скачать книгу бесплатно
– По поводу чёрного духа не знаю, а вот Орред уже проснулись в глубинах.
– Орред! – я всплеснул руками, – духи всепожирающего подземного огня, которые люди называют лавой, плазмой или чем там ещё. Так они же… они же…
– Да, они пробудились. Кто их пробудил неизвестно, похоже, именно люди, пробивающие насквозь скалы, дабы сократить торговые пути, вгрызающиеся в земные недра в погоне за серебром и золотом. Наши братья, гномы, которым предписывают чрезмерную алчность и прочие грешки, уже давно смекнули, что с подземным огнём шутки плохи и не беспокоят его почём зря, а вот людям это только предстоит выяснить.
– Да уж, смекнули, – проворчал гном, – но какой ценой? В подземном огне должны были погибнуть почти все наши редкие каменья, которые мы ценим больше всего на свете, ибо они продлевают гномам жизнь, а людей делают бессмертными, рецепты бесценных эликсиров, превращающих медь в золото и делающих любой самый обыкновенный камешек острее и твёрже алмаза. Утрачены бесценные знания, которые наши предки потом и кровью выбивали из несговорчивых гранитных скал и копили веками. И всё это утрачено, БЕЗВОЗВРАТНО утрачено! – гном схватился за голову и закатил глаза.
– Нам предстоят тяжёлые испытания! – подытожил я.
– Люди севера к твоим услугам, о повелитель! – опустился на одно колено Торгрим, уже управившийся с поиском оружия и теперь прислушивающийся к разговору. – У меня осталось множество друзей среди викингов и берсерков севера, и я сообщу им…
– Ага, а говорил, что ты одинок в этих землях, – перебил я со смехом, – ну и хитёр ты, берсерк!
– А как ты планируешь найти хотя бы одного из воинов-северян, – поинтересовался эльф, – ты же не сможешь передвигаться по лесным тропам незаметно. Насколько я тебя знаю, ты же всегда предпочитал морские просторы лесным чащобам. Не то, что твои предки в серых волчьих шкурах.
– А твоим предком, я вижу, был тот лесной эльф, заколовший свою неверную жену и проклявший сына, а вместе с ним и целый город! – не остался в долгу Торгрим.
Лаурендиль вместо ответа быстрее молнии выхватил из-под плаща тонкой работы кинжал и метнул им в кузнеца, но тот пригнулся, и кинжал, просвистев в воздухе, по рукоять вонзился в древесный ствол на том конце поляны. Гном ахнул:
– А если бы ты его задел, клинок смазан ядом, что издревле изготавливали гномы. Хватит малейшей царапины, чтобы любое живое существо, кроме гномов упало замертво.
– И кроме варрад, если яд недостаточно силён, – добавил я, а эльф рассмеялся:
– Я достаточно хорошо знаю нашего берсерка, чтобы предугадать его действия, а быстротой реакции он посоперничает даже с варрад.
Но гном, по-прежнему ворча, полез на могучий дуб, высвобождать злосчастный клинок. С четвёртой попытки он выдернул кинжал из ствола и с восхищённым вздохом протянул эльфу.
– Ну ты и силён! Даже гному не под силу оказалось выдернуть его с первого раза, – эльф гордо улыбнулся и прерванный разговор возобновился.
– Я должен отправиться к своим братьям по оружию на север, – сказал Торгрим, метнув негодующий взгляд на эльфийского военачальника, тот лишь улыбнулся:
– Думаю, ты понадобишься повелителю, – и с этими словами он свистнул, вернее, этот свист услышали все, кроме людей и тут же на плечо эльфа опустился ястреб, а вокруг закружилось с десяток представителей пернатого мира. Эльф что-то прощебетал на птичьем языке, половину я так и не понял, слишком быстро он говорил, и птицы взмыли ввысь и, рассредоточившись, понеслись в разных направлениях.
– Они разнесут вести о грядущей битве и о вернувшемся повелителе по всем королевствам варрад и всем остальным расам, – удовлетворённо объявил Лаурендиль,
Настал мой черёд. Прочистив горло, я крикнул, вернее, завопил. Вопль этот напоминал вой волка, но в то же время был похож на человеческий. Он эхом прокатился в лесной чаще и замер вдали. Все находившиеся на поляне зажали ладонями уши.
Первым опомнился Торгрим. Он раскрыл рот, пытаясь что-то сказать, но из горла вырывалось какое-то невразумительное бульканье. Пару секунд он безуспешно пытался справиться с голосом, потом хрипло прошептал:
– З… зачем это?
– Наш военачальник и друг, – спокойно начал объяснять невозмутимый Лаурендиль, – пытается вызвать одного из твоих братьев по крови.
– Оборотней что ли? – усмехнулся оправившийся Торгрим.
– Почти. Подожди, сам увидишь, но сперва услышишь.
Тишину прорезал ответный вопль. Он всё приближался и вот на поляну выбежало существо… увидев его Торгрим закрыл руками в миг побледневшее лицо. Человекообразное существо было сплошь покрыто жёсткой волчьей шерстью. Длинные пятипалые ладони и ступни заканчивались загнутыми к низу когтями. Янтарные волчьи глаза на покрытой серой шерсти морде, хотя нет, лучше сказать, лице, не мигая смотрели на маленькое сборище, так бесцеремонно нарушившие его покой. Серые волчьи уши чутко прислушивались, шерсть на загривке, вернее, на подобии шеи встала дыбом. В первый миг я испугался, что пришедший сейчас на нас бросится, но бугул-ноз подошёл и протянул лапу-руку… Доррену:
– Привет тебе, сын людей! – провыл он на всеобщем. – Когда-то ты оказал моему народу большую услугу, и бугул-ноз не забыли этого. Ты звал меня?
Доррен без зазрения совести кивнул, а Лаурендиль толкнул меня локтем, чтобы не вмешивался:
– Если этот Отлучённый и впрямь что-то сделал для этих человекообразных волков, то и подчиняться они будут только ему, и он это отлично понимает.
Бугул-ноз между тем продолжал:
– Я и мой народ рады будем помочь тебе, сын людей, хоть не часто мы помогаем люди, ведь люди ненавидят и боятся нас.
Доррен стал быстро что-то объяснять на незнакомом мне гортанном наречии. Бугул-ноз внимательно слушал, а потом повернулся ко мне:
– Ты тот варрад, о котором говорит сын людей?
Я смешался, но на всякий случай кивнул. Бугул-ноз протянул мне когтистую мохнатую длань. Я пожал её со странным чувством отвращения и привязанности.
– Хорошо, я призову свой народ и народ оборотней, мы поможем всем нечеловеческим расам в этой грязной, нечестной войне, что затеяли смертные. Возможно, к вам присоединяться оборотни, но мой народ не выйдет из лесов, ибо не хотим мы пугать своим видом наших союзников. Сейчас я ухожу, не хочу пугать своим видом этого воина-человека, – и он кивнул в сторону Торгрима, который укрылся за ближайшим вязом, – запомни, моё имя, Хармдаг!
Он повернулся и исчез в лесной чаще.
Доррен подошёл к Торгриму и положил ему руку на плечо.
– Не бойся, воин! – сказал он своим сиплым голосом. – бугул-ноз такие же живые существа, как и ты и твои друзья, и людям они никогда не причиняли зла.
Торгрим медленно открыл глаза и отодвинулся от дерева. Я обернулся к эльфу. Тот был нежно-салатового оттенка.
– Ты что! – возмутился я, – это же всего-навсего бугул-ноз!
– Всего-навсего! – странно тонким голосом возопил эльф, – таких страшилищ я в жизни не видывал!
– Как тебе не стыдно, Ты же лесной эльф…
Не успел я сообразить и повиниться в том, что пытался пристыдить одного из самых великих эльфийских военачальников, как к нам подошли Доррен с Торгримом.
– А почему он так орал? – спросил Торгрим.
– Предупреждал о своём приближении, чтобы не напугать своим видом. Но так как он думал, что его зовёт его собрат или, видишь, наш Доррен, то не надел на лицо обычной маски из берёзовой коры.
– Я… – неуверенно начал Торгрим, – мог бы разыскать кое-кого из берсерков севера.
При этих словах, лёгкое дуновение воздуха всколыхнуло едва различимую дымку тумана, а вернее, пара. Пар… осенью? Дымка рассеялась, а я уже знал, кого сейчас увижу… на поляну, мягко ступая тяжёлыми лапами, неспешной вышел огромный пушистый белый кот, очень похожий и на горного барса, и на дикого камышового кота и на рысь. Кот остановился, медленно обвёл поляну пристальным… человеческим взглядом больших зелёных глаз.
Торгрим отшатнулся:
– У него человеческий взгляд! – прошептал он побелевшими губами.
– Приветствую тебя воитель! Назови нам своё имя, дабы мы могли общаться с тобой, как полагает храбрым воинам.
Белоснежный кот встряхнулся, и вот перед нами уже стоит человек: смертельно бледное лицо, синюшные губы, белые пальцы рук переплелись на груди.
– Хёскуль! – вскрикнул Торгрим, но ты же был смертельно ранен и утонул в море у берегов земли данов…
Драуг Хёскуль перебил его:
– Вот значит, что стоит старая дружба! Что, мёртвым я тебе не так нравлюсь, а помнишь, как мы дружили с тобой? Помнишь, как я учил тебя сражаться на мечах. Помнишь, как ты заслушивался моими рассказами о северных фиордах, о каменных троллях, живущих в горах, а?
Торгрим покраснел и протянул драугу руку. Тот пожал её. Со стороны казалось, что он хочет сломать Торгриму пальцы, но Торгрим лишь мужественно сжал зубы, а потом… вот неожиданность. Порывисто обнял Хёскуля. Странная необычная эта была картина: два берсерка живой и мёртвый, два бывших друга, между которыми лежала бездна под названием «смерть». А ведь Торгрим отлично знал, чем питаются драуги, и всё-таки не отшатнулся, преодолел страх и отвращение.
– Мне так тебя не хватало, Хёскуль! – тихо проговорил Торгрим.
– Мне тоже. Не хватало тепла живых, любви, участия. Кто же нас, кровопийц, полюбит. Даже инфери, – он презрительно сплюнул, – эти немые безвольные рабы своих хозяев, даже они ненавидят нас. Встретил я их предводителя однажды в лесах Галии, он со своими людьми отказался повиноваться чёрным магам, но он меня прогнал.
При этих словах Доррен сделал несколько шагов вперёд:
– Слышал я, – нарочито спокойно начал он, но его выдавали руки, судорожно вцепившиеся в отвороты плаща, – что у предводителя мертворождённых было имя? Не знаешь, как его звали?
– Понятия не имею! – довольно грубо оборвал Хёскуль, – он мне не представился!
– Но разве он не был известен…
– Может вам, смертным, он и известен, но моему народу нет никакого дела до этих безвольных рабов. Хотя, он, кажется, первый, кто стал жить по собственной воле и увёл за собой других. Но от этого любить его больше, чем теперь я не намерен. Ты, варрад, – обратился он ко мне, – их военачальник. Мой народ поможет вам. Уж слишком много людей развелось в округе! – он оскалился и этот дикий, звериный оскал и низкий хриплый хохот весьма убедительно подчёркивали его кровожадную природу. Да, и с такими союзниками мне придётся иметь дело!
Но Доррен прямо глядя в неподвижные белёсые глаза драуга, невозмутимо заметил:
– Не забывай, Хёскуль, что именно благодаря людям, твой народ благоденствует в морских глубинах.
Драуг оскалился:
– А благодаря войнам ой народ становится всё многочисленнее.
И, обращаясь ко мне, драуг добавил:
– Я помогу тебе, варрад, но не жди, что я буду присутствовать на вашем военном совете вместе с живыми и этими бестолковыми инфери. Я люто ненавижу вас, и помогаю не вам, а своему народу, ведь, как я уже сказал, чем больше людей погибнет в битве, тем многочисленнее станет мой народ. Ведь не все представители моего народа обитают в морских глубинах.
Да я знал это: драуги или драугры, были не только утопленниками, но и сухопутными воинами, и земледельцами северных стран. Насколько я понимал, разница между ними и инфери состояла в том, что инфери призывал к жизни котёл Перерождения, а драуги возвращались в эту жизнь самостоятельно.
– Благодарю тебя, Хёскуль драуг! – негромко проговорил я уже в спину скрывающемуся за деревьями белому коту.
Доррен всё ещё стоял, бледный и взволнованный. Почему его так взволновала новость о том, что инфери снова появились, и тем более вышли из-под контроля. Если только…
Лаурендиль тронул меня за рукав и отвёл в сторону.
– Ну ладно, бугул-ноз и драуги действительно могут нам помочь, но зачем принимать услуги от этого… – он махнул рукой в сторону поляны, – отверженного? Он, насколько я понял, не только отлучён от Белого совета магов, но и отвержен всеми людьми.
– Я не первый год имею дело с отверженными. Они здорово помогли нам в прошлую войну с магами. И, честно говоря, мне их просто жаль. У них же нет ни друзей, ни родичей – все отвернулись от них. Разве такой ценой нужно расплачиваться за единожды совершённую ошибку?
– За всё в этой жизни приходится расплачиваться, – философски заметил эльф, – а ошибки иногда оказываются роковыми даже для магов.
– Я считаю иначе: любому оступившемуся надо дать шанс исправиться, но к чему спорить? Каждый всё равно останется при своём мнении.
– Да, только не жалуйся, когда он вонзит тебе нож в спину!
– Об этом не беспокойся, с предателями у меня разговор короткий.
и я быстро вернулся на поляну, где тут же был встречен вопросом от Герреда.
– Надеюсь, инфери ты призывать не будешь?
– Во-первых, я не знаю языка Варатхэ, чёрного наречия, которому они подчиняются, а во-вторых, если часть их них больше не подчиняется тёмным магам, я вообще не понимаю, как можно с ними о чём-нибудь договориться.
– А ты уверен, что слова этого Хёскуля правда? – скептически спросил эльф.
– Такие существа, как он, врать не будут.
– Ха, не будут, они же ненавидят живых и при первом удобном случае попытаются…
Дымка вновь колыхнулась. Лаурендиль заметил и это, и мой настороженный взгляд, и характерный жест, которым все бывшие на поляне, призывали эльфа к молчанию, и краска медленно отхлынула от его лица.
– П-прости меня, пожалуйста, Хёскуль! Я… я не имел в виду, ничего…
Лёгкая дымка качнулась, словно кивнула. Драуг принял извинения.
Он-то принял, но несчастный Лаурендиль ещё долго не мог прийти в себя от пережитого ужаса. ему слишком хорошо были знакомы легенды о том, что случалось, если оскорбить драуга…
Было видно, что Доррен хочет что-то сказать. Он несколько раз подходил к нам, качал головой, но потом, видимо, решив, что к словам отлучённого вряд ли прислушаются, снова отходил и так и не решился заговорить. Я заметил его нерешительность, но не стал спрашивать, в чём дело, захочет, сам скажет. Интересно, за чем же Лаурендиль привёл его с собой. В этот момент, оправившийся Лаурендиль, непочтительно бросил, обращаясь к Доррену:
– Эй, отлучённый, а чем ты можешь помочь? Ты же лишён магической силы.
– Да, но я знаю тайные тропы в горах. Когда я был рабом у гоблинов… – он замялся, и я впервые заметил, что он был абсолютно седым. Молодое лицо человека лет тридцати обрамляла копна длинных абсолютно седых волос, а на шее виднелись глубокие шрамы, явно от верёвок или, что вероятнее, цепей.
– Когда я бежал из гоблинских рудников, мне пришлось долго плутать по горам, прежде чем я выбрался на равнины. Ещё тогда меня не отлучили, и среди моих магических способностей одним была память. Надеюсь, я не утратил её после того, как… – он смутился и умолк окончательно.
Торгрим и я взглянули на отлучённого с немым почтением. Примолк даже недоверчивый эльф, а гном смотрел на Доррена широко открытыми глазами.
и я вдруг отчётливо понял, что все мы, пятеро, а, возможно, множество других понимаем и знаем об этой жизни нечто большее, чем любой простой обыватель. Мы смотрели в глаза тьме, мраку смерти, боролись с туманом лжи, обволакивающему сердца, ощутили горечь предательства и почувствовали вкус мести. Отныне мы все были связаны воедино незримой цепью, цепью боли, утрат и страданий. Не говоря ни слова, мы, все пятеро, в едином порыве сделали шаг вперёд и сплели наши руки. Несколько минут мы стояли в гробовой тишине, а потом в один голос произнесли на распев:
– Клянёмся светом солнца и пламенем, горящем в сердцах наших, клянёмся водами морскими и кровью горячей, что струится по жилам, клянёмся ветром вольным и дыханием нашим чутким, клянёмся блеском звёзд высоких и сиянием очей наших, клянёмся защищать друг друга, как самого себя, клянёмся помогать друг другу, клянёмся выполнять волю товарища, как свою собственную! Да не разорвать отныне этих уз, и даже смерть не властна над ними, дабы нерушимы отныне станут узы верности, связующие нас! клянёмся!
Мы даже и не подозревали, что подобную клятву произносили в эту минуту представители разных народов и рас, столь не похожих между собой по облику, характеру, обычаям, верованиям и привычкам, произносили, дабы скрепить нерушимой клятвой, связать воедино те крохи тепла и надежды, что продолжают тлеть в сердцах живых, пока стоят круги этого мира. Отныне судьбы всех живущих были связаны единой нитью, нитью судьбы, которую пряли безжалостные северные норны, алой нитью, имя которой – война, а словом, связывающим в узел нити судеб, отныне стало слово «Честь»!
Опустив руки и разойдясь по поляне, мы продолжили прерванный разговор, но я то и дело замечал, что мои друзья поглядывают друг на друга как-то по-новому. Произнеся клятву верности, все мы стали немного другими, обновлёнными. Глаза у моих друзей сияли каким-то неземным светом, у меня, видимо, тоже, потому что то и дело ловил на себе восхищённые взгляды. Из задумчивости меня вывел эльф, сказавший:
– Помимо Оррод нас ожидают и другие напасти, вернее, не нас, а людей. Потусторонние твари, выпущенные магами в этот мир для уничтожения себе подобных, то есть людей-магов.
Дальнейшей реакции не ожидал никто. Доррен вздрогнул всем телом и, пошатнувшись, закрыл руками вмиг побледневшее лицо, и, если бы я не подхватил его, он, наверное, упал бы.
– Прости, Доррен! – вмиг опомнился эльф, – я не хотел. Я не думал…
– Это жестоко! – прохрипел отлучённый, – напоминать мне о моей роковой ошибки, за которую я вынужден расплачиваться всей своей жизнью.
