Шушмор. Наследие исполинов

– Нет женщинам веры и быть не может, – вставил свои пять копеек Ник.

– Я тоже не стал бы верить, – кивнул Игорь.

Но Кира уже повисла на его плечах.

– Ну пожааааааалуйста…

– Сопротивление бесполезно, – понял байкер.

– Бесполезно, – обреченно подытожил Игорь.

Глава 3

ПРОШЛОЕ. МОСКОВСКОЕ ЖАНДАРМСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ

1898 год

Ивана Федоровича нашли в дактилоскопическом кабинете в момент проведения особого эксперимента. Подозреваемого – местного «щипача» Гузьку – пристегнули к креслу кожаными ремнями для снятия с него необходимых антропометрических данных: вначале измеряли голову, уши, нос, а в конце еще руки, ладони и стопы. Когда задержанного уже собирались отвезти в камеру, в кабинет вихрем ворвался адъютант начальника жандармерии и буквально рухнул в ноги к сыщику. Отступив на шаг, Иван Федорович помог запыхавшемуся служаке подняться.

Немного отдышавшись, адъютант вытер выступивший на лбу пот и устало произнес:

– Иван Федорович, как хорошо, что я вас сыскал. Не поверите, прямо с ног сбился.

– А что стряслось-то, голубчик? В чем такая спешка? – нахмурился сыщик.

– Господин полковник за вами с самого утра послали. Потребовали срочно явиться, а я и знать не знаю куда вы подевались.

На лице сыскаря возникло недоумение.

– Как же так, я еще вчера докладывал: обход агентуры у меня намечается. На Хитровку так просто не сунешься, тут особый подход нужен. И, прошу заметить, не с пустыми ведь руками вернулся.

– Вижу, конечно, вижу, – быстро закивал адъютант. – Только сделайте милость поторопиться, ведь столько времени уже потеряли. Ох, чую я, не сносить нам голов…

Объясняться больше не имело смысла. Проще подчиниться и узнать в чем истинная причина, чем понапрасну чесать языком с ординарцем.

В кабинете царила гнетущая обстановка. Достаточно просто вдохнуть терпкий аромат папирос «Трезвон» и сразу станет ясно: нервы у начальства напряжены до предела.

Руководитель жандармского корпуса полковник Николай Петрович Пожидаев выглядел мрачнее тучи. Опустив голову, он замер у окна, уткнувшись взглядом то ли в подоконник, то ли в мыски собственных сапог.

Услышав шаги, полковник отвлекся от гнетущих мыслей и наградил вошедшего дежурной улыбкой. Повязка на его правом глазу слегка сдвинулась вверх, а выпуклый лоб покрылся глубокими морщинами.

– Иван Федорович, уважаемый, ну что же вы заставляете нас так волноваться?

– Прошу прощения за задержку, господин полковник, служба. Изрядное количество дел взвалил на плечи, отсюда и причина, – по-военному оправдался сыщик.

– Понимаю, куда от этого деваться, – не стал спорить начальник и предложил присаживаться. – И все-таки, батюшка, извольте впредь давать предварительный отчет: что и как планируете… Мы ведь с вами люди подневольные, понимаете ли, сегодня так, а завтра вон как.

Сыщик открыл было рот, но в последнюю минуту передумал: не время сейчас для объяснений и всяческих оправданий. Что бы не сказал, не поймут. Все одно у начальства своя правда, а у служащего человека – своя.

В кабинете Николай Петрович был не один. Напротив него, за столом, выставив вперед сцепленные руки и слегка склонив голову набок на пример цапли, восседал странный – во всех отношениях – гость. Нет, не цапля, неправильно сыщик определил, беркут – так сказать, птица высокого полета. Полицейский это сразу отметил. Эдакую холеность так просто не заработаешь, здесь годы надобно потратить, а то и десятилетия: неимоверно дорогой костюм, крохотные усики, подстриженные по последней моде, чего уж говорить про изящную лакированную трость с рукоятью в виде орла (сразу видно —английская работа, такую местные умельцы не осилят).

– Познакомьтесь, это Александр Васильевич Пикль, – представил своего гостя полковник. – Обер-полицмейстер по особым поручениям, да-с… Из самого Петербурга к нам пожаловали с ответственным визитом.

Иван Федорович слегка приподнялся и коротко кивнул.

Гость отреагировал весьма непосредственно. Зевнул, небрежно прикрыв рот рукой, и жестом попросил сыщика присаживаться, а дождавшись исполнения своей просьбы, заговорил. Голос у него оказался тихий, слегка приглушенный, словно ему что-то мешало использовать его в полную силу.

– Давайте-ка опустим все условности и сразу перейдем к делу.

– Не имею ничего против, – охотно согласился Иван Федорович.

– Есть у меня одно дельце: не сказать, что сложное, но и к легким его не отнесешь. Уверен, вам оно придется впору. Так сказать, по плечу…

Не договорив, обер-полицмейстер покинул свое место и, перед тем, как продолжить, вальяжно прошелся по кабинету: руки за спиной, а на лице загадочная тревога. Ему никто не мешал и не торопил. Да и как на такое осмелишься, по полицейским мерам он словно Великий князь для простого народа.

Наконец, гость остановился рядом с сыщиком: встал очень неприятно, в аккурат за спиной. Иван Федорович терпеть не мог такой подлой во всех смыслах позиции, но и на этот раз сдержался.

Тонкие, костлявые пальцы легли на плечи сыщика. Только после этого раздался глухой, каркающий голос:

– Я предлагаю вам решить одну математическую задачку со множеством неизвестных.

Слегка повернув голову, сыщик заметил на указательном пальце обер-полицмейстера кольцо с огромным темным агатом – совершенно не мужской камень. Интересно, что за ювелир посоветовал столь вычурное украшение?

– Простите, я, видимо, ослышался…

– Не перебивайте! – Тонкие пальцы сжали плечо, продемонстрировав свою силу. По телу сыщика пробежала неприятная, ноющая боль.

– Итак, слушайте внимательно и запоминайте. Вам предстоит отправиться во Владимирскую губернию, поселение, именуемое Спасском. Достопримечательностей там, надо заметить, не так много. – Говоривший сделал короткую паузу. – Разве что недавние события предают ему некую особенность. Дело шумное, с религиозным подтекстом. Убийство настоятеля церкви с последующим сожжением божественного сооружения. Как вам такое? Это, будем считать, первое неизвестное, да-с.

Иван Федорович не собирался перебивать, но дурная натура все-таки взяла свое.

– Прошу прощения, но я не занимаюсь политическими…

– Политическими?!

– Дело в том, что я читал отчет о данном преступлении. Здесь явно прослеживается след анархистов или одной из революционных групп, что в последние годы наводнили столицу.

– Ну-ну, Иван Федорович, прошу вас, не разочаровываете меня, делая столь скоропалительные выводы. – В голосе обер-полицмейстера промелькнула ирония. – И, прошу, не ищите в простом сложное. Сразу скажу: масонскими заговорами здесь и не пахнет.

– Получается, это все неизвестные, господин…

И вновь знак от руководства заставил сыщика прикусить язык.

– Торопитесь, а зря. – Гость был явно недоволен недальновидностью подчиненного. – Впрочем, думается мне, в скором времени вам представится возможность понять, как сильно вы ошиблись. А для начала, попрошу вас уже завтра прибыть на Николаевский вокзал к девяти. И попрошу не опаздывать. Там вас встретит мой человек, от него вы и получите дальнейшие инструкции. На этом, пожалуй, все… А с остальными неизвестными придётся разбираться уже на месте, да-с.

Тонкие пальцы мгновенно покинули плечи сыщика. Подхватив перчатки и трость, обер-полицмейстер поспешил к дверям. Остановившись буквально на пороге, он кинул дежурное «Господа, честь имею» и поспешно удалился.

Несколько минут в кабинете царила тишина, первым её нарушил Николай Петрович. Почесав затылок, он выдал многозначительное «Мдааа, ну и дела» и, присев напротив сыщика, добавил:

– Видишь, брат, какие дела творятся. С самого Петербурга прибыл, да прямиком по твою душу. Кто, говорит, у вас самый лучший полицмейстер особых поручений? Я аж оторопел. Ну так чего юлить-то, все знают, что чуть-чего – мы сразу к тебе бежим, Иван Федорович. А он вскрикнет: «Верно, его-то мне и подавайте!» Ты уж не обессудь, что так вышло…

– Чего уж, – задумчиво протянул сыщик. – Дело и впрямь интересное, отчего же не взяться? Заодно и ум свой от затхлости повседневной избавлю.

– Ну вот и замечательно, голубь вы мой яхонтовый. – Подскочив к подчиненному, полковник по-отечески похлопал его по плечам, обнял и перекрестил в добрый путь.

Покидая жандармское управление, – то самое, что располагалось на малой Никитской улице, – Иван Федорович ощутил неприятное волнение, чего раньше с ним никогда не случалось. Даже в те минуты, когда он планировал сложные операции по поимке беглых каторжников и прочих душегубов. А тут раз, ни с того ни с сего, такая напасть. Сердце взволнованно защемило и забилось, словно птица в клетке.

Остановившись, он облокотился о кирпичную стену доходного дома, приложил руку к груди. И тут, будто земля ушла из-под ног. Вокруг все закружило, вызвав небывалый доселе приступ тошноты. Недуг, правда, прошел довольно скоро. Удостоверившись, что слабость исчезла безвозвратно, как и не бывало, Иван Федорович глубоко вздохнул и, слегка прихрамывая на правую ногу, зашагал вверх по улице.

Если бы он обернулся, то наверняка заметил бы сгорбленную старуху в старом вязанном платке, с огромным бельмом на левом глазу. Выглядывая из-за угла, она проводила сыщика придирчивым взглядом, а когда тот скрылся за поворотом, трижды плюнула через правое плечо. Затем подобрала горсть дорожного песка и кинула ему вслед. После чего с досадой покачала головой и побрела в противоположную сторону.

Прохожие не обратили на странную матрону никакого внимания – столичная жизнь таила в себе бесчисленное множество забот, делая горожан редкими слепцами. Мимо пролетело несколько повозок, пробежал парнишка с охапкой газет, из дамского салона вышли две барышни. За всей этой суетой никто даже не удивился тому, что старая, похожая на бочку, пожилая крестьянка внезапно взяла да исчезла, словно провалилась на месте. Шла вдоль домов и вдруг растворилась, будто и не было её вовсе.

Глава 4

НАСТОЯЩЕЕ. РГГУ, Факультет архивного дела

2021 год

      Профессор задумчиво смотрел на экран планшета, не забывая при этом поглаживать свою тонкую, похожую на козлиную, бородку. В такой позе он пребывал последние пять, а может уже десять, минут. Кира и Игорь не сводили с него глаз, стараясь не нарушать вкрадчивую тишину. В какой-то момент профессор прекратил изучать фотографию послания, написанного весьма убористым, не лишённым изящества почерком.

– А могу я полюбопытствовать: как это занятное письмо попало к вам в руки?

– Я его нашла… в семейных архивах. Когда наводила порядок в бабушкиной квартире, – без зазрения совести соврала Кира.

– Вот как?

– Да, у моей прабабушки очень хорошие корни, – продолжила выдумывать на ходу девушка. – Она была племянницей этого самого Ивана Федоровича.

Поправив съехавшие на нос очки, профессор вновь покосился на экран и произнес:

– Ну допустим. И какие же подробности вы хотели узнать относительно этого документа?

– Любые, – мгновенно выпалила Кира, – каждую мелочь: что, где, когда…

Сняв очки, профессор устало потер переносицу, а затем задумчиво улыбнулся:

– Прямо как в телепередаче. Надеюсь, на ответ у меня будет больше времени, чем отводит ведущий?

– Странная шутка.

– А я и не шучу, уважаемая сударыня. Просто история – это весьма сложный предмет, понимаете ли. Сплошные пробелы и противоречия. Так что я могу с уверенностью заявить лишь одно: мы ничего не знаем о наших с вами предках.

Глаза Киры задорно блеснули.

– Но кое-что нам все-таки известно…

С этим утверждением профессор спорить не стал, а просто его проигнорировал. Пролистав несколько страниц на планшете, он развернул гаджет лицом к студентам, не забыв пояснить:

– Пару крупиц я действительно нашел. Не так много, как вам, наверное, хотелось, но, для отправной точки этого будет вполне достаточно. Итак, с чего бы начать?.. Думаю, с самого главного: место вашего исследования, как оказалось, найти очень просто… Видите на карте вот эту серую границу?

– Московская область, – откликнулась Кира. – А я думала…

– Рассчитывали увидеть просторы Урала или Алтай с его геоглифами? – хмыкнул профессор. Услышав незнакомое название, девушка с умным видом сдвинула брови. – Увы, я вас разочарую. Да и зачем куда-то ехать? Тайных мест, между прочим, и у нас хватает. Видите, вот здесь – правее и выше – отмечен город Рошаль. – Кира кивнула. – Так вот, это так называемый Русский Бермудский треугольник.

– Почему Бермудский? Здесь же нет океана. – Игорь растерянно захлопал глазами.

Профессор наградил студента презрительным взглядом.

– Да, Петренко, как вы верно подметили, океана здесь и правда нет. А вот неподдающихся объяснению происшествий сколько угодно. И если бы вы чаще посещали мои лекции, то не задавали бы столь глупых вопросов. Называется оно Шушмор. Или, точнее, Урочище Шушмор. – Закусив душку очков, профессор мечтательно сощурился. – Необычайно интересная история у него, доложу я вам.

– Крипово. А что там такого таинственного? – поинтересовалась Кира.

– Да все, начиная причудливыми и своеобразными селянами и заканчивая удивительной природой. Настоящая аномальная зона нашего огромного Подмосковья. Вот куда надо отправляться безбашенным сталкерам. Именно здесь кладезь тайн и загадок, а не в Зоне отчуждения, где кроме радиации ничего и нет.

– А при чем здесь Припять? – уточнил Игорь.

Профессор тяжело вздохнул, словно устал объяснять нерадивому ученику прописные истины. Указав на первую парту, он присел на край стола и, сунув руки в карманы, задумчиво опустил голову.

– Я бы не стал относиться к чертовщине с таким явным пренебрежением. По крайней мере до тех пор, пока не найдется достаточно логичное объяснение тому, во что сложно поверить. Ну а если в двух словах: там действительно аномальная зона. И если в других – подобных этому – местах вы можете лишь услышать таинственные истории сторожил, то здесь… – лектор сделал паузу, – увидите их воочию.

– Что вы имеете в виду? – На это раз голос Игоря прозвучал более осторожно.

Позволив себе улыбнуться, профессор продолжил:

– Насколько мне известно, в Шушморе сама природа преклоняется перед древним Урочищем Ур. Вот, полюбуйтесь. – Он вернулся к столу, подхватил планшет, немного покопался в Галерее и продемонстрировал юноше и его спутнице несколько четких фотографий. На одной был лес со множеством кривых деревьев – словно перевернутые знаки вопросов, стволы неохотно тянулись к пасмурному небу, а верхушки, наоборот, клонились к земле. На втором фото была запечатлена березовая роща, самая обычная и ничем не примечательная, за одним лишь исключением: стволы деревьев отчего-то имели квадратную форму. Абсолютно все. – Ну согласитесь, разве это не странно? – спросил профессор.

– Странно, – не стала спорить Кира и толкнула Игоря локтем в бок. Тот тоже кивнул в знак согласия. – А есть там что-то еще?

На этот раз улыбка профессора была милой, как у родителя, радующегося успехам малыша.

– Конечно есть. Это лишь первичные признаки. Но существуют, как говорится, и вторичные. К ним бы я отнес, к примеру, внезапные исчезновения. И речь идет не о единичных случаях. Были времена, когда в этих местах пропадали целые обозы. Существуют даже свидетельские показания, правда, весьма скудные. Однако факт остается фактом: в начале века здесь творилась настоящая чертовщина. А потом раз, и затихло.

– Почему? – не удержалась Кира.

– Да откуда же мне знать? Но, по всей видимости, этим вопросом и задался ваш покойный родственник. В архивных записях есть путевой лист о временном пребывании Ивана Федоровича Зубова в поселении Крестов Брод, начиная с августа 1899 и заканчивая 30 сентября 1900 года.

Кира требовательно уставилась на рассказчика.

– А что случилось с ним потом? Он вернулся обратно в Москву?

– Увы, моя дорогая, но ваш прадедушка пропал без вести. А разве вам об этом ничего неизвестно? – Профессор нахмурил брови и тут же уточнил: – Как, говорите, ваша фамилия?

– А я её не называла… – улыбнулась Кира и, дернув Игоря за руку, потащила его к выходу.

– Постойте, куда же вы?! Мы еще не договорили…

Девушка послала профессору воздушный поцелуй.

– Спасибо большое за содержательную беседу.

Они сбежали вниз по широким ступеням на первый этаж и оказались на улице, в уютном зеленом сквере остановились. На лице Киры сияла улыбка.

– Зачем надо было бежать? – Игорь отошел в сторону и строго посмотрел на подругу. – Как я ему на лекции в глаза смотреть буду?

Но девушка, казалось, не замечала его недовольства – она искренне радовалась полученному результату.

– Ой, да ладно, ливнули по-английски4. Ты все равно на эти лекции не ходишь. Тем более, все, что нам было нужно, мы узнали. Так чего рассиживаться, ждать, пока твой профессор начнет задавать неудобные вопросы? Ну уж нет, баста! Дальше мы и сами справимся.

– Постой-постой, – запротестовал Игорь, – с чем это ты собираешься справляться?

– А ты разве не слышал, что рассказывал ваш всезнайка про таинственное Урочище? Ну ежу понятно, что это самое криповое место.

– Слышать-то слышал, только при чем тут мы?

– А при том! Завтра же отправляемся в Крестов Брод, чтобы узнать, что случилось с моим прадедушкой Иваном Федоровичем Зубовым.

Услышав такое, Игорь схватился за голову и выдал фальцетом:

– Что?! Куда отправляемся? Да ты с ума сошла!

– А разве тебе неинтересно? Это же настоящая история. А не эти твои нафталиновые библиотеки.

– Ну, допустим, интересно, – честно признался Игорь. – Но это к делу не относится.

Возмущенно уперев руки в бока, Кира выпучила глаза.

– То есть как это не относится?! Нам выпала такая возможность. Да это все равно, что разгадать тайну постройки египетских пирамид.

Игорь одарил девушку сочувствующим взглядом. Кира сразу все поняла и поспешила исправиться:

– Ну хорошо, с пирамидами я, признаюсь, переборщила. Ну а как на счет гибели группы Дятлова?

– Да там следователи десятки лет расследуют, и все без толку.

– Они без интереса это делают, а мы внимательно все посмотрим. Так сказать, по горячим следам! – возразила Кира.

– По каким еще следам? – улыбнулся Игорь. – Больше ста лет прошло.

– Послушай, ну чего ты такой душный? В конце концов, историк ты или нет?! Запомни, мужчина – голова, а женщина – шея! Я задала направление, понимаешь?

– Что? – нахмурился парень. – Ты что хочешь сказать?..

– Хочу сказать, что, если не хочешь, чтобы я на тебя обиделась до конца дней твоих, ты немедленно отправишься домой и соберешься в дорогу. На уикэнд по Золотому кольцу. Вечером выезжаем!

Игорь попробовал возмутиться, но Кира остановила его легким движением руки и тихо шепнула:

– Поверь, это будет самое удивительное приключение. Люблю тебя, беги, пакуй чемоданы! – И направилась в сторону метро.

– Ну вот почему ты у меня такая? – крикнул ей вслед Игорь.

Обернувшись, Кира пожала плечами.

– Попробуй, догадайся!

***

Вещи грузили в просторный Land Rover Defender. Кира и Игорь – скромные сумки, а вот Ник – несколько чемоданов и пару рюкзаков.

– И куда тебе столько? – цокнул языком Игорь. – Мы ведь всего на пару дней. Мне в понедельник, кровь из носа, надо быть в Москве.

– Эх, плохо ты знаешь мою сестренку, приятель. – Положив руку на плечо, Ник сочувственно улыбнулся. – Если она что-то вобьет себе в голову, пиши пропало. А удовлетворить её любопытство в такой короткий срок, думаю, вряд ли получится.

Кира толкнула брата в плечо.

– Не говори ерунды. Игорь прав: быстренько осмотримся, поговорим с местными аборигенами и домой. Я заказала нам гостиницу в городе Рошаль.

– А разве мы собрались во Францию? – Ник искусно изобразил на лице удивление. – Тогда я, естественно, не против, похаваем лягушек, заберемся на Эйфелевку и домой…

Ничего не ответив, Игорь сел на переднее сиденье и нацепил солнцезащитные очки, мгновенно отгородившись от внешнего мира. Кира устроилась на заднем, извлекла из сумки старую, потрепанную карту и положила сверху еще пару пожелтевших листков.

– А это еще что такое? – вытаращил глаза историк.

– Как что? Отчет моего вымышленного родственничка Ивана Федоровича Зубова, где он подробно описывает первую неделю своего пребывания в местечке Крестов Брод, куда прибыл 5 августа 1899 года по особому поручению Петербуржского начальства.

– Но откуда?

– Внимательнее надо было изучить находку. Я раскрутила нашу лампу Алладина, – Кира с гордостью задрала нос вверх. – Волшебство рук, и вуаля!

– Что вуаля? – не понял Ник.

– Ну ты даешь. – Девушка ткнула его указательным пальцем в лоб. – Я разобрала лампу, а там внизу зазор и двойное дно, в котором оказалось еще несколько листков.

Ник хмыкнул, посмотрел в зеркало заднего вида.

– Не томи, сестренка, читай… Самому стало интересно, что наш суперполицейский забыл в этом захолустье.

Разгладив сложенный вчетверо пожелтевший лист, Кира деловито кашлянула в кулак и с выражением начала…

Отрывки из путевых заметок…

      Еще по пути в Крестов Брод я решил подробно описывать все свои мысли и ощущения, дабы не упустить ни одной важной детали, которые, как известно, любят крыться во всяких малозначимых мелочах. Слишком уж необычное дело предстоит мне распутывать на этот раз. Из полученных архивных материалов сложить что-то более-менее значимое невозможно – сплошная петрушка получается… И ладно бы с умыслом веселят следователей допрошенные, так ведь нет, говорят с подробностями и очень откровенно. Правда, все не о том.

Сбивчивые показания ничего толком не проясняют, а даже наоборот, еще больше запутывают и без того престранные обстоятельства. Ну вот, к примеру, что касаемо исчезновения землемера Федора Игнатьева. Из показаний следует: подъехал опрашиваемый с помощником Никиткой тринадцати лет отроду к развилке. Нужно им было ширину тракта и удаленность до опушки леса измерить по поручению. Спешились, оборудование подготовили. И начали производить описание местности. Все данные заносили строго в учетный журнал. Прошлись вдоль дороги, затем поднялись чуть выше, на опушку. Там решили перекусить. Пока Федор котомки развязывал, Никитка, шалопай, где-то рядом крутился. Потом хвать, а того уж и след простыл. Нет нигде! Походил, позвал – ничего, как сквозь землю пострелёнок провалился…

Решил Федор Игнатьевич, что издевается над ним Никитка, – частенько он его таким образом разыгрывал. Спустился он вниз к развилке, начал землемер убирать, а тут, как из-под земли, конные: и городовой, и окольные, а с ними еще целая процессия.

Землемер к ним, так, мол, и так, экая оказия приключилась: помощника своего потерял. А они на него зенки свои вытаращили, в бумагу с портретом тычут, вроде как сличают. Далее выдержки из дела о пропащем: во всех протоколах числится, будто землемер этот больше месяца находился непонятно где, а теперь вдруг раз и объявился.

Никитку, правда, так и не сыскали, а вот Федору Игнатьевичу штраф и повинность прописали, чтобы врать раз и навсегда отучился. Уличили его, стало быть, в злоупотреблении, отсюда и беды все. Ушел непонятно куда, залил за ворот лишнего, а по слабой природе впал в беспамятство. А когда в себя-то пришел, так и обратился за помощью. К сему расследованию прилагалась медицинская справка местного фельдшера Николая Васильевича Путятина, который авторитетно утверждал, что такой факт им зафиксирован и сомнению не подлежит.

Только что же это получается: мужик где-то в непотребном виде валялся, а его за добрые тридцать дней так никто обнаружить не смог? И куда его помощник подевался, тоже как-то непонятность. Сбежал? А в чем причина? Сыт, накормлен, при жалованье, за проступки ни разу хворостиной не бит. А, как известно, от добра добра не ищут. Вот и получается, что местные не расследование провели, а шутовство какое-то устроили. Такой у меня пока вывод напрашивается…

06 августа 1899 года

Прибыл я к месту назначения не пятого, как того предписывал мой путевой лист, а шестого числа последнего летнего месяца. А всему виной непогода. Хоть и не положено ей по времени, а она по-осеннему злая вышла. Непрекращающиеся дожди с грозами зарядили, так что пришлось пережидать и откладывать дорогу.

На постоялом дворе приключился у меня занятный разговор с местным конюхом. Так он, как выяснилось, такого ненастья и не видывал никогда. При этом я отметил для себя, что конюх отчего-то при упоминании здешнего леса говорил как-то уважительно и с трепетом, словно о живом существе. Впрочем, здесь все может быть вполне объяснимо. Местные деревни находятся в значительном удалении от цивилизованного мира, народ тут весьма дремуч и необразован – отсюда и сбивчивая речь, наполненная словами-паразитами да заменяющими их выражениями типа «тудыть», «разэдак», «явойный», а некоторые обороты, к счастью, я даже не способен воспроизвести, что уж говорить про сокрытый в них смысл.