало грудную клетку, а в глазах жизнерадостно запрыгали радужные пятна.

Второй червь рухнул точнёхонько на дом-палатку, разорвав её в клочья. А потом они посыпались отовсюду.

Яса схватила полуживого Дмитрия за руку, притянула к себе, сказала свистящим шёпотом:

– Всё. Стоим. Не двигаемся.

Сил у Дмитрия хватило только на то, чтобы согласно кивнуть. Скажи ему сейчас девочка бежать дальше, он бы, наверное, и сам отказался.

– А почему они паучьи?

– Паутиной плюются, – пояснила Яса, вертя головой во все стороны. – Липкой и прочной. Свяжут и жрут потом. У них пасть под брюхом. Про щенка рассказывала. Забыл?

Они стояли, прижавшись спинами друг к другу, а из жерл тоннелей всё вываливались и вываливались черви.

Теперь Дмитрию представилась возможность рассмотреть местных хтонических чудовищ во всех деталях и подробностях. И от этих подробностей у него подкашивались ноги, и к горлу подступал нехороший ком.

Больше всего они напоминали сардельки. Этакие белёсы, лоснящиеся сардельки метра два в обхвате и раза в три больше в длину. Чёрные, как нарочно по контрасту, ворсинки оказались на поверку никакими не ворсинками, в представленными в великом множестве многосуствчатыми, похожими на паучьи лапами, сейчас на каменной поверхности издававшими нескончаемый, режущий слух скрип и скрежет. Время от времени какой-либо червь вдруг вставал на дыбы и со всей дури обрушивался на соседа. Завязывалась непродолжительная схватка, в ходе которой чудища или сплетались в жуткий узел, или расползались в разные стороны в поисках новых жертв.

– Спариваются! – догадался Дмитрий, – Они спариваются.

Яса демонстративно закатила глаза, но промолчала.

А Дмитрий вдруг ожил. Пришло, наконец, разумное объяснение происходящего, и даже сил, казалось, прибавилось.

– Это же хорошо, – быстро зашептал он, – это нам на руку. Им сейчас не до нас. Да им вообще сейчас ни до чего! Надо просто тихонько пробраться мимо…

– Не выйдет, – осадила его Яса, не переставая пристально следить за творящейся вокруг оргией, – они во время гона жуть, какие голодные. Жрут всё подряд. Даже своих. А ещё у них нюх. Это пока они нас не учуяли. А вот когда учуют…

Будто этих её слов и дожидался, самый близкий к ним со стороны шерпа червь замер, сделал стойку и быстро-быстро начал раздуваться, делаясь похожим на кривой аляповатый дирижабль.

– В сторону, – уже не таясь, скомандовала Яса, выпуская на волю плети, – пригнитесь. Оба! Быстро!

Червь с хлопком сжался до прежних размеров, а в сторону троицы метнулась большая, с человеческую голову, сопля, на лету разворачиваясь в широкую вращающуюся сеть.

– Пригнитесь!

Сеть просвистела мимо, вырвав у нерасторопного Дмитрия клок волос с макушки, и со шлепком впечаталась в бок соседней твари. Тот дёрнулся, вытянулся и тоже принялся пухнуть.

– Всё, – сказала Яса, – поздно.

Развернулась к Дмитрию и чётко произнесла:

– Двигайтесь к расщелине. Старайтесь держаться в центре круга. Понятно?

– Нет, – честно ответил Дмитрий. Его трясло. – Какого круга?

Яса не стала повторять, но неожиданно задорно подмигнула мужчине.

– Ничего, дядя Дима. Прорвёмся. У нас же всё по-честному.

И прыгнула к ближайшей колыхающейся белёсой туше, на лету разворачиваясь и очерчивая вокруг себя взвившимися плетьми два мерцающих колеса.

Человек, лишённый воображения, наверняка назвал бы это дьявольским боевым танцем. Да, именно так и сказал бы человек, лишённый воображения. Потому что на танец это не походило совершенно. Раз за разом по дуге огибала Яса оставшихся в центре безумной вакханалии мужчин, увеличивая радиус и медленно, но неуклонно продвигаясь в сторону расщелины. Она прыгала, кувыркалась, умудрялась делать сальто, каталась по земле, просто перебегала с места на место и даже замирала, если того требовала неподвластная наблюдателям логика боя. И все эти кульбиты сопровождались безостановочным кружением плетей, мгновенно отзывавшихся на любой, даже мысленный приказ хозяйки, упивавшихся свободой, тонкой гранью отделяющей жизнь от смерти. Плевки паутины, нацеленные то на девочку, то на Дмитрия с шерпом, а то и на всех одновременно, всякий раз взрывались в воздухе и опадали мокрой грязной ватой.

Несколько раз, не успевая или наоборот играя на опережение, Яса хлестала по колышущимся телам, из которых тут же начинало сочиться белое с красными прожилками, похожее на гной с кровью.

До расщелины оставались считанные шаги, и Дмитрий уже готовился рвануться вперёд, подхватить девчонку и забиться в недоступное для гадов узкое пространство в скале, когда одна червячья сопля достигла цели, вцепилась мёртвой хваткой в лодыжку Ясы и сбросила её на землю.

Девочка упала, словно брошенная обиженным ребёнком кукла, и замерла.

Сам себя не помня от ужаса, жалости, гнева и страха, Дмитрий оттолкнул жавшегося к нему шерпа, подбежал к Ясе, обмякшей и бездыханной. Упал на колени. Потом зарычал, обречённо, утробно. Осмотрелся, схватил валяющуюся рядом безжизненной ленточкой ясину плеть и принялся орать, с бешеной силой раскручивая её над головой. Орать истошно, отчаянно, как в первый миг рождения. Как в последний миг боя.

Может быть, помогло это, а может, просто ошарашенные нетипичным поведением жертвы, черви переключились на более безопасную добычу, но девочку Дмитрий до расщелины донёс, стараясь не оглядываться, чтобы не видеть, как под грудами грузных тел исчезает спелёнутый с ног до головы агонизирующий шерп.

Они просидели в укрытии почти до сумерек и решились выбраться только тогда, когда последние черви, дожевав менее удачливых собратьев, удовлетворённо хлюпая телесами, расползлись, по тоннелям.

Ясу ещё пошатывало от усталости и удара, но она вытребовала себе минуту и скрылась в ближайшем жерле. Адреналин, полдня державший Дмитрия на пределе возможностей, отпустил, и он почувствовал, что ему тоже не мешает уединиться.

– Откуда они взялись? – спросил Дмитрий девочку, когда она вернулась, с сожалением рассматривая раздавленную рукоять плети.

Он сидел на каменном полу пещеры, прислонившись спиной к холодной влажной стене и думая, что не сможет больше никуда идти. Девочка села рядом, ещё раз взглянула на растерзанную плеть и отбросила её.

– Черви? Похоже, всегда тут жили, – сказала она слабым голосом. – Глубоко жили. Очень глубоко. Может, спали. А потом пришли люди. Много шума, много пищи. Вот и выползли. И никаких загадок. Кто-то головой попортился, кого-то черви сожрали. Ты, – она подняла на него взгляд, – ты это хотел узнать? Это искал?

Дмитрий смутился.

– И да, и нет, – проговорил он, наконец. – Не складывается здесь что-то. Видишь ли, Яса, люди, поселенцы, не пропадали бесследно.

Девочка насмешливо подняла брови.

– То есть, некоторые, конечно, пропадали, – поспешил исправиться Дмитрий. – Но большая часть вернулась на Землю и в колонии.

– И?

– Странность в том, что никто из поселенцев, покинувших планету, как бы это сказать, – Дмитрий пощёлкал пальцами, подыскивая понятное объяснение, – никто не вернулся к своей прежней жизни. Понимаешь? К семье, к друзьям. Даже в родные места ни один не заехал. Ни на день, ни проездом.

– А тебе-то что стого, дядя Дима?

Дмитрий помолчал, потёр руками глаза, и без того красные и воспалённые.

– У меня брат был здесь год назад, – сказал он, наконец. – Он покинул планету. Я знаю, я проверял. Но вот к нам так и не вернулся. Даже сообщение не отправил. Вообще ничего, понимаешь? Просто пропал. Мне кажется, здесь что-то происходит с людьми. Что-то необратимое, не дающее им остаться собой, – он сбился, улыбнулся чуть виновато, спросил. – Я, наверное, путано объясняю, да?

Яса шмыгнула носом, поднялась.

– Пошли, дядя Дима, – сказала она, протягивая ему руку, – тут рядом совсем короткий путь есть. Раньше я бы по нему не повела, но сейчас, после гона… Пошли.

После суток блуждания по затхлым тоннелям воздух на вершине материка казался сладким на вкус. Дмитрий остановился, с наслаждением вдохнул полной грудью и… закашлялся.

– Здесь всегда туман? – спросил он девочку.

– Это не туман, – ответила она, – это облака.

– Я на вершине мира! – сказал Дмитрий. – Нет, лучше так: я в облаках!

Голос, как и любые звуки, вяз в молочно-белой, играющей светотенью взвеси. Получилось глухо и не смешно.

– Вот мы и на месте, – произнесла Яса, останавливаясь и пропуская мужчину вперёд.

– В каком смысле? – не понял тот. Глупая улыбка никак не хотела исчезать. Взгляни на них сейчас кто-нибудь со стороны, без сомнения подтвердил бы, что Дмитрий в этот момент гораздо больше походил на подростка, чем стоящая рядом девочка.

– Это и есть Место, – пояснила Яса. – Вот, смотри.

Дмитрий посмотрел.

Лёгкое дыхание слабого ветерка смахнуло прямо перед ним мутную пелену, и мужчина увидел висящий в воздухе на уровне его головы шар. Зеркальный.

И Дмитрий поверил. Сразу и безоговорочно. Потому что в это невозможно было не поверить. Немыслимо. Недопустимо. Преступно не поверить.

Он подошёл к шару, приблизил лицо к поверхности, увидел своё отражение.

– Вообще-то, мы не разговариваем с формами, – сказала Яса каким-то чужим, незнакомым голосом.

Она стояла на прежнем месте и смотрела на Дмитрия.

С отражением происходило что-то неправильное. Оно было похоже и не похоже одновременно.

– Но ты меня спас, – продолжала девочка. – Я это ценю. У нас принято ценить такие вещи.

Дмитрий покрутил головой и к ужасу своему понял, что отражение не повторило его жеста.

– Мы тоже спали, – говорила Яса. – Долго. Так долго, что, возможно, и не проснулись бы уже никогда. Так что в некотором роде мы должны быть вам благодарны.

Черты лица в отражении исказила судорога, и Дмитрий закричал. То есть он думал, что кричит.

– Здесь очень-очень скучно, – говорила Яса. – Ты не представляешь, как. А мы не любим скуки. Мы любопытны. Жизнелюбивы и любопытны. Одна беда – не можем перемещаться самостоятельно. У нас, чтобы тебе было понятно, нет своей формы. Ну, не появилась она в процессе эволюции, что поделаешь? Поэтому нам нужна форма. И ваша вполне подходит. Не всем, правда. Те, напавшие на нас на развилке, как бы это сказать… Не нашли общего языка.

Дмитрий, наконец, узнал лицо в отражении. Узнал и похолодел.

Лицо в отражении тоже узнало его, и в следующий миг рядом с ним стали проявляться один за другим десятки, сотни, тысячи искажённых судорогами лиц.

– Вы с братом близнецы были? – полуутвердительно спросила Яса. – А я его помню. Это мой брат его сюда привёл. Вот ведь ирония, да?

Дмитрий уже понял, что пропал. Шар втягивал его в себя, обволакивал, лишал силы воли.

– А знаешь, ты мне очень подошёл, дядя Дима, – сказала Яса. – Нет, девочка тоже очень неплохой вариант. Я с этой формой практически сроднилась. Но ждать, пока она вырастет… Другое дело – ты. Я это сразу поняла. Поэтому и договор наш соблюдала. Привела тебя к Месту. А Место показало тебе то, что искал. Так что всё по-честному, дядя Дима. Всё по-честному.

Мужчина, твёрдой походкой прошедший сейчас мимо окраинного дома, был высок и осанист. Он производил впечатление человека, точно знающего свою цель. Густые седые волосы, аккуратно зачесанные назад, твёрдый взгляд, широкий шаг, чёткость в каждом движении и жесте. На вид ему можно было дать лет шестьдесят, однако годы, и это бросалось в глаза, в непродолжительной пока битве с недюжинным здоровьем и волей потерпели сокрушительное поражение и временно отступили, оставив лишь внешние следы своего присутствия в виде седины и аккуратных симметричных морщин, что только придавало лицу этого человека ещё большую уверенность.

Мужчина шёл в сторону космопорта.

В оформлении обложки использован авторский коллаж (Конышев А.П.) на основе изображений, взятых на ресурсах:

https://pixabay.com/ru/illustrations/%D0%BF%D0%B5%D0%B9%D0%B7%D0%B0%D0%B6-%D0%B4%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%BE%D0%B5-%D1%81%D0%BE%D0%BB%D0%BD%D1%86%D0%B5-%D1%80%D0%BE%D0%BA-%D1%81%D1%82%D0%B5%D0%BD%D0%B0-1112911/

https://pixabay.com/ru/photos/%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D1%89%D0%B8%D0%BD%D0%B0-%D0%BC%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%82%D1%8C%D1%81%D1%8F-%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D1%8F-%D0%B1%D0%BE%D0%B3-%D0%BB%D0%B8%D1%86%D0%B0-571715/