скачать книгу бесплатно
– Да, могли бы, – ответил Родька, обрадованный неожиданным вниманием.
– Прошу вас, играйте.
Родька кивнул и неожиданно заиграл «гори – гори моя звезда», который Стеша любила напевать, занимаясь домашними делами. Проиграв несколько тактов, он посмотрел на Стешу и неожиданно потребовал: – «Теша, пой «звезда», пой».
– Нет, Родечка, нет, играй сам. Мы не должны злоупотреблять временем профессора.
– Отчего же нет? – возразил Игорь Станиславович, – Пойте, мы с удовольствием послушаем.
Стеша начала петь, сначала робко, вполголоса, а когда ей подыграл Родька, неожиданно для самой себя раскрепостилась и запела во всю мощь своего голос.
– Феноменально!!!– воскликнул Игорь Станиславович своё любимое определение, аплодируя обоим. – Ну как, Софья Николаевна, возьмётесь за огранку этих самородков или нет?
– Возьмусь с большой радостью. Какое счастье, что они попали именно к вам. Попадись они в руки какому – нибудь ретивому продюсеру, он быстро выжал бы с них все соки и выбросил. Талант талантом, а умение правильно поставить дыхание, грамотно пользоваться голосовыми связками, не рискуя сорвать голос, ещё никому не помешали.
– Полностью с вами согласен.
– Ну, тогда решайте организационные вопросы, а я пойду поздороваюсь с девочками.
Софья Николаевна ушла, а профессор подошёл к шкафу, достал из него инструмент, похожий на детскую игрушку, и протянул Родьке.
– Пожалуй, для начала я дам вам вот эту маленькую окарину. И ещё вот эту бамбуковую свирель. Пожалуйста, молодой человек, возьмите инструменты и попытайтесь их освоить. А я постараюсь вам помочь. И прошу вас обоих на занятия, ежедневно, безо всяких отговорок и пропусков. Что такое? Почему вы так потухли? – удивился он, заметив упавшее настроение Стеши.
– Простите, профессор, мы с братом не можем позволить себе учиться.
– Почему? – удивился профессор.
– Потому, что нам нечем платить за обучение и тем более за инструменты. Я думаю, они стоят очень дорого. Ведь мы пришли сюда не для того, чтобы учиться петь, а затем, чтобы устроиться на работу уборщиками.
– Вы? Пришли работать уборщиками? Мы мотаемся по всему свету в поисках талантов, а они вот они, пришли устраиваться на работу уборщиками. Забудьте об этом даже думать. Вы просто не понимаете, что, подучившись, вы будете зарабатывать столько, что сможете нанимать прислугу для себя, а не мыть полы за другими.
– Я не знаю, сможем ли мы научиться зарабатывать большие деньги и когда это будет. А платить за квартиру и чем – то питаться нам надо сейчас, и, желательно, каждый день… – растерялась Стеша.
– Девочка моя, вы когда – нибудь слышали о Ломоносове или о…, кто там ещё, – профессор пощелкал пальцами, и махнув рукой, продолжил. – ладно, не буду перечислять всех, кто прошел через голод и лишения ради того, чтобы достигнуть великого мастерства. Поверьте мне на слово, таких людей всегда было, есть и будет великое множество. Вы, наверное, понимаете, что такие предложения делаются нечасто, так что ни в коем случае не теряйте этой возможности для себя и своего брата тоже. Ведь вы, если я правильно понял, за него в ответе, и только вы одна можете помочь ему, а также самой себе получить всё, чего вы заслуживаете. Кстати, об оплате за учёбу я как – нибудь договорюсь, а обо всём остальном – извините.
– Хорошо, я подумаю. – ответила Стеша, взглянув на Родьку, прижимавшего неожиданные подарки к груди с такой силой, что побелели кончики пальцев.
Распрощавшись с профессором, они прошли два квартала, когда Родька вдруг вспомнил, что пакет с одеялом остался в его кабинете. Он вскрикнул, и, сунув инструменты Стеше в руки, помчался обратно.
Стеша как раз думала над тем, как найти выход из создавшегося положения, и не сразу поняла, что случилось. Помедлив пару секунд, побежала вслед за ним. Родька нёсся с такой скоростью, что она догнала его уже на пороге школы, где он, встретившись с профессором, теребил его за лацканы пиджака, требуя отдать одеяло.
– Какое одеяло? О чём вы говорите? Я не брал никакого одеяла… – недоумевал тот, пытаясь вырваться из его рук.
– Родя, что ты делаешь? Сейчас же отпусти человека! – закричала Стеша, оттаскивая его в сторону.
– Одеяло, мама, одеяло… – почти хрипел Родька.
Поняв в чём дело, Стеша обняла его, и, поглаживая по спине, стала уговаривать:
– Тише, Родечка, тише. Никуда твоё одеяло не делось, сейчас его тебе отдадут. Простите нас, профессор, я вас очень прошу. Просто мы забыли в вашем кабинете пакет, в котором лежит память о его матери. Это очень, очень старое одеяло, с которым он никогда не расстаётся.
– Фу ты, господи, а я никак не пойму, чего он от меня хочет, какое такое одеяло… – рассмеялся профессор, поправляя на себе одежду.
– Я вас очень прошу его простить. Сама не знаю, почему он так к нему привязан. Наверное, теперь вы больше не захотите нам помогать…
– Да полно вам. Память о матери, это святое, тем более для такого человека. Пойдёмте же, вернём ему эту реликвию поскорее. И не забудьте, о чём мы с вами договорились. С завтрашнего же дня прошу вас на занятия.
Глава 6
Игорь Станиславович, как и обещал, сам подобрал учителей, уговорил их заниматься с великовозрастными учениками в дополнительное время, а директора изыскать возможности доплачивать им за сверхурочную работу. Из кафе Стеше пришлось уйти. Хозяин был удивлён, узнав о том, что причиной её увольнения является желание учиться пению, и даже попросил её немного спеть. Послушав её мягкий, нежный голос, расчувствовался и, слегка прослезившись, выдал ей расчёт и премиальные, которыми она смогла оплатить квартиру ещё за один месяц.
Стеша всё – таки упросила директора школы принять её с Родькой на работу, чтобы зарабатывать хотя бы на скудное питание. Теперь они трудились по восемнадцать часов в сутки, занимаясь сначала дома, затем в школе до тех пор, пока не освобождались кабинеты и можно было начинать уборку.
Родька освоил окарину довольно быстро. Нотная грамота, как и предполагал профессор, ему не давалась, и он учился играть только на слух. Для этого школьные преподаватели, восхищавшиеся феноменальными способностями и трудолюбием этой пары, сложились и купили для них недорогой магнитофон, надарив к нему кучу дисков.
Софья Николаевна, узнав что Стеша любит романсы, внимательно прослушала сначала её, а потом Родьку, у которого тоже был очень красивый баритон, и посоветовала им петь дуэтом и всерьёз. Увидев в этой паре большой потенциал, она стала заниматься с ними, не жалея своего времени. Да и жалеть то ей, собственно говоря, было нечего. Она очень любила свою работу и людей, а в небольшом особняке на окраине города никто, кроме кота Гогена и подруги – соседки, её не ждал.
Дети часто звонили и просили её вернуться, но она, хоть и очень по ним скучала, возвращаться в Голландию не имела никакого желания. Она не могла сказать об этой сказочной стране ничего плохого. Её восхищали тамошняя чистота и порядок, изящные мосты и каналы Амстердама, зелёные луга и ветряные мельницы Фрисланда, яркие тюльпановые поля Кёкенхофа и ещё многое другое, но катастрофически не хватало русского простора, простого человеческого общения и широты русской души.
Осень уже вступила в свои права и заметно похолодало. Уходя из дома, Стеша взяла только самое необходимое, рассчитывая за лето заработать и немного приодеться, однако и это немногое было потеряно, когда ей пришлось столкнуться на ночной дороге с пьяной компанией. Для Родьки она взяла из старого сундука вещи, пожертвованные ему церковью. Для неё в нём не нашлось ничего, кроме древнего монашеского платья, которое она тоже взяла и хранила как бесценную реликвию.
Теперь же, когда она взяла содержание Родьки на себя, выкроить денег на покупку одежды никак не удавалось. Ночи стали холодными, и ей, чтобы окончательно не замёрзнуть, приходилось надевать поверх платья рабочий халат, в котором она мыла полы. Всё равно было очень холодно.
Стеша уже подумывала над тем, чтобы бросить учёбу и искать работу, когда простудилась и слегла с тяжелейшей ангиной. Родька, поняв, что она больна, не соглашался отойти от неё ни на шаг. Ей с большим трудом удалось уговорить его не пропускать занятия и отправить в школу одного. Потом она сходила с ума, боясь, что он попадёт в какую – нибудь историю или вообще заблудится и потеряется навсегда. Только теперь она поняла, что этот добрый, необычайно искренний и доверчивый человек стал для неё дорог, как родной брат.
Но Родька вернулся, и не один. Увидев вошедшую вслед за ним Софью Николаевну, Стеша почти физически ощутила, как с её плеч свалился огромный камень. Она попыталась подняться, чтобы встретить нежданную гостью, но та её остановила.
– Лежите – лежите, моя дорогая! Как вы себя чувствуете? Да вы вся горите… Скажите поскорее, что у вас болит, может быть, я ещё успею съездить в аптеку. Хотя нет, уже не успею. А знаете что, мы с вами поступим по – другому. Вы можете ходить?
– Да, могу… – прохрипела Стеша.
– Вот и отлично. Поднимайтесь и поедемте ко мне.
– К вам? Нет, к вам нельзя. Я могу вас заразить.
– Не волнуйтесь, у меня хороший иммунитет. Главное, у меня дома полная аптечка лекарств, а моя соседка, она же лучшая подруга, терапевт с сорокалетним стажем. Вдвоём с ней мы быстренько поставим вас на ноги.
– Спасибо, но нет.
– Вы можете объяснить, почему?
– Я не могу оставить Родьку одного.
– А кто вам сказал, что мы его оставим? Мы заберём его с собой. Не волнуйтесь, места хватит для всех. Собирайте ваши вещи и поедем.
Софья Николаевна не удивилась тому, что все их вещи уместились в два небольших пакета, в одном из которых находилось старое лоскутное одеяло. Приехав домой, она показала Родьке место на шкафу и сказала:
– Друг мой, давайте – ка положим ваше одеяло вот сюда. Уверяю вас, здесь никто его не тронет. Вы его будете постоянно видеть и носить за собой его не надо.
Обращение «друг» всегда действовало на Родьку обезоруживающе. Он безоговорочно положил пакет с одеялом на верх шкафа, а сам стал перемещаться по комнате, глядя на него. Убедившись, что пакет хорошо виден с любого угла комнаты, наконец – то успокоился.
Так хорошо и спокойно Стеша не чувствовала себя никогда. Небольшой особняк на окраине города, приютивший её и Родьку, был уютен и ухожен. Хозяйка и её соседка и подруга Надежда Семёновна, были невероятно заботливы. Они поминутно интересовались её самочувствием и угощали наперебой всяческими вкусностями. Даже кот Гоген принимал активное участи в её излечении. Просыпаясь, она каждый раз находила его лежащим рядом и ощущала исходившее от него тепло, которое, как ей казалось, очень ей помогало.
На первый взгляд подруги казались полными противоположностями. Софья Николаевна стройная, подтянутая и артистичная женщина с бледной тонкой кожей, красивым, аристократичным лицом и благородной сединой, была воспитана, очень добра, но, при необходимости, в меру строга.
Невысокая, довольно упитанная Надежда Семёновна с окрашенными в ярко рыжий цвет волосами и здоровым румянцем на всю щеку, напоминала собой сдобный, аппетитный и очень активный колобок с необычайно весёлым, порой на грани солдафонского юмора, нравом. В любом другом случае такое различие характеров могло бы сделать общение непереносимым, но между ними любые конфликты исчерпывались строгим замечанием Софьи Николаевны или весёлой шуткой и лёгким подтруниванием Надежды Семёновны.
Обе вдовствовали уже по многу лет. Дети и внуки разъехались, и подруги, лишенные возможности о ком – то заботиться, изнывали от тоски и одиночества. Теперь же материнский инстинкт, пробудившийся у обеих дам, получивших возможность опекать двух молодых людей, стал настолько активным, что Стеша, которую чуть ли не кормили с ложечки, чувствовала себя вернувшейся в раннее детство, когда были живы её родители и бабушка.
Дамы пришли в ужас, узнав, что надетое на ней платье единственное, которое она ежедневно стирала, и, хорошенько отжав через полотенце, снова одевала, благо, лёгкий китайский трикотаж не мялся, быстро высыхал и был чрезвычайно носким. Они быстренько перебрали свои шкафы, в которых оставалась масса вещей от их дочерей, и приодели её так, как она не одевалась никогда в жизни.
Родька тоже радовался счастливой перемене в своей жизни. Его восхищали светлые, уютные комнаты дома, мягкая мебель, а также картины и фарфоровые статуэтки, коллекцию которых Софья Николаевна собирала в течении всей своей жизни. Поначалу он подолгу стоял, застыв в восхищении перед какой – нибудь картиной или статуэткой, изучая их до малейших подробностей. При этом его пальцы шевелились, словно пытались представить каждое движение мастера, создававшего сей шедевр. По расстеленным по полу коврам он ходил только босиком, тщательно вымыв ноги.
Подруги были с ним ласковы и внимательны, и он готов был на них молиться. Здесь же он, привыкший общаться с животными и очень скучавший по своей волчице Машке, неожиданно обрёл нового друга в лице кота Гогена, который, тщательно его обнюхав, тут же принял за своего и теперь постоянно следовал за ним по пятам.
Родька, не обращая внимания на возражения Софьи Николаевны, взял на себя обязанности по уборке и весь дом сиял чистотой. Убравшись, он выходил в сад и первым делом собирал опавшие яблоки. Наверное, он не мог видеть спокойно, как эти замечательные плоды, кушать которые ему приходилось нечасто, валяются и гниют на земле. Поставив корзину с собранной падалицей на стол, он тщательно мыл руки, и, взяв флейту и окарину, шёл в дальний угол сада, примыкавший к заброшенному участку, напоминавшему своей неухоженностью лес, и часами играл на флейте, подаренной Игорем Станиславовичем. Гоген, следовавший за ним по пятам, усаживался на пень, оставшийся от спиленной яблони, и сладко подрёмывал под непонятные, но, по всей видимости, приятные для его слуха звуки, издаваемые новым другом.
Стеше стало значительно легче, и она начала выходить на прогулку в сад, чтобы подышать свежим, пропахшим яблоками, воздухом, послушать Родькину игру и полюбоваться цветущими астрами. Софья Николаевна обожала эти скромные, неприхотливые и в то же время по праздничному нарядные цветы. Постоянно покупая или выменивая новые сорта семян и рассады, она собрала богатейшую коллекцию, которая теперь украсила яркими пятнами весь двор и сад.
Стеша медленно шла, любуясь разнообразием цветов, слушала Родькину игру и чувствовала себя абсолютно счастливой. Разве могла она когда – нибудь мечтать о том, что ей доведётся встретить таких замечательных людей, как профессор Игорь Станиславович, Софья Николаевна и Надежда Семёновна, которых она полюбила всей душой. Они заставили её поверить в себя, и она приложит все силы для того, чтобы оправдать их ожидания. Возможно, когда – нибудь у неё тоже будет такой же красивый, уютный дом для неё и Родьки, которого она уже привыкла считать своим настоящим братом.
В памяти вновь возникло лицо и лучистые глаза человека, общение с которым, длившееся всего лишь несколько минут, произвело на неё впечатление, которое до сих пор оставалось таким же острым и волнующим, как будто всё было вчера. Не проходило дня, чтобы она о нем не вспоминала. Во многих романах, прочитанных ею, говорилось о любви с первого взгляда, но о том, что это могло случиться с нею, она запрещала себе даже думать. Наверное, он уже давно забыл о ней и живёт своей жизнью, даже не подозревая о том, что, благодаря ему она смогла так перевернуть свою жизнь.
Задумавшись, она не сразу обратила внимание на то, что флейта замолчала, а Родька, силуэт которого только что виднелся между ветвями деревьев, куда – то исчез.
Стеша обвела взглядом сад, и, заметив качнувшийся куст на соседнем, заброшенном участке, и подумала, что он зачем – то перебрался туда через хлипкий забор. Она окликнула его, однако Родька не отозвался, что было на него непохоже. Скорее всего, в кустах бродит чья – то собака, решила она, однако в груди возник тревожный холодок.
Она поспешила туда, где только что видела Родьку. Он лежал на куче опавших листьев, уткнувшись лицом в руки, а Гоген топтался у него на спине, тычась мордой в голову. Ей почему – то показалось, что он вгрызается в Родькин затылок. Стеша готова была закричать от ужаса, но, увидев, что Гоген не кусает, а совсем наоборот, вылизывает его тщательно, словно котёнка, зажала рот обеими руками, ругая себя за отвратительную фантазию. А кот, не обращая на неё внимания, продолжал свое дело – лизал и терся своей усатой мордой об одно то же место Родькиного затылка, разминал его лапами и снова лизал. Закончив этот своеобразный сеанс мануальной терапии, длившийся довольно долго, он прилёг рядом с Родькиной головой. Тот повернулся к нему спиной, а Гоген плотно, словно желая отдать своё тепло, обнял его лапами, и оба затихли.
Стеша решила не мешать их странному общению, и осторожно, стараясь не шуршать листьями, пошла обратно в дом. Минут через пятнадцать флейта зазвучала снова. Стеше показалось, что её звуки стали звучать ещё чище и отчётливее, но чувство тревоги не проходило.
Немного поправившись, Стеша решила, что пора возвращаться обратно в квартиру. Вечером, когда они ужинали в саду, наслаждаясь последним осенним теплом, она сказала:
– Дорогая Софья Николаевна. Не могу передать, как мы с Родькой благодарны вам и Надежде Семёновне за ваше гостеприимство, помощь и доброту, однако, нам пора возвращаться домой, в квартиру.
– Как домой? Голубушка, вы что удумали? – возмутилась Софья Николаевна, – Неужели вам с нами так плохо, что вы решили вернуться обратно в свои трущобы?
– Ну что вы, нам здесь очень хорошо, но пора же, как говорится, и честь знать.
– Помилуйте, какая же честь, если вы хотите оставить нас в одиночестве. Мы ведь успели привыкнуть к вам, как к родным. Живите здесь, сколько захотите, если, конечно, я не надоела вам настолько, что вы готовы хоть в омут головой, лишь бы от меня подальше.
– Софья Николаевна, нам здесь очень хорошо, но нельзя же пользоваться вашей добротой до бесконечности.
– Если не хотите жить у Софочки, можете перебираться ко мне. – робко вставила Надежда Семёновна.
– Надюша, не смей… – Софья Николаевна строго погрозила неожиданной конкурентке пальцем и продолжила, – Не только можно, но и нужно. Вы поймите, мои дети возвращаться домой пока не собираются. Ехать к ним в Голландию я тоже не хочу. Нужды в деньгах у нас нет, дети очень хорошо мне помогают. А вы заменили мне семью, и я даже не представляю, как опять останусь одна.
– Огромное вам спасибо, – ответила Стеша, смахивая слезу, – Честно признаться, я тоже привыкла к вам, как к родной, и не знаю, смогу ли когда – нибудь отблагодарить вас за всё, что вы для нас сделали.
– Высшая благодарность – это любовь, уважение и внимание к человеку. Поверьте, в этом нуждается каждый, а одинокие пожилые люди тем паче. А всё остальное чепуха. Так что, давайте к этому вопросу больше не возвращаться. Поправляйтесь и начнём заниматься дома, не ограничиваясь во времени. Кстати, Родечкина преподавательница Вероника Матвеевна, она живёт в двух кварталах отсюда, тоже говорила, что заниматься с ним ей было бы гораздо удобнее здесь, а не в школе, не приходилось бы ехать домой затемно через весь город.
– А вам не будет мешать шум?
– Ну что вы. Я настолько привыкла за годы работы в школе к музыкальной кокафонии, что в тишине чувствую себя не совсем комфортно. Так что, как видите, всё складывается просто замечательно. Между прочим, вы меня так расстроили, что я забыла передать вам от Игоря Станиславовича привет и подарок, ещё одну окарину для Роди. Вероника Матвеевна похвасталась его успехами, и он решил, что ему пора осваивать более сложный инструмент, с восемью отверстиями. Ещё он просил сообщить вам о том, что скоро в нашей школе состоится концерт. Будут выступать лучшие ученики и он приглашает вас обоих принять в нём участие. Пора вам потихонечку выходить в люди.
– Нет, я выступать не буду. – отказалась Стеша.
– Почему? – удивилась Софья Николаевна.
– Вдруг об этом концерте напишут в газете и случайно упомянут моё имя. В общем, я бы не хотела, чтобы мой муж узнал, где я нахожусь.
– Конечно, в этом есть свой резон, однако, я не думаю, что такой муж стоит того, чтобы из – за него портить своё будущее.
– Вот именно! – воскликнула Надежда Семёновна, – я уверенна, что это выступление послужит началом вашей карьеры.
– Карьеры… – вздохнула Стеша, – слышала бы вас моя бабушка.
– Именно, карьеры. – согласилась с подругой Софья Николаевна.
– Всё равно нет.
– О чём мы спорим, когда можно найти простой выход. Мы придумаем вам псевдоним.
– А это возможно?
– Почему нет? Какое бы вы хотели имя или фамилию?
– Туманова, – ответила Стеша, не раздумывая ни минуты, – если можно, брат и сестра Тумановы.
– Я думаю, можно. Завтра же поговорю об этом с Игорем Станиславовичем. Не хотите ли немного рассказать о себе?
– Конечно, вы имеете право знать обо мне всё. Пожалуй, я начну с самого начала…
И Стеша стала рассказывать о своих безвременно ушедших родителях, о жизни с бабушкой, и о непутёвом муже. Когда дело дошло до зимней ночи, проведённой с волками, обе дамы переглянулись и одновременно ахнули. Оказалось, что они читали об этом происшествии в старой, случайно завалявшейся газете буквально несколько дней назад. Тогда они не поверили ни единому напечатанному слову, решив, что это вымысел, придуманный жёлтой прессой для поднятия своего рейтинга.
Подтвердив правдивость той истории, Стеша рассказала её продолжение, о том, как, решив изменить свою жизнь, сбежала из дома и, подвергшись нападению на ночной дороге, была спасена волком, загрызшим её обидчика.
– Так это ты и есть та самая таинственная свидетельница невероятной трагедии, которую никак не могут найти? – воскликнула Надежда Семёновна.
– Наверное, я… А… А откуда вы об этом знаете?
– От Веры Максимовны, она живёт через два дома от нас. А она узнала от своего внука Владика, то есть Владислава Артёмовича. Он работает в следственном отделе и до сих пор ломает голову, расследуя это происшествие. Значит, это действительно был волк или волчица, которую ты спасла из ловушки? Невероятно!!!
– Как тесен мир… – произнесла Софья Николаевна, затем, глядя подруге в глаза, спросила строгим тоном, – Надюша, я надеюсь, ты не собираешься помогать этому Владику?
– Ну что ты, Софочка, конечно нет. – ответила Надежда Семёновна, однако её голос прозвучал не совсем убедительно.
– Смотри мне. Я ведь знаю про твою страсть ко всяким детективным историям, тебя же хлебом не корми, а дай поучаствовать в каком – нибудь расследовании. Не хватало ещё, чтобы этих бедных детей начали таскать по следственным отделам.
