скачать книгу бесплатно
Мужичина, сидевший за столом, был чуть лысоват, хотя на висках и на затылке его головы начавшие седеть волосы весело кучерявились, а ещё, словно в пику строгому и подтянутому господину, этот человек не был чрезмерно опрятен, зато был полноват, нехорошо выбрит и держал несвежий свой жилет вызывающе расстёгнутым, рубаху под ним вовсе не накрахмаленной, а ботинки изрядно стоптанными. Трость же его, приставленная к облупленной стене пивной, была стара, тяжела, оббита и потёрта во многих местах. То был резидент ордена в Гамбурге брат Тимофей. А в миру Тимофей Сергеевич Елецкий.
Он отпил из большой кружки пива и спросил пришедшего очень тихо, почти шёпотом, хотя рядом с ним, за соседними столами, никого не было:
– Выпьешь чего-нибудь?
Строгий господин только покачал головой: нет. А потом выронил монокль из глаза, зажмурился, давая веку отдохнуть, крякнул почти удовлетворённо и спросил так же тихо, как и собеседник:
– От связной телеграммы, я предполагаю, так и не было?
– Нет, брат Аполлинарий, – отвечал неряшливый человек, – от неё вестей не было. Ни в условленное время, ни в контрольное. Думаю, что и курьер на запасной квартире не появился.
– Нет, Тимофей Сергеевич, не появился.
– Значит, провал, – безрадостно констатировал Тимофей Сергеевич.
– Значит, провал, – согласился Аполлинарий Антонович, кивнув головой. Он немного помолчал, потом достал платок, стал вытирать им монокль и продолжил: – Что будем делать?
Тимофей Сергеевич поёрзал на стуле, как будто ему вдруг стало неудобно сидеть, и ответил:
– Сворачивать операцию не будем.
– Закончим акт вдвоём? – удивился Аполлинарий Антонович.
– Надобно покончить с этой вшой, – нравоучительно, скорее даже сурово, ответил Тимофей Сергеевич. – Раз взялись – надо покончить.
– Надо покончить… Да… Я понимаю твоё негодование, – говорил строгий господин с заметной долей сомнения. – Но как? Без денег? Без связных?
– Для начала уйдём на запасные адреса. Пару дней отлежимся.
– Это понятно, но дальше что?
– Дальше дадим знать о провале святым отцам и будем надеяться, что игумен благословит нам кого-нибудь в помощь.
– Пусть благословит ещё денег! – напомнил Аполлинарий Антонович. – У меня денег мало осталось. Всё уходит на механизм.
– Да…И денег, – согласился с ним Тимофей Сергеевич. – И денег. У меня ещё осталось немного, я тебе подкину полсотни талеров.
– Они мне будут кстати. Но всё это займёт время, – поморщился строгий. – Они отчалят и уйдут, пока мы будем менять явки и квартиры, пока будем собираться с силами. Мы потеряем время. Ты уже выяснил, что у них сломалось?
– Всё выяснил. У них развалился подшипник на правом гребном валу, они отправили телеграмму в Лондон, ждут запчасть, но пока она придёт, пока её поставят…
– Сколько у нас времени? – брату Аполлинарию не терпелось услышать цифры.
– Если за запчастью пошлют на фабрику в Манчестер – то месяц, если подшипник есть на складах адмиралтейства в Лондоне – две недели, – отвечал ему брат Тимофей.
– Мы ничего не успеем за две недели, – резюмировал Аполлинарий Антонович.
– Не успеем? – удивился Тимофей Сергеевич. – Но ты же говорил, что автомат у тебя уже готов.
– Автомат у меня уже готов – почти, но нужного баркаса у меня нет, и динамита у меня нет, не забывай, нам нужно пять тонн динамита, пять тонн – это минимум, и покупать его, по твоим же словам, здесь нельзя, нужно его сюда откуда-то привезти.
– А что с течением? Ты говорил, что займёшься течением?
– Я всё посмотрел, течение реки меняется в зависимости от приливов и отливов. У меня есть таблица. Ещё пару дней – и с этим всё закончу, – заверил товарища Аполлинарий Антонович. – Нам нужен баркас, нам нужен динамит… Нам нужны деньги, Тимофей.
Не очень опрятный господин снова отпил пива и лишь после этого произнёс, как-то отстранённо или задумчиво:
– Нужны деньги, нужны деньги…
– Да, нам нужны деньги.
– Ну, значит, экспроприация, –сказал брат Тимофей тоном, не допускавшим каких-либо других вариантов.
– Я так и знал, – с заметным недовольством поморщился брат Аполлинарий.
– Что? – спросил его неопрятный.
– Не хотел я отвлекаться от основной задачи. Хочу довести автомат до совершенства. А тут придётся заняться этой экспроприацией.
– Понимаю тебя, но экс в одиночку – большой риск.
– Нужен экипаж, лошади, – Аполлинарий Антонович уже смирился с тем, что ему придётся пойти с товарищем на ограбление.
– Ну, на всё это я денег наскребу, – заверил неопрятный.
– Значит, пойдём на экс вдвоём?
– Нет, конечно, в Берлине без дела отирается твой собутыльник, вызывай-ка его сюда, нечего ему там прохлаждаться. Пусть поработает.
Собутыльник. Первый раз за всю встречу у серьёзного господина хоть на мгновение посветлело лицо. Весть о том, что скоро он увидится с другом, хоть немного, но отодвинула печаль. Товарищи переглянулись. Тимофей Сергеевич немного даже усмехнулся, видя, как приободрился его собеседник, хоть поводов для веселья сейчас и не было.
Говорить о потере товарищей они ещё не начинали, но настроение было как раз такое, чтобы начать. Просто сейчас два этих сильных и смелых человека говорили о том, о чём говорить нужно в первую очередь, то есть о деле. А о пропавшей девушке и курьере… Это всё, не сговариваясь, они оставляли на потом. И упоминание о собутыльнике и о том, что его нужно пригласить для операции по экспроприации, немного улучшило настроение Аполлинария Антоновича:
– Значит, приглашаем казачка?
– Да, подготовь ему явку и легенду, дам на него немного денег, – произнёс Тимофей Сергеевич. – Я же сейчас составлю телеграмму в Серпухов, святым отцам. И потом займусь лошадью и экипажем.
– А где будем экспроприировать? Есть что-нибудь на примете?
– Нет… Ничего такого нет. Я не предполагал, что нам потребуются средства. И экс проведём уж точно не в Гамбурге.
С тем, что экспроприацию нельзя проводить здесь, как и с тем, что в городе нельзя покупать динамит, брат Аполлинарий был полностью согласен. Вероятность того, что твари обратят на подобные операции внимание, была очень велика.
– Я на пару дней исчезну, – говорил брат Тимофей, – куплю лошадь, объеду окрестности, посмотрю, где можно взять денег без лишних хлопот, а ты встреть казачка, устрой его, и ждите меня. Пока меня не будет, закончи работы с автоматом. Подумай, посмотри, где можно купить или украсть пять тонн динамита безопасно.
Брат Аполлинарий кивнул: хорошо. Кажется, пришло время поговорить о том, о чём говорить обоим особо и не хотелось. Юная барышня, совсем ещё девочка, не вернулась с первого своего задания. Курьер тоже пропал. Что с ними, братья-монахи не знали. И после молчаливого обоюдного согласия, что пора уже начать, Аполлинарий Антонович заговорил:
– Думаю, что ребят либо взяли, либо они мертвы.
Тут не нужно было ни его согласия, ни пояснений, это была всего-навсего преамбула, и поэтому брат Тимофей ничего не сказал. Просто продолжал слушать.
– О прибытии курьера в Гамбург знали святые отцы, – продолжал брат Аполлинарий. – Исключаем возможность утечки?
– Исключаем, – подтвердил брат Тимофей.
– Ты и я…
– Исключаем, – сразу закончил эту мысль неопрятный господин.
– Связная.
Тимофей Сергеевич сделал рукой знак, изображавший качающийся на волнах кораблик, и при этом поморщился:
– Молодая, могла допустить ошибку.
– Вот и я тебе об этом всегда говорил, – чуть оживился брат Аполлинарий. – Нечего ей тут было делать.
Но брат Тимофей жестом прервал его:
– То не наша с тобой компетенция и не наше решение. Святые отцы решили её сюда направить, так тому и быть. Хочешь высказаться против? Езжай в Серпухов, скажи это игумену лично, – и закончил тоном безоговорочным: – Мы больше о том не говорим.
Строгий мужчина лишь вздохнул в ответ. И через мгновение продолжил:
– Курьер. Тоже молод, тоже мог ошибиться.
Тут брат Тимофей согласился и кивнул: да, мог. А брат Аполлинарий просто продолжил и произнёс всего одно слово:
– Банкир.
Тут Тимофей Сергеевич взглянул на него с интересом: ну-ну, это интересно, давай, развивай мысль.
– Курьер обычно даже не знает, кто его будет встречать. Стандартная практика на случай, если его возьмут, посыльный не должен никого сдать даже под пытками. То, что курьер был знаком с нашей связной, как она сама нам сказала, – случайность. Телеграмму о прибытии курьера давал нашей связной банкир. Банкир! Банкир знал, когда курьер прибудет и на чём.
– Так. И…? – это было смелое заявление. Банкиры, что работали с братством, были из тех людей, кого святые отцы наделяют большим доверием.
– Банкир давал телеграмму о прибытии курьера. Понимаешь? Он писал, когда и где его встречать.
– Но банкир не мог знать, кому адресована телеграмма, – возразил брат Тимофей. – Он просто написал на известный ему адрес короткую информацию – когда прибудет курьер с деньгами. Кто получит телеграмму, банкиру неизвестно.
– А ему и не надобно этого знать, – почти победно произнёс брат Аполлинарий, подняв вверх палец. – Просто, дав телеграмму, он скажет кому-то, ну, например, агенту ИС, куда, и это главное – куда! – пошла телеграмма. И всё. Получателя там будут сторожить круглосуточно и вычислят при получении. Дело простое, – тут уже Тимофею Сергеевичу крыть было нечем, он молчал, а брат Аполлинарий продолжал.: – Вот смотри… Курьер известен, хотя он и не нужен, а нужен получатель телеграммы, его и берут под наблюдение. Взяли и ведите, работайте с ним и вскрывайте всю сеть. Долго? Да. Это дело времени. А если не брать сразу курьера и встречающего его связного, а посторожить их, посмотреть за ними, они спокойненько и гарантированно приведут вас и к резиденту. Вот и всё, дело в шляпе – вся сеть ликвидирована. А если и нет, то всё равно после провала связной и курьера резидент сам снимается с места. Чего вы и желали. Вуаля!
В этой мысли, конечно, было рациональное зерно, но брат Тимофей всё равно сомневался, что банкир мог их сдать тварям. «Очень и очень сие сомнительно, – брат Тимофей сомневался не напрасно, вероятность, что какой-то из банкиров ордена мог переметнуться, была весьма невелика, ведь банкиров подбирали тщательно, люди это были проверенные и надёжные. Им доверяли деньги, связи и, главное, жизни братьев. Они распоряжались значительными суммами Ордена, ведь часть денег с экспроприаций всегда передавалась банкирам, и у них уже должно было накопиться немало орденских средств, ведь банкиры вели бизнес и увеличивали вложения, покупали для Ордена собственность, обеспечивали братию всем необходимым, если требовалось. – Нет-нет, быть такого не может, это люди преданные, и если не самой идее Ордена, то уж точно финансам организации, на которых и строилось их собственное благосостояние».
– Может, закажешь чего поесть? – предложил брат Тимофей своему товарищу. Он видел, что Аполлинарий Антонович ведёт себя не совсем так, как обычно.
– Ах, брось…, – брат Аполлинарий огляделся. – Здесь и кухня, наверное, дурна, вон какое амбре тут висит, – он поморщился. Но Тимофей Сергеевич прекрасно знал своего товарища, не первый год работали вместе. Не запахи отбивали аппетит Аполлинарию, бывали они в местах и много более вонючих. И едали с ним всякое… Просто брат был расстроен. Расстроен провалом и возможной гибелью юной послушницы и юного послушника ордена. Он просто не говорил об этом, поэтому и отказывался есть. И тогда брат Тимофей попытался отвлечь его хоть немного.
– Интересно, а откуда же прибывал курьер?
– Ну, пути-то два, – сразу отозвался брат Аполлинарий. – Обычно Варшава-Прага-Берлин. Или Варшава-Данциг-Берлин. Из Берлина уже к нам.
– Ну, значит, курьер получил деньги либо от Крамма в Праге, либо от Зборжевского в Данциге. Это я выясню у святых отцов. А ты, друг мой, как только сменишь адрес, так сразу выясни, что произошло со связной и с курьером.
– Выясню, – обещал Аполлинарий Антонович. – Перво-наперво узнаю, взяли их живыми или…
– Да, это главное, это главное, – согласился Тимофей Сергеевич; как ни цинично подобные слова звучали, но для них обоих было бы лучше, чтобы и связная, и курьер погибли. Иначе их пребывание в Гамбурге становилось крайне опасным. Крайне. В деле пыток Интеллидженс Сервис равных не было, и никто не выдержал бы, попади он англичанам в лапы. Начал бы говорить рано или поздно. Так что лучшим вариантом для любого члена Ордена была смерть, а не плен.
– Сегодня среда? Да, среда…, – брат Тимофей прикидывает, – значит, на связь выйду в пятницу, жди телеграммы на Главном городском телеграфе до востребования на имя Иоганна Вайса, контрольное время суббота, телеграф номер девятнадцать; если в субботу от меня вестей не будет, сворачивайся и уходи.
– Благослови, святой отец, – Аполлинарий Антонович протянул руку для рукопожатия, он, кажется, был чуть возбуждён и растроган, и вид имел не такой строгий, как раньше.
– Благословляю, брат. Храни тебя Бог, – Тимофей Сергеевич пожал руку; конечно, хотел и обнять товарища, но в данный момент это было неуместно. – Буду за тебя молиться. Кстати, будешь вызывать сюда казачка своего, вели ему сбрить бородищу, в Гамбурге бород нынче не носят.
– Накажу ему, – обещал брат Аполлинарий, в миру Аполлинарий Антонович Квашнин, инок Святого Опричного Ордена, а после встал и, легко подхватив трость, со свойственной ему военной выправкой пошёл к выходу.
А брат Тимофей, в миру Тимофей Сергеевич Серпухов, инок-чернец того же ордена, незаметно перекрестил спину брата и остался за столом ещё на пять минут из соображений конспирации, а заодно и допить пиво.
Глава 6
Квашнин вышел на улицу и остановился, всего на секунду, чтобы решить: что ему предстоит предпринять первым делом. Дать телеграмму, чтобы вызвать сюда из Берлина Емельяна Николаевича Тютина, – времени много не нужно. Это можно сделать в любой момент, хоть ночью, слава Богу телеграфов в Гамбурге во множестве, и некоторые из них работают круглые сутки. Главное было выяснить, что случилось с Зоей и курьером. Вот это была задача первоочередная. Но… Полицейский чиновник, коего он сумел к себе расположить за определённые суммы и который безусловно знал обо всём, что происходит в городе, находился сейчас на службе. Заявиться к нему в полицейское управление сейчас было бы опрометчиво, необходимо дождаться, пока закончится рабочий день. А вот поболтать с одним прытким, пройдошистым журналистом, который был так же, как и полицейский, в курсе городской жизни, возможность была. Тем более, что это было ещё и дешевле. Но тот появлялся в своей любимой пивной, как правило, после пяти часов. Приходил туда выпить свою кружку пива и съесть жареной колбасы. Найти же его до этого времени и вовсе не представлялось возможным, ибо один Господь ведал, где может находиться этот пронырливый борзописец в данный момент. И посему Квашнин пошёл вдоль улицы до ближайшего рукава Эльбы, коих меж островами было множество, и зашёл на первую попавшуюся лодочную станцию. Не мелочась заказал себе за двенадцать шиллингов новенькую и комфортабельную паровую лодку для прогулок, называемую в этих местах, на английский манер, скутером.
Молодой человек в настоящей капитанской фуражке предложил ему располагаться, указывая удобные места под навесом:
– Прошу вас, господин, садиться, меня зовут капитан Фюнтер, котлы уже под парами, сейчас только подниму давление и пойдём. Это займёт пять минут, не больше.
Квашнин уселся поудобнее, а капитан схватил лопату, ушёл на бак и стал накидывать в топку угля. И не обманул, уже через пять минут – Аполлинарий Антонович проверил по часам – их быстрая лодчонка, нещадно чадя чёрным дымом, отвалила от причала, дала гудок и с характерным механическим стуком пошла меж застроенных домами по самые берега островов к главному устью полноводной и быстрой реки.
– Что изволите посмотреть, господин? – не выпуская руля из рук, интересовался молодой капитан. – Или желаете просто прокатиться по реке под мостами? Можем еще подняться к озеру.
– Ну, давайте прокатимся до…, – Аполлинарий Антонович сделал паузу, изображая размышления, – ну, до Фалькенштайна.
– До Фалькенштайна? – уточнил капитан.
– Да. Там, как мне кажется, сейчас много публики собралось на пикниках. Может, и оркестры какие играют.
– Публики там, конечно, хватит, вон какие погоды стоят прекрасные, – согласился Фюнтер, – но оркестры будут там, скорее всего, ближе к вечеру.
– Вот как? Ну, тогда просто полюбуемся на реку и на публику, – не стал расстраиваться брат Аполлинарий.
И они, выйдя из протоки и взяв лево руля, пошли вниз по течению полноводной Эльбы. Аполлинарий Антонович достал из внутреннего кармана сюртука кожаный портсигар, а уже из него вытащил и сигару. С удовольствием закурил и, положив ногу на ногу, стал с интересом рассматривать всё, мимо чего проплывал скутер. Пирсы, доки для барж, снова пирсы, склады, снова доки, но уже побольше, где ремонтируются небольшие сухогрузы. Город Гамбург, хоть и находился не рядом с морем, тем не менее был крупнейшим в Европе портом, местом, где строятся и ремонтируются сотни и сотни кораблей одновременно. Тысячи поставщиков открывали здесь свои конторы: паровые машины, корабельная и конструкционная сталь, электрические узлы и агрегаты, уголь и продовольствие, – всё это в невообразимых количествах потреблялось этим большим городом и его предприятиями. И каждый островок напротив города, каждый клочок земли, который омывала своими водами Эльба, был застроен либо сооружениями портовыми, либо ремонтными. И склады, склады, склады повсюду. Иной раз прямо между жилых домов располагалось приземистое здание какого-нибудь склада, например, электрических моторов или ещё чего-нибудь.
Но это всё Квашнин уже видел не раз, мало того, имея доступ к некоторым городским документам, он знал, чем живёт город и как он зарабатывает себе на жизнь. Знал и удивлялся тому, как богат портовый и индустриальный Гамбург.
Здесь и сейчас он плыл не для того, чтобы любоваться доками и пакгаузами, что тянулись вдоль берега, и даже не праздной публикой, что выезжала из города на берег реки чуть ниже по течению. Нет, интересовало его нечто иное. Через примерно десять-пятнадцать минут хода, когда на правом берегу многоэтажные дома перешли в одноэтажную застройку, он повернул голову налево и, указывая в ту сторону рукой, спросил громко, чтобы капитан его услышал даже из-за шума двигателя:
– А это что там?
Издалека могло показаться, что это какое-то мрачное промышленное здание на берегу реки. Но нет, это было не здание. Там, у специальных доков на Финкенвердер, пришвартовалась к причалу темно-серая, почти чёрная громада корабля. Полностью металлический корпус, такой массивный, что три мачты и бушприт, хлипкие и тонкие, смотрелись на этом стальном монстре древними атавизмами. Большая надстройка в центре палубы, две толстых трубы и, главное, две орудийные башни, на корме и носу, где под крепкой британской бронёй было спрятано по паре орудий циклопических калибров.
