Дорога до звёзд. Новое утро жизни

***

Наутро Милидия чувствовала себя немного лучше. Она встала и подошла к окну. И тут взгляд её упал на хрустальную вазу, стоящую на подоконнике, в которой стоял огромный букет белых роз. Девушка взяла цветы в руки и поднесла к лицу. В этот момент вошла Юнона.

– Спасибо, вы с господином Риверс очень добры ко мне, – Милидия подняла на неё по-детски восторженные глаза.

– Да не за что, – Юнона терялась в догадках, откуда мог взяться букет.

Глава 5. Начало обучения.

Прошло несколько дней, и Милидия выздоровела, благодаря заботе Артура и Юноны. Девушка немного окрепла, стала более разговорчивой, а в один из вечеров даже попросила у хозяйки дома разрешения сыграть на её фортепиано. Конечно, госпожа Риверс разрешила ей и была приятно поражена музыкальными способностями Милидии. Юная графиня, не выражающая обычно почти никаких эмоций, вкладывала в свою игру талант и страсть. Она оживала, сливаясь руками с инструментом, она, неяркая, неприметная обретала с ним свет и звук, а с ними плоть и страсть. Увлекшись музыкой, Милидия попыталась пропеть последнюю мелодию, но тут Юнона была вынуждена её остновить:

– У тебя ещё не окрепло горло, побереги себя моя милая, – выговорила она, приобняв свою за плечи свою ученицу. – И знаешь, ты была великолепна, ты была красива, красотой незримой.

– Спасибо, что разрешила мне сыграть, – редкая улыбка скользнула по её лицу, – я давно не практиковалась, а это вредно, руки забывают.

Утром следующего дня Артур и Юнона пригласили Милидию в библиотеку.

– Милидия, – Артур, который смеялся и шутил за завтраком, вдруг стал серьёзен. – Я буду прям с тобой. Ты, я надеюсь, понимаешь, что то – чему мы тебя научим, открывается далеко не всем, не многие владеют этой тайной, и ты, я думаю, будешь хранить её в строжайшем секрете. Волшебство требует высокого уровня знаний во всех сферах: в точных и естественных науках, иногда глубокого понимания сложных вопросов в гуманитарных этических областях, в философских идеях.

– Милидия, подумай, может, ты хочешь вернуться к прежнему образу жизни? – Глаза Юноны светились участием.

Прежняя жизнь… Стать баронессой де*Кверлик, связать свою судьбу с тем, кому от тебя ничего не нужно кроме денег и кто тебе противен… Нет, она не хочетела такой жизни!

– Подумай, не обязательно ведь всё будет, так как должно было бы случиться. Мы вместе, и Фредерик испросили бы разрешение у Совета повлиять на твою судьбу. Ты могла бы себе выбрать место жительства, состояние, может быть профессию.

Было бы прекрасно. Не будь в её жизни ни барона, не опекунского совета, она бы смогла вздохнуть свободно. Богатство ей особо не нужно. Хотя… Она бы уехала в какой-нибудь прекрасный природный уголок, где поля, леса, горы, реки. Где поют птицы, цветут цветы и деревья, где тишина и покой. Там бы на деньги своего графского состояния она бы открыла школу. Но не для богатых и знатных девиц. Нет. Там бы жили и учились дети из несчастных семей и сиротки. Она бы построила для них прекрасный дом, дала бы достойное образование, помогла бы устроиться в жизни. На первое время надо было бы нанять помощниц, а потом бы и её ученицы смогли бы стать учителями. Прекрасный сад, где в хорошие дни проводились бы уроки и бегали счастливые дети, её дети. Близкие и любимые ею, как родные. В этом саду росло бы много цветов: розы, лилии, ирисы, а ещё были бы аккуратные беседки и витые качели. Весной там бы цвели яблони и вишни, а поздним летом и осенью среди листвы алели спелые ягоды…

…Там стоит запах мёда, корицы и яблок. А за садом простираются просторы полей, где золотятся колоски пшеницы, ржи, среди которых маячками сияют васильки и ромашки. Поля, где в редкие минуты, свободные от занятий с ученицами часы, она во весь опор скачет на лошади. Да, в этом она всегда походила на мальчика. Конечно же, она не любила ни охоты, ни стрельбищ, но мчаться на лошади, так, чтобы ветер дул в лицо, рассыпал распущенные волосы и чтобы мимо проносились картины красот природы. Это было её пристрастие. Там леса, где каждый листок и травинка шепчут тебе что-то, где в июле на тонких ножках-тростинках пучками растут черника, земляника и костяника. Они таинственно манят к себе. Протяни руку и у тебя в ладошке лесное лакомство. И ещё горы… загадочные и заманчивые. От них веет дикостью и лавандой, там бьют родники с чистой водой и извиваются камнеломки. Туда она и её ученицы ходили бы делать зарисовки к пейзажам. Да, там можно быть счастливой, там свобода, любовь к которой и страсть, и отличительная черта моей героини.

Она будет жить там, как жила, будучи ещё ребёнком, а потом совсем юной девушкой у родителей в старом замке, в частной школе у Агибаль де*Моран своей крёстной и своей наставницы, как жила с дядей. Она жила видя весь мир и уединившись, оторвавшись от него. И лица всех близких, кого она любила и кого потеряла, встали перед ней.

Когда Милидии было два года, у её матери был выкидыш, её сестра родилась мертвым ребёнком.

Когда Милидии было четыре года, у неё родился брат, умерший через несколько дней после рождения.

Когда Милидии было семь лет, в их семье снова появился ребёнок, ещё одна девочка. Маленькой Милидии даже удалось подержать несколько раз свою новорожденную сестрёнку на ручках. Её сестры не стало спустя три недели после рождения.

Когда Милидии было восемь лет её мать графиня, а потом и отец заболели сыпным тифом. Они умерли в один день. Девочке не позволили проститься с ними.

После смерти родителей Милидия уехала в частный пансион, настоятельницей в котором была её крёстная Агибаль де*Моран. Эта женщина стала ей не только наставницей, она почти, что заменила Милидии мать. Последние несколько лет, уехав из пансиона, Милидия состояла в переписке с госпожой де*Моран. Но вот уже год, она не получала ответов, на письма, которые отправляла своей крёстной.

В конце этого лета из-за болезни сердца умер её дядя, забравший её от Агибаль де*Моран, когда ей было пятнадцать лет. Это был единственный из живых людей, кто любил ей. Двадцатилетняя Милидия осталась одна на всём свете.

Но пройдут года, и так случайно, но так случится: и этот чудесный мир отдалится от неё. Да, у неё будут дети, для которых она будет жить. Но будет ли рядом человек, который назовёт её любимой, которого она сможет полюбить? Неужели живя в уединение, среди искренности детей она не найдёт любви? Вдруг тёмным облаком перед ней промелькнуло лицо Фредерика. Но теперь в нём не было ни озорства, ни иронии. В нём затаённая печаль мешалась с невысказанной просьбой, а может быть с обманутой надеждой и не исполнившейся мечтой. Он разочарован и смотрит на неё с упрёком.

Она даже отшатнулась назад, ей показалось, что это был соблазн и так не должно быть, так неправильно, нечестно. В жизни должно быть всё справедливо, маленькая истина, усвоенная ей ещё в детстве. Счастье надо заслужить. Ей открылось что-то новое, волшебное и жутко секретное, а она чуть сама не выпустила своё правильное будущее.

– Я очень хочу стать волшебницей, если у меня конечно получится.

– Отлично – выговорил Артур, а Юнона приветливо ей улыбнулась. – Тогда попробуем. Итак, основные принципы чародейства: желание – надо осознано понять, что ты хочешь и для чего с какой целью. Воля – всё прочие надо подчинить себе с твёрдостью и настойчивостью. Ну и мысль, надо чётко представить, что должно исполниться, вообразить всё: вкус, запах, все ощущения связанные с желанием, всё, вплоть до невидимых впечатлений и ассоциаций. И, да, всё это надо рассмотреть со стороны естественных законов, иногда рассчитать траекторию или скорость взлёта, а это, как вы понимаете не просто.

– Я готова к этому, – и откуда взялась решительность.

– Хорошо, тогда первое задание: на этом листе бумаге – на столе лежал абсолютно белый лист – Должна появиться фраза: «Быть или не быть, Вот в чём вопрос».

Девушка зажмурилась. Желание, цели, ну они-то вполне понятны, воля, тут сложнее, удастся ли ей? Оставить сомнения, так совсем ничего не выйдет! Надо верить в себя, мысль… Она сосредоточилась. По буквам, мысленным взором она выводила Шекспировскую цитату.

Она открыла глаза… Получилось, на бумаге было чётко написано то что надо. Но на этом она не остановится. Итак, скоро на бумаге появился весь монолог Гамлета, и притом каждая строка была написана разным почерком.

– Остановись, – Артур прервал её. – Я вовсе не просил тебя приписывать всю трагедию Шекспира. Ну, Юнона, что ты об этом думаешь?

– Странно, что не появилось перо, так редко бывает, точнее, было, но один раз, и ты знаешь у кого. Милидия, вызвать перо и вывести буквы на бумаге с его помощью намного проще, чем заставить появиться буквы самостоятельно. Надо подчинить их себе, как бы слиться с ними воедино. Это задание обычно даётся, как задачка на логику.

– Из всех будущих волшебников решить её вот так в лоб удалось только Фредерику.

– Ну, это было почти несложно.

– Значит ты смелая, у тебя сильный характер, бурное воображение и ты неплохо разбираешься в расчётах. Более того, после этого маленького экзамена, мы убедим Совет разрешить тебя обучить волшебству, а потом и введём тебя в него.

– Да, понимаешь, – Юнона как-то виновато потупила глаза. – На роль волшебников готовят с самого раннего возраста, и далеко не всем удаётся творить настоящие чудеса. Но у тебя прекрасные способности, тебе надо лишь немного подучиться.

***

Милидия каждый день занималась с Юноной или Артуром, много сама училась и читала. Но ей не хватало практики. Всё волшебство, сотворённое ею, было настолько хрупким, что её новые друзья могли легко разрушить его, а она не могла сломать даже самых незатейливые из их заклинаний.

Фредерик ни разу не появлялся. Артур открыто негодовал на него за это. Юнона молчала, хотя явно тоже не одобряла подобного поведения. Милидия же… Она загрустила. Нет, она ни за что бы, ни призналась самой себе, что влюблена. Всякую подобную мысль её помощник – Господин Здравый Смысл любезно отгонял, а её грусть и привязанность жутко логично объяснял благодарностью молодому волшебнику.

Глава 6. Приглашение.

– Доброе утро, Лиди-Милиди! – она спускалась по лестнице с книгой в руках и так увлеклась чтением, что едва не налетела на Фредерика. Ну, конечно же, кто ещё мог обратиться столь насмешливым голосом. Она же сама чуть не поскользнулась на ступеньках, но юноша подал ей руку – Не чему тебя жизнь не учит, ты опять чуть не упала, и всё книжки читаешь.

– Спасибо, – прошептала девушка.

–Что это? – Он всё ещё держал в руках её книгу. – «Основы чародейства» и тебе не скучно?

– Нет, хотя Юнона говорит, что мне не хватает практики.

– Ну, так дайте срок, сударыня, и она у вас появится.

– Вы даёте честное слово?

– Самое честное и волшебное…

– Милидия! – Юнона тоже появилась на лестнице, и была удивлена не менее своей подруги. – Фредерик, неужели ты решил одарить нас своим присутствием?

– Хотел узнать об успехах моей протеже.

– И только? – Юнона обижено поджала губки. – Ну в таком случае скажу тебе, Милидия удивила нас, и если через полгода она не войдёт в Совет, то…

– Ну и что же?

– То я скажу, что там заседаю одни глупцы и трусы. – Артур тоже вышел к лестнице. – Ну и тебе не стыдно, не интересовался ею месяц и тут нарисовался, не сотрёшь.

– Стыдно должно быть вам, а не мне, я тут уже полчаса околачиваюсь, а вы мне даже чаю не предложите, – отпарировал юный волшебник.

– Хватит вам пререкаться. – более миролюбиво заметила Юнона, – и, правда пойдёмте пить чай.

– Давно бы так.

За чаем Фредерик продолжал успешно начатую им насмешливую тему. Артур и Юнона, уже очевидно привыкшие к колкостям своего друга, успешно отбивались. Тогда он перекинулся на графиню, кажется добраться до молчаливой девушки, была его цель с самого начала. Милидия, неприученная к войне остроумия, терпела поражение за поражением. К счастью Юнона с верность приходила на помощь подруге, Артур же упрекал злого насмешника, но и это не помогало. В конце концов, Юнона не выдержала.

– Я надеюсь, ты, юный острослов, – заметила она, – пришёл не только затем, чтобы упражняться в своём искусстве, против нашей милой Милидии.

– Вы правы, госпожа медная булавочка, – он в очередной раз этим эпитетом обратился к рыжим волосам собеседницы. – Я хотел бы посмотреть, чему научилась «ваша милая Милидия», и если вы ничего не имеете против, я бы хотел, что бы в Новогоднюю ночь она была мой партнершей по вальсу на балу.

На всех лицах было написано крайнее удивление. Первым очнулся Артур.

– Да, конечно если Милидия согласится.

– Я согласна! – И кто её за язык тянул, рассердилась она сама на себя, заметив улыбку, скользнувшую по устам Фредерика. Могла бы хоть немного так явно не обнаруживать своих чувств. Но она так давно не танцевала, а так этого хотелось. Хотелось красивой музыки и что бы чьи-то сильные руки кружили её в вальсе.

***

Ровно в семь часов вечера тридцать первого декабря в дверь комнаты отведённой графине настойчиво постучали. Девушка открыла. На пороге стоял Фредерик в идеальном бежевом камзоле с золотой вышивкой.

– Как, я вижу, новоиспеченная волшебница до сих пор не готова!

– Юнона сказала, что бал начнётся в двенадцать и …

– До двенадцати у нас с тобой ещё много великих дел. И если крошка Мили ещё не научилась даже самому маленькому чародейству, придется мне продумать её внешние вид к вечеру.

– Не надо! – Она даже отшатнулась,– через пять минут я буду готова. – Она ещё не забыла прошлого раза.

– Пять минут и ни секундой больше!

Она осталась одна в комнате, подошла к зеркалу, итак платье… Пусть будет белым со множество голубых цветков, и длинным лёгким прозрачным шлейфом. Добавим серебряную вышивку. Получилось… она стояла в ослепительно белом платье с множеством фиалок, шлейф, которого казался лучом луны и на нём тоже были цветы. Туфли, они казалось, были сотканы из подснежников и звёзд, и на них должно быть, можно было взлететь. Причёска, пусть взобьётся локонами и хватит с неё. Ей вдруг захотелось блистать, ну, хорошо, пусть ещё будут серьги в виде фиалок.

Когда она вышла, Фредерик, увидев ее, был поражён. Она улыбнулась той прекрасной девичей улыбкой, в которой в наиболее правильной пропорции тонко мешались скромность с кокетством, что придавало её образу ещё большую прелесть и свежесть. И её главная цель – юный волшебник была поражена. Но, увы, триумф длился не долго. Молодой человек подавил своё смущение, надев маску строгого критика.

– Ну что же, неплохо, признаться, я думал всё более запущенно. Конечно без шика, без лоска, без фантазии. Природного шарма у тебя тоже немного, но на первый раз для моей партнёрши сгодится.

Всё это звучавшие из его уст, можно было расценить как комплимент.

– Ну, теперь Лиди, нас ждёт настоящее Новогоднее приключение.

Глава 7. Качели.

Огромная, ярко освещённая множеством огней зала, полная людей разного возраста, предстала перед глазами графини. Но всё это она видела с более чем странного ракурса. Она находилась среди елочных ветвей и сама теперь была размером с игрушку. Но тут же она обнаружила, что действительно превращена в елочного ангелочка. А Фредерик? Куда он исчез? У девушки не было сомнений, что это его проделка. И тут совсем близко, она заметила другую елочную игрушку, солдатика в бежевом мундире, с золотыми волосами и васильковыми глазами, кажется, он улыбнулся ей, но, конечно же, это он.

– Что произошло?

Вместо ответа, он подошёл к ней, взял за руку и взглядом попросил не привлекать внимания к себе. Идти по еловым веткам было совсем не страшно, они хорошо удерживали и слегка пружинили под ногами. Когда они углубились в самую чащу, ведь теперь елка для них была сравнима с целым лесом, а её ветки с деревьями, Фредерик объявил своей спутнице:

– Теперь мы отправимся с тобой в волшебную страну.

– Куда?

– Больше тебе ничего не скажу, скоро сама всё увидишь.

– Подождите, но кто все эти люди?

– Это очень хорошие люди…

– Но кто они?

Её собеседник отвернулся задумавшись. «Вечно он говорит загадками, – подумала Милидия. – Но теперь он ничего не ответит», – однако она ошиблась.

– Понимаешь, Милидия, есть люди счастливые, а есть те, к кому судьба несправедлива. Да, я не могу влиять на жизнь людей, но их сон, а они действительно только спят. Это область моего влияния, в неё некоторые волшебники иногда вмешиваются. И я хотел всего лишь подарить им сказку, пусть не наяву, а вместе с ней и надежду.

– Значит, – после некоторого молчания дрогнувшим голосом спросила девушка, – они все только спят? А проснутся, так уже и нет ни чуда, ни волшебства, и всё прошло?

– Да, должно быть, так…

Что-то жалостливо сжалось в ней, и в глазах столько сострадания.

– А, я тоже проснусь и больше, ничего не будет? Знаете, я иногда думаю, что до сих пор лежу в том переулке, и все это мне грезится, последний раз, а потом оборвется и превратится в такой же кусочек льда, каким стану я сама…

– Что за вздор, ты нераздельно привязана ко всему этому, чародейка кареглазая… – Он чуть не добавил к этому «моя», но что-то остановило. Что? Об этом позже – Ну, пойдём, время не ждёт!

Сам голос его успокоил все сомнения, а слова, пусть говорит, что хочет, сам голос, его голос…

Они поднялись к елочной звезде, такой золотой-золотой. Поднимаясь, вместо лестниц они использовали гирлянды и мишуру.

– Теперь встань на этот выступ и повернись лицом к звезде, – проговорил он.

– Зачем?

Если уж они оказались на елке, да еще, будучи в таком необычном образе, так было бы забавно, хотя бы покататься гирляндах, как на качелях, так необычно и чудесно…

– Ты будешь меня слушаться?

Что же, она повиновалась. И вдруг золотая звезда исчезла, а Милидия очутилась на пороге пропасти. Графиня, хотела отступить назад, но кто-то с силой толкнул её. Девушка полетела вниз.

Несколько мгновение беспрепятственного падения и ноги её ощутили опору, а в руках появились верёвки. Через пару секунд Фредерик появился прямо перед ней.

– Тебе понравилось?

Она не была в состоянии даже отвечать, так была напугана.

– Я тоже люблю качели, – заметил он, на его губах блуждала озорная улыбка.

Только теперь Милидия поняла, что они находятся на качелях, но вокруг произошло что-то нереальное. В небе, ставшем каким-то розово-карамельным, и будто бы даже стеклянным, летали огромные разноцветные шары и незнакомые девушке устройства. Внизу под качелями плыли кораблики, огибая островки с игрушечными, сказочными деревцами и домиками. А вдалеке, где небо мешалось с морем, а облака с белыми барашками волн, выходил прекрасный величавый замок. Ажурный, казалось, он выточен из огромного рубина, и сияние от него исходило тёплое, розово-рыжее. Солнце уже готовилось заходить, дул лёгкий шелестящий ветерок, и сам воздух был пронизан солнечными лучами.

« Я тебя люблю, Милидия, люблю, люблю…» – услышала девушка. И что же это было, ветер ли, шелест листвы принесли эти сладкие, пьянящие слова или кто-то произнёс их вслух. Но кто… Фредерик… Нет, он даже не смущён, и на губах всё та же насмешливая улыбка, нет он никогда бы не смог полюбить её. Никогда. Ей показалось… Просто показалось. Надо собраться и заговорить с ним, так будет лучше. Пусть в сердце царит покой.

– Глупо так шутить Фредерик, а если бы я разбилась.

– Трусишка, я бы в любом случае тебя поймал, у меня всё было под контролем, а вам, графинечка, не мешало бы перестать вечно, падать и научиться летать.

– Вы умеете летать, и крылья у вас есть?

– Нет, правда, если я захочу, крылья появятся, но мне больше нравится летать просто так, или с Энрико.

– Энрико, кто это?

– Мой друг, и, между прочим, ты уже летала с ним, и понравилась ему.

– Я никогда не летала.

– Ошибаешься, ты просто не помнишь этого. В ту ночь, когда я тебя спас.

– Но кто он…

– Сейчас всё увидишь, мы полетим в Рубиновый замок. – Он отпустил руки от верёвок, сошёл с доски и, стоя на воздухе, хлопнул в ладоши.

Глава 8. Рубиновый Замок и его обитатели.

Вдруг из неоткуда возник олень и приклонился перед девушкой на одно колено.

– Не бойся его, прыгай ему на спину и обхвати шею руками.

– А вы?

– А я полечу рядом.

Девушка легла на мягкую спину Энрико, и они полетели по волшебной стране.

– А кто живёт в Рубиновом Замке?

– Да, кто только не живёт, но не спрашивай ничего, иначе тебе будет неинтересно.

Он летел рядом с нею, и на ветру волосы его рассыпались золотыми змейками, а к обыкновенно бледному лицу прихлынула кровь, отчего щёки заалели. Фредерик был, кажется, чем-то увлечён, или думал о чём-то лично-тайном, отчего и глаза и улыбка утратили обыкновенную насмешливость и приобрели какой-то донельзя искрений и чистый вид. Милидия вдруг подумала, что он, наверное, действительно необыкновенно красив.

Но вот Энрико опустился на один из многочисленных балкончиков замка, волшебник подал девушке руку, та спустилась. Олень исчез, так же внезапно, как и появился.

– Куда мы попали?

– Это королевство игрушек. Которым правят король Юло, ну и, конечно же, его жена, красавица Скарлетт, есть ещё и их дочка, маленькая прелестная Оливия.

– Оливия…

– Да, Оливия, вы графинечка вспомнили свой псевдоним, Оливия Хьюдин, или что-то в этом роде, кстати, почему именно так?

– В детстве у меня была любимая кукла, которую я так называла.

– Значит, крошка Мили до сих пор играет в куклы?! – Волшебник наградил её снисходительным взглядом. – Занятно, занятно…

Девушка уже раскаялась в своей откровенности, покраснела до корней каштановых волос, в самом деле, стоит ли кому-ту открывать душу, не лучше ли молчать, скрываться и таить и чувства, и мечты свои.

– Милидия! – Её по имени окликнул чей-то мелодично-радостный голосок. – Я так мечтала тебя увидеть и поговорить с тобой!

К графине подбежала девушка с маленькой короной на голове. В ней она без труда узнала свою любимую белокурую, с бирюзовыми глазами куклу, теперь она была чуть-чуть повыше своей хозяйки. Игрушечная принцесса, свеженькая и хорошенька приобняла Милидию за плечи.

– Оливия, научись показывать свои чувства людям как можно менее, ведь едва ли кто из них этого стоит! – Если принцесса была хороша, то королева прекрасна. Высокая, статная, золотоволосая, вся в алом бархате, она очень была похожа на дорогую фарфоровую куклу хорошей работы. Заметив Фредерика, она переменилась и в лице, и в голосе, улыбнулась кокетливо, как любая благородная дама из высшего общества – Здравствуй, Фредерик, и кто же твоя юная спутница?

– Но, мамочка, это же Милидия графиня де*Шеврез, я столько-столько рассказывала Вам о ней! – Защебетала Оливия.

– Да, кажется, что-то припоминаю, – королева поднесла руки к вискам, а затем встряхнула ими, всё это было проделано чрезвычайно изящно, но в то же время наиграно. – Но сейчас, должно быть подойдёт король, ах, ах, он так занят. Вечно что-нибудь происходит, как мне всё это надоело.

Эта особа, по мнению Милидии была слишком уж недовольна жизнью. Однако Фредерику она, кажется, симпатизировала, не сказать большего, что также начало раздражать девушку.

– Странно, по вашему лицу, ни за что не подумаешь, будто вам плохо жить. – Заметил Фредерик.– Оно хорошеет с каждым днём.

Этот довольно сомнительный комплемент вызвал улыбку, в которой довольство мешалось со снисходительностью:

– Очаровательный, остроумный молодой человек, что делать мне такой несчастной, против вас.

– Как что, пускать в ход свои чары.

– Ну, это больше по вашей части, ведь вы же волшебник.

– И что с того, я не менее других чувствителен к вашей красоте.

– Не понимаю о чём вы? – Она примерила наивность.

В таком тоне они ещё несколько минут мило щебетали. Милидии была неприятна их беседа. Особенно пренебрежение юного волшебника, ведь он пригласил ее, а теперь и не смотрит в её сторону. Лучше было и вовсе остаться дома. Да, Скарлетт, действительно красива, и девушке далеко до неё, но зачем так явно выказывать это. Она бы расплакалась, до того было обидно. Но уязвлённая гордость дворянки заставила надеть маску безразличия. Какое ей, в конце концов, до них дело, это их жизнь и она не имеет права совать туда свой нос.

Короля этого сказочного королевства девушка сочла забавным. Его звали Юло, но мысленно Милидия, тут же переделала его в Юлу. Он был похож на игрушечного волчка и манерой, и жестами, и даже внешностью и одеждой. Яркой, пёстрой, одним словом такой, которая покажется красивой лишь ребёнку, а взрослый найдёт её смешной и нелепой. Король отдал девушке несколько комплементов, правда, скорее, из желания нравиться всем. Учтивость и прекрасное знание этикета, в которых воспитывалась графиня, обязывали её ответить на них и склониться в реверансе. Однако, в конечном счёте, всё это сыграло только на руку ей. Королева, наблюдая за этим, скривилась в брезгливой полуулыбке, ей явно не нравилось внимание оказанное девушке. И всё было бы хорошо, если бы не острый язык Фредерика.