Он не играет в домино

– Ну. А что тогда тут странного? Не подумал, переборщил.

– Да, конечно. Но в августе наш Максим умирает от многочисленных повреждений сосудов, хотя никакой тромбоэмболии у него не было.

– Странно. Ладно. – Варвара смешно сморщила лоб, будто пытаясь увидеть картину событий.

– Вот схема. Когда он приезжал в марте, он встречался с Беловым, они учились на разных факультетах, но знали друг друга, и на юбилее Лунина встретились. Причём заключили контракт, вообще-то, там был конкурс по госконтракту, не аукцион, видимо, информация была заранее известна, и фирма Белова «БизнесИнтеллект» начинает заниматься разработкой программы.

– А с кем он ещё мог встречаться?

– Я взял список однокурсников Максима, причём, некоторые были и на юбилее Лунина, когда опрашивал уже на кафедре философии. Что-то бы ещё насобирать про Лунина, про Лескова из первых рук. Перевалов нам не может помочь?

– Не знаю, нужно спросить. – Отношения с Переваловым были обычные, после того, как он помог восстановиться.

Конечно, он с радостью кинется помогать, Варвара наблюдала в его глазах грусть и какое-то тайное желание служить. Впрочем, она не подавала ему никаких надежд.

– Юбилей проходил в первый день, а он торчал здесь ещё неделю. Да, жил в гостинице «Урал». Может, там поспрашивать. В материалах дела фигурирует некая Юля Немцева, она как раз дежурила в тот день. Думаю, её можно снова опросить. Да, и вдова Лескова намекала, что в Перми у Лескова была какая-то зазноба из молодости, хорошо бы узнать.

– То есть, ты вообще пока не понимаешь, в каком направлении работать? – удивилась Варвара, раньше ей вроде казалось, что у Алексея всегда есть план.

– Да, и поэтому прошу твоей помощи. Ну, и Перевалова, вдруг есть какие-то сплетни. Он-то может совсем с других позиций зайти.

В понедельник в гостинице как раз дежурила Юля Немцева, Алексей дозвонился до неё с утра. Миловидная худенькая девушка сидела за стойкой ресепшен и виновато улыбалась. Она подозвала напарницу, чтобы та её подменила на время разговора. Потом они пошли с Алексеем длинными коридорами подсобных помещений, пока не упёрлись в дверь маленькой комнаты.

– Это у нас комната для компьютерщика, так что не удивляйтесь. Он приходит во второй половине, так что тут свободно.

На рабочем столе был заметен слой пыли, кресло тоже не внушало мысли, что его протирают регулярно.

– Итак, – Алексей обнаружил более-менее подходящий стул, Юля села на кресло. – Вы дежурили в тот день, когда был случай с постояльцем гостиницы, Лесковым Максимом. Помните этот случай? Его увезли в больницу.

– Да, конечно. Но я вроде уже давала показания.

– Прошу повторить, показания я читал, может, в памяти что-то ещё всплывёт.

– Время я точно не помню… Помню, что меня вызвали по телефону из номера, где он проживал… Я поднялась на второй этаж, а он уже был в коридоре и, прошу прощения, его тошнило. Я заглянула в номер, там валялась бутылка коньяка, уже пустая.

– Название?

– Не помню точно…Армянский вроде бы.

– А что происходило до этого? Были ли у Лескова посетители?

– Да, была посетительница, она вышла примерно за час до этого.

– У вас, наверное, где-то отмечено, кто?

– Да, конечно. Я сейчас. Впрочем, погодите. – Она вызвала по сотовому телефону кого-то. – Саня, привет. Слушай, у нас ведь есть журнал посетителей в электронном виде? Я сейчас разговариваю со следователем, нужны записи за март месяц…

Она включила компьютер и ловко ввела пароль, затем нажала на ярлычок рабочего стола.

– Это простой вордовский файл, мы сдаём в конце смены по числам. Так. Нашла. Короткова Вероника Валерьевна. Тут паспортные данные. Всё. Она зашла примерно в 16-00, вышла в 17-00. А в семь вечера он вызвал меня, я поднялась, вызвала скорую и полицию, его увезли. Я потом вещи его собрала, сложила в пакет, передала в больницу. Его в кардиологию увезли, места в областной инфекционной не было. Я слышала краем уха, врачи говорили, что подозрение на инфекцию. Но, сами понимаете, тут инфекционные все забиты были.

– Ясно. Вы извините, что я заставил всё вспоминать, про Короткову записи тоже есть в протоколе. Спасибо за помощь.

Алексей встал, Юля пошла его провожать.

На улице он позвонил помощнику, чтобы собрал информацию про Короткову. Информации было немного, минут через десять помощник перезвонил, когда Алексей уже выходил на улицу Пушкина, чтобы дойти в отдел. Он открыл файл на телефоне, остановившись около ближайшего дома. «Значит, так. Короткова Вероника Валерьевна, 33 года. Училась на экономическом факультете классического университета. Уже интересно. Девичья фамилия Столетова. Столетова, Столетова… Она есть в списке однокурсников и в списке гостей юбилея. Как же, папа большая шишка в городе, тётеньки с кафедры говорили с придыханием. В протоколе она тоже фигурировала, но вызывали один раз, потом, видимо, уже папа позвонил, чтобы не мараться в истории. Замужем. Муж обычный инженер. Есть ребёнок, мальчик. Вот и всё. Конечно, в протоколе нигде не написано, почему такая славная девушка приходила в гостиницу к заезжему московскому чиновнику. Кажется, я начинаю пошло мыслить». – Алексей направился в сторону педуниверситета, напротив которого находился отдел. Через какое-то время он позвонил Варваре.

– Варя, привет. У меня тут есть к тебе одно поручение. Помнишь про дело? – деловым тоном спросил Алексей.

– Да, конечно. Что нужно сделать?

– У нас тут обнаружилась одна особа, училась с Максимом. И заходила к нему в гостиницу. Правда, всего лишь на часок, но этого иногда бывает достаточно, понимаешь, о чём я? – с ухмылкой сообщил Алексей.

– А фамилия? И не строй из себя пошляка! – повысила голос Варвара.

– Сейчас Короткова. А раньше была Столетова.

– Я звонила Андрею, он по моей просьбе немного поговорил с приятелями с экономфака. И ты будешь смеяться. Там вспомнили про эту…

– Веронику. Зовут Вероника.

– Ну да. В общем, эта Вероника ударяла за нашим Максимом. Да, точно, Столетова…

– Странно. Я думал, что бывает наоборот. Ладно. Ты можешь к ней съездить завтра, я скажу, что вместо меня будешь ты?

– Да, смогу. Только что ты хочешь узнать от неё, пока не пойму?

– Как что? Хочу, чтобы ты оценила, кто кого любит. Ладно, шучу. Я ей сейчас перезваниваю, что ты будешь с ней говорить. Тут ещё подкинули дел разных, ну, со стрельбой этой. И никто не спрашивает, почему в сутках 24 часа.

… Короткова ждала Варвару после тренировки в фитнесс-клубе. В вестибюле было тихо, вернее, это был отворот от вестибюля, почти отдельная комната в виде ниши.

– Присаживайтесь, – милостиво пригласила Варвару Короткова. Это была женщина, выглядевшая немного моложе своих тридцати трех лет, тщательно следящая за модой, но с некоторым недостатком вкуса. Фигура у неё была женственная, но лицо достаточно холодное. Говорила она, растягивая слова, как бы оценивая каждое слово в граммах золота.

– Итак, о чём Вы хотели поговорить? – Короткова сказала стандартную фразу, будто Варвара была клиентом.

– О Вашем однокурснике, Максиме Лескове.

Короткова изменилась в лице, Варвара поняла, что подробности Алексей не сообщил. Мимика говорила о том, что воспоминание не самое приятное.

– Я о том случае, когда Вы приходили в гостиницу, это было в марте. А потом Лескову стало плохо.

– Кажется, я уже говорила, что коньяк со мной Максим не пил, соответственно, – Короткова многозначительно помолчала, – я никакого отношения к его отравлению не имею.

– Да Вас никто ни в чём не обвиняет. Сейчас просто расскажите, вы ведь вместе учились.

Короткова немного расслабилась и продолжила.

– Да, вместе учились. У нас была неплохая компания в те годы. Ну, Вы девушка молодая, сами знаете, веселые вечеринки, нормальная студенческая жизнь. – Короткова улыбнулась, но улыбка вышла какая-то кривая, с намёком.

– А в каких отношениях Вы были тогда с Лесковым? – Варвара не стала размякать и вспоминать, какие бывают студенческие вечеринки, продолжила в деловом тоне.

– Отношениях? – Короткова ненатурально удивилась. – Какие могут быть отношения? Ну, не в том смысле, конечно. Я, между прочим, со своим мужем была знакома, да, он уже ухаживал за мной. Соответственно, никаких отношений с Максимом в принципе не могло быть.

«Ну, будущий муж ухаживал, но никто не мешал быть влюблённой в Лескова. – Подумала Варвара. – Кроме всего прочего, не обязательно быть влюблённой, можно просто завести интрижку с понравившимся однокурсником, так что пока не понятно, кто за кем прихлёстывал».

– Хорошо. Вы виделись с Лесковым на юбилее, а потом зашли в номер гостиницы. Зачем?

– Какой глупый вопрос, и я уже на него отвечала! – резко ответила Короткова. – Хорошо, отвечу. Ещё раз, я зашла поговорить, не может ли Лесков взять моего мужа к себе, соответственно, что нужно подготовить, чтобы его резюме рассмотрели.

– Но Лесков ведь в Москве? Был.

– А почему нет, мы готовы переехать в Москву. И мой муж вполне соответствует критериям. Просто на юбилее об этом не поговоришь, верно?

– Верно.

…Варвара вышла из клуба и позвонила Алексею.

– Привет. Поговорила я с этой Коротковой. Что могу сказать. Отрицает она, что бегала за нашим Максимкой. А в гостиницу приходила якобы мужа пристроить в Москву.

– Понятно. А ты что вечером делаешь?

– Слушай, а давай заезжай. Посидим, чай попьём. Ну, и про дело поговорим.

… Алексей позвонил в знакомую квартиру. Сегодня Варвара была необыкновенно мила, будто и не было этого прошедшего года с небольшим. Будто и не было той странной поездки, после которой всё прервалось.

– Итак, о деле. – Начала Варвара, присаживаясь на кресло и ставя на журнальный столик чашку с чаем. – Эта Короткова недоговаривает. Мне снова звонил Андрей, он говорит, что там они троицей ходили. Догадайся, с кем.

– Нет, это выше моих сил, только как чаю напьюсь, так и начну соображать, – Алексей пытался подыграть этой невидимой дружеской волне.

– Так вот, троица святая на курсе – это Лесков, наша Вероничка и Саша Белов!

– Но Белов был на другом факультете. – С сомнением сказал Алексей, отпивая горячий чай.

– А видели их везде вместе!

– Да, это интересно. Белов… Он тут не просто фигура. Кстати, он не отрицает, что знаком с Лесковым с молодости. Но чтобы троица святая…Ну, предположим… Вероничка влюблена в Максима, бегает за ним, тот снисходительно увиливает, почему они и ходят втроём. С Беловым у них дружба. Проходят годы, Вероничка при деньгах, положении и, самое главное, муже. Что может испытывать женщина, которую отвергли, к человеку, который отверг?

Алексей посмотрел на Варвару, но тень легла на её лицо. Она отвернулась.

– Прости, я не имел в виду…

Но Варвара неожиданно захлюпала носом. Алексей подскочил, побежал в коридор и вытащил носовой платок из кармана, впрочем, не сильно выглаженный, хотя какая разница!

– Всё нормально. – Варвара растирала слёзы на лице. – Нормально. Что испытывает женщина… Я ещё не в таком возрасте, конечно, и у меня нет мужа, – она засмеялась, Алексей облегчённо вздохнул.

– Вроде бы у Коротковой всё есть. Но. Она жила в обеспеченной семье, да и карьера у неё сложилась, какую-то должность занимает, начальница отдела. Как тебе показалось?

–Да, она вся такая начальница-начальница. Барыня, в общем. Но про Лескова как-то так отвечала, юлила. Будто скрывала неприязненное отношение. Может, он её отверг, например, в молодости. Или, наоборот, были интимные отношения, потом внезапный разрыв, потому и бегала за ним.

– Захотела отомстить, думаешь? Могла бы?

– Взгляд был хищницы, сверкнуло. Да, она могла ненавидеть этого Максима. Но ты же понимаешь, это ничего не доказывает. Ой, мне же Василису спать нужно укладывать! Посидишь немного, подождёшь?

Алексей ждал, когда Варвара управится с Василисой. Дочка капризничала, а Варвара тихо напевала ей песенку. «Какая идиллия. Могли бы жить семьёй, ведь всё так здорово, когда мы вместе», – подумал он, вздыхая.

Варвара вернулась в комнату.

– Уже поздно, – тихо сказала она, присаживаясь в кресло.

– Да, всё время дела и быт. Ты устаёшь. Приезжайте ко мне как-нибудь, у нас хорошо, много воздуха и света. Сейчас и на участке у меня уже прибрано.

– Лёша, спасибо. Ты прости, так вышло. Я должна была сразу тебе рассказать, но…

– Если тебе тяжело, не рассказывай.

– Мне тяжело. Но уже легче. В общем… Я в Питере встретила Влада.

– Как это? – от волнения Алексей снял очки и начал их протирать подвернувшейся салфеткой.

– Вот так. Это он и вызвал меня через Манкина. Только сейчас он скрывается под другим именем. Томми Йокинен – вот его новое имя.

– Что-то финское.

– В общем, он появился неожиданно, сказал, что разбился именно Томми, а он живёт по его документам. И что всё это неправда, что он убивал, всё делал тот врач, Беликов, а Дорошин был с ним в доле. Потом… Я сама не знаю, как я ему поверила. Мы с ним ездили по нотариусам, ещё каким-то конторам. Да, квартиру продали, которая у него здесь была, сделали какое-то завещание. И я сама отдала ему деньги, представляешь? Он даже в загс меня отвёз.

Варвара снова залилась слезами.

– Бедная моя, – Алексей пересел на диван и стал вытирать прямо рукой крупные капли, текущие по щекам Варвары.

– Но у нас с ним ничего не было, просто мы жили в квартире у Казанского, он сказал, что это его квартира. А потом он исчез, пришла какая-то тётка и сказала, что нужно освободить квартиру через час, потому что аренда только до двух часов дня.

Алексей приобнял Варвару, стараясь быть ненавязчивым. Варвара уткнулась в его рубашку, и сквозь тонкую ткань начала проникать влага.

– Я дура, дура! – с усилием, надрывно произносила Варвара.

– Да нет же, ты просто была под его влиянием. Он не издевался над тобой?

Алексей немного отстранился и поглядел Варваре в лицо.

– Нет, нет, конечно нет. Он был очень мягкий, но деловой. Ему нужно было вытащить свои деньги. Получается, я тоже участвовала в преступлении. – Варвара виновато улыбнулась.

– Да нет же, ты не преступница. Успокойся, успокойся, – он поглаживал её сжавшуюся фигурку, снова привлекая её к себе. – Хочешь, я всё узнаю? И тогда ты успокоишься.

– Да пусть, уже всё прошло. Просто как взгляну на Василису, так и вспоминаю. От этого никуда не денешься.

Глава 8. Вроде есть, и вроде нет

«И когда мы приходим, мы смотрим на небо.

Мы смотрим на небо, мы смотрим в него так долго.

Может быть, эта картина иллюзия и картина,

Но может быть это правда, скорее всего это правда.»

(Борис Гребенщиков)

Перевалов появился неожиданно в первое воскресенье октября. Варвара была немного смущена, но старалась держаться весело.

– О, у тебя уютненько на новой квартире. Как давно не был у тебя в гостях! Ну, рассказывай, зачем тебе понадобился Лунин?

– Видишь ли, меня попросили… Сейчас предварительно расследуем дело, даже не дело ещё, а предварительно.

– Ладно, не напрягайся. Я знаю, что у нас учился очень уважаемый чиновник, и вот неожиданно умер. Бывает. Кстати, я в марте месяце был на юбилее Лунина, знал его не очень хорошо, конечно. Не приятельствовал. Репутация хорошая, впрочем, это люди особого сорта, ещё из Советского Союза. Такой основательный. Конечно, сложно ему было сразу перестроиться на новые рельсы, но что делать. Коммунистом он не остался, в отличие от профессора Орлова, к примеру. Просто перестроился. Но ты знаешь, студенты к нему тянулись. Он в Кировском посёлке жил, в частном доме. Там и дочка сейчас проживает. Слышал я как-то разговоры, что студенты там собираются у него. Подробно не узнавал, надеюсь, что не как у Достоевского кружок социалистов. В общем, у него была слава борца за справедливость. Кажется, канал на ютубе тоже есть, он там разбирал, как противодействовать всяким принуждениям, сама знаешь, что творится уже больше года.

– Понятно. А на прощании ты тоже был?

– Нет, на прощании не был. Замотался. Да и приболел как раз среди лета, долго отходил. Годы-то не юные. Да, что вспомнил. Владимир Иванович был верующим человеком, отпевали его в церкви, как положено. Слышал разговоры. Много людей со страны приехало. В общем, уважали его, да и кончина безвременная, неожиданная. Ещё слышал, что немного препятствия чинили ему, уже после смерти. Слышал, наши тётушки обсуждали, то ли панихиду просили не справлять, то ли похороны как-то замять.

– А какая причина смерти?

– Кардиопатия. Накануне жаловался, что вроде как отравился. Болел живот. Ну, поэтому вокруг и разговоры ходили, что его отравили. Но сердце, моя милая, бывает даёт симптомы такие, как будто живот болит. А потом раз и инфаркт, например. Сам перенёс, знаю.

– А ты откуда это знаешь подробности?

– Так вот ты позвонила, я пошёл на кафедру, где он трудился, потолковал с дамами. Дамы всё знают. Дочка его приезжала, говорит, что жаловался, потом вроде как она была где-то в гостях, позвонила ему, не отвечает. Сначала не придала значения, дом частный, вышел в огород, телефон не взял с собой. С другой стороны, не перезванивает и не перезванивает. Она где-то в области была, соседям позвонила, те сходили до дому, тоже никак. Она к утру приехала, а он уже всё.

– Странно как-то.

– Причем буквально за месяц обследовался, ничего такого страшного и критичного со здоровьем не было. И жары ведь уже не было, август. Вот так.

– Ну да… Мне-то сразу криминал мерещится.

– Нет, криминала нет, замок не нарушен, просто лежал посреди комнаты, тянулся к телефону. Что-то резко случилось, не смог скорую вызвать.

… Алексей стоял у двери кабинета Дубового и думал, что ему сказать о расследовании. По сути, никаких зацепок, получается, и криминала нет.

– Ну, проходи, проходи, – недовольным голосом рявкнул Дубовой, что никогда ранее за ним не замечалось.

– Да, Юрий Михайлович.

– Докладывай.

– Сведений немного. Лесков приезжал в марте, жил в гостинице. После юбилея Лунина жил ещё неделю, пока не отравился коньяком с гликозидами. За час до этого из номера вышла некая Короткова Вероника, – Дубовой сморщился, – девушка с одного курса с Лесковым. Мы её опросили, опросили Юлю Немцеву, которая дежурила в тот день. В карточке гликозиды числятся, получается, переборщил с гликозидами и коньяком. Пока каких-то улик, что в этом поучаствовала Короткова, нет.

– Так-так. А вот мне прямо напрямую звонит его вдова и утверждает, что никакие гликозиды он не принимал. Понимаешь? С другой стороны, мне звонит сам Столетов, а это, брат, поближе, чем бизнесвумен из Москвы, просит не трепать нервы его дочке, потому что она беременна.

– Не знал.

– Ладно, – смягчился Дубовой, – какие направления видишь?

– Собираем материал вокруг Лескова, так сказать. Вот есть Лунин, получается, с него вся история и началась, трагичная для Лескова. Лунин характеризуется как борец за справедливость, пользовался авторитетом у студентов. И в его частном доме собирались студенты. Ну, будем надеяться, что это не какая-то подпольная организация, может, они философские книжки разбирали.

– Да-да, Гегеля и кто там сейчас моден, Ницше?

– Не увлекаюсь. Короткова…

– Опять она?

– Я хотел сказать, что там были какие-то отношения с Лесковым. Может, и платонические. Но слухи ходят, что уж очень она бегала за ним. Как-то так.

– И что? Она вроде замужем аж со студенческой скамьи. Уж мне папаша её мозг вынес. Потом ещё мамаша позвонила. Начала петь, что Вероничка – краснодипломница, вся такая образец для подражания. Мне аж приторно стало. Хотя, конечно, и что она там делала, в этой чёртовой гостинице тогда?

– Пыталась содействовать карьере мужа.

– У… Ловко. Молодец, понимает, что просто так за красивые глаза в Москву не берут. Ну, так и всё, надо от неё отстать?

– Вроде бы надо. Только у неё были возможности бросить в коньяк эти гликозиды. А ещё мог быть мотив – кто ж их знает, отвергнутых женщин. Она явно была отвергнута, потому что иначе бы об этом не говорили. Но ещё в этой давней истории фигурирует Белов, тоже пока тёмная для нас фигура. Он работает в компании, которая резко заключила госконтракт на разработку системы с искусственным интеллектом. А раньше, когда наша Вероничка гонялась за Лесковым, Белов тоже был в этой компании.

– Ну, тут как раз нет ничего удивительного. Это вообще норма, что Лесков помогает бывшему однокурснику да к тому же, по твоим словам, практически другу. Вырвался на Олимп, помоги другу. Даже похвально.

– Это да, получается, у Лескова одни друзья и нет врагов. Так кто же мог подкинуть гликозиды в коньяк? Да, и что интересно, бутылка не была исследована, его сразу в кардиологию увезли, в инфекционной мест не хватало, сначала-то подумали, что какая-то инфекция. Я пока точно не понял, почему увезли в кардиологию, думаю, что важно то, что в стационаре потом происходило. Планирую ознакомиться. И как тогда назначение попало в медицинскую карту… Хотя…

– Что?

– По сути, это дело техники. Карты сейчас привязаны к госуслугам, то есть, лежат в общей базе. Теоретически можно и достучаться до них…Хотя…

– Да, похоже, у тебя мысль в правильном направлении движется. Докладывай, не затягивай.

– У меня просьба ещё, – Алексей уже стоял перед дверью, чтобы выйти, – мне помогает одна девушка…

– Кажется, я даже знаю, кто. Что, наладилось? – Дубовой подмигнул.

– Не в том смысле, – поморщился Алексей, неожиданно покраснев, потому что лицо генерала выражало интерес, как если бы они в курилке обсуждали любовные похождения, – не в том смысле. Случайно встретились в университете. А тут все дороги идут в университет, сами видите. Просто я ей предложил поработать, как раньше. У нас ведь довольно неплохо получалось. Сейчас она уже подключилась, но ей нужно побольше веса.

– Она у тебя на журналистике учится?

– Да.

– Это хорошо.

– Но этого мало, если Вы про корочки журналистки областной газеты, они у неё есть. Журналист занимается расследованием, и ему помогают корочки, если про него знают уже. А она, по сути, занимается расследованием. Я бы хотел попросить, чтобы её официально оформили, не знаю, дознавателем, помощником следователя, кем угодно, чтобы она могла показать документ. Юрий Михайлович, она мне очень помогает, поверьте, и дело тут не в личных отношениях. У неё взгляд такой «незамыленный», как говорят. Нет пока штампов. Хотя иногда, конечно, додумывает. Просто интуитивно…

– Ладно, Ромео ты наш. Пусть приходит, подумаем, как сделать. Но только на четверть ставки, сам понимаешь, казённые деньги нужно беречь.

Глава 9. Воин света

«Я ранен светлой стрелой – меня не излечат.

Я ранен в сердце – чего мне желать еще?

Как будто бы ночь нежна, как будто бы есть еще путь –

Старый прямой путь нашей любви.»

(Борис Гребенщиков)

Алексей заехал за Варварой ближе к вечеру, к пятому корпусу, и они поехали в Кировский посёлок. Марина ждала их на крыльце, из трубы старого домика валил дым. Это была энергичная женщина небольшого роста, с короткой стрижкой русых волос. Варвара взглянула на неё внимательно и подумала, что ей лет сорок.

– Проходите. Папа жил здесь один, я приезжала, у меня квартира в городе. Сейчас вот не знаю, оставлять этот дом или нет. Огородом сильно не занималась, папа всё сам.

Варвара оглянулась. Участок был приличный, в основном кусты малины, жимолости, несколько яблонь. Накрапывал дождик, и хозяйка поторопилась пригласить их в дом.

– Ну что сказать… Папу любили, уважали, вот сорок дней недавно было – начала рассказ Марина, сразу на лице проявились морщины, будто погас огонёк в глазах.

– Скажите, а часто тут собирались студенты? И о чём речи велись. – Сразу приступил Алексей, Варвара сидела молча.

Марина немного смутилась, будто обдумывала на ходу, что можно сказать, а что нет.

– Да, студенты у нас часто были, так ведь папа был общественник. В советские времена вёл самую общественную науку – диалектический материализм. Но потом времена поменялись, стал православным. Удивительно это было, конечно, но вот так. О чём говорили… Я иногда присутствовала, тогда, когда училась.

– В какие это годы было? – уточнила Варвара.

– Где-то в 2008. Я училась на историческом. А у него были со всех факультетов ребята. Приезжали, помогали ему с хозяйством, потом сидели ночи напролёт, спорили. О светлом будущем, о путях развития страны. Папа был за духовное развитие, гуманитарное, так сказать. А ребята были с разных факультетов, они спорили, что технологии нас освободят, и тогда появится время и для духовного развития.

– Хорошо. А вот Лескова Максима, Белова Александра, Короткову Веронику Вы помните? – Алексей сердито взглянул на Варвару, которая задала свой вопрос, по дороге договорились, что вопросы будет задавать он, а она должна смотреть, как отвечает Марина, почувствовать, правду или нет.