скачать книгу бесплатно
– Это ты и твои люди разорили мою деревню, это были проклятые, а не даны. Я вспомнил, что ты убил моего отца, а с моей матерью ты…
Мартин расхохотался.
– да, не тем ты мстил полжизни! А если бы я запоминал каждую деревню и каждое селение, в которых развлекался, то надолго бы меня не хватило!
– Есть в тебе хоть капля сострадания? – возмутился Доррен.
– Сострадание, стыд, совесть, добро, зло, свет, мрак – к чему все эти ненужные слова, которые придуманы для оправдания слабыми. Кто знает, что такое добро, свет, совесть, сострадание и прочая чепуха? Да, я ненавижу всех людей, эльфов и прочих. А за что мне их любить, если они меня отвергли?
– Ты сам выбрал свой путь.
«Неужели нельзя его просто прикончить сейчас, когда он утратил большую часть своей мощи! Сто с лишним лет он был моим палачом в чёрных застенках!» – донеслись до меня мысли эльфа, а неслышно подъехавший к нам Геррет, пробормотал:
– А скольких моих собратьев он убил просто ради удовольствия!
Проклятый услышал и мысли эльфа, и бормотание гнома.
– О да, старые знакомцы! Лаурендиль, так тебя вроде, вижу, ты дорос до верховного командующего. Поздравляю, а помнишь, что когда-то я властвовал над тобой и над всеми твоими помыслами и желаниями. Какой выкуп мне сулили твои венценосные родичи!.. а о вас, гномах, я и не говорю. Слишком вас много было, таких… ну, мне пора, но на прощание я вот что скажу: не стоит легковерно относиться к тем, кто, по-вашему, утратил своё могущество.
Уже тронув коня, он вдруг обернулся:
– О, а про тебя-то я совсем забыл, варрад! Тем магам, что держали тебя в плену и пытались выжечь на твоём лбу клеймо раба были осведомлены мною о твоей личности.
– Не понимаю, а зачем тебе всё это было нужно? – крикнул я ему вслед, но чёрный всадник уже скакал во весь опор к своему отряду, на скаку отдавая приказы на варатхэ,, чёрном наречии, языке Проклятых.
Я сжал кулаки. Теперь все они знают о том, что мне хотелось бы скрыть.
– Не переживай так, Вэрд! – обратился ко мне эльф, по лицу которого нельзя было сказать, что он не переживает, – Он над всеми так насмехается! В этом вся его суть.
– В том, чтобы убивать ни в чём неповинных женщин, стариков и детей? – сжав кулаки, воскликнул гном.
– Он бывший боевой маг. а даже светлым боевым магам тяжело прожить более месяца без поединка, конечно, в большей мере символического, а чёрный боевой маг живёт войной, то есть убийством и прочим с ним связанным, ну, вы меня понимаете. Став проклятым, он лишился своего могущества. Его остаточной магии хватает лишь на него самого, ведь ему более пяти сотен лет, а не один проклятый без магии не выдержал бы столько времени терпеть ту жуткую боль, что причиняют ему его отметины. Как воин он страшен, а как маг он уже ничего не стоит. Я бы не стал так его опасаться.
– Ты-то сам не больно смело выглядишь, – заметил оправившийся от потрясения гном.
– Надеюсь, нас больше не ожидают сюрпризы?
Он обернулся и посерел. С юга-запада шла армия мэреинов, каменных людей-исполинов, рождённых по преданиям во мраке чёрных пустынь, каменных пустошей, пропитанных чёрной магией. Рождённые из камня во мраке, они ненавидели всё живое. После великой битвы, в которой армию мэреинов удалось победить хитростью, рождённые после падения чёрной крепости, они то ли перешли на сторону света, то ли держали нейтралитет и присоединялись к войнам между другими расами по собственному почину, никому, кроме своего предводителя не подчиняясь. Обычные люди мало знали о них и часто принимали за каменных троллей, живущих в скалах.
Сдавленный стон, переходящий в предсмертный хрип, привлёк моё внимание. За своими мыслями я и не заметил ещё одну армию, движущуюся с северо-запада. Огромное войско людей Кадорна, великой северной империи, ведомое ставленником самого верховного короля, Эдвином Острооким двигалось с северо-запада, но не оно привлекло всеобщее внимание. Впереди безукоризненными конными и пешими рядами шли…
– Инхерии пришли к нам на помощь! – прошептал Торгрим.
Но Лаурендиль не разделял радужных взглядов северянина. Если небесное воинство, обитавшее в Вальхалле, по мнению викингов, было смертно на земле, ведь инхерии даже в небесных чертогах убивали друг друга, а потом воскресали, ели и пили, веселились, любили прекрасных дев-воительниц валькирий, то инфери…
– Инфери, Хранители Нижнего мира мёртвых! – пробормотал он.
– Хотелось бы знать, – начал я, – почему эти немые воины стали служить верховному королю Кадорна? Ведь Ароун, повелитель Ануина, Земли смерти, повержен, и убивать на прежней стороне стало некого.
– Да! – вторил мне оправившийся от шока Торгрим, – на стороне добра, думается мне, им тоже найдётся работка, какую они понимают, слишком много всякой мрази развелось, – и пояснил, поймав недоумённый взгляд эльфа, – колдуны-чернокнижники, ведьмы и прочие.
– Одним словом, Тёмные маги, их бывшие хозяева! – подытожил Лаурендиль.
– Они не виноваты! – вдруг заговорил белый, как мел, Доррен. Глаза его лихорадочно сверкали. Мы поражённо уставились на него.
– Ты что же, защищаешь этих бездушных кукол!..
Доррен обернулся к Торгриму и посмотрел на него долгим взглядом, в котором читалась горечь, и, кажется, презрение.
И тут до меня дошло, но дошло не только до меня, потому что Лаурендиль вдруг спросил:
– Доррен, среди них есть кто-то, кто тебе дорог.
Тот не ответил, но мы поняли всё по глазам, и по тому, как он смотрел на двоих всадников, что ехали впереди немого войска.
– Те двое были моими самыми близкими друзьями при… при жизни, – тихо сказал он, а потом продолжил:
– эти… люди… не виноваты в том, что стали такими, не виноваты в том, что их заставили мучить и убивать. Они только делали то, что им приказывал их хозяин, тот, кто их создал. Они утратили память о своём прошлом и теперь их дом и их родина, там, где обитают создавшие их силы, или маги, обладающие этими силами. Для них не существует ни зла, ни добра. Да, нередко инфери мстят живым за то, что они другие. Но инфери верны своему долгу, верны приказу и будут защищать свой дом, свою родину и честь своего повелителя до конца, вернее, вечность. Разве можно винить их в том, что они защищают то единственное, что знают и понимают, к чему, возможно, привязаны, защищают точно также, как делал бы это каждый живущий.
– Верны своему долгу! – скептически фыркнул Торгрим. – когда они топили корабли для собственного удовольствия, безжалостно убивали женщин и детей в селениях и…
– А ты хоть раз видел хотя бы одного из них раньше, видел то, о чём сейчас говоришь? – спокойно спросил Доррен.
– Мне достаточно того, что я их сейчас вижу! – хмыкнул викинг.
– Ну вот. А я провёл среди них пятьдесят лет и своими собственными глазами видел, как весёлых трудолюбивых крестьян, добрых и отзывчивых рыбаков, умелых и гордых мастеровых, задорных и лукавых купцов, суровых и верных воинов убивали, а затем превращали в безмолвных рабов мрака. Я видел их лица, когда безжалостные мечи пронзали им грудь лишь затем, чтобы через несколько минут они вновь поднялись забывшими себя, свои семьи, свой дом, безжалостными бездушными немыми бледноликими воинами. Видел, как Мартин Даллен и его приспешники приказывали своим возрождённым бессмертным воинам идти и убивать всё живое, жечь и вырубать леса и дома, разрушать каменные укрепления и стены городов, и они шли, шли и… убивали, и жгли, и разоряли. И среди них были самые близкие мне люди, мои школьные товарищи, почти братья. И я, покуда жив, буду бороться за их счастье. И, если не смогу найти мага, который сможет воскресить их, то по крайне мере научу жить по-иному, научу разговаривать и творить добро, созидать, а не разрушать.
Торгрим ошеломлённо уставился на него, явно не понимая:
– Зачем тебе нужно возиться с этими… с этими… – он задохнулся и замолчал, так и не подобрав достойного определения для бледноликих воинов смерти.
– Я хочу хоть чем-то искупить свою вину, своё предательство!
– Да первый же из этих монстров размозжит тебе череп или проткнёт своим бронзовым кинжалом, прежде чем ты посмеешь к ним приблизиться! – расхохотался Торгрим.
– Я же уже говорил тебе, что они знают меня, а я их. Вернее, я знаю их предводителя и его знаменосца, а этого вполне достаточно. Ведь теперь, когда рухнула власть ковена магов, и создавшие инфери маги разбиты и их могущество уничтожено, эти несчастные повинуются предводителю, самому опытному и жестокому среди них, ибо ни один из инфери не может жить сам по себе, не подчиняясь приказу. Всю жизнь, вернее, с начала их нового существования, их учили повиноваться. А как же иначе, ведь их сущности насильно вернули в подзвёздный мир и заключили в их мёртвые тела, тем самым оживив их и сделав бессмертными. а сколько лет, а может, веков, многие из них пролежали в могильных курганах, прежде чем их тела вернули к жизни? О, несчастные страдальцы! Древний колдовской котёл, оживлявший мертвецов давно разбит, но его творения по-прежнему ходят по земле, а когда чёрные маги нашли новый способ, при помощи мощных заклятий оживлять трупы, к тому времени угасло и пламя знаменитого чёрного меча Дирнвина, которым, говорят, когда-то владел сам король Ридерх, великий верховный король Кадорна! Только ослепительно белое пламя этого меча, пламя всепрощения могло уничтожить безмолвное мёртвое войско Земли Смерти, но это пламя угасло навсегда, потому что иссяк источник древнейшей магии, и что теперь будет с несчастными…
Но Торгрим грубо перебил:
– Ты лучше о нас подумай, плакальщик! Нам-то что делать? Лично я не собираюсь сражаться на одной стороне с этими…
– Боюсь, придётся! – усмехнувшись, заметил эльф, – теперь они наши союзники, а без их помощи нам вряд ли выиграть предстоящую битву.
Но неугомонный Торгрим не собирался так просто прекращать столь занимательную беседу.
– А кто ты такой, Отлучённый, что так запросто говоришь о чудесах, подвластных только богам?
Доррен грустно усмехнулся, услышав, как обратился к нему бывший викинг, но ответил, дружески улыбнувшись ему:
– Боги дали людям немало знаний. В прошлом я дипломированный боевой маг.
– Некромант что ли? – усмехнулся Торгрим.
– Нет, специалист по защитной светлой магии.
– Кстати, откуда ты знаешь о таком понятии, как некромант?
– В той деревушке, откуда я родом, – ответил Торгрим, – жила колдунья. Весь дом у неё был увешан и уставлен костями и черепами каких-то зверей и даже, кажется, людей. и я слышал, как её называли некроманткой. И я понял, что это слово связано со смертью. Правда, она была хорошей знахаркой и заклинательницей, вся округа её уважала, уважала и боялась, ведь эти кости…
Во время этой задушевной беседы я с интересом наблюдал за Кадорнской бессмертной армией. Воспоминания давних дней были смутными, да к тому же, когда ты мчишься на разгорячённом коне в пылу битвы, стремясь ускользнуть от безжалостных топором и мечей, не до разглядывания внешности, а того единственного инфери, с кем я близко общался, я ни разу не видел в боевом облачении, ведь Адаон запретил Горхиру сражаться за него. Так что теперь я со всё возрастающим интересом наблюдал за бессмертным войском. Длинные бесцветные волосы прижаты ко лбу тускло поблескивающими железными обручами, затем в беспорядке падают на плечи и спину. Кожаные куртки, обшитые железными пластинами, безукоризненно облегали их худощавые жилистые тела, грудь защищал бронзовый нагрудник, усаженный острыми шипами, скорее для устрашения, ведь убить раз умершего невозможно. Талии их охватывали тяжёлые бронзовые торквесы, за которые были заткнуты длинные железные мечи, сверкающие в лучах восходящего солнца, словно серебряные, а у конных с бронзовых торквесов вдобавок свисали узкие ремённые плети. Плети были навешаны так густо, что напоминали гэльские килты. Штаны из невыделанной кожи были заправлены в чёрные сапоги, высокие голенища которых тоже были обшиты железными полосами и усажены бронзовыми шипами, а окованные шипастым железом сапоги пеших издавали сводивший с ума грохот.
Котёл Перерождения был уничтожен, но древние свитки сохранились. И вот, спустя много столетий, некий странствующий тёмный маг, я, кажется, догадываюсь, кто именно, вновь нашёл старинные свитки и фолианты, и вновь полчища бессмертных воинов под знаменем чёрного меча вступили в бой теперь уже с Белым Союзом. Но теперь ковен чёрных магов вновь разбит, но почему эти живые мертвецы перешли на светлую сторону. вероятно, их вела жажда убийства, а на стороне ковена сражаться уже было бесполезно, вот они и перешли на нашу сторону. Так или иначе, но нынешнему верховному королю Кадорна здорово повезло с таким пополнением для своей регулярной армии. При взгляде на неестественно выпрямленные на спинах коней, сёдел у бледноликих воинов не было, при взгляде на их неестественно выпрямленные фигуры, на их бесцветные волосы, в эти мертвенно-бледные лица, в пустые белёсые глаза. На безжизненных лицах у одних застыл жуткий оскал смерти, у других челюсти будто свело судорогой: лица напряжены, губы плотно сжаты, видимо, перед смертью они сдерживали крик боли. Но у большинства, как и описывали наши древние хроники, на лицах застыло холодное отсутствующее выражение, то есть нет, не выражение, пустота, пустота, которая, возможно была безмятежным спокойствием смерти, будь они действительно мертвы. Но теперь это спокойствие преобразилось в ничего не выражающую маску холодного безразличия, пустоты, жуткой, безнадёжной, убивающей.
Эта пустота была страшнее звериного оскала или судорожной суровости, потому что при взгляде в эти спокойные лица с жуткой полнотой ощущалась вся неизбежность рока. Неподвижные белёсые глаза тускло горели одновременно равнодушием и злобой, ненавистью к живым за то, что они живые, лишь у воинов с безжизненно бесстрастными лицами в глазах не было ничего, ни злобы, ни ненависти, ни равнодушия. Они были пусты. Подёрнутые туманом забвения, они взирали на мир с холодным безразличием, на мир, который, без сомнения, видели, но он не трогал их.
Во главе отрядов этих жутких воинов на кауром в яблоках боевом жеребце ехал… Хулдред Свартабранд, Хулдред Чёрный меч. Хулдред, говорят, был первым из мертворождённых, самым жестоким и беспощадным. Он, единственный из всех мертворождённых обладал телепатией, что делало его и его армию непобедимой. Его боялись больше предводителя Проклятых Мартина Даллена.
Надо лбом, вделанный в стальной обруч, словно Чёрная Звезда Смерти горел крупный глянцево-чёрный камень, ромбовидной формы. Лицо Хулдреда было бесстрастно холодно, и в тускло горевших глазах не отражалось ничего. Приотстав на полкорпуса лошади, как и положено, ехал знаменосец, везший знамя: на кроваво-красном фоне изогнутый чёрный меч Проклятых, в обрамлении шести чёрных звёзд. У обоих были длинные волосы, которые окутывали их подобно дыму или серому туману. Предводитель поднял руку, и на пальце сверкнул тусклым серебром массивный перстень с тем же антрацитово-чёрным филигранным камнем. Я безошибочно узнал Кольцо Силы, перстень мага. Так вот что даровало предводителю бледноликих воинов магические способности даже и после смерти. Повинуясь поданному знаку, сплочённые отряды воинов остановились. Дружно ударили о землю окованные железом сапоги пеших, зазвенели подковы коней, и тут же начали разворачивать ряды. Хулдред выехал вперёд и, развернувшись лицом к своему мёртвому воинству, начал отдавать команды. Странно было смотреть на бурную жестикуляцию и ответные кивки воинов. Повинуясь безмолвным приказам, длинноволосый знаменосец передал кому-то знамя и отъехал на правый фланг войска. Он, видимо, был ещё и правой рукой предводителя. Вдвоём они построили свои ряды. Противник не показывался. А союзные войска продолжали пребывать. Вот радостно вскрикнул Торгрим, это с севера подошло войско викингов, во главе с отрядом одетых в волчьи шкуры берсерков, над которым ему и предстояло принять командование. Викингов вёл прославленный Хауг хёвдинг. Рядом с ним гарцевала его дочь, воительница Гуннлёд. Увидев её, Доррен уже не мог отвести глаз. Почти сразу же показалась и армия Свана Хаора, полководца острова Нордланд. Перед сомкнутыми рядами воинов-северян тоже шли берсерки, возглавляемые Арне Хёдминссоном, сыном легендарного берсерка Хёдмина. От отца Арни унаследовал дар берсерка, а от матери горянки мудрость. Слава богам, он имел острое орлиное зрение. При его рождении все боялись, что он унаследует врождённую слепоту отца. Нордландские военачальники, Сван и Арне, как и скандинавы Хауг и Торгрим отличались не только необычайной схожестью, ведь их народы были близкими родичами, но и редкостным воинским умением. Армии построились в безукоризненные шеренги. И, оказалось, что армии мертворождённых, Проклятых и мэреинов выстроены в одну линию, прикрывающую объединённые армии людей, эльфов и гномов.
– Ну, с такими союзниками мы точно победим, – жизнерадостно заметил эльф.
– Лучше я погибну, чем соглашусь сражаться бок о бок с этими… – гном указал на отряд проклятых и армии мертворождённых и мэреинов,
– К ним можно привыкнуть, зато надёжные, – рассудительно заметил Лаурендиль.
– Ага, привыкнуть как же, особенно к манерам этого Даллена, – проворчал гном. Пришпорив своего пони, он повернул и поскакал к своему войску. Торгрим направился к скандским берсеркам, Доррен к своему отряду, а мы с эльфом некоторое время продолжали наблюдать за построением, потом и Лаурендиль поехал к своим, и я остался один. Усилив зрение магией, я оглядывал долину. Войска строились в боевой порядок, командиры отдавали приказы. Но враги всё не показывались. Я тяжело вздохнул и выехал на позицию, то есть на боевой смотр войск.
Лишь когда окончательно рассвело и взошло солнце в долину хлынул настоящий людской поток. Казалось, что против нас объединились все народы. Неприятным сюрпризом было то, что на стороне людей выступали и орки, дикий горный народец, сродни гоблинам и вечно с ними враждовавший. Если орки с людьми, значит, гоблины, наверняка, с нами. Что ж хоть это неплохо.
На переговоры от людей отрядили звероподобного воина, кажется, полуорка, полутролля, чем человека. мы сошлись на вершине холма.
– Не думаю, что сегодня кому-либо из вас удастся уцелеть! – прорычал парламентёр. – я здесь, чтобы сообщить тебе, что настаёт время людей!
– Конечно, – спокойно ответил я, – только люди почему-то пользуются услугами иных рас.
Громило, похоже, воспринял мои слова как личное оскорбление. Ни слова не говоря, он во весь опор поскакал к своим войскам, подняв руку, тем самым давая понять, что переговоры окончены и настала пора решительных действий. Я развернулся лицом к развернувшим свои ряды союзникам и поднял руку в характерном жесте. Не успел я сжать коленями бока коня, заставляя его взлететь, как оба огромных войска сшиблись. Я поднялся ещё выше, чтобы ничто не мешало обзору. Теперь я мог видеть гораздо отчётливее, чем при помощи магии, конь перемещался над полем быстрее мысли, и я успевал, как на шахматной доске, увидеть, рассчитать и проанализировать. Хорошо всё же, что ни люди, ни орки не способны к телепатии, ибо я разбрасывался мыслями как горохом из трубочки. Знание языков не требовалось. Армии союзников действовали слаженно, как единое целое. Противник растерялся. Орки смешали ряды, а люди безуспешно пытались восстановить дисциплину. Но вскоре они, видимо, поняли, кто их настоящий враг и в меня полетели стрелы, дротики, арбалетные болты и камни из пращей. Кончилось тем, что моего летуна всё же подбили. Перебитое крыло обвисло, и конь камнем полетел вниз. Я чудом избежал вражеского клинка, но не смог удержать сокрушительного удара о землю. конь придавил меня, и я лежал, беспомощный, не в силах что-либо предпринять. Кое-как я всё же высвободился из-под своего раненого жеребца, но подняться всё равно не мог. Шок от удара ещё не прошёл окончательно, и я бы просто рухнул, не пройдя и десяти шагов. И тут ко мне метнулась чёрная тень, и чьи-то сильные руки подхватили меня. Человек бросился бежать, лавируя между собравшихся. Я взглянул в лицо своему спасителю и встретился с мрачно-горевшим взглядом пронзительно зелёных глаз. Но не успел я что-либо сказать, как прямо перед нами вырос давешний парламентёр, направивший наконечник копья в горло моему нежданному спасителю. Руки у него были заняты, и он просто стоял, с вызовом глядя на неумолимо приближающийся наконечник. Полуорк не торопился, потому что знал, что нам обоим не уйти. Вдруг тонкий свист прорезался даже сквозь шум битвы, и узкий ремённый хлыст обвился вокруг голых запястий нежданного противника. Тот вскрикнул и выронил копьё, и в тот же миг некто третий достал его остриём меча, и в тот же миг разъярённый каурый жеребец сбил державшего меня человека грудью. Сидевший в седле, сжимал в одной руке окровавленный меч, а другой прилаживал к поясу хлыст. Не удержавшись на вставшем на дыбы скакуне, он скатился с седла и мы, все трое, выкатились из битвы. Меня, наконец-то, выпустили. Отдышавшись, мы молча взглянули друг на друга. Я сказал:
– Спасибо вам обоим, если бы не вы…
Но меня грубо перебили.
– Ты этого что ли спасал? – Мартин ткнул в мою сторону рукой, – С тобой у нас давние счёты. Помнишь, Ху?лдре?д, как пятьсот лет назад я убил тебя, чтобы потом самолично бросить твоё тело в чёрный котёл. Тогда, помнится ты был мне хорошим союзником.
Предводитель мертворождённых наклонился и поднёс к самому лицу Мартина кулак, а затем стремительно развернулся и, вскочив на спину застывшего каурого, сёдел у бледноликих воинов не было, так дёрнул поводья, что бедное животное присело на задние ноги. Мартин повернулся ко мне.
– Что ты ещё выдумал, беловолосый? Хочешь, чтобы все они остались без своего предводителя? Учти, в следующий раз меня рядом не будет. На руках выносить будет некому, ну, разве что он, – он указал вслед исчезнувшему Хулдреду. – А теперь иди и не суйся в самое пекло.
Он повернулся и бросился в самую гущу сражения. А я побежал по направлению к холмам, за которыми раньше приметил раскинутый шатёр. Кто из союзников разбил для повелителя шатёр я потом так и не дознался. Сейчас я был им благодарен. Остановившись у самого шатра, я попытался усилить зрение при помощи магии. Усилить-то я его усилил, но я быстро устал от постоянного напряжения. Буду надеяться, что военачальники сами сообразят, что им делать. в шатре меня ожидали карты, которые я тут же просмотрел, отмечая расположение войск. Едва я успел закончить просмотр карт, как снаружи раздались звуки труб, трубящие отступление. Я вылетел из шатра и заорал, поймав за руку пробегающего мимо герольда.
– Вы что, обезумели! Труби отбой! И разыщи всех военачальников. Пусть собираются у шатра. Мне нужно сообщить им необходимые сведения.
Герольд умчался, трубя отбой. Я окинул магическим зрением поле битвы… я понял, почему герольд трубил отступление. Союзные войска бежали и без всякого отступления. Насмерть стояли армия гномов, отряды мэреинов, мертворождённых, проклятые и отлучённые. Берсерки тоже сражались до последнего, но их было слишком, СЛИШКОМ мало! Ко мне подбежал Сван, оравший что-то, но что именно я не мог разобрать за шумом битвы, пришлось усиливать и слух. Сван затормозил, ухватившись за столб шатра.
– При всём моём уважении к вам, Вэрднур, я не могу поступить иначе. Мои люди гибнут. Арне сообщил, что почти все его берсерки убиты. Отряд Торгрима держится из последних сил. Хауга чуть не убили, а его викингов разъединили и теперь уничтожают практически по одиночке! Я не могу…
Слитный вопль прокатился над полем. Мы, как по команде глянули на юг, откуда неслась лавина.
– Роберто Гроцери пришёл нам на помощь! – неслось над холмами.
Закованные в броню конница, пешие мечники в лёгких кольчужных рубахах, лучники и копейщики в кожаных доспехах, словно чешуёй покрытых металлическими пластинами. Островерхие шлемы и с щиты с гербами страны Мечтаний, Дении, Ревена, Хальта – государств, входящих в состав объединённой империи Света, расположенной далеко на юге, образованной более пятидесяти лет назад, но ныне сокрытой от глаз смертных. В тот же момент солнце затмилось. Тучи птиц покрыли неба. половина из них ещё в полёте превращалась в воинов, в кольчугах и боевых плащах, выхватывающих мечи и сразу же бросающихся в битву – армия королевы-волшебницы Сеолы, правительницы империи Зорь, находившейся за Великим южным хребтом.
Сван тут же умчался к своим, а я как зачарованный смотрел на стройных всадников в сверкающих доспехах. Они, как буря смяли и разметали армии орков и людей, в панике бегущих врагов добивали мертворождённые, проклятые и мэреины. Гномы преследовали уцелевших. Но вот натиск ослабел, видимо, союзники решили, что основная атака отбила, а запасные отряды орков только и ждали этого. Огромные полчища орков и армии людей посыпались с холмов, в которых они были надёжно укрыты от глаз противника. Роберто начал отступать. Врагу удалось загнать его с большей частью войск в узкую часть долины, зажатую между холмами, и началось избиение. Военачальники сумели вывести часть войск потайными тропами и бросить на освобождение своего владыки. Хауг хёвдинг тем временем повёл своих викингов в наступление. Я не сразу понял, что это был обманный ход. Но враги, кажется, клюнули. Но император Роберто по-прежнему был окружён. К нему упорно пробивался отряд. Судя по неестественно выпрямленным спинам и по каурому в яблоках жеребцу предводителя, это были инфери. Но вот Хулдреда оттеснили от своих людей и буквально притиснули к белоснежному жеребцу императора. Но вот кони под обоими рухнули, тогда Хулдред заслонил своим телом Роберта и принял в грудь смертельный удар, предназначающийся императору, но бледноликий воин лишь досадливо передёрнулся и, выдернув клинок из груди, с меняющимся бесстрастны выражением на застывшем лице, кинулся в бой. Вскоре он, однако, припал на колено, видимо, был серьёзно ранен в ногу. Стоя на колене, он продолжал размахивать мечом, и успел положить немало врагов, прежде чем кольцо окружения было прорвано. Дальнейшие события я даже при помощи магического зрения разглядеть не мог и переключил своё внимание на Хауга, который тоже оказался отрезанным от своих воинов. Разъярённые орки, понявшие обман, наседали. Почти все его люди были уничтожены, Хауг видел это, и хотя я с трудом мог различить его лицо, я знал, что отважный нидинг ликует, ведь нет почётнее смерти в бою, особенно для нидинга, человека вне закона, заслужившего прощение и вечную славу, а Один в Вальхалле не делает различия между теми, кто жил по закону в мире живых и иными, но славно павшими воителями. Но вот он рухнул под тяжестью насевших на него врагов, видимо, орки получили приказ брать пленников, потому что особых ран на теле могучего викинга я не заметил.
– Отец! – пронзительный вопль, казалось, перекрыл шум битвы.
Гуннлёд, наконец, прорубилась к отцу. Её отряд, как не странно, уцелел и теперь воины расчищали мечами путь к своим вождям. Но не только викинги Гунлёт спешили к ней на выручку. Отлучённые, ведомые Дорреном пробивались с другой стороны. Доррен пробился первым. Затем я уже ничего не смог разобрать. Скоро я увидел бегущего Доррена с потерявшей сознание воительницей на руках, а за ним нёсся Мэроп, предводитель мэреинов с легко несущий Хауга, тот стонал, закрыв глаза. Они бежали по направлению к врачевательному шатру, расположенному за прикрытием холма. И тут мимо меня промаршировал отряд гоблинов, толкавших перед собой шестерых обнажённых по пояс пленников, скованных цепями по двое. Не обращая внимания на сражающихся, гоблины по-хозяйски шествовали по полю сечи словно им каждый день приходилось устраивать показательные казни на полях сражений. Военачальники тоже увидели необычное шествие и приказали трубить отбой. Бой прекратился. Остановившись перед вражескими полчищами, гоблинский командир сложил ладони рупором и крикнул:
– Видите, КОГО мы вам привели, – пленников вытолкнули вперёд, – Узнаёте: это… – и он назвал имена шестерых прославленных людских полководцев Кадорна и правителей.
Гоблин махнул рукой. Всё дальнейшее произошло быстро, слишком быстро. Пятерых ослеплённых пленников освободили, а последнего придали мучительной смерти. я не хочу вспоминать, что с ним сделали. До сих пор у меня пред глазами стоит перекосившееся лицо Доррена, в этот момент подошедшего ко мне.
– А, и не такое видели! – презрительно сплюнул Геррет, подошедший следом. – но, надеюсь, нашим врагам демонстрация понравилась, и они подумают, прежде чем сунуться!
– Зачем… Зачем они это сделали, – прошептал Доррен.
– Тоже самое мы сделаем с каждым, кого захватим живым! – вещал гоблин, оглядывая сомкнутые ряды противника. Орки попятились, но люди, наоборот, грозно надвинулись.
– Сейчас они начнут мстить за своих вождей…
Всё нарастающий шум привлёк моё внимание. Воины, как и союзники, так и враги указывали друг другу на него.
– Что э… – начал было Доррен и осёкся.
С солнцем творилось что-то неладное. Посреди дня оно вдруг стало меркнуть. Я не сразу понял, что произошло, а потом сообразил. Туман, густой и липкий туман заволакивал всё вокруг.
– Хёскуль! – заорал я, – Хёскуль выполнил своё обещание.
И громко я поклялся:
– Клянусь, что тебя, Хёскуль, и твоих… людей на острове Ленос всегда будут рады видеть!
Мне показалось, что туман колыхнулся, словно принимая мою клятву.
Воины бросали оружие и в страхе бежали прочь, но куда убежишь от тумана. Но тут Доррен снова схватил меня за рукав.
– Гляди! – и Доррен указал на небо, где в свисте ветра и рёве пламени летели алые драконы, полукровки, потомки кровожадных скальных и безобидных серых драконов. А из леса выскочили оборотни в человеческом обличии верхом на волках. Союзники радостно заорали и бросились в бой сквозь начавший стремительно редеть туман. Драконы сделали круг почёта над полем, прицельно плюясь огнём в орков и вражеских воинов. Магический пламень, кстати, бывает нескольких видов: огонь драконов, который в свою очередь подразделяется на подвиды: уничтожающий, который сжигает всё на своём пути, пламень, который жжёт только врагов и ещё парочка сотен различных видов. Существует два основных вида магического огня, которым пользуются люди: Багровое или Всепожирающее Пламя используется боевыми чёрными магами, его невозможно погасить покуда всё не сгорит дотла. Если удавалось избежать смерти в огне, то ожоги никогда не заживали, а боль от них не проходила никогда. Всепожирающее пламя рождено ненавистью, ненавистью смерти ко всему живому. В некоторых местах подземный огонь вырывается наружу. Такие огнедышащие горы люди, не обладающие магическим даром, называют вулканами. Исцеляющее или Возрождающее Пламя используется магами-целителями. именно из этого пламени и возрождается птица Феникс. Оно греет, но не жжёт, если к нему не прикасается зло. Чёрного мага или злого смертного оно способно покалечить, но не убить, так как убийство есть антагонист жизни, в служении которой и состоит суть мага-целителя. Золотое, возрождающее пламя, это солнечный свет, отогревающий даже камни. Вот почему маги-целители поклонялись восходящему солнцу, символизирующему пробуждение, помимо живительного света солнца, рассеянного в воздухе, ещё одной стихией мага-целителя и всех травников является вода, дарующая жизнь всему живому, а их цветами являются золотой, белый и зелёный, символизирующие солнечный свет, мудрость и возрождение, а мудрость как известно, происходит от магии исцеления, ибо нет ничего мудрее возрождённой жизни. Исцеляющим пламя названо потому, что оно является и Очищающим пламенем, пламенем искреннего прощения, исходящим от сердца.
Я улыбнулся. Не думал, что на поле битвы мне вдруг вспомнится глава, посвящённая стихиям, виденная мной в одной из школ чародеев. У варрад нет таких спецшкол, потому что светловолосым они просто ни к чему, а остальные не обладают способностью к длительному обучению. Мы, светловолосые, часто ездим по всем магическим школам, классифицируя свои знания и консультируясь с опытными магами-людьми, эльфам тоже не нужны подобные школы, у всех них магия в крови, а иные расы особо не стремятся развивать свои умения, а те, кто этими умениями обладает, зачастую просто не хотят связываться с людьми, например, русалки и дриады… тьфу ты, почему мне в голову лезет всякая чепуха?!
