Розмысл царя Иоанна Грозного

Тяжело переваливаясь с ноги на ногу, в опочивальню тотчас же явился царевич.

Грозный больно ущипнул его за ухо.

– Изничтожь ты улыбку свою одержимую!

Федор приложился к плечу отца.

– Твоя воля, батюшка…

Он вобрал в себя воздух и раздул пузырем щеки, чтобы как-нибудь согнать каменную улыбку, не сходившую с лица со дня смерти брата.

– Еще! Тужься еще, сука пономарева!

– Твоя воля, батюшка…

Иоанн с омерзением сплюнул и исподлобья взглянул на Евстафия.

– Ты бы, что ли, глаголом каким заговорил бы его.

Федор заломил руки:

– Ужо и ведунья колико раз заговаривала на уголек, а не спокидает меня та улыбка постылая! Хоть ты что с окаянной с ней сотвори! Како со смерти Ива…

– Молчи!

Грозный заткнул пальцами уши в зарылся в подушки.

Покорно уставившись на иконы, Евстафий привычно, как раз навсегда налаженное для него дело, тянул без всякого выражения слова молитв.

Перед поминанием мертвых, он обернулся с немым вопросом к царю.

– Молись!

– Молюсь, государь!

И нараспев:

– Помяни, Господи, души усопших раб твоих, Федора, Алексея, Петра, Мисаила…

– Помяни, Господи, души усопших раб твоих… – проникновенно повторил царь за духовником. – Федора, Алексея…

– Иоанна, Афанасия, Микиты… – все быстрее выталкивал протопоп.

– Иоанна, Афанасия, Микиты… – цедил сквозь зубы Грозный, непрерывно крестясь.

– И иных, имена же их ты, Господи, веси…

– …имена же их ты, господи, веси…

Окончив, протопоп покропил святой водой присутствующих и стены.

Иоанн присел на постели и, кивнув вошедшему дьяку, печально поглядел на царевича.

– Ты внемли, Федя. Скоро сам будешь самодержавцем всея Русии.

Царевич сжал руками виски.

– И не придумаю, пошто мя, хилого, хощет покарать Господь державою?

Тяжкий вздох вырвался из груди царя:

– Вся надежда на тебя, Борис.

Он умоляюще взглянул на советника.

– Заповедаю: како мне служил, послужи и ему, неразумному. Не дай сбиться духом немощному с хитросплетенной дороги государственности русийской.

Годунов страдальчески перекосил лицо.

– Не хорони ты себя, государь! Слушать не можно мне!

Дьяк взял со стола грамоту и, дождавшись разрешения, прочел ее.

– Печалуются? – по слогам, сквозь зубы, прошипел Иоанн. – Рыбники со хамовники печалуются? Невмоготу стало жить?

Его глаза сузились и потемнели. На шее шевельнулась синеющая жила. Чуть оттопырился, обнюхивая воздух, клин бороды.

– Ты все, Борис! Не поблажать им, а скрутить их, смердов!

Он вдруг вскочил и оттолкнул от себя с силой царевича.

– Не аз буду, ежели не сниму с тебя юродивой улыбки! Отврати лик, мымра!

И к дьяку:

– Читай.

Дьяк взял со стола цедулу и, исподлобья поглядывая на Грозного, усевшегося в кресло, испуганно зажевал губами:

Великой государь, царь всея Русии…

– Не тяни отходную, Михайло. Читай складнее!

Дьяк сжался от окрика и срывающимся голосом затараторил:

«Видывал аз, како ты со князь-бояре расправлялся. И еще думку держал в те поры: изведешь бояр – воззришь на холопей. Ан по-иному повел ты, царь! Добро боярское пожаловал опришнине, а от той милости твоей холопям была ль корысть? И аз верой тебе служил. А чаял поп ведать тебе кручины великие холопьи. А ты божьим ли откровением меня в темницу вверг да Ондреичу-подьячему за тое цедулу мою с Волги руку отсек, а цедулу огнем пожег? Не Божьим гласом то, а дияволовым наущением содеял. И таково все дни живота нашего зрели холопи от тебя и дьяков твоих едину тугу да лютость. И узрев сие, спорешили мы сами сдобыть себе долю свою, а на тебя ополчиться ратью великою, всехолопьею! А по той пригоде спосылаю аз назад пожалование мя в московские дворяны да во дьяки-розмыслы. Жалуй ты воров своих, а аз покель пребуду в холопях, да в вольных! А еще, великой князь, отто вся казаки велегласно тебе реку: аз, Васька Выводков, Бабак, да Иван Выводков, Безрукой, с протчими вольные казаки, спосылаем тебе отныне и до века со всемроды царские анаф…»

– Молчи!

Дьяк бросился в ноги Иоанну.

– Молчи! – захлебнулся от крика Грозный и схватил посох. – Молчи! Молчи!!!

Он налился звериным гневом:

– Ниц! Сжечь на костре! Огнем!

И, зашатавшись, упал на руки Бориса.

– Помираю…

На постели, резко упавшим голосом, царь попросил:

– Повели, Евстафий, благовестить благовестом погребальным.

Царевич крадучись поглядел на стынущее лицо отца. Странное чувство шевельнулось в нем. Он испуганно отшатнулся и зашептал про себя молитву. Но злорадство брало верх над жалостью к умирающему и с каждым мгновением росло, закипая в груди торжествующим и бурным хохотом.

Грозный попытался что-то сказать, но только беспомощно махнул рукой.

Годунов склонился к уху больного:

– Лекарь-фряг сдожидается, мой государь!

Сжав кулаки, царь чрезмерным усилием воли глухо выдохнул:

– Не лекаря, а игумена… Постриг приять…

Советник пытливо заглянул в чуть приоткрывшиеся глаза. Сомнения не было. Перед ним лежал человек, доживающий последние минуты.

– Игумена!.. Во мнихи волю… – резко, по-прежнему властно, крикнул Грозный и вдруг капризно надул губы:

– Позабавиться бы фряжскою потехою в остатний раз, покель игумены приидут.

Борис торопливо достал из-под постели шашки.

* * *

Скорбно перекликались колокола. Сонм монашества московского черной тучей устремился в Кремль.

Полный величественного смирения, творил игумен чин пострига.

И, свершив обряд, благословляюще простер над Иоанном руки.

– Не оставь, Господи, недостойного раба твоего, многострадального инока Иону.

Блаженная улыбка разлилась по землистому лицу царя.

По подушке, точно почуяв волю, не спеша полз жирный, налитый кровью, клоп. Ткнувшись в шею умирающего, он задержался на мгновение и деловито засуетился в растрепавшемся клине бороды.

Царевич взял руку отца.

Неприятный холодок тупо отдался в груди и в концах пальцев.

Чуть зашелестели губы Иоанна:

– Наипаче… Ваську… розмысла… остерегай… ся… Со разбой… ным… и… хол… оп… пи…

Уловив взгляд сына, он побагровел и весь собрался, точно готовый прыгнуть.

– Убр…

Лютый холод сковал вдруг сердце. Рука, поднятая на Федора, упала мертво, по-мышиному скребнув ногтями деревянную половицу.

Евстафий благоговейно опустился на колени.

– Почил царь и великой князь всея Русии!

Царевич бочком вышел из опочивальни, но на дворе гордо запрокинул голову и быстро направился к звоннице.

– Изыди! – оттолкнул он пономаря.

Чахлый мартовский день заухал, закружился в пьяной пляске набатных перезвонов.

Полные ужаса, из хором бежали на двор монахи.

– Царевич! Царь преславной! Каноном положено великопостным благовестить перезвоном!

– Изыдите!

Федор лихо вскидывал плечами, тряс исступленно головой и не слушал уговоров. Бурным, всесокрушающим потоком била удаль в его груди.

– Погребальным перезвоном по канону! Царевич! Царь преславной!..

– Изыдите!

– Царевич! Бога для! Побойся Бога!

– Эй, вы там! Изыдите!!! Аз ныне – Феодор Иоаннович – всея Русии государь!!!

* * *

А в келье монастырской монашек ветхий, осенив себя трикраты меленьким крестом, сгорбился над желтым и сырым, как его лицо, пергаментом и вывел неверной рукой последние слова в мрачном и полном кровавых дней своем летописании:

«В лето от сотворении мира семь тысящ девяносто второе, а от Рождества Господа нашего Исуса Христа тысяча пятьсот восемьдесят четвертое, осемнадесятого дни, месяца марта, в бозе почил царь и великой князь всея Русии, Иоанн Четвертый Васильевич, во иночестве ж раб божий Иона. Аминь».

Примечания

1

Л е х т а ю т – щекочут.

2

Т а л о в е н ь – вор.

3

П о ч и н о к – новая деревня.

4

О с е р е н е е т – потеплеет.

5

У д у р – ложь.

6

П о в а л у ш а – летние покои.

7

П я д ь – четыре вершка.

8

А р м а т а – воинство.

9

И з р а д а – измена.

10

К р ы н я – комод с выдвижными ящиками.

11

В о л о с н и к – шапочка шелковая в жемчугах.

12

У б р у с – белый платок.

13

А б и е – тотчас.

14

П о т в а р е н н а я  б а б а – сводница.

15

Г р и в а – кайма.

16

Б у й – глупый, дурак.

17

Е р у с а л и м-д о р о г а – Млечный Путь.

18

В е ж и – шатры.

19

Ф р я г и – немцы.

20

Л о к о т ь – десять вершков.

21

К о н т ы р ь – два с половиной пуда.

22

Б а т м а н – десять пудов.

23

Н е д е л ь щ и к – вызывающий на суд.

24

О к о л ь н и ч и й – судья.

25

Д е н г а – полкопейки.

26

Ч е т ь – поддесятины.

27

П е ч е н е г – лизоблюд.

28

П л ю в и я – дождь.

29

М ш е л – взятка.

30

Ж и в о т – холопи.

31

Ч е р д а к – терем.

32

Г у л ь б и щ е – балкон.

33

П р а п о р ц ы – флюгера.

34

У ш к а л – наездник.

35

Ж и л е ц – дворянин, изредка заседающий в думе.

36

П р и т о р – расход.

37

Д о с к и – доски на бревне, на которых в праздник раскачивались девушки.

38

Т ь м а – десять тысяч.

39

С у р ь м ы – трубы.

40

Н а к р ы – литавры.

41

К а з н а  з е л е й н а я – порох.

42

Р о з м ы с л – инженер.

43

О п а ш ь – хвост.

44

М о в ь т в о р и т ь – париться в бане.

45

Г р и в е н к а – фунт.

46

П о д е н н а я  п о д а ч а – надкусанный ломоть, знак царской милости.

47

Б а х а р ь – сказочник, сказитель.

48

Р а – Волга.

49

Ю р т – земля, владение.

50

Ч е р н а я  с о т н я – мелкие торговцы.

51

О б л о м ы – скатные пристройки, выдающиеся в наружную стену.

52

П р я с л а – пространства между башнями.

53

К о л п а к – мера веса, около тонны.

54

Ш е с т о п е р – начальнический жезл.

55

Лаишев.

56

Т а р п а н ы – дикие лошади.

57

К л е й н о д ы – бунчук, булава, печать с гербом.

58

Г а н ч ы р к а – тряпка.

59

Л я н ц ю г и – оковы.

60

З а ц н ы й – знатный.

61

А р г а т ы – наймиты.

62

К р а м а р и – мелкие торговцы.

63

С п и с ы – пики.

64

В о з – Медведица.

65

В о л о с о ж а р – Плеяды.

66

К а ф а – Феодосия.

67

Х а з л е в – Евпатория.

68

Х а д ж и б е й – Одесса.

69

Г у л я й-г о р о д – передвижная крепость.