скачать книгу бесплатно
– Болезнь перейдёт к его близкому человеку, а сейчас это его мать.
– И что, она будет заикаться?
– Нет, это слишком явно. Болезнь будет другая, скрытая, но она изменит её жизнь, хотя, уверяю тебя, ничего страшного от этого с ней не произойдёт.
– Может быть, вам ещё денег дать, пятьдесят или сто рублей вас устроит?
– Нет, только обмен, здесь уже не я распоряжаюсь.
– Хорошо, пускай так будет, чем мальчик навсегда останется калекой, – приняла решение женщина.
Старуха подала ей жестяную кружку и небольшой свёрток.
– Вот тебе свечка, зажжёшь в полночь от печной щепки со словами «желаю сметь». Эти же слова напишешь на бумажке простым карандашом, после чего разорвешь ее на две половинки, первую со словом «желаю», подожжёшь от свечи сразу, а пепел кинешь в эту кружку, наполненную дождевой водой. Вторую бумажку со словом «сметь» сожжёшь под конец, когда свеча прогорит, пепел от неё бросишь туда же, всё это размешаешь и выпьешь со словами «желаю сметь».
– Странно как-то всё это, – обеспокоенно сказала женщина, забирая у старухи свечу и кружку, – а мальчик точно выздоровит?
– Точнее не бывает, будь спокойна.
– Так, когда нам приходить?
– Как сделаешь, что я сказала, так и приводи. Да не обмани, тебе же хуже будет.
Женщина всё сделала, как сказала ведунья, кроме одного: размешав пепел от сгоревших слов на бумаге, она поднесла кружку к губам произнеся желаю сметь, – но тут её охватил необъяснимый страх, от которого начался озноб, и она, чуть не расплескав содержимое, поставила кружку на стол.
– Да ну его! Не буду я это пить, глупости какие-то. Вылью-ка я это лучше в собачью похлёбку, какая разница, пускай пёс сожрёт.
Через несколько дней волкодав по кличке Ингул умер. Но этому совпадению не придали особого значения, вспомнив однако, что его хотел выкупить некий странный неизвестный человек, которому было отказано, – знать, это его рук злое дело.
Далее, в течение трёх лет у этой женщины, не имеющей ни какой защиты кроме мужа, милиции и властей, которые в этом случае бесполезны, при довольно странных обстоятельствах, при несчастных случаях погибают все мужчины её рода. Так же с мужской стороны Конева за это время погибают в несчастных случаях при нелепых обстоятельствах все мужчины его рода, кроме дяди. Которого скрутит темной силой и, отжав с него по максимуму, через два десятка лет его тощее тело случайно обнаружат в доме по улице «Львов» при странных обстоятельствах: Мертвец сидел в кресле за столом, на котором стояла пустая бутылка из под водки и два стакана, на одном из которых, как и на бутылке обнаружились отпечатки хозяина квартиры, а другой был стерильно чист. Но для кого он тогда был поставлен? Или некто таинственный тщательно стер все отпечатки? Но череду странных смертей, задавшись вопросом, никто не анализирует, и убитые горем женщины не веря властям, ни в Бога, ни в черта, остаются доживать свой век в горьком одиночестве.
Из-за внезапной аллергии пришлось резко поменять профессию и уйти, как это ни было банально, особенно для творческого человека, в советскую торговлю, где антиалкогольная компания генсека Горбачёва, сверкая медалью оборотной стороны, искусно гнула своё дело. В стране на фоне вырубки виноградников вовсю процветал чёрный бизнес поддельно-сивушного алкоголя, а наркотрафик только начинал набирать свою силу, поставляя в армию наркоманов всё новые и новые отряды «бойцов-самураев». И уже вначале девяностых все кладбища страны были усеяны могилами молодых мужчин и девушек, по своим причинам бившихся в агонии боёв своего морального и физического устранения. И если верить статистике, то за всё время компании только от поддельного алкоголя граждан страны погибло больше, чем за время боевых действий СССР в Афганистане, территория которого была, по сути, полем брани соприкосновения двух одержимых величием супердержав в период «Холодной войны».
Глава 9 (пограничник)
С почти отвесной, высокой горы, у подножия которой находился в очень невыгодной позиции блок-пост посыпались камни, заранее выложенные бойцами так, что при приближении противника к краю произойдёт их обвал, сигнализируя об опасности. Растяжки и пехотные мины были бы идеальным вариантом, но они были запрещены командованием, так как при их сработке могли пострадать гражданские лица. Пулемётчик с сержантом заняли боевые позиции. На начинающем темнеть тёмно-синем фоне неба появилась голова с рогами, а затем и весь силуэт. Это был горный козёл. Он стоял и смотрел вдаль, как бы за Аракс, в сторону Ирана.
– Конь, а ну давай-ка завали его, – прошептал Бес, не сводя с животного глаз, – я такого вам барашка сделаю, пальчики оближешь.
Вдавив плечо в приклад пулемёта, не отвлекаясь, Конев перевёл оружие на одиночную стрельбу и прицелился. Звук выстрела разорвал тишину вековых гор, эхом разлетаясь в пространстве. Трассёр, который уже было достаточно видно, прошёл меж рогов животного, слегка чиркнув по шёрстке головы и ушёл в небо.
– Мазила, – с огорчением выдохнул сержант.
– Не понял, как это я мог с такого расстояния промазать? – как бы сам себя спросил Конев вслух, подняв оружие и посмотрев на прицел. – А, ну всё понятно, у меня на планке четвёрка стоит, со «вчерашней прогулки» ещё не перевёл. А у тебя какая прицельная дальность на автомате выставлена?
– О, тоже четыре сотни метров, – глянув на ствол, ответил сержант.
– Здесь двойку надо на планке выставлять, поэтому пуля чуть вверх и ушла, – сделал вывод Конев. – Кстати, это твоя задача как сержанта определять и контролировать расстояние до цели, – неопровержимо оправдался за свой промах пулемётчик.
– Да, верно, но ты и сам уже не мальчик, чтобы тебя носом в прицел тыкать, – с лёгкой иронией парировал Бес, у которого в глазах уже дымили и шкварчали барбекю на косточке. – Ладно, сегодня мы всё равно в выигрыше, сигналка-то наша сработала на славу, – подвёл итог сержант.
– Один-один, нам тоже чьим-то мясом быть не хочется. Так что считай, что это просто проверка нам была, – философски заметил Конев.
– Дотемна надо успеть восстановить нашу сигналку, а это надо крюк по горам дать в несколько километров, так что выдвигаемся прямо сейчас, – формально командовал сержант.
– Позже уже и некуда, – согласился пулемётчик, щёлкнув предохранителем, перебрасывая оружейный ремень через голову, переводя пулемёт с одиночной стрельбы на автоматическую.
В армии Советского Союза командовать срочник мог, только если он старше призывом по отношению к бойцам подразделения, и даже не особо важно, чтобы он был в звании сержанта, а если одного призыва, то должен иметь очень большой авторитет среди военнослужащих. Про молодых сержантов и речи о командовании старшим призывом быть не могло.
* * *
Что-что, а сгущёнку Лена любила больше всего. Ни конфеты, ни пирожное, ни мороженое, ничто так не прельщало, как банка сгущёнки. Это можно сегодня сравнить с грызуном и жёлудем из мультфильма «Ледниковый период». При виде банки отражение голубовато-серебристого цилиндра уже не пропадало в её глазах, и Лена всегда строила планы, как бы ей завладеть, причём в самые кратчайшие сроки, несмотря на последствия. Сделав две маленькие дырочки, она с превеликим удовольствием высасывала её внутренности, временно усыпляя божественным нектаром свой мозг от ответственности.
Зная слабость дочери, её мать как только ни прятала доставшиеся по блату банки со сгущённым молоком, которые всегда берегла для торта на случай праздника. На носу первомай, и Лена знала, что где-то в доме находится любимое лакомство. Взрослой девочке в поисках целебного эликсира не было равных. И вот, баночка пуста, как сказал Винни-Пух – «вот горшок пустой, он предмет простой, он никуда не денется». И, чтобы отодвинуть подальше разборки по данному факту, перевернув банку дырками вниз, ставила её на место. По крайней мере визуально создавалось впечатление, что объект на месте. И, когда обнаруживался подлог, в содеянном Лена никогда не признавалась, боясь ещё больше разозлить маму. Благо у неё был младший брат, и мать не знала, кого ей ругать за данное деяние, то ли аккуратную и прилежную во всём дочь, то ли сына, шкодливого мальчишку, постоянно попадающего в нехорошие истории.
* * *
Металлическая дверца телефонного аппарата, которую Маэстро быстро рубил с торца топором не поддавалась, а ужасающий в тишине звук, исходящий от ударов по броне ящика морозил кожу. Но служащие, в звенящий коридор главпочтамта, где все происходило по «гениальному» плану, на шум не выходили. Налетчики, у которых от страха вперемешку с дерзостью душа ушла в пятки переглянулись.
– Валим, – произнес Конев неестественно ледяным тоном, захлебнувшись от волнения в ожидании, что их вот-вот накроют.
– Да уже почти всё, смотри щель какая! – не унимался подельник, которому Сергей невольно позавидовал в выдержке.
– Тогда дай я тресну, наше время уже истекло! – зашипел Конев, осознавая, что бежать без друга, оставив его один на один в создавшейся ситуации будет не только трусливо, но и гнусно. Не споря, напарник быстро передал холодное оружие, которое спустя века опять было в деле.
После второго размашистого удара дверка отлетела, обнажив пятиугольный плоский опломбированный сейф. Маэстро не мешкая ни секунды, выхватил увесистый, набитый монетами ящик из разбитого аппарата, и они стрелой вылетели в дождливый, по осеннему продрогший ночной город.
* * *
– Видишь? – остановившись и опустившись на одно колено, спросил сержант пулемётчика, который в унисон принял такую же стойку для стрельбы с колена, понижая тем самым свою уязвимость.
– Откуда это здесь? Вроде как на тело похоже, – предположил пулемётчик. «Телом» бойцы называли обычного человека, чтобы не зацикливаться и не брать в голову, «если что». Прямо по курсу, метров пятьсот вперёд, у дороги, на обочине со стороны гор, как будто сидел человек. Но из-за мелкого кустарника, маскирующего объект, было плохо видно, а бинокли в войсках мог иметь только офицерский состав, а уж с ночным видением – один на батальон, так как это было слишком дорогое удовольствие для страны, постоянно помогающей не только нефтью и вооружением дружественным странам, но и дорогостоящим оборудованием и техникой.
– Вчера такого не было, давай-ка прикрой меня, а я обойду со стороны гор, – предложил Конев.
– Не, лучше ты прикрывай, у тебя оружие помощнее и стреляешь ты лучше, а я обойду, – возразил рациональными доводами сержант.
– Валяй, – согласился пулемётчик, подойдя к валуну, и, откинув подствольные сошки, принял стойку для стрельбы. Ожидание затянулось, и Конев уже начал подумывать о плохом, как на дорогу вышел сержант, подав знак, что всё в норме. Не опуская оружие, десантник двинулся вперёд и, подойдя, увидел следующую картину: сержант стоял с двумя автоматами, один – его десантный АКС-74, висел, как обычно, вдоль корпуса, а второй – АКМ калибра 7,62, с нескладным деревянным прикладом старого образца, принятый на вооружение в СССР ещё в 1959 году, он держал в руках. Рядом, на обочине, сидел совсем молодой боец славянской национальности с двух-трёхдневной щетиной, в зачуханных кирзачах поверх галифе грязно-засаленного обмундирования, поверх которого был надет замызганный, неопределённого вида бронежилет, хрен догадаться какого года выпуска, голову же венчала почти новенькая каска. Он сидел на корточках, уперевшись спиной о валун, и спал. Весь этот сюрреализм создавал картину, будто бы боец был не из нашего времени.
– Я сначала рядом пошарил, вдруг ловушка, как-то подозрительно показалось, поэтому долго возился, потом подошёл и автомат аккуратно забрал. Хоть бы хны, дрыхнет, как слон, – констатировал сержант.
– Да, подозрительно, – согласился пулемётчик, – расслабляться ещё рано, теперь ты прикрывай, – и, подойдя к солдату, постучал по каске пулемётными сошками, сложенными вдоль ствола. – Эй, дома есть кто? Подъём!
Солдат подскочил от неожиданности с перепуганными вращающимися зрачками, не понимая толком, где он находится и что происходит.
– Я не спал, я не спал, – затараторило тело.
Он даже не понимал, как близко он находился от гибели, если вместо десантников его обнаружили бы боевики либо диверсанты с другой стороны.
– Что здесь делаем? Какое подразделение и вид войск? – тут же спросил Конев.
Вытянувшись в струнку, сбиваясь и заикаясь, солдат рапортовал, забыв о своём оружии и, конечно же, не понимая, кто его допрашивает:
– Пограничный отряд (такой-то) части, проверяю пограничную систему.
– Что ты проверяешь, она не в рабочем состоянии, разве не видно? – подойдя поближе, сказал сержант. – А один почему? В одиночку погранцы не патрулируют. Как тебя одного командир послал, да ещё при боевых действиях?
Видать, у местных погранцов дела совсем хреново обстоят по сравнению с нами, – проведя визуальный осмотр, пронеслась мысль у Конева.
– Мне сказали визуально проверить, всё посмотреть. А какие боевые действия? – обеспокоенно пролепетал пограничник, внешний вид которого не внушал никакого доверия.
– Всё понятно, дезертир, придётся с собой тащить, если оставим, точно ему рано или поздно башку отрежут, а скорее всего, в плен угонят в горы, или на ту сторону в Иран продадут, как барана, – сделал выводы Конев, не обращая внимания на лепет солдата.
– Да, забираем. И откуда ты на нашу голову свалился, снимай штык-нож, – приказал сержант, – подсумок с рожками и флягу можешь пока себе оставить.
Больше тело при себе ничего не имело.
– Отпустите, не дезертир я, – захныкал задержанный.
– Заткнись, руки за спину и стой смирно, а то пострадаешь у меня сейчас, – рявкнул на него сержант, перебрасывая за спину трофейный автомат, явно недовольный тем, что придётся тащить чужое железо. – Из-за этого барана останемся сегодня на ночь без сигнализации, как «три тополя на Плющихе», – процитировал сержант героя кинокомедии «Джентльмены удачи». – Так, Конь, давай-ка его на следующий соседний блок доставим, у них рация, пускай машину с патрулём вызывают для его доставки на базу. До соседей километров десять, пока дойдём, не торопясь, там погостим пол часика и обратно вернёмся, глядишь, и смена закончится.
– Ну, вот видишь, не всё так хреново. Иногда и тебя, Бес, умные мысли посещают, несмотря на то, что ты сержант, – улыбнувшись, с иронией заметил Конев напарнику, и пока тот не начал «кусаться», привёл свои доводы: – За всё это время, думаю, духи уже собрали информацию – где и в каких местах расположены наши блокпосты и в чём их уязвимость. Так что нам этой ночью без сигналки лучше всю смену прошарахаться вдоль нашей территории, – согласился пулемётчик.
– Не делай добра, Конь, не получишь зла, – сделав загадочное лицо, произнёс Бес.
– Это ты про мой промах? – улыбаясь с иронией спросил пулеметчик.
– А то, теперь вместо нормального барана, нам подделка досталась, – поддержал интонацию Бес.
– Выдвигаемся, тело идёт первым, в трёх метрах, – обратился сержант к задержанному, – расстояние не увеличивать. И не советую бежать, сам знаешь, что будет.
Позже, не раз вспоминая этот случай, Конев пожалеет, что не спросил тогда пограничника, – какой сегодня год.
* * *
Щенок, освоившись, носился по квартире и радостно лаял, трепал всё, к чему мог добраться, чем и озадачивал взрослых. Это был маленький, оранжево-жёлтый комочек с белой грудкой и карими любопытными глазками, до этого рассматривающими свою будущую хозяйку из коробки с надписью «овчарка колли». Он был такой миленький, что выбирать больше не хотелось, и Лена, не раздумывая, сказала:
– Всё, это мой, – несмотря на то, что продавец предупредил, что взрослая собака будет размером значительно выше среднего роста, девочка заметила папе:
– Ну я ведь тоже вырасту.
– Расскажите нам про этого колли, – сказал Алексей продавцу, – он не злобный вырастет?
– Да что вы. Колли самый дружелюбный из овчарок и одновременно верный и преданный пёс, для детей это вообще подарок, к тому же он легко обучаем и чрезвычайно игрив.
Радости Лены не было пределов, теперь у неё есть ни какая-нибудь игрушка, а настоящий живой пёс. Пёс, конечно, это в будущем, ведь он так быстро растёт. И когда он подрастёт, то будет её защищать, а пока что в роли защитницы питомца выступала сама хозяйка. Она ревностно отгоняла от него на прогулке мимо проходивших и подозрительно смотревших соседских собак и котов. Гуляли они тут же, недалеко от дома, во дворе, где росли большие деревья, и щенок между ними бегал, как в лесу, изучая жизнь такого интересного внешнего мира. Спал друг человека в комнате девочки, у кровати своей хозяйки, на её старом одеяле.
Глава 10 (не остаться в этой траве)
Удивившись отражению в водной глади, Конь поднял голову и отметил, что Полярная звезда на небе кратно увеличилась и как по волшебству, приближаясь, начала приобретать очертания зеркально-серебристого шара, который как бы скользил по воздуху и растаял, коснувшись воды.
Ангел, – подумал Конь, очарованный молодой особой появившейся из шара, – значит, я точно в раю.
Брюнетка в белом, небольшого роста, с короткой стрижкой типа «каре», серебристо-голубыми глазами и очаровательными бровями над ними, которые десантник разглядел, когда дива плавно переместилась напротив, отчего забыв все на свете, безвольно тонул в ее глазах.
Неожиданно Ангел протянул необыкновенно нежные руки и стал его гладить, отчего доверившись её обаянию и ласке, он окунулся в сладкую негу. Но тут хозяйка озёр проворно вскочила ему на спину, от неожиданности неосёдланный конь взвился в небо, пытаясь сбросить седока, и поскакал, но Ангел уже не отпускал, обвив его своими руками и ногами так, что они составляли одно целое.
Надо же, какой странный, и почти эротичный сон, – вспоминая переживания по ту сторону пограничного мира, думал Конев, перезаряжая «уставшие» пружины пулемётных магазинов ПС-ными и трассёрными патронами, подставляя весенним, уже почти жарким лучам кавказского солнца свои бледные, жилистые плечи, – всё было как по-настоящему, и я даже чувствовал прикосновение рук и её тело!
Из открытого окна офицерской комнаты, из легендарного отечественного кассетника «Романтик» песней летело «Кино», которое своей ассоциацией напоминало ему пережитый, если это можно так назвать, сон, и он подпевал:
«Есть, чем платить,
Но я не хочу победы любой ценой.
Я не хочу никому ставить ногу на грудь.
Я хотел бы остаться с тобой.
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда
Зовёт меня в путь…»
– Конев и Белов, поедете со мной за продовольствием и боеприпасами в бригаду, – прервал сладкие грёзы ротный, подойдя к окну офицерской комнаты и, уже выйдя из расположения, продолжил: – Я там останусь, позже вернусь самостоятельно. Ваша задача: боевое охранение при транспортировке груза. Вопросы есть? – так, для проформы, спросил командир. Какие тут могут быть вопросы.
– Экипироваться и выполнять, – скомандовал до синевы выбритый капитан, который при наступающей жаре сам находился в одном тельнике.
«Он не помнит слово «да» и слова «нет».
Подпевали, экипируясь, бойцы, помогая друг другу упаковать себя в доспехи пуленепробиваемых пластин.
«Он не помнит ни чинов, ни имён
И способен дотянуться до звёзд,
Не считая, что это сон…»
Днепропетровец Александр Белов, по прозвищу Белый, сержант, на призыв моложе Конева, весёлый балагур с широкой натурой и такой же душой, запрыгнув в тентованный кузов «Урала», принял у напарника котлы для перевозки пиши и бойцы откинув скамейки, разместились по разные стороны на краю борта.
Конечно, лучше было бы остаться на базе и заниматься своими делами, то есть по большей части бездельничать, но наряд есть наряд, и, хочешь ты или нет, тебя уже никто не спрашивает. Белый заслужил наряд вне очереди за то, что попался курящим на посту во время проверки. А Конев – за то, что ходил в гражданском комбинезоне, который достался ему трофеем, (если это так можно было назвать), – при пешем патрулировании своего участка вдоль железной дороги, в заброшенной сторожке. А так как хозяина не было, Конев экспроприировал его у населения в пользу армии на целую неделю, пока не был замечен и по-солдатски взбодрен командиром в данном неуставняке. Комбез был цвета хаки, совпадавшего по тону с форменной одеждой, и если сверху был надет бронежилет и прочая экипировка с оружием, то разница в глаза не бросалась. Да и даже не из-за того, что дерзнул служить в гражданском, а за то, что начал отстаивать его превосходство над форменной одеждой солдата Советского Союза, что было очевидно. Но если одному бойцу разрешить нести службу в гражданской одежде, то и другие не заставят себя долго ждать. И, чтобы пресечь данные попытки у бойцов, Коневу влепили наряд за пререкание с командиром. На этом «инцидент» был исчерпан, в связи с чем комбез справедливо вернулся на свое место.
А до бойцов еще долетали слова:
«Группа крови на рукаве,
Мой порядковый номер на рукаве.
Пожелай мне удачи в бою[26 - удача в бою означает не более истребить врагов, а выйти из боя невредимым],
Пожелай мне удачи…»
Послышался звук включения передачи, и машина тронулась в сторону города Нахичевань.
При возвращении на базу при выезде из ЖД тоннеля, объединённого с дорожным полотном, запах гари ударил в ноздри. На разъезде горели вагоны, огонь только начал возгораться, не набрав ещё полную силу. Дым тянулся к Араксу, в сторону иранской границы, через автотрассу. Через несколько секунд послышались выстрелы, и автоматные очереди прошив тентованный кузов ударили по металлу. Десантники с борта открыли ответный огонь по стрелкам, находящимся над тоннелем, но машину трясло и болтало, так что прицельный огонь вести было невозможно. Скорость была и до этого небольшая, а тут грузовик, пройдя около пяти сотен метров от тоннеля, и вовсе остановился, свернув на обочину, подставившись под обстрел. Поняв, что что-то случилось с водителем, бойцы, отстреливаясь, тут же покинули кузов.
– Белый, посмотри, что с водилой, – крикнул пулемётчик и нажал на спусковой крючок, выпустив длинную очередь в сторону огневых точек противника.
– Ранен, тяжело, в спину, по-моему, – крикнул напарник, огрызаясь ответным огнём своего АКСа. Перестрелка продолжалась, пули долбили по металлу грузовика и щебёнке, свистели рядом.
