Обслуживающая страдание

Шаги в танго могут исполняться одновременно и в променадной позиции, и в позиции противодвижения корпуса.

Партнёрша всегда смещена вправо относительно партнёра в позиции противодвижения корпуса, чтобы сохранить тесный контакт в паре.

Так начался новый тренировочно – репетиционный цикл по подготовке к выступлению.

Этот танец, ни как ни как не давался Елена. Она нервничала, и злилась. Ни как он не получался у неё ноги заплетались и шла она не туда. Иногда и Станислав выходил из себя, крича, ну как ты не можешь понять, одно и тоже одно и тоже.

* * * * *

– Елена, ты знаешь, что проект заканчивается? – произнес Станислав как-то в конце мая, вечером после очередной репетиции.

– Помню.

– А можно я тебе подарок сделаю?

– Нет. Не надо.

– Но, почему?

– Это предполагает обратное, обязательный ответ. А мне сейчас не до этого, – ответила она. Она тут стала про себя размышлять, как покрыть тот недостаток финансов, который у неё образовался из-за проекта, она ведь практически все деньги на ипотеку отдаёт. Как сейчас сводить концы с концами? А если принять подарок, то нужно и ему сделать. Хотя она получила уже гонорар от телевидения, точнее от спонсоров и он оказался в три раза больше её оклада, она спокойно пошла и внесла на счет квартиры, от ипотечного долга.

– Ну, а сейчас вы стали знаменитой?

– Знаменитость в медицине денег не даёт. Наоборот, стараются этим подковырнуть и взять меня на бесплатно. Это знаменитостям даёт денег, артистам и адвокатам. Нам медикам – нет.

– Ну, хорошо? Я вам подарок недорогой сделаю, нитку жемчуга подарю. Только примите.

– Фу-у-у!

– Что такое? – а про себя подумал: «Я ей про жемчуг, а она не довольна».

– Станислав! А Вы кем работает в своём МВД или где там?

– А что?

– Я думала, Вы знаете, что жемчуг – это продукт червей паразитов, которые наклеивают на себя кальций в определенном порядке.

– Наращивают, – подсказал он.

– И в середине этот паразитарный червь, паразит, сохраняется, и Вы предлагаете мне этого паразита в подарок! А паразитируют они, в том числе и в человеке, и в крупнорогатых животных, а размножаются только в водных условиях, – поясняла Елена Станиславу.

– Ну и что? – не понимая как на это ответить, сказал Станислав, а в голове щёлкали разные мысли. А она где-то и даже очень, очень права.

– Как что? Это – паразит! А его биоэнергия переходит на окружающее пространство. И чем больше на человеке жемчуга, тем он плохо себя чувствует. Несовместимость происходит.

– Но он красивый, – не отступал Станислав.

– А паразит всегда в красивые одежды прячется.

Тут он вспомнил из своего опыта, что и вправду паразиты всегда красивыми выглядят. И этим они притягивают добродушных людей. А потом от этой красоты плачут…

– Кажется в сборнике Святслава-а-а, это где-то десятый или одиннадцатый век, перл, а так в старых писаниях жемчуг называют, способствует благоденствию и долголетию, и считался счастливым талисманом.

– А откуда Вы всё это знаете?

– Ну, я же из семьи учителей. Учительская дочка! – гордо выразилось на лице Елены своё отношение.

– А Вы что, так прямо и верите в биополе и биоэнергию?

– И при том учти, медицинское образование даёт такой большой разброс знаний. … Это – химия! Мы, медики, только химий изучаем пять курсов, физику с биофизикой: тут электромагнитные волны и аппараты их генерирующие, и радиация, и влияния космического пространства на здоровье. У нас в медицине вышла пять монографий о влиянии космоса и солнца на здоровье, и эти книги нужно было прочитать как обязательную учебную литературу. История, только историю мы изучаем по-другому, по болезням эпидемиям, морам, поветриям и болезням коронованных особ. А Вы говорите про биополе.

– Ну, значит, Вам не нравится жемчуг.

– Жемчуг – это продукт паразита, и это органическая скорлупа определенной формы. Красивая на взгляд, но вредная на энергетическом уровне. Поэтому не надо мне такого подарка. Для меня участие в проекте – и так подарок… Хорошо, я поеду домой. Там мама с дочкой ждут меня.

Танец Танго на конкурсе, они провели и были почти самыми последними в номинации. От чего Елена еще больше расстроилась.

На следующий день они вновь встретились, но теперь только рано утром. Он заехал за ней на репетицию. После чего она с утра успела обежать адреса на своем участке и уже физически уставшая в двенадцать прибыла в кабинет на амбулаторный прием. И так всю неделю нужно было набирать физическую подготовку. Новый танец был «Пасодобль».

Этот танец «Пасодобль» её сильно физически утомлял. Бегать и прыгать было нужно не как на тех предыдущих танцах. Она ощущала, как её не хватает воздуха, от танца. Если ноги теперь не так заплетались, как в предыдущем, то дыхания не хватала. «Да», – размышляла она, – «это не в молодости, когда я в школе бегала и прыгала с мальчишками. А вот эта работа так затягивает, так затягивает, что физическую подготовку уже не когда поддерживать». Она даже не заметила, как за несколько лет беготни и сидения в кабинете она свою физическую подготовку всю растеряла.

Вечером как обычно после репетиций они выходили в кафе.

– Слушай, – спросил как-то Станислав, – а ты слышала о том, как один наш решил пересадить голову свою на другое туловище? И иностранец какой-то сказал: «Я это сделаю». Что ты можешь сказать?

– А что, технически это сделать можно. У нас такие наработки с тридцатых годов. Ты слышал о докторе Демихове? Так он ещё до войны демонстрировал, как голову пересаживать собаке. Экспериментов десять делал. И головы пересаживал самые разные: и от маленьких собак, и от больших. То есть тогда, до Великой Отечественной войны, технически это было возможно. Посмотри в Интернете, там может быть даже кинокадры найдешь с Демиховым.

– То есть технически это можно?

Она кивнула головой, подтверждая это.

– А почему тогда поднялся такой вой в прессе? – уточнял он у неё.

– Да спрашивают не тех, – ответила она, пережевывая кусок мяса. – Сейчас в сосудистой хирургии, там и шовник, и нитки синтетические, рассасывающие. А этот профессор Демихов в своё время пришивал, наверное, нитками натуральными, такими как пуговицы пришиваем. Потом сейчас специальность анестезиология самостоятельная, а во времена Демихова и наркоза не было. Потом тогда ещё плохо разработана теория гемостаза, то есть свёртываемости крови. В те времена только наш земляк открыл лабораторию переливания крови.

– Это кто?

– Богданов, был такой учёный.

– Слушай, но ты же просто терапевт. Откуда все это знаешь? – посмотрел он на неё недоверчиво.

– Учились всё-таки на медфаке. А там и историю, и физику, и психику нужно учить, чтобы кругозор большой был. А потом на каждом курсе были учебные кружки, и можно было ходить. Кто куда хотел. А эти кружки, как правило, все они пересекаются.

На научные конференции нас отправляли, мы слушали самые передовые доклады. А там и история и статистки, и проблемы которые ни в учебниках, ни в Интернете не скажут. А там, в научных спорах слушаешь и впитываешь все это. Например, сшивать нерв и спинной мозг уже не обязательно, достаточно поместить концы нерва в полую муфту и нерв будет прорастать. А что такое спинной мозга, это большой периферический нерв. Его можно пересечь, и поместить в полую трубку, и в этой трубке он прорастет в периферический конец. Полую трубку делают, например, из вены, или из твёрдой мозговой оболочки или из просверленной кости. Только вот насколько мне сейчас известно. Нервная ткань сильно отекает, и с отеком никак пока не справились. Отек мешает регенерации. Американцы, например, для снятия отёка и направленного проста регенерирующих отростков применяют магнитную индукцию. Наши же вообще предложили магнит в виде стержня в эту муфту вставлять и индукцию постоянно генерировать. Под влияние этого отростки нервные растут в строго определенном направлении. И отека меньше.

– А почему раньше этого не делали?

– Да откуда я знаю. У нас много чего не делают в медицине. И много чего хорошего забыли. А сейчас вообще нашу медицину душат и твои коллеги охотятся за нами, как за врагами народа. Например, застопорился Сахарный Диабет. Сколько людей страдает. Установили, что это недостаток инсулина. А причины, приводящие к этому, сейчас никто не изучает, хотя по двести диссертаций в год, наверное, защищают по сахарному диабету. … А ваши за нами охотятся, за нами, как за врагами народа.

– Это ты о чём?

– Зарплату не платят нам, а твои коллеги за взятки нас арестовывают.

– Ой, мы так с тобой сейчас вообще до драки дойдем. Давай этот гнилой вопрос прекратим обсуждать.

– Почему гнилой. Это для Вас, силовиков, провоцировать нас можно. А потом к нам! Помогите! – сказала ему Елена.

– То есть я хочу уточнить, это не … Что, можно пересадить голову?

– И да, и нет. Почку сложнее пересадить или печень. Они же пересаживаются, – сказала она ему. Да и весь это вечерний разговор был каким-то ленивым для неё.

* * * * *

В связи с майскими праздничными днями запись очередного их конкурсного танца задержалась на две недели. И как раз в эти дни они все бегали и прыгали, оттачивая «Пасодобль».

После очередной тренировки они как-то зашли в кафе. Правда, этот раз они тренировались на новом месте. Телеканал тут снимал зал, но Елена со Станиславом были здесь впервые. Другие знакомые их места для занятий были заняты. А в этом районе, в простонародье зовущемся «заводским», им пришлось заниматься впервые. Этот район был для них не удобен. Они жили далеко от него. В здании хореографического центра их ждали, проводили в зал, показали что, да как, и тренировка прошла хорошо. В здании бегало много детей.

А вот после того, как они отплясали и отрепетировали, отдав все свои соки после трехчасовых занятий, кафе им пришлось искать самим. И они, перебрав несколько заведений, остановились на одном, вроде приличном снаружи. Рядом под боком у него находился крупный двухэтажный торговый центр, поэтому точка общепита вроде как спряталась. Тёмный полуподвальный зал типа забегаловки, их привлёк больше. В зале сидел живой музыкант – гитарист. Он потихоньку перебирал струны, выводя известные мелодии. К гитаристу подходили, что-то говорили, оставляя некие бумажные суммы. После чего он отрабатывал заказ мелодиями известных романсов. Иногда он подпевал своим голосом, который неплохо гармонировал с гитарой. Но до Елены и Станислава неоднократно долетали его извинения, что он не поет, а только создаёт мелодию. И просил прощения за то, что его голос не так будет приятен, как гитарная мелодия.

Динь – динь – динь колокольчик звенит…

А следом шло:

Очи чёрные, очи страстные…

Потом и другие мелодии. Затем они опять услышали ответ гитариста:

– Сыграть-то я сыграю, а петь не могу. Я не певец.

Звучал голос и гитара, выводя известные романсы. По окончанию звучали нестройные хлопки. Звон стекла рюмок.

– Милое местечко, – заметил Станислав.

– Никак не ожидала, что у нас в городе есть такое местечко, – ответила Елена на это.

Гитарист, худощавый слегка обросший с длинными пальцам мужчина в темно-фиолетовой льняной свободной рубашке с вышивкой на русский манер, и сапогах с острыми носами а-ля ковбой. Играл почти без перерыва.

– Почему мы здесь ни разу не были? И нас никто сюда не приглашал. Милое местечко! А, Елен?

– Да отдохнуть от репетиции можно только здесь, – согласилась она.

– И кухня вроде мила? – заметила Елена. Блюда на самом деле были приготовлены неплохо.

– Меня раздражает этот полумрак. Они что, не могут сделать освещение поярче? – проговорила Елена.

– Если честно, мне тоже это полумрак как не по себе. Сейчас пойду и поговорю, может что-нибудь решат с освещением. Заведение-то вроде бы приличное, – он встал и направился к кассе, служившей и барной стойкой.

Вскоре над их столиком стало значительно светлее. Они сидели. Подошедшая девушка-бармен поинтересовалась, какую они музыку предпочитают. Они ответили, что хотели бы посидеть в тишине и в таком вот светлом месте. Они пришли отдохнуть, в том числе и от шума, хотя предупредили, что гитарная музыка их устраивает. Она их не раздражает.

– Гитарист уже уходит. Мы можем включить фонограмму.

У них шла беседа, они смеялись, сбрасывая физическую напряженность. Им никто не мешал. Стояла приятная атмосфера. Вскоре включили тихую и приятную музыку, которую сменил затем блатной шансон. Свет стал мрачным. Звуки музыки своей навязчивостью стали уже резать уши. Станислав пошёл к барной стойке разобраться с ситуацией. Елена не слышала и не видела, что там произошло, но ощутила, как какая-то волна сметает столы, стулья, искусственные пальмы. Послышались глухие удары и звон разбивающейся посуды. Посыпались возгласы и крики угрожающего характера. Наконец и до их стола добралась эта разрушающая волна. И только тут она заметила, что и Станислав участвует в этом. Она схватила сумки, его пиджак от костюма и медленно стала уходить в место, как ей показалось безопасное. Трое мужиков неслись на Станислава. Одному он кулаком глухо приложил в правое подреберье, от чего тот присел. Нагнувшись, он увернулся от кулака, который пронёсся над его головой. Третьему Станислав подошвой ботинка разбил лицо. И тот, усевшись задницей на пол, стал заплываться красной брызжущейся кровью. И Елена, увидев его помутневший взгляд, сразу сообразила, что у него, как минимум, хорошее сотрясение головного мозга. Тот, кто промахнулся, всё ещё напирал на Станислава, они почти перешли в боксерский спарринг. Но Станислав, не вступая в контакт, неловко подогнулся, ему уперлась в бок спинка стула. И удар кулаком пришёлся ему в голову.

В это время в зал вбежали люди в спецэкипировке, растаскивая дерущихся. Зал осветили мощными фонарями, Елена пошла искать Станислава. Он оказался со связанными руками среди других. «Да, быстро они всех скрутили», – промелькнула мысль в её голове. У Станислава была кровь на лице, разорвана рубашка. Свет фонаря осветил поочередно всех участников драки.

– Да включите свет, чёрт побери, – раздался чей-то командный голос.

– Он у них такой плохой, – пыталась сказать Елена, а голос застрял где-то в глубине.

– Вы кто, что тут делаете, – спросила экипировка.

– Я … посетитель. … Мы посетители, – пыталась она сказать.

– Громче, не слышно, – требовал голос экипировки.

– Да она в стрессе! Не видишь, что ли? – сказал кто-то ему. – Бери и её, и в отдел, там разберётесь.

– Чьи это вещи у Вас, сударыня?

– Это!? … Мои! – ответила она.

– А пиджак мужской?

Елена посмотрела на вещи: барсетку и пиджак Станислава, свою сумку.

– Ну, что скажете?

– А… это … Станислава…

– Кого?

– Вот, – и она показала рукой на Станислава.

– Вы с ним?

– Да! Мы с ним, – она отвечала почти словами спрашивающего.

– Бери их вместе, – указал этот в экипировке другому экипированному.

– Пошлите.

Елена подошла к Станиславу. Рукой помогла ему встать и, ухватив его под руку, повела к выходу в указанном направлении. Их привезли в отделение.

– Мои документы им не показывай, – успел он шепнуть ей. – И кто я по специальности не говори. Просто знакомый, занимаемся танцами, участвуем в телепроекте, – продолжал он давать ей наставления вполголоса. Елена кивала головой, соглашаясь с ним. – Барсетку возьми с собой, если меня не отпустят. Я сам разберусь.

Её вызвали в кабинет. Она стала рассказывать, как оказалась в кафе. Что с этим мужчиной они участвуют в телепроекте, он её партнер. Его она особо не знает. То есть знает как партнера, танцора. Она врач поликлиники. После репетиции они зашли утолить голод. Ранее они здесь никогда не занимались, телеканал снимал для них площадки всегда в центре города. А на этот раз впервые им предоставили место здесь, неподалёку. Вот они и зашли во вроде приличное кафе «Двенадцать стульев», пока не обошли несколько мест подряд. Документы она показала, по требованию расспрашивающего мужчины.

– А его документы?

– Не знаю. Я никогда не спрашивала. Только то, что он мне сказал там, на телеканале, вот и всё, что я знаю о нём. У меня никогда проблем с ним не было.

– Вы всегда после репетиции в кафе или ресторан заходили? – спросил уточняющее мужчина.

– Не всегда, но часто. Я на работе с утра, и сразу на репетицию, некогда по-нормальному пообедать зайти. Вот поэтому после репетиции мы и заходили куда-нибудь поесть.

– То есть Вы не знаете, чем он занимается? – вновь был задан вопрос.

– Не знаю. Ну, наверное, работник культуры. В каком-нибудь театре или ансамбле танцевальном занимается. Или что-то подобное… одним словом он артист…

– Хорошо, – сказал мужчина, – вот, прочитайте и распишитесь, и можете быть свободными.

– А он?

– С ним поговорят. Если Вы говорите правду, то и его отпустят… Уже поздно. Как будете добираться? – уточнил мужчина. – Такси не вызвать вам?

Она согласилась.

Утром она позвонила подруге. Спросила, что делать ей, у неё осталась его барсетка, а там ключи и его документы. Та ей что-то промычала, Елена только поняла, что если он настоящий … он выкрутится.

Весь день она занималась хозяйством по дому. Столько накопилось дел. К обеду свекровь привезла дочь. Она попыталась завести разговор, но Елена поблагодарила за доставку дочери, и не предложила ей даже чаю, вежливо стала выпроваживать. Хотя та пыталась, что-то говорить… она сослалась, что ей некогда. Нужно было вести запущенное хозяйство. На следующий день, который был воскресеньем, звонок Станислава застал её врасплох: она планировала дела уже без репетиций. Он предложил ей поехать на репетицию. Услышав его голос, дочь закричала:

– И я, и я, и я поеду на репетицию!

Через тридцать минут они уже ехали в танцзал. Дочь сидела на заднем сидении, рассматривая дорогу. При ней Елена не хотела заводить разговор об инциденте.

* * * *

В самом начале июня настал предпоследний конкурсный тур. На нём им было последнее задание. Она, Елена еще не знала, какое это новое задание. Во вторник к ним в поликлинику пришел фарм представитель и пригласил на научно-практическую конференцию, а это оказалось на пятницу запланировано в дальнем Арбекове. Елена очень заинтересованно отнеслась к этому мероприятию, сколько раз их приглашали, но она не так часто могла участвовать в них. Хотя знания они давали очень интересные. Напоминали что забылось, указывали на новые возможности лабораторной диагностики. То есть всегда для неё было что-то новое. Хотя её родное министерство и не приветствовало, а иногда и просто противодействовало получению знаний. Хорошо, приняв много новых законов, министерство по способствовало выходу докторам в кафе, рестораны где фарм представители и организовывали своим просветительские мероприятия. А доктора могли расслабиться и забыться, да и просто отдохнуть. Вот и этот фармпредставитель приглашал её и коллег на просветительское мероприятие. Конечно, у них со Станиславом, скорее всего будет запланирована репетиция. Но она и так из-за проекта несколько раз отказывалась. На этот раз, помня, что танцевальный телепроект уже подходит к концу, она не хотела пропускать, так как очередное мероприятие скорее будет уже осенью.

Вечером они встретились. Ей пришлось добираться с окраины города от своего последнего вызова на дом. Прибыв с опозданием на тридцать минут на репетицию. Она сразу стала переодеваться. Станислав стал ей выговарить, что, мол, он мог заехать за ней. Она молчала на это, понимая виновата за опоздание. Ей не хотелось в последние дни с ним сориться. А расставаться не хотелось с ним в обиде. Она как-то уже к нему прикипела.

– Лен! Ну что молчишь? –

– Ну виновата, виновата за опоздание, прости. Что! Женщина не может опоздать.

– Женщина может опоздать на свидание! А партнер на репетицию нет! – указал он ей.

– Да мы партнеры, прости… а я… – тихо проговорила она разворачиваясь с последними поправлениями одежды.

– Сядь, – скомандовал он ей. – Сядь и расслабься. Убери из своей головы все. Сделай пустоту. Отрекись от всего. … Все пошли на разучивание.

В пятницу она не пошла на репетицию, и выходя с территории поликлиники заметила Станислава.

– Ты что здесь делаешь? Мы же сегодня не репетируем! – заметила она ему, поправляя ему рубашку. В это время её коллеги по поликлинике проходили мимо них, закончив работу, бросая ей приветствия и завистливые кивки.

– А я тебя отвезу тебя на мероприятие можно? – ответил он на её замечание. – Ну тогда подожди я девчонкам скажу, кто то еще хотел пойти. – и Елена скрылась опять в стенах полклиники, выйдя оттуда вместе в прекрасными дамами. Они уселись, в его «Кадилак» и двинулись мимо завода «Биосинтеза» выезжая на прямую улицу к «Сурскому мосту» и далее в Арбеково по прямой дороге тряслись. Уточнив куда им надо, Станислав вез мимо когда-то Шестой больницы, а теперь «Больницы скорой помощи», выруливая свою американскую машину на проспект «Строителей».

В торговом центре их уже ждали в арендованном зале. Станислав вместе с Еленой сел рядом. Местный фарм представитель узнал их, но ничего не сказал ему как звезде местного телеэкрана. При этом еще несколько её коллег сегодня заметила Елена с телепроекта. С ними, и особенно со Станиславом, подходили и приветствовали их как пару с телеэкрана. При этом фарм представитель, не указал ему, что он здесь не по назначению.

Первой интересной лекцией была по венозной энцефалопатии, а вторую вёл травматолог по остеоартрозу. Вторую тему она уже несколько раз слышала так как проблема разрушения суставов была актуальна для их региона. А лечение нестероидными противовоспалительными препаратами приводила к большим желудочным проблемам, не разрешенные пока еще ни кем.

После окончания лекции и ответов на пару вопросов. Фарм представитель, вызвали их, указал что у них в гостях танцевальная пара с танцевального телепроекта памяти. И просит их исполнить танец. Все после этих слов стали им аплодировать, Станислав как истинный артист встал, вышел на середину простора зала. Сделал танцевальное па, с эффектом поворота и движения рукой. Поблагодарил ведущую за их приветствие. При этом она заметила, что у них имеется музыкальное сопровождение для них. Станиславу ничего не оставалось, как протянуть руку Елене. И показывать движением ладонью, что бы она вышла к нему. Елена вышла, что ей оставалось делать. В это время уже зазвучала ритмы мелодий, какие они танцевали. Они пошли в танце по залу. В это время их поддержали аплодисментами. По танцевав пару танцев, фармпредставитель поблагодарил их, и пригласил к столам. Елена уже к этому времени ощутимо проголодалась. И как волк набросилась на салат, горячую вырезку, а Станислав стал разливать красное крымское вино.

– Давно не пробовал крымского! Какое оно стало сейчас? Боюсь, что нибудь будет мало употребленное, – указал он ей, наливая несколько грамм только в свою рюмку, и пригубляя. – Хм, а вроде ничего, – указал ей, наливая и в её бокал вино. За их спинами играла музыка, и под минусовку даже пел живой певец.

– Когда можно еще выйти в ресторан, – указал Станиславу Елена. – Как вот по необходимости.

– А ты что хочешь по ресторанам ходить!!? –

– А что мы, доктора не такие люди, что ли? Мы что только для Вас обслуга!?

– Тогда пойдем, потанцуем. Я закажу, что нибудь танцевальное. Хорошо!

Елена на это кивнула головой, она уже немного, утолила голод. И они пошли вновь в простор зала. Теперь, когда свет был не так ярок, как был, их мало кто заметил в танцевальном ритме. И они танцевали, то один, то другой танец. В начале просто для себя. А потом стали и разучивать новый танец.

– Ну что! Вот и наш репетиционный вечер, – отметил ей Станислав. Простой вальс они станцевали, теперь отрабатывали венский Вальс, который по фигурам был несколько сложней, но красив со стороны. Станислав говорил ей, – просто шагай. Шаг, просто шаг, разворот.

– Ой как хорошо приятное с полезным, и отдыхающим рабочую неделю завершить, – указала сидя в «Кадиллаке» Елена набирая номер телефона, узнавая как её дочка.

В самом начале июня прошёл предпоследний конкурсный тур. На нём был её долгожданный венский Вальс.

Оценок им не выставили. После конкурса они вышли на улицу. Стояла тёплая погода, во всю светило заходящее солнце. Воздух дышал своими тёплыми волнами. Было прекрасно и хорошо после конкурса. Они сегодня поднялись на высокую строчку в рейтинге, и на этот раз у них получился танец замечательно.

– Ну что, пройдёмся, – спросила она.

– А авто!? –

– Да! Да, а мне хочется пройтись, – сказала она.

– Ну, хорошо, давай пройдёмся, пока солнце ещё светит, а потом вернёмся сюда. И я отвезу тебя домой, – предложил Станислав.

– Это хорошо.

Они шли молча.

– Ну, ты что молчишь? – спросил он её.