скачать книгу бесплатно
Пока «хоронил» собаку заметил, что мороз немного начал отпускать. Да и небо потихоньку затягивало облаками. Если снег пойдёт, будет хреново – убирать-то некому. Его и раньше-то не убирали толком, а теперь вообще завалит всё. Застрянем по домам, пока не растает всё. И как я там буду, без воды, света и газа? Есть, правда, кое-какое снаряжение – спальник тот же. Но спасёт ли он? А варианты? Напроситься сюда? Но эту мысль пришлось отвергнуть. Чужой я для них, а если ещё и Андрюшу захотят оставить, то вообще без вариантов. От этих мыслей настроение испортилось, проснувшийся было аппетит пропал, но я всё же выпил чашку горячего чая с парой крекеров. А потом… заснул.
Спал недолго, проснулся от какого-то звука, который почему-то напугал. Вытер с уголка рта нитку слюны, попытался сообразить, что происходит. И услышал несколько выстрелов, доносящихся из северо-западного угла посёлка. Сложилось впечатление, что стреляли одновременно несколько человек. Выскочил на улицу. Бухнуло ещё дважды, донеслись отдалённые крики. Опять Мишаня собак изводит? Тут в начале улицы появилась группа людей, и я сразу узнал своих. Увы, Иваныча среди них не было, зато объявился Ромка. Не увидел я и долговязой фигуры Андрюши, от чего испытал толику удовлетворения. Правильно, нефига ему тут делать.
Дочка что-то недовольно буркнула и потопала вперёд, пока я здоровался с Ромкой и забирал у девчонок часть поклажи. Артём понуро побрёл следом
– Что это с ними? – спросил я у бывшей.
– Устали. Отвыкли ножками-то ходить. Папа не пришёл?
Я помотал головой. Сёстры разом помрачнели. До дома шли молча, но во дворе Светка сразу заметила сугроб на месте будки и отсутствие собаки.
– А где Тихон?
Я рассказал про Мишу и его охоту на «бешеных».
– Совсем ебанулся! – возмутилась Светка. – До белочки, что ли, допился?
Потом до неё дошло ещё кое-что:
– Так, погоди, Тишка там, в сугробе?!
– Угу, – кивнул я.
– И мы что, вот так и будем жить рядом с собачьим трупом?
Я чуть не ляпнул, что они, если что, провели ночь рядом с человеческим трупом – и ничего. Но Ромка уже утешал супругу:
– Я потом похороню.
– Нет, ну вообще… – продолжала она кипятиться, поглядывая на меня, словно я был обязан убирать тут всё. Быстро же к ней вернулось её обычное стервозное состояние. Пора валить домой. Но свалить не вышло.
Пока мы Романом разбирались с котлом (не разобрались!), пока посмотрели, что с дровами, сёстры успели о чём-то договориться. Я это понял сразу, едва увидел, как Марина отводит глаза. Тем не менее заговорила именно она:
– Слушай, Сев, нам очень неудобно тебя просить, но ты не мог бы одолжить велосипед. Нужно съездить к папе, а у тебя одного транспорт…
– В смысле – к папе? На работу?
– Ну, да. Понимаешь, Андрей нам очень помог с мамой, – голос у неё дрогнул. – Там кошмар, конечно, вышел. Представляешь, в полиции сказали: несите тело в морг сами! А если не можете, положите на балкон. Когда будет транспорт, за ней приедут. Прикинь!
Ну, вообще-то, этого и следовало ожидать. И мы уже вынесли её, так что ничего кошмарного я не видел.
– А что в больнице?
– Ой, он уже не пошёл. Понятно же, что там ничего не скажут.
Ну, разумеется! Зачем куда-то ходить, всё же и так ясно! И в чём, стесняюсь спросить, тогда заключалась его помощь?
– В общем, Андрей к своим убежал, – продолжила Марина, – он очень переживал за родителей. Рома только утром пришёл, потом сюда добирались, всё пешком. Светка права – отвыкли от таких километров. А отца до сих пор нет, мы волнуемся. Поэтому я, как самая молодая, сейчас передохну немного и поеду к нему.
– К нему – это в контору? – уточнил я, мысленно прикидывая расстояние.
– Да, Может быть, конечно, он придёт сейчас, тогда вопрос снимется. Но если нет…
Я понимал, что скрывается за этим «если». Как понимал, что меня элементарно развели, потому что прекрасно знали – Сева ни за что не отпустит жену, пусть и бывшую, одну, на велике, чёрт знает куда. И осознавал, что кроме меня сделать это действительно некому, хотя мудила Андрюша мог бы проявить больше участие к девушке, раз уж завёл с ней шуры-муры. Разумеется, я сказал, что съезжу сам, и скромно отмахнулся от слов благодарности. Но мне всё это очень сильно не понравилось.
Глава 6
Ехать стало значительно тяжелее. Права была Светка – отвыкли мы от нагрузок, изнежились, утратили форму. А я так вообще спорт давно забросил. Спорадические походы в качалку, твёрдое желание посещать бассейн, которого хватало примерно на два месяца – вот и вся физкультура. Может, мне немного повезло с генами – не предрасположен к полноте, но и не заморыш. Нормального телосложения, как говорится, что меня вполне устраивало. Но сейчас ресурсы организма заканчивались, и он начал активно протестовать. А тут ещё и досада примешалась, что меня внаглую использовали. Иваныч, как бы уважительно я к нему ни относился, человек для меня чужой. Почему Андрюшку не послали? Ах да, он же и так помог! А Сева нихера не помог, поэтому давайте запряжём его…
Так, бухтя под нос, добрался до кольца, бесплатно проехал по кусочку ЗСД[6 - ЗСД, Западный скоростной диаметр – внутригородская платная автомагистраль в Санкт-Петербурге.], пешком преодолел затор перед выездом на Благодатную улицу. Здесь тоже не обошлось без аварий – мусоровоз въехал в зад «Субарику», тот тюкнул передний автомобиль, и так собралось пять машин. А через ряд корейский грузовичок хорошо так притёр легковушку. Людей уже не было, зато повсюду виднелись следы мародёрства. И, похоже, не обошлось без пальбы – перед наглухо затонированным BMW X6 щедро насыпали гильз, у соседних автомобилей стёкла в характерных дырках. А у самой «бэхи» двери и капот выглядели так, будто по ним били кувалдой.
Я подобрал короткий медный цилиндрик – естественная реакция любого мужика на всё, что имеет отношение к оружию. Пистолетные, если не ошибаюсь, и много – не меньше двух десятков. К какому конкретно пистолету определить, конечно, не сумел – не настолько во всём этом разбирался. В армии из автомата только стрелял. Позже, во времена «бурной молодости», познакомился и ТТ, и с «Сайгой», и даже с чешским пистолетом-пулемётом «Скорпион». Сколько банок в лесу с пацанами издырявили – не сосчитать. Но от стволов никогда не фанател, так, чисто в удовольствие. А как повзрослел и поумнел, то и удовольствие стало казаться сомнительным.
Однако произошедшее здесь почему-то заинтересовало, я внимательно осмотрел всё вокруг и вскоре заметил под колесом внедорожника пустой пистолетный магазин. Потянулся за ним и только тогда увидел уже застывшие красные капли. Однако! Может, телохранители какого-нибудь олигарха отбивались от народных масс, обуреваемых чувством классовой ненависти? Тоже ведь благоприятное время для реализации всяких идей «справедливости и равенства». Кто сейчас будет разбираться? Бей, грабь, жги, насилуй, убивай – никто не придёт на помощь, никто ничего не будет расследовать. Чёрт, девкам надо сидеть в доме и не высовываться. Жалко, мужики у них в семье не охотники, сейчас бы ружьишко не помешало.
Плюнув на очередную загадку, поехал дальше. Улицы в этой части города казались почти необитаемыми. Никто никуда не шёл, не пилил деревья, не жёг костров. Народ, если и собирался, то в основном около магазинов. Но кто это такие – хозяева, вставшие на защиту своего бизнеса вместе с друзьями и родственниками, или местные жители, находящиеся в шаге от мародёрства, было не понять. Заметил только, что кучковались в основном одни мужики. Многие разговаривали на повышенных тонах, что особенно выделялось в наступившей глобальной тишине. И все, словно сговорившись, замолкали, когда я проезжал мимо. Как будто впервые видели чувака на велосипеде. Из-за этих взглядов стало несколько не по себе, как бывает, если привлечёшь слишком много ненужного внимания.
А Питер горел. Не сплошняком, разумеется, самого огня я пока не видел, но столбы дыма поднимались во многих местах. Где-то далеко на севере пожар охватил что-то техническое, судя по чёрным, жирным клубам, возносящимся к небу. И эта картина вселяла какую-то иную тревогу, предтечу страха за жизнь близких и свою собственную. Фраза «вас никто не спасёт» обретала фактические доказательства.
До работы бывшего тестя добрался уже к двум часам пополудни, устав, если откровенно, как собака. Впрочем, в свете непонятных событий, связанных с нашими четвероногими друзьями, эта аналогия была, пожалуй, неуместна. Пёселей, кстати, видел не раз. Большей частью дворняги, кое-где уже сбившиеся в стаи. Агрессии они не проявляли, лишь пара кабыздохов облаяла меня издалека, но даже не погналась. И всё же эти стаи мне не нравились: я не мог избавиться от ощущения, что животные почувствовали слабину человека. Бродячие псы и раньше нападали на людей, но тогда им хватало еды на помойках. А что они будут делать, когда иссякнут привычные места кормёжек? Вот вам ещё один повод не выходить на улицу.
К счастью, дед Саша оказался на месте. Маршрут я составил с таким расчётом, чтобы с большой долей вероятности перехватить его по пути, отправься он домой. И всё же риск разминуться существовал. Бывший тесть крайне удивился, узрев мою физиономию, но обрадовался искренне. Знал бы, какие вести я привёз! Тянуть со скорбной новостью не стал, сообщил о кончине супруги, и тут же вышел, чтобы дать ему побыть наедине со своим горем. Но мужик быстро вернул самообладание. Он мне всегда нравился – кремень, а не человек. Высокий, дочери явно в него, могучий, но не располневший с возрастом. Мастер на все руки, и с тем характером, который именуют золотым. В общем – мечта любой женщины. Присущее его поколению гипертрофированное чувство ответственности не позволило старику оставить пост. Ну, как же! А вдруг что случится? Все, включая начальство, свинтили домой, сменщик не пришёл, утром ни одна рожа не объявилась, но Александр Иванович продолжал держаить объект. Я переживал, что будет сложно уговорить его покинуть объект, но ошибся. Он и сам уже подумывал уйти. Собрался быстро, а вот «помародёрствовать» в конторе категорически не позволил. Даже чай и сахар забрал только свой, чужого ни-ни! Старая закалка, что тут скажешь.
Что с велосипедом придётся расстаться, я понял ещё по дороге. Старику тяжело будет добираться пешком. Каким бы крепким ни был Иваныч, шестьдесят пять лет – не шутка. А Сева молодой, ничего, дойдёт. Причём идти я уже решил к себе домой, так ближе. Завтра, если хватит сил, дойду до них, заберу транспорт и свою долю продуктов. Объяснил деду расклад, мы пожали друг другу руки, на том и расстались.
До хаты добрался уже в потёмках, которые в отсутствие освещения наступили довольно быстро. К тому же небу надоело быть голубым, и над городом вновь повисли привычные серые тучи. Заметно потеплело, я упрел в своём модном лыжном комбинезоне и часть пути шёл расстегнувшись. Устал ужасно! Пожалуй, за все 36 лет я никогда не выматывался, как в тот день. И единственное, чего желал больше, чем рухнуть на койку, это пить. По пути даже пробовал жевать снег, что мало помогло. Я захватил с собой лишь небольшую бутылочку воды, которую выпил ещё у Иваныча на работе. Видимо, в мозгу всё ещё сидела привычка – всё необходимое можно купить. Но увы, мне не попалось ни одного открытого магазина.
Сидя в прострации на диване, я пытался выбрать из двух зол: идти на грёбаную улицу, набивать кастрюлю снегом и ждать, пока он растает или пить из унитаза. Не из самого толчка, разумеется, – в бачке ещё оставалась вода. Хотя она ведь понадобится по прямому назначению. Как же всё разом стало неудобно! Одна авария – и жизнь в городе из комфортной превратилась в кошмарную. То ли дело в деревне – пошёл на колодец, по пути завернул в нужник. Печку затопил, лучину зажёг – цивилизация!
Но затем я нашёл спасение. Как и всякий умеренно пьющий холостой менеджер, я хранил дома определённый запас спиртных напитков. Коллекция складывалась годами: что-то дарили клиенты или коллеги, что-то оставалось после попоек, в основном вино, которое не стали пить дамы. Что-то было куплено в качестве презента или подгона, но по каким-то причинам не дошло до адресата. Водки и пятизвёздочные коньяки отставил в сторону, решил остановиться на шампанском. Мелькнула мысль, что алкоголь на пустой желудок пить опасно, но имидж, как говорится, ничто, жажда – всё. Ополовинил бутыль за один присест и как был со спущенными штанами, так, сидя на диване, и вырубился.
Утро, как и следовало ожидать, встретило диким сушняком и страшной головной болью. Ночью я просыпался, но тогда, кроме холода ничего не почувствовал. Залез в спальник, укрылся двумя одеялами и снова отключился. Однако едва серый рассвет уже начал вползать в окна, я пробудился окончательно. Пить хотелось даже сильнее, чем накануне, но сама мысль о спиртном вызывала омерзение. Увы, альтернативы не существовало, пришлось проглотить выдохшиеся остатки пойла, наградившие меня приступом изжоги. Правда, голова через некоторое время прояснилась. Зато ноги вспомнили, что с ними творилось вчера, и включили режим боли сразу в нескольких местах. Следом заныли поясница, руки, шея. Желудок сводило в мучительных приступах голода, а пузырьки шампанского выходили с отрыжкой, обдирая по пути глотку. В общем, я страдал.
Какая-то часть времени ушла на поиск серьёзных доводов – почему я должен остаться дома. Да, мне нечего было жрать и пить, и на одном бухле я бы долго не протянул. Но едва выглянув в окно, не смог удержаться от новой порции мата – за ночь выпал снег. Не по колено, но достаточно, чтобы забыть о велосипеде. Перспектива пешей тридцати километровой прогулки вызвала судороги в икроножных мышцах. Вашу ж мать, всего второй день катаклизма, а я уже на грани выживания! Но затем в холодильнике нашлась пара чудом сохранившихся яиц, и оказалось, что даже в сыром виде это очень питательный продукт. А под полузасохший пармезан и шампанское пошло гораздо лучше. Попивая прямо из бутылки «Асти», я смотрел на суматоху во дворе и радовался, что мне сегодня не надо никуда идти. К чёрту всё!
А город вновь изменился. Ещё вчера к вечеру на улицах стала появляться полиция. Гипермаркеты и торговые центры охраняли сборные группы ЧОПовцев и ментов. Следы погромов попадались, но не так, чтобы много. И даже заготовка дров велась как-то неактивно, воровато, словно люди опасались наказания. Однако сейчас внизу собралась чуть не половина жильцов дома. Пылали костры, люди собирали в различные ёмкости свежий снег, мужики радостно тащили добытые где-то поддоны. Кто-то вёз на санках приличного размера чурбак.
Эта сценка вызвала в памяти другую. Вчера, пытаясь срезать путь, я свернул в один из дворов, где нос к носу столкнулся с двумя женщинами, которые что-то везли. На обычные детские санки положили длинную, замотанную в чёрные мусорные мешки поклажу. Чтобы куль не свисал, под него подсунули то ли мебельную полку, то ли створку от шкафа. Обе женщины плакали так, словно у них случилось большое горе. Я слишком устал и не сразу понял, что именно они везли. Тело! Несмотря на полиэтилен и скотч, очертания были слишком знакомы – я сам вчера выносил на балкон нечто подобное. А саночки напомнили фотографии блокадного Ленинграда. Та встреча оставила на душе очень тяжёлый осадок. Слишком иррационально и неправильно видеть такое в России XXI века.
Я уже собирался залить шампанским мрачные воспоминания, когда обратил внимание на кучку тёток, окруживших одну, с большим пакетом в руках. Сверху мне было хорошо видно, как та показывала товаркам его содержимое. Затем она несколько раз махнула рукой в одном направлении и женщины чуть не бегом кинулись по своим парадным. Так-так-так! Уж не магазин ли где-то магазин работает? Усталость и мышечные боли как рукой сняло, я мигом оделся, схватил рюкзак и ринулся вниз.
Как оказалось, вчера я пропустил подомовой обход: объявляли, что электричества не будет ещё дня два, максимум три. Всем велели сохранять спокойствие и, самое главное, объяснили, где и как будем закупать продукты. Каждый дом прикрепили к определённому магазину – наш оказался в соседней высотке. Давали, вернее, продавали уже готовые наборы, из расчёта на два дня, только самое необходимое, но и это было уже что-то.
– Сева, паспорт возьми! – крикнула мне в спину знакомая с третьего этажа, с которой я как-то пытался замутить отношения. Правда, дальше нескольких встреч дело не зашло.
– С собой, – похлопал я по нагрудному карману. Деньги и документы в таких случаях нужно всегда иметь при себе.
Возле магазина уже образовалась толпа. Судя по возгласам, в настроениях преобладало недовольство. Большинство не подозревало, что нужен документ, удостоверяющий личность, и что обслуживают строго по спискам. Кричали про закон, права, голодных детей и про совесть, которую нужно иметь. Уходить, похоже, никто не собирался. С трудом протиснувшись сквозь людскую массу, я уткнулся в стол, перегораживающий вход, и понял, почему никто не заходит внутрь – магазин охраняли четверо парней в бушлатах и форменных шапках. Буква «К» на погонах говорила о том, что это курсанты-мореманы. Ага, значит, и армию уже подключили! Правда, оружия пацанам не выдали, но само их присутствие вносило определённый порядок. Во всяком случае, народ хоть и бухтел, но не бузил.
Автоматические двери не работали, их зафиксировали в открытом положении, поэтому внутри наверняка стоял страшный дубак. Никаких обогревателей, конечно, не было и в помине, а с полумраком едва справлялись несколько свечей.
– Только тридцать седьмой и сорок третий дома! – крикнула мне тётка в длинной форменной фуфайке, зелёном жилете и пуховом платке на голове. – Строго по паспорту и только лично в руки, по чужим документам не даём!
То же самое значилось на написанном от руки транспаранте у входа:
«ВНИМАНИЕ! В МАГАЗИНЕ ОРГАНИЗОВАНА ПРОДАЖА НАБОРОВ ПРОДУКТОВ ПИТАНИЯ ТОЛЬКО ДЛЯ ЖИТЕЛЕЙ ДОМОВ No 37 и No 43! НАБОРЫ ОТПУСКАЮТСЯ ПО ФИКСИРОВАННОЙ ЦЕНЕ – 1000 РУБЛЕЙ, СТРОГО ПО ПАСПОРТУ, ЛИЧНО В РУКИ. ПРИОБРЕТАТЬ ПРОДУКТЫ ПО ЧУЖОМУ ПАСПОРТУ ЗАПРЕЩЕНО!»
Ниже втиснули корявую приписку: «Даже родственникам. Даже бабушке-инвалиду!»
– Я из сорок…
– Паспорт! – перебила меня другая тётка, одетая ещё теплее.
Неуклюже развернув книжицу пальцами в толстых шерстяных перчатках, она убедилась, что я прохожу по критериям, и уселась за стол. Мои данные вписали в разлинованный талмуд, затем я поставил закорючку рядом с галочкой.
– Тысяча рублей, набор фиксированный, на два дня. Продукты не заменяем, больше ничего не продаём. Водки нет, сигарет нет, – оттарабанила она заученный текст. – По дальнейшему власти известят, находитесь дома, ждите официальных сообщений.
– Понятно, – я выложил банкноту.
– Ле-ен! Один взрослый! – крикнула «кассирша» кому-то в глубине магазина, убрала деньги в железный ящичек, потом расписалась в какой-то бумажке, оторвала часть и передала мне.
Ну надо же, приходный ордер! На дворе конец света, но без бюрократии никуда.
– Сейчас воду принесу, – буркнула третья продавщица, швыряя на стол увесистый пакет.
– Спасиб… погодите-ка, – дошёл до меня смысл услышанного минуту назад. – Вы сказали – взрослый. А что, есть и детские?
– Да, для детей другие наборы, но вам не положено, – женщина поднялась из-за стола и зябко поёжилась.
– Извините, тут такое дело – у меня дочь. Она прописана в другом городе, но сейчас живёт со мной. Как быть? Может вы?.. Вот!
Я снова достал паспорт и развернул его на странице «Дети», стараясь говорить как можно более мягко, но без заискиваний. Наверняка они тут уже каких только историй не наслушались, но попытаться стоило. Марина с Полинкой явно пролетят с этой помощью, даже если у них дома организовано что-то подобное. И я решил использовать весь свой опыт переговорщика. Старшая нахмурилась, но документ взяла. Прочитала, перелистнула на графу «Брак».
– Разведён же, – с укором ткнула она мне под нос.
– Да, разошлись. Жена, бывшая, в Саратове, но там проблемы возникли. Дочку временно к себе взял, она и учится тут, – я назвал номер школы. – Я ж не выпивку прошу! Ну, хотите, приведу её? Я всё понимаю, у вас правила, но дома воды даже нет! Посмотрите, девчонки, может можно что-то сделать. Не для себя прошу.
– Да продайте вы ему! – поддержали меня внезапно из толпы. – У самих, чай, дети-то не голодают!
– Продай один детский, – внезапно бросила старшая «кассирше». – Только данные впиши, где примечания.
Не веря в такую удачу и не разбирая, чем меня нагрузили, я под одобрительный гул протиснулся обратно. Добычу оценил уже дома. Набор состоял из двух небольших банок тушёнки, банки рыбных консервов, банки рисовой каши с мясом, упаковки плавленого сыра, четырёх пачек вермишели быстрого приготовления, баночки паштета и почему-то пачки обычных макарон. Вероятно, предполагалось, что у кого-то будет возможность их сварить. Кроме того положили: полкило сахара-рафинада, пакет пряников, упаковку хлебцев, из тех, что похожи на кукурузные палочки, только мерзкие на вкус, и пачку печенья. К сладостям шёл чай – четыре пакетика в фольгированной упаковке – и два пакетика кофе. Завершал это изобилие рулон туалетной бумаги.
У детей разнообразия оказалось побольше: к основному набору добавили коробку сухих завтраков, два йогурта, две коробочки сока и шоколадку весом аж в 90 граммов. Но самое главное – нам с дочкой полагалось по три литра воды и по полтора лимонада. Я выпил чуть не полбутылки минералки, пока не дошло, что занимаюсь непростительным расточительством. Да, газировка сладкая и наверняка противная, но вода нужна для других целей! Эх, непривычен я к апокалипсисам… Отделив себе небольшую часть продуктов, я загрузил остальное в рюкзак и отправился в путь.
Глава 7
Власти действительно немало сделали: практически в каждом сетевом магазине открылась точка выдачи продуктов – об этом говорили скопления людей у входа. Видимо, удалось связаться с руководством ритейла, раз так быстро все организовали. Затем мне повстречался сборный патруль – двое полицейских плюс четыре курсанта из какого-то сухопутного училища. И эти уже были вооружены. Ну, уж чего-чего, а войск в Питере хватает, думаю, порядок сумеют удержать.
А вот пожары напрягали. Столбов дыма стало ещё больше, даже недалеко от моего дома что-то полыхало. Если не остановить, город просто выгорит. НО как остановишь, без машин-то? И, словно по заказу, на глаза попалась свежая колея. Что-то тяжёлое и гусеничное проехало по дороге, бесцеремонно растолкав к обочинам занесённые снегом автомобили. Владельцев удар хватит, как увидят такое безобразие. И ведь предъявить даже некому! Однако сама колея почему-то радовала. Значит, не всё так плохо, что-то работает. И расчистили не просто так, а чтобы ездить. То есть, скоро появится и другой транспорт.
– А-аа!! – Истошный вопль за спиной заставил выругаться в голос и отскочить в сторону.
Из прохода между домами выбежал какой-то парень. Прижимая ладони к лицу и не переставая кричать, он налетел на капот стоящего у обочины «Форда», перекувырнулся через него и рухнул прямо к моим ногам. Я наклонился, чтобы помочь, но парень живо вскочил. Снег налип ему на лицо, превратив его в гротескную маску – кровавое месиво в белом обрамлении. Насчёт месива я не преувеличивал – у парня начисто отсутствовал нос! Опешив от такого зрелища, я отшатнулся. Парнишка же, громко всхлипнув, широко размахнулся и попытался ударить меня. Боец из него оказался никакой, я легко уклонился.
– Ты чё творишь, чувак?
Но тот меня будто не слышал и, продолжая всхлипывать, принялся размахивать своими граблями, словно ветряная мельница. Наверное, от шока не понимал, что делает. Уходить от его неумелых ударов не составляло труда – драться он совсем не умел . В какой-то момент бедолага набрал такую инерцию, что, промахнувшись в очередной раз, закрутил сам себя вокруг оси и вновь упал. Воспользовавшись моментом, я отбежал назад.
Оказалось, что наша с ним недопотасовка была тут не единственной. Пока меня атаковали, я слышал крики за спиной, а теперь увидел, как целая толпа избивает какого-то старика. Несколько мужиков и парочка женщин наседали на дедулю, и во мне на минуту даже проснулся поборник справедливости. Но едва я собрался встрять, как увидел рожу дедушки – безумную гримасу необузданной ярости, которую усугубляла кровища, промочившая бороду и обильно залившая грудь.
– Вашу ж мать, вы тут все, что ли, сбрендили? – пробормотал я, оглядываясь на безносого паренька. Но того уже и след простыл.
Внезапно взвизгнула тётка, я обернулся и увидел, как она удирает от старика. Один из мужиков меж тем сумел подкрасться к нему сзади и огреть по загривку снеговой лопатой. Но старый чёрт лишь зашипел и с неожиданным проворством ринулся на обидчика. Мужик споткнулся, драчуны сцепились, и двор огласил страшный вой:
– Су-у-ка-а-а!!
Я не видел, что именно произошло, но показалось, что дед вцепился противнику в лицо зубами. А в следующий момент я понял, что так оно и было, и кровь на бороде – не его, а, скорее всего, того безносого парня. Да что за хрень тут происходит?!
Вокруг стали собрались зеваки, кто-то задорно подбадривал дерущихся, другие призывали успокоиться. Но разнимать никто не спешил. На деда тем временем накинулись всем кагалом. Из клубка тел доносились шлепки, хриплые ругательства, стоны, затем раздался тошнотворный звук, словно дубиной врезали по мешку с потрохами. Толпа распалась, оставив на земле два распростёртых тела. Мужчине помоложе помогли подняться, тот болезненно охал и баюкал левую руку. Одна из женщин заботливо прикладывала снег ко лбу долговязого паренька, вторая пыталась остановить кровь, хлещущую из рваных ран мужика с лопатой. Старик, натворивший столько дел, остался лежать, и месиво вокруг его головы медленно набухало красным.
– Убили-и! – тоненько запричитали среди ротозеев. – Хосподи, убили деда-то!
Поднялся взволнованно-возмущённый гул, среди которого я различил слово «полиция» и понял, что пора валить. Не дай боже, привлекут в качестве свидетеля – на полдня растянется.
Всю дорогу до садов я гонял в голове картинки увиденного да строил версии – что это вообще было. В сознании не укладывалось, что на моих глазах до смерти забили человека. Хотя справедливости ради следует отметить, что к нему вопросов не меньше. Неужели он в натуре откусил у чувака нос? Чёрт, вот жесть! Может, белая горячка? Но эти глаза! Там не «белочка», а откровенная ненависть, помноженная на безумие. Что с людьми происходит такое? Ладно бы бомжи или наркалыги, но эти-то выглядели обычно. А что у маргиналов тогда творится?
Затем вспомнил, что уже видел похожий взгляд вчера по пути домой. Какая-то шавка из квартиры на первом этаже бросилась на окно, когда я проходил мимо. Ударилась так, что будь она чуть побольше – точно бы разбила стеклопакет. И только я показал ей средний палец, как из глубины комнаты, словно привидение, возникла старуха, напугав меня до чёртиков. Всклокоченные седые космы, перекошенное одутловатое лицо и глаза, наполненные лютой злобой. Да, согласен, нехорошо собачкам факи показывать, но старушенция, такое ощущение, готова была убить меня за это. И теперь вот дедуля с тем же взглядом. А ведь прошло меньше суток, как я задавался вопросом – когда мы начнём рвать друг друга, словно бешеные псы.
У меня остались ключи от ворот Иваныча, однако входить как к себе домой было невежливо, поэтому я постучал в калитку. Барабанить пришлось долго, пока незнакомый женский голос с той стороны не крикнул:
– Мари-ин! Стучат!
Открыла бывшая. Отступила на шаг, дав мне войти, но дальше встала, словно не хотела пускать. Лицо сосредоточенное, руки скрещены на груди, как бывало всегда, когда она не в духе.
– Привет. – Поздоровалась без особой теплоты.
– Привет. Как отец?
– Нормально, спасибо, что помог вчера. Велосипед в сарае.
– Да пусть стоит пока, всё равно по снегу не уехать.
– А, ну да. А ты… что-то ещё хотел?
– Да вот, продуктов немного принёс Полинке. И забрать бы, что вчера оставил.
Я вынул из рюкзака пакеты, и в этот момент из дома вышли Иваныч с Андреем. Меня словно током ударило. Урод тут как тут, готово дело!
