скачать книгу бесплатно
И это упростило задачу моего поступления, так как все иностранцы обучались за свой счёт, то им и был дан в этом году приоритет. А вот немцев-абитуриентов ждало ужесточение условий поступления. Брали не просто лучших из лучших, но ещё и платежеспособных.
Тут и на Родине происходили знаковые события.
С конца июня по средину июля в Москве проходил XVI съезд ВКП(б), ознаменовавшийся разгромом правой оппозиции и уже вошедший в историю как съезд развёрнутого наступления социализма. Уклонист Томский выведен из Политбюро. В состав Политбюро были избраны генеральный секретарь ВКП(б) товарищ Сталин, а также товарищи Климент Ворошилов, Лазарь Каганович, Михаил Калинин, Сергей Киров, Косиор, председатель ВСНХ СССР Куйбышев, Вячеслав Молотов, Алексей Рыков, Ян Рудзутак. Насчёт двух последних у меня что-то шевельнулось, типа «что они там не на долго».
Уже ведены в строй Челябинский тракторный и Стальсельмаш.
А из Рейнской области Германии, что тут рядом, выведены последние оккупационные войска Антанты.
В конце июля Максим Максимович Литвинов стал народным комиссаром иностранных дел СССР.
Я послал ему поздравительную телеграмму, назвав его «…неподражаемым артистом своего дела…». В ответ пришло короткое «Тронут». В этом был весь Максим Максимыч… – деловит, краток и … скуп. Ведь слово «тронут» короче слова «спасибо» на одну букву! Ха-ха.
В Америке мне рассказали еврейский анекдот:
«Умер в Одессе еврей. Семья собралась на совет, как оповестить богатых родственников за океаном. Долго совещались и ругались, как передать трагическую новость и сильно не потратиться на телеграмме. В итоге в Нью-Йорке получили телеграмму из Одессы: «Изя всё».
А ещё через день в Одессу пришёл ответ от богатых евреев из САСШ: «Ой». Ха-ха-ха!
В своей первой речи Литвинов сказал: «…что его назначение ничего не меняет во внешней политике страны…». Это так. Но менялась сама обстановка. Прямо тут… в центре Европы… шёл пересмотр Версаля. Поднимал голову фашизм…
На парламентских выборах в Германии, прошедших в сентябре, победу одерживают социал-демократы, получившие 143 места.
Но второе место заняла национал-социалистическая рабочая партия Германии во главе с Гитлером! Получив 107 мест.
У коммунистов 77 мест.
У центристов 68 мест, у Национальной народной партии 41, у остальных партий 137 голосов.
Это было грандиозное поражение коммунистов и демократов.
И это не было случайностью. НСДАП провела довольно необычную и захватывающую предвыборную компанию. Я как раз прибыл к её началу и мог воочию наблюдать, как нацисты воспользовались всеми доступными современными достижениями. Это были массовые митинги и демонстрации, где широко использовались электрические микрофоны, усилители звука и огромные громкоговорители. Распространялись не только листовки и газеты, но и грампластинки с записями речей Гитлера и его приспешников. Тут были и древние ритуалы тевтоном. Различные ночные факельные шествия, освящения знамён и штандартов. Торжественный приём новых членов и награждения заслуженных наци. Надо отдать должное, что это всё оказало воздействие на публику. Особенно на молодёжь и … женщин!
НСДАП провозглашало культ семьи и домашнего очага, а женщину превозносило как его хранительницу и … арийский источник новых сыновей народа!
Это было потрясение для всего мира!
Но пришла и хорошая новость, – 15 сентября была отменена цензура в средствах массовой информации в Испании, что теперь позволяет свободно вести агитацию, требовать установления Республики.
– Развернутся там теперь мои испанские друзья, – мелькнула тогда у меня мысль.
А перед самым началом моих занятий на первом курсе университета пришла ещё одна хорошая новость, что Великобритания, под давлением народной армии Китая, возвратила Китаю военно-морскую базу в Вэйхайвей, что была «передана» ей под нажимом в аренду ещё в 1898 году.
Лето и сентябрь пролетели быстро…
Пока осваивался на новом месте, изучал город, совершенствовал язык и знание культуры и обычаев наступил и октябрь.
В Германии, как я сразу узнал, занятия начинаются в ВУЗах в октябре.
При подаче документов мне предложили… не терять времени… и поступить на двухмесячные подготовительные курсы при университете. По мнению доцента из приёмной комиссии это даст мне общее представление о системе образования в Германии и упростит вливание в учебный процесс. Я с ним был полностью согласен и вот сейчас… посещая первые занятия… я это воочию увидел.
Я выгодно отличался не только на фоне иностранцев, приехавших аккурат к началу учёбы, но и на фоне самих немцев, которые не прошли эти курсы.
Как то так выходило, что я постоянно оказывался рядом с одним немецким парнем, приблизительно моего возраста, скромного и воспитанного.
Решив, что это неспроста, я с ним познакомился:
– Привет, меня зовут Серж, я из России, – обратился я к нему в перерыве.
– Привет, а я Вальтер… из Саара, – ответил тот, представившись довольно типичным для немцев именем. Ну конечно после Ганс, Клаус и Фриц конечно…
После занятий, в этот же день, мы с ним отправились в ближайший гаштет поужинать и выпить пива за знакомство.
С тех пор мы стали «не разлей вода».
Семестр шёл за семестром, год за годом…
За это время я узнал, что Вальтер, как и я (так я решил) родился в 1910 году.
В городе Саарбрюкене, что недалеко от Бонна на самой границе с Францией, в Саарской области, которая сейчас была под управлением Лиги Наций. Его отец владел фабрикой роялей и звали отца Гвидо Шелленберг.
У Вальтера была большая семья и кроме него было в ней ещё шестеро детей.
Со слов Вальтера, он ещё ребенком испытал на себе ужасы войны. Особенно запомнилась ему зима 1917 года… голодная и холодная… с массированными и жестокими бомбежками его родного города французами, в сочетании с болезнями его родни.
Когда война закончилась, его отец был арестован французскими оккупационными властями по надуманному поводу, связанному с политическим мотивам. Правда вскорости его отпустили…
Во времена этих испытаний, его мать, пытаясь обрести моральную стойкость, с еще большим рвением ударилась в католичество.
Это отразилось и на воспитании Вальтера, и на его духовном развитии в строгом христианском духе. Что… правда… послужило отходу его от католичества.
Здесь Вальтер вспоминал одно происшествие, сыгравшее большую роль в его решении отойти от католической церкви:
– Как-то на исповеди я признался священнику об одной своей мальчишеской проделке – запер младшего брата в чулане, когда тот втихаря там ел варенье… сваливая потом на меня…
– И вот… когда я об этом рассказал святому отцу… тот… в наказание стал бить меня своей палкой… за такую ерунду…
– Меня охватил гнев тогда и с тех пор я стал относиться к моему церковному воспитанию с большим отвращением…
– И уже тут… будучи студентом, я не вступил в общество студентов-католиков, – резюмировал мой друг Вальтер Шелленберг своё отношение к церкви.
По рассказам Вальтера, ещё в гимназии его тянуло к истории, благодаря их преподавателю, который сумел привить ему любовь и интерес к эпохе Возрождения и истории Нового времени.
С тех пор внимание Вальтера всегда привлекали история и культура Запада.
В 1923 году родители Вальтера, в результате войны оказавшись на грани выживания (впрочем, как и все немцы) переселились в Люксембург, где располагался филиал фабрики их отца.
А в прошлом 1929 году он начал учиться в этом университете … правда сначала Вальтер поступил на медицинский факультет.
Но по настоянию отца, склонного к экономическим и гуманитарным наукам, Вальтер решил заняться изучением права.
Юридическое образование давало возможность сделать карьеру в области экономики или на дипломатическом поприще.
Больше всего Вальтер мечтал о дипломатической карьере в министерстве иностранных дел.
Так на это повлияла его жизнь в пограничной области, где с особенной остротой сталкивались политические устремления государств. Это и возбудило в Вальтере интерес к внешнеполитическим событиям.
***
Тем не менее, кроме самой учёбы и весёлого времяпрепровождения я выполнял и деликатные вещи по различным направлениям.
Первым таким важным делом стала Испания.
Наступил 1931 год…
В конце зимы из Испании пришли новости о победе республиканцев на муниципальных выборах… меня при этом как током пронзило: «Республиканская Испания», «Война в Испании», какой то «Франко», – замелькали мысли.
Поэтому в феврале, я на свой страх и риск, во время каникул, отправился в Испанию.
У меня были там кое какие связи по линии Коминтерна.
Я ещё слабо представлял, что я там смогу сделать. Но помощь мне оказала «Пассионария» Долорес, которая имела большой авторитет в компартии Испании.
Так вот… мой приезд туда ознаменовался провозглашением Второй Испанской республики.
После успеха республиканцев на муниципальных выборах, руководитель Революционного комитета в Мадриде – некий Нисето Алькала Самора, потребовал отречения Короля.
И Король Испании Альфонсо XIII бежал из страны во Францию, спасаясь от революции.
А этот Алькала Самора возглавил временное правительство испанской Республики.
Занятный тип… Родился в семье землевладельца. Получил юридическое образование в университетах Гранады и Мадрида. Преподавал право, получил известность как адвокат, судебный и политический оратор. – Были такие и в России. Тот же Родзянко с Керенским…, – услужливо мне напомнила моя память.
С юных лет Алькала Самора был членом Либеральной партии. Позже работал в разных правительствах.
Избирался членом кортесов – так тут парламент зовут.
Был министром общественных работ, а потом первым гражданским военным министром в Испании.
Также являлся представителем Испании в Лиге Наций.
В Испании выступал как противник диктатуры генерала Примо де Риверы, в период правления которого он перестал быть сторонником монархии и стал умеренным республиканцем. – Ну да… как только от кормушки отлучили… сразу стал революционером, – мелькнула у меня мысль.
Вскоре после падения диктатуры, год назад, в апреле 1930 года, Алькала Самора произносит яркую антимонархическую речь в театре «Аполо де Валенсия», в которой он назвал себя сторонником «консервативной республики, основанной на поддержке среднего класса и интеллектуалов».
Затем он представлял консервативных республиканцев во время подписания «пакта Сан-Себастьяна», который объединял антимонархические силы.
Потом Алькала Самора возглавил исполнительный комитет республиканцев.
В декабре 1930 года им была организована попытка антимонархического военного переворота, предпринятая офицерами-республиканцами. В результате его неудачи… он, как и другие лидеры, был арестован.
Был приговорён к шести месяцам и одному дню лишения свободы. И тут… Король бежал… и Алькала Самора «весь в белом»… из тюрьмы… прямо в кресло премьера… Ха-ха-ха.
На одном светском рауте местный популярный писатель со смешным именем и фамилией – Пио Моа сказал, что «если республика и была установлена мирным путем, то не благодаря республиканцам, которые пытались установить ее в результате недавнего военного переворота, а благодаря монархистам, которые позволили республиканцам участвовать в выборах всего лишь четыре месяца спустя после неудавшегося выступления. И, несмотря на то, что эти выборы были муниципальными, а не парламентскими, … монархия поспешила передать власть, отказываясь от насилия».
Тут я ему возразил:
– Здесь уважаемый Пио Моа «забывает», как «забывают» об этом нередко, когда речь заходит о начале Российской революции в феврале-марте 1917 года, что царь отдал власть не по доброте душевной, а оценив неблагоприятное соотношение сил, в ходе начавшихся в столице и других городах массовых революционных выступлений.
С этим моим доводом он вынужден был согласится…
Конечно, они тут очень настороженно воспринимали меня в качестве спецпосланника НКИД СССР.
У Испании и СССР до сих пор не было дипломатических отношений.
Но «личное послание Сталина» к лидерам «республиканцев» вызвало потепление ко мне и к СССР.
Я, уже имея опыт общения с разного рода революционерами, призвал их к терпимости к ниспровергаемым ими классам, в особенности если те особо не сопротивляются.
А зная, что Испания является давним оплотом католицизма, я сделал акцент на недопустимости гонения на церковь.
Так же Испания была аграрной страной и резкие шаги в этой сфере тоже могли привести к ненужным волнениям и голоду.
Всё это я пояснял на печальных примерах из опыта нашей русской Революции.
Для сглаживания разногласий и недопущения эксцессов, я стал организатором встречи их местного кардинала – некоего Педро Сегура, с новым временным премьером.
Результатом было заявление церкви с поддержкой Второй Испанской республики и отказ от вмешательства в дела государства.
Так же церковь отдавала все свои земли безземельным крестьянам.
В основном своим же батракам и арендаторам. Но не в собственность, а в пользование. Контроль за целевым использованием её земли и уплату налога возлагался на церковь. Земля объявлялась «народной», но контроль оставался за бывшими её собственниками, которые становились пользователями и должны были платить налог на землю.
Купля-продажа сельхозугодий запрещалась. Крестьяне могли только объединяться, передавая свои наделы в кооперативы.
Это вызвало на местах небольшое количество эксцессов. В основном со стороны беднейших крестьян, которые планировали полученную землю продать… А так выходило, что либо ты на земле работаешь, либо у тебя её заберут и отдадут другому… более радивому хозяину.
Так же вводилось ограничение на обработку земли одним крестьянином, на наём рабочей силы. Повышались налоги для единоличников-кулаков и снижались для кооперативов.
Правительство обращалось к народу с воззванием о недопущении беспорядков и погромов домов помещиков и церквей.
Так как левые силы во временном правительстве пока были в меньшинстве, о никакой национализации пока речь не шла. Оно и к лучшему.
К моему огромному удивлению большинство у местных левых составляли махровые анархисты и троцкисты. Поэтому эксы были бы неизбежны и могли ввергнуть страну в хаос гражданской войны.
Именно с их стороны я больше всего подвергался нападкам во время своего вояжа по Испании.
Даже монархисты относились ко мне более лояльно, так как я высказался за гарантии безопасности их бежавшему Королю в обмен на поддержку Республики.