Девятая квартира в антресолях

– Ну, и дай Бог. Значит, надо ждать. Она ждет, и мы будем тоже. А что вы там говорили про меня, папа?

– Ну как, я рассказывал как ты и что. Как мне помогаешь, как к лекциям готовишься. Вообще. Какая ты стала.

– Какая, папа? – смеялась Лиза.

– Взрослая, – вздохнул отец.

– Ну, это про меня, ладно. А что ты говорил «про нас»? Про меня и Митю? Что?

– Да, ну, дочь, забудь. Это я так. Сболтнул. Шутили мы.

– А что шутили? Про меня? Папа! Ну, скажи, скажи! – Лиза теребила его за рукав.

– Да, ну, дочка. Это все наши стариковские фантазии, не бери в голову.

– Да что брать-то? Ты ж ничего не сказал, папа? – Лиза уже не на шутку заинтересовалась.

– Да так, – задумчиво глядя куда-то в стену, начал что-то вспоминать Андрей Григорьевич. – Это мы с Наташей про судьбу говорили, как оно бывает в жизни. Хотели ж тогда духовно породниться, да, если б я с твоей мамой не уехал, так и сталось бы. А так я Дмитрию крестным не стал, и теперь можно…

– Что можно, папа?

– Ну, можно, если что, вам между собой пожениться, препятствий к этому нет, – выдал секретные переговоры Полетаев.

Лиза хотела возмутиться тем, что ее будущность, ее саму обсуждают, пусть и близкие люди, но у нее за спиной. Сказать, бросить отцу резкий ответ, от досады, от раздражения – что это в них с Натальей Гавриловной бродят недоконченные между самими собой в юности отношения, вот они и перекладывают свои несбывшиеся мечты на детей. Не спросив их, не думая об их чувствах. Но тут же вспомнила Егоровну, как та говорила про обиду хороших людей, да про нерешенные сердечные дела, да язычок-то и прикусила. И после долгой паузы, когда все клокотавшее внутри улеглось, улыбнулась.

– И хозяйство всё в одних руках сосредоточить! – «окая» как некий старый дед нараспев произнесла она, сведя все к шутке, но довольно ехидно продолжила: – Я и Митя? Папа, это мысль! Теперь буду звать его не иначе как «женихом».

– Не сердись, дочка. Вот, ты смеешься, значит, не сердишься. Да?

– Да, папа. Главное, чтобы он нашелся побыстрее.

***

Сегодня был один из важных дней в жизни города – торговля до обеда была остановлена, а многие учреждения не работали вовсе. Утром Егоровна рано разбудила Лизу. Они поднялись, собрались и слились по дороге с теми несколькими тысячами горожан, которые ежегодно провожали чудотворную Оранскую икону крестным ходом. Почти полтора столетия назад спасла она нижегородцев от моровой язвы, о чем из уст в уста передавали очевидцы предание, как отступала напасть и не могла перешагнуть тех улиц, по которым пронесли лик Богородицы. В память об этом спасении ежегодно после Пасхи, из года в год, из рода род, из поколения в поколение приносили икону Оранской Владимирской Богоматери в Нижний Новгород для всеобщего поклонения, а летом она совершала обратный путь в Оранский Богородицкий монастырь. Более пятидесяти верст сопровождали ее горожане и жители губернии. Последней остановкой на территории города был Крестовоздвиженский монастырь, дальше шествие направлялось к Арзамасскому тракту и перемещалось уже за околицу.

Памятуя опасения отца, так и не пожелавшего сопровождать их, Лиза с няней, приближаясь к окраине, стали вглядываться в боковые улицы и переулки, заполненные повозками, ожидающими окончания процессии. Единицы из них пытались вклиниться в поток пеших людей.

– Да не дошли еще, доню. Будет ждать, где и в прошлом годе.

– А если там уже было не встать, если все заполонено и пришлось искать другое место? – волновалась Лиза, потому что народу сегодня было что-то очень уж много и шли все довольно плотно.

– Да ни свет, ни заря, как отправился. Да найдем! – няня была невозмутима и уверена в Кузьме, который должен был подхватить их и отвезти обратно домой.

– Хорошо, что я взяла зонтик, а то бы солнцем напекло, – зачем-то сказала Лиза и тут же пожалела.

– Напекло? – взволновалась Егоровна. – Да, уж какой час на солнцепеке! Ну, все, давай выбираться отсюда поближе к краешку. Действительно пора!

Как ни отнекивалась Лиза, няня оттащила ее в первый попавшийся переулок, нашла тенечек и велела не сходить с этого места, а сама отправилась искать их коляску. Лиза стояла и наблюдала, как все дальше удаляются сверкающие на солнце хоругви, поднятые на высоких древках, как затихает вдали колокольный перезвон. Она смотрела вслед пыльному облаку, поднятому сотнями ног и думала, что по этой самой дороге можно добраться и до Лугового. За этими мыслями ее и застал Сергей Горбатов, тоже высматривающий кого-то в толпе.

– Здравствуйте, Лиза! У Вас такая тоска сейчас была во взгляде! А я и не думал, что Вы настолько набожны.

– Здравствуйте, Сергей Осипович. Я никогда не понимаю – серьезно Вы говорите или подшучиваете надо мной? – смутилась Лиза от того, что ее застали врасплох.

– Да разве б я посмел смеяться над таким! Что Вы! Я же тоже сегодня здесь, да, наверно тут половина города, если не больше!

– Это же общая радость! – Лиза всматривалась в лицо Сергея и так до конца не понимала – сарказм там или искренность. – Вы тут с Таней?

– Нет, она осталась дома. Я сопровождал тетушку, но нас разделил людской поток и мы потеряли друг друга из вида. Надеялся встретиться с ней у экипажа, но и его не вижу.

– У меня та же история! – Лиза огляделась по сторонам. – Няня пошла искать нашего кучера, я жду ее.

– Так отчего, все-таки, у Вас такие грустные глаза в такой радостный день? – настаивал Сергей.

– Я смотрела на дорогу. Если ехать по ней, то можно добраться до усадьбы, где я выросла. Не обращайте внимания, это так. Воспоминания.

– Вы же не были там в этом году, я прав? – внимательно вглядывался в ее лицо Сергей, как бы пытаясь понять насколько это для нее важно, и Лиза заметила это, растрогалась и ответила от души, видя такое участие в себе.

– Не была. Вы не представляете себе, Сергей, как я скучаю по Луговому. Как я хочу хоть на секундочку оказаться там, посидеть на маминой скамейке, пройтись по берегу Оки, где я столько бегала в детстве.

– Лиза. Сегодня такой день! Вот Вы произнесли свое заветное желание вслух, и значит, оно обязательно сбудется.

– Вы думаете?

– Обязательно. У Вас все всегда должно получаться. Кстати, я хотел извиниться за прерванную тогда прогулку. Давайте повторим ее? В этот раз, надеюсь, все будет благополучно.

– Я, право, не знаю, Сергей Осипович, – Лиза растерялась, но и отказать не имела ни желания, ни повода. – Приезжайте лучше к нам в дом, спросите у папеньки.

– Ваш папенька, наверно, в выходные дни снова уедет за город, а Вас снова оставит здесь? Давайте в субботу покатаемся? Я теперь знаю, какая масть Вам нравится, и постараюсь сделать сюрприз!

– Верхом? Но это точно без папиного разрешения не обойдется! Он же поймет, что я оделась для верховой прогулки и обязательно спросит – где и с кем. Он остается дома в этот раз.

– Ну, значит как тогда, я покатаю вас в запряжке. Не отказывайте мне, Лиза. Пожалуйста. Давайте встретимся там же, где в прошлый раз садились в экипаж. Я буду ждать Вас там с десяти утра до полудня, хорошо?

– Лиза! Лизонька, ты где? – раздался где-то за сомкнутыми в ряд повозками голос няни. – Я не вижу тебя!

– Спасибо Вам, Сергей Осипович, за приглашение, я подумаю. Давайте прощаться, за мной уже пришли.

– До свидания, Лиза, до субботы! – он дотронулся до кончиков ее пальцев, и, когда Лиза обернулась на голос няни, растворился в проходящей толпе.

Сергей сделал всего несколько шагов в сторону и наблюдал теперь за Лизой из-за лакового борта чьего-то экипажа. Он видел, как к ней подошла полная женщина простоватого вида и увела куда-то вверх по переулку. И тут он сам почувствовал на себе пристальный взгляд. Огляделся. Никого не заметил. Но ощущение не проходило и, осматриваясь уже внимательнее, он увидел сидящую в своей повозке Варвару, взгляды их встретились и не подойти было уже неудобно. Приблизившись, он понял, что глаза ее наполнены влагой, а губы крепко сжаты, чтобы не заплакать.

– Приветствую Вас, Варвара Михайловна! Какой замечательный, солнечный день, не правда ли? – он решил не обращать внимания на ее настроение.

– Да. Такой солнечный, что слепит глаза, – как будто бы с обидой ответила она, и утерла, все-таки пролившуюся слезинку. – Это была Ваша… пассия?

– Кто? – с удивлением спросил Горбатов и понял, что она наблюдала весь их разговор с Лизой. С досады он прикусил губу, но понадеялся, что слов она на таком расстоянии разобрать не могла. Сергей решил тему не развивать и, если получится, сменить. – Да Вы, я смотрю, чем-то расстроены? Ах, как мне не везет! В такой день встречаю уже вторую печальную знакомую по пути. Вы что ли сговорились? – он попытался свести все к шутке.

– Что, ваша дама чем-то была расстроена? – Варвара все еще не могла успокоиться, увидев Сергея с какой-то очень молодой и необычайно привлекательной особой. «А вдруг, у него есть невеста?» – впервые пришло ей в голову, и она ничего не смогла поделать с подступившими слезами.

– Эта девочка? – недоуменно округлил глаза Сергей. – А я даже сразу и не понял, о ком Вы меня спрашиваете. Да, это она была расстроена, только какая же она «дама»? Это Танина товарка по пансиону. Я видел ее на выпускном балу, сегодня подошел поприветствовать.

– И что же было причиной ее расстройства? – уже почти успокоившись, спросила Варвара, чтобы как-то завершить этот разговор.

– Я не очень понял. Она говорила что-то про тоску, про дорогу, на которую она смотрит. Кажется, по этой дороге ушел и не вернулся ее жених! – сымпровизировал Сергей, чтобы закрыть тему.

– Ах, какая печальная история, – Варвара уже почти потеряла интерес к случайной знакомой Сергея. – А Вы кого-то ждете, Сергей Осипович?

– Да уж, видно, не дождусь. Мы разминулись в толпе с тетушкой и она, скорей всего, воспользовалась нашим экипажем. Придется мне искать извозчика и встретиться с ней уже дома.

– Позвольте мне отплатить Вам за тот случай такой же монетой. Разрешите подвезти Вас? Думаю, с извозчиками здесь сегодня будут затруднения.

Сергей кивнул, сел к ней в экипаж и тот стал медленно выбираться из запруженного повозками переулка.

***

По дороге Мамочкина уговорила Сергея заехать к ней обедать. Он довольно быстро согласился, потому что домой не хотелось, а потеряв в толпе тетку из вида, он также понимал, что потерял и надежду выклянчить у нее по дороге хоть какое-то денежное пособие. Но у него оставалось лекарства еще на пару дней, и он мог подождать. Войдя в дом Варвары, Сергей был приятно удивлен тем, что никого из ее окружения сегодня приглашено вовсе не было. Хотя намеренная интимность обстановки его немного напрягала. Он вышел в уборную и там принял порошок. Вскоре все стало гораздо проще и приятнее, тем более Варвара затронула такую тему, которая Сергею очень импонировала.

– Вы не были у меня в воскресенье, Сергей Осипович, – с обидой в голосе укорила его Варвара. – Я же при Вас говорила про большой прием литераторов у меня в доме.

– Да разве я обещал, милая Варвара Михайловна? Я же был у Вас за день до того приема! – искренне недоумевал Горбатов.

– А я ждала. Я думала, что Вы понимаете, что это все устраивалось ради… – она запнулась. – Прием был устроен мной для того, чтобы свести талантливых людей с теми, кто может способствовать продвижению их творчества. У меня были издатели, причем двое столичных, проездом. Ну, да что о них теперь говорить, все равно этот момент уже упущен.

– Варвара Михайловна! Я очень ценю Ваши труды в литературном сообществе, но в воскресенье мой визит был невозможен. Моя тетушка принимала у себя китайских гостей во главе с самим вице-королем. Это было определено заранее. Вы понимаете, что такие визиты не переносятся?

– Боже мой! – всплеснула руками Варвара, для которой, конечно же, все ее ухищрения по сбору в одном месте влиятельных в литературном мире предпринимателей и меценатов, были гораздо весомее каких угодно заморских визитеров. – Ну, пусть бы тетушка их и принимала, Вы-то могли пропустить тот вечер ради меня?

– Дело в том, – Сергей потупился, как будто она вытащила из него признание насильно, хотя сам был рад представившейся возможности огласить свой новый статус. – Не хотелось афишировать, но на тетушкином приеме я был, простите, фигурой не последней. Вице-король именно мне вручал национальную награду. Хорошо бы было торжество без главного фигуранта! Это, простите, неуважение к наместнику коронованной особы, пусть и иного государства.

– Государственную награду? Вам?! – глаза Варвары непроизвольно округлились.

– Вы считаете – не достоин? – улыбнулся Сергей.

– Ой, что Вы, что Вы! Я просто опешила. Это замечательно, что Ваши достоинства видны всем, а не только мне. Я поздравляю Вас. А что за награда?

– Орден Желтого Дракона.

– Ах, как экзотично. Я думаю, именно поэту очень к лицу такие причудливые знаки отличия. Прошу, наденьте его в следующий раз, как будете у меня, – Варвара кокетливо посмотрела на Сергея. – Вы, надеюсь, собираетесь бывать у меня еще? Вы ведь и вчера не приходили, хотя был вторник.

Сергей подошел к ней и, взяв ее ладонь, поднес к губам, продлив поцелуй гораздо дольше всех временных приличий, Варвара, как всегда, зарделась.

– Прошу понять меня правильно, Варвара Михайловна. Если буду свободен, то с радостью.

– Дело в том, – чуть погодя Варвара и Сергей перешли в другую комнату, и она теперь наблюдала, как он неспешно набивает свою трубку. – Сергей Осипович, простите меня, я позволила себе говорить о Вас с одним из моих воскресных гостей, и вчера мы вместе ждали Вас – для делового, предметного разговора. Я была под таким впечатлением от Ваших стихов, что предложила ему издать Ваш сборник, куда вошли бы произведения разных лет. И, обязательно, те, что Вы читали у меня тогда! Это упущение, что их нельзя найти изданными. Ну, и может что-то из нового? Вы же пишете сейчас?

– Не хочу кокетничать, но, скажем так, у меня был период, когда вдохновение обходило меня стороной, – Сергей именно что кокетничал сейчас с Варварой.

А что! Она хорошо потрудилась, старалась для него, надо бы поощрить, чтобы не потеряла интерес. Он посмотрел на нее так, что она снова покраснела.

– Но в последнее время, кажется, – загадочно интриговал Сергей, – у меня снова появилась муза.

– Я понимаю. Это такой образ? – Варвара боялась ошибиться, приняв за намек шутку, но внутри у нее все трепетало от надежды.

Он не ответил и так пристально посмотрел на нее в упор, что она совсем смутилась, встала, подошла к оконным занавескам, принялась их зачем-то теребить и, уже вполоборота, стала быстро-быстро говорить, словно только что решившись на что-то.

– Я не всегда понимаю, что происходит вокруг. Я, наверно, не очень умная женщина… Мне так нужен друг. Человек, которому я могла бы доверять. Вы знаете, Сергей, мне кажется, Вам я могла бы доверять… У меня сейчас возникли сложности с делами пароходства, но это все абсолютнейшая ерунда! Я вовсе не об этом хотела говорить с Вами…

– Вам нужна какая-то помощь с моей стороны? Но что я могу, может Вам лучше обратиться к грамотному юристу? – спросил Сергей.

– Нет-нет! Это совсем не то! – Варвара обернулась к нему с таким отчаянным выражением на лице, что Сергей испугался, что она сейчас объясниться ему в любви. И он почти не ошибся. – Тот издатель. Тот человек, что я сейчас говорила Вам… Он и еще несколько моих деловых партнеров обедаем в субботу на одном из пароходов товарищества. Приходите обязательно! Знаете, где Сибирская пристань? Я Вас познакомлю, наконец. Вряд ли он соизволит прийти по этому поводу еще раз… Но опять, дело не только в этом! В пять вечера пароход по расписанию отходит. Я должна, я вынуждена отплыть на нем, это по делам… Я прошу, я заклинаю Вас, если Вы только располагаете временем – составьте мне компанию в этом путешествии! От Вас ничего не требуется, только быть рядом. Каюта первого класса уже зарезервирована за Вами.

– В эту субботу? Но это невозможно! – Сергей вспомнил о назначенном Лизе свидании, от которого он ждал так много. – Если бы знать заранее…

– Снова дипломатические дела? – с печальной усмешкой спросила обессиленная Варвара.

– Я не могу Вам ничего обещать сейчас, – с досадой отвечал Горбатов. – Простите, мне уже пора.

Варвара встала и сама вышла провожать гостя, махнув рукой высунувшейся в прихожую Геле. Уже, когда дверь была отперта, и Сергей наклонился в прощальном поцелуе к ее руке, она чуть слышно произнесла ему на ухо:

– Если Вы не придете, я буду считать, что неправильно поняла Вас.

***

И вот наступил четверг. Лиза весь вечер накануне решала, во что лучше одеться для проведения экскурсии. Перебрав весь свой гардероб, она поняла, что у нее совсем нет строгих нарядов, таких например, как форменные платья синявок в Институте или чего-то на них похожего. Она остановилась на самом скромном однотонном летнем костюме, но так как все вещи у нее были довольно нарядными, то он в понятие «делового» все равно вписывался плохо. Она решила подумать об этом при случае.

Как прошла лекция, она знала только со слов отца, потому что сама помнила только несколько моментов в павильоне. Холодный ужас, когда собравшиеся экскурсанты все смотрели на нее и ждали первого слова – тогда она по совету Льва Александровича «выбрала» из них барышню, примерно ее возраста и весь материал рассказывала ей, ища глазами знакомое уже лицо при переходе к следующей витрине. Еще ярко помнился момент, когда отчего-то включилась паровая машина Мимозова в соседнем зале, и все внимание ее слушателей тут же обратилось к проему двери, откуда раздавался шум. И в самом конце, когда она все уже рассказала и посетители со смехом пробовали открывать замки с секретом – дотошный мальчик. Он был в очках, которые постоянно сползали у него с носа, и, поправляя их пальцем, он задавал ей очередной вопрос. Лиза экзамен выдержала блестяще! Так, по крайней мере, говорил ей Андрей Григорьевич.

Лиза сама чувствовала, как что-то в ней поменялось после этого испытания. Нельзя сказать, что она приобрела какую-то неимоверную уверенность в себе, да и смотрящих не нее глаз она по-прежнему не могла не замечать, как это происходит со временем, например, с артистами, преподавателями или представителями иных публичных профессий. Не было это и гордыней преодоления рубежа «Я теперь все могу!», нет. Но внутренне сегодняшняя Лиза отличалась от себя вчерашней, может быть всего на чуть-чуть, но это было так.

Пятничный урок с Аленкой прошел легко. Девочка пока не получала заданий, и все интересное происходило с ней именно на занятии. По уже складывающейся между ними традиции, после выполнения всего запланированного Лизой, она играла девочке несколько вещей. Потом они вместе запирали зал, и Лиза отводила Алену на ее половину к маме или к няне, если Вересаевых не было дома.

– Ну, вот и все на сегодня! – сказала Лиза, закрывая крышку рояля – она только что играла для Аленки марши. – В следующий раз я покажу Вам вальс и мазурку, потом дойдем и до песен, и Вы запомните все три музыкальных жанра.

Лиза уже запирала зал, а Аленка стояла посреди входного вестибюля, когда двери апартаментов напротив Вересаевских распахнулись, ударив изо всех сил створками о стену. Оттуда вывалился разъяренный господин средних лет, со смуглым лицом, наполовину заросшим чернейшей бородой и усами, и, если бы в руках у него оказалась кривая абордажная сабля, Лиза бы совсем не удивилась, так он был похож на пирата, готового к нападению. Но вместо красной косынки, повязанной на голове, там красовался ночной колпак с кисточкой, а широких шаровар не было вовсе – оголенные волосатые ноги выглядывали из распахивающегося от резких движений яркого шелкового халата.

Лиза непроизвольно сделала несколько шагов к Аленке, чтобы заслонить ее от возникшего чудища, та зажала складки Лизиной юбки в своем маленьком кулачке и лишь выглядывала у нее из-за спины.

– Нет, ты погляди! Опять долбают! Это надо же! Я сейчас прикручу это «блямц-блямц»! Трень-брень! Навек отобью охоту меня будить! – Пират резко остановился, секунду вглядывался в двух девочек перед собой, потом сделал еще несколько крадущихся шагов к ним. – Это что за мухи-комары?

Он дыхнул прямо в лицо Лизе застарелым перегаром. Никакой разницы между понятиями похмельный, нетрезвый и выпивший она не знала, не понимала, а видела только одно – перед ней пьяный человек. Природный страх охватывал все ее существо в таких случаях, как Лиза однажды признавалась няне. Но сейчас за ней стояла Аленка – ребенок, только выбирающийся из последствий болезни. Лиза как-то мгновенно поняла, что нельзя допустить, чтобы пошли насмарку совместные труды целительного времени, терпеливых родителей и самой девочки, чтобы она снова замкнулась в себе из-за этого внезапного испуга. Убежать было невозможно! А тогда не оставалось ничего, как собрать всю волю и не показать страх собственный. «И никакой силой их не остановишь, кроме другой силы!» – вспомнила она тот разговор с Егоровной. Какая ж сила была у Лизы? Да никакой. Единственное, что она сейчас видела возможным развитием событий – это сохранение спокойствия и собственного достоинства. Она одной рукой прикрывала Аленку, а во второй зажала ноты, прижав их к груди как щит.

– Это вы что ли тут по клавишам бряцаете, а, насекомые? – продолжал орать загорелый корсар в неглиже. – Я сплю! А у вас тут трали-вали, шурум-бурум! А, ну-ка, сбрызните отсюда мигом!

– Потрудитесь сменить тон, сударь, – как можно спокойнее, чтобы не дрожал голос, произнесла Лиза. – Здесь ребенок, Вы можете напугать девочку. Не говоря уже о том, что являться в таком виде перед дамой – верх неприличия.

– Это что тут прожужжало? А? Это кто тут «дама»? – продолжал куражиться нетрезвый господин. – Давайте-ка ноги в руки и что б духу вашего через минуту не осталось! Беги, учителка, пока я тебе скорости не придал!

– Вы не смеете со мной так разговаривать! Кто дал Вам право? – Лиза готова была заплакать.

– Ах ты, ёксель-моксель! Да я на всё здесь имею право! Я тут живу! – уже успокоившись, откровенно издевался пират, сложив теперь руки на груди и картинно отставив одну волосатую ногу вбок.

– Вы здесь живете не один, – продолжала сражение Лиза, когда у нее за спиной спасительно скрипнула дверь.

– Елизавета Андреевна! – раздался испуганный голос Аленкиной няни, которая, видимо, услышала громкие голоса. – Сбегать за Андреем Григорьевичем?

– Сбегай, сбегай! – поддакнул ей господин, не меняя позы. – Позови хозяина, посмотрим, кого он вышибет отсюда первой!

– Нет, спасибо, я сама разберусь, – ответила Лиза, не оборачиваясь. – Только заберите Аленку. Ты не испугалась, малышка?

– Нет,– девочка затрясла кудряшками, а потом расплылась в неожиданной улыбке: – Он только сначала страшный, а потом – смешной.

Девочка отпустила Лизину одежду и пошла к своим дверям, но на пороге обернулась и, убегая внутрь комнат, смеясь, прокричала напоследок:

– Никогда не видела такого мохнатого дядю!

– Вот ведь муха! – вслед ей погрозил бородатый господин, понимая, что последнее высказывание девочки превратило ситуацию в комичную. – Ну, что, стрекоза? Первый раз прощаю, но, чтоб больше мне по мозгам не бренчать, поняла?

– Хорошо, давайте договариваться! – не уходила Лиза и, развернувшийся было господин, снова посмотрел на нее как на неведомую зверушку.

– О чем? Насекомое? – пират видимо жалел, что при его странном наряде нет лорнета, чтобы подробнее рассмотреть это диво.

– Прекратите беседу в подобных выражениях, – Лиза решила не отступать ни на шаг. – Вы наш гость, и поэтому я согласна пойти Вам навстречу, даже, если ваш режим не совпадает с… – она запнулась, подбирая слово, – с общепринятым. Назначьте удобный для Вас промежуток, и я перенесу занятия, хотя для девочки два часа до обеда – самое благоприятное время.

– Ах, смотрите, какой политес! Прямо Версаль, право слово! – жилец продолжал придерживаться надменно-издевательского тона. – Ну, так вот что я Вам посоветую, милое насекомое! Жужжите здесь сколь Вам угодно, когда меня не бывает дома. Адью! – И он снова развернулся, чтобы уйти к себе.

– Это не разговор! – в спину ему продолжала настаивать на своем Лиза. – Насколько я осведомлена, чаще всего Вас не бывает дома по ночам. Вы сами должны понимать, что это время неприемлемо для детей!

– Да ты откуда тут такая! – снова повысил голос, уставший от долгого препирательства сонный жилец. – Жили-не-тужили, явилась!

– Я – дочь хозяина дома. Вы не сочли нужным представиться, поэтому для меня Вы – просто наш гость. Но Вересаевы также наши гости, и я буду продолжать занятия с их дочкой, нравится Вам это или нет. Раз ничего вразумительного по переносу времени занятий Вы сейчас сказать мне не можете, значит все остается, как было, и мы будем использовать зальный инструмент с десяти утра до полудня, по вторникам и пятницам. Но мы можем вернуться к этому разговору в любой момент, когда Вы будете к нему готовы. Au revoir!