скачать книгу бесплатно
Отец, в бытность свою имея немалый опыт в уличных делах, как-то сказал: не можешь вырубить, рассмеши или попроси помочь: как правило, люди не трогают тех, над кем смеются, и благосклонны к тем, кто просит у них совета.
Вот теперь в толпе улыбалась добрая половина. Темные тона над головами расцвели дружелюбием или хотя бы поблекли, на отдельные личности, пришедшие сюда с определённой целью, теперь можно было не обращать внимания. Основная масса довольна, чего же боле.
– Поможем, как не помочь!
– Да тут рядышком!
– Вестимо, зачем деньгу понапрасну тратить!
– Совсем эти трактирщики оборзели, с честных людев в три шкуры дерут!
– Вона какой мелкий, истерса совсем!
Пацану в итоге досталось пять медяков и несколько подзатыльников, а нам – человек пятнадцать провожатых, которые вызвались нас доставить в лучшую гостиницу в городе, где путников не обирали до нитки и обхаживали со всем старанием.
Пока мы удалялись от площади, вослед нам летели пожелания и наставления, куда идти следует, а кого нужно обходить стороной. Наши проводники со смехом махали руками тем, кто остался, перебрасываясь с ними шутками, и тянули нас за собой.
Я мельком глянул в сторону эльфа с инквизитором и едва не потерял челюсть: оба пребывали в состоянии сильнейшего изумления, об этом же твердили и два розовых поросёнка, шаловливо крутящиеся над их головами. И тот, и другой молча следовали за мной, иногда переглядываясь, как бы спрашивая друг друга: «Ты чего-нибудь понял? Нет! А ты? И я нет». Мысленно я улыбнулся и похвалил себя, добавив к репутации плюсик. Приятно дать по носу принцу и бывалому инквизитору и заработать плюсик к карме.
Так толпой мы и прошли весь город насквозь, потратив на дорогу едва ли больше часа. И то только потому, что наши провожатые останавливались и подолгу спорили, каждый пропихивал свою идею, доказывал свое мнение. Не удивительно, ведь город пестрел гостиницами, вывески постоялых дворов попадались на каждом шагу. Я с улыбкой наблюдал за происходящим, попутно рассматривая город, Оррик с Аридилом, ни слова не говоря, плелись следом, продолжая многозначительно переглядываться.
В целом Бадери оказался точной копией города, в котором я столько всего пережил, что и не вспомнить сразу. Только по площади занимал раза в три больше места. Те же, что и в Рогоне, кривые улочки, те же обшарпанные двухэтажные строения, ратуша в центре города с небольшой площадью и колокольней, которая, впрочем, пока не показывалась на глаза – однажды слышался только характерный звук колокола, размеренно отсчитывающий текущее время. Отсутствовал лишь монастырь, на его месте, на взгорке, красовалась часовня с куполообразной крышей и знаком богов на шпиле. В остальном практически без изменений: довольно чисто, хоть и не слишком богато, даже неприятный запах почти развеялся, смешавшись с прочими ароматами живого города.
– А ты, я смотрю, не из пугливых. – Неожиданно прозвучавший за спиной глумливый голос сбил меня с мыслей.
Я резко обернулся: предо мной вальяжно стоял мужичок неопределённого возраста, невзрачной наружности, и вообще был он весь какой-то средненький, ни то ни сё. В одежде, и в прическе одно и то же – быть как все, не выделяться, не бросаться в глаза. Пожалуй, именно этим он и выделялся: именно своей неприметностью. Отвел от такого взгляд и не вспомнишь через минуту.
– Передавай Кривому Элу привет, – ляпнул я наугад и получил еще одного розового поросенка в копилку. Что поделаешь, сегодня я весь из себя такой удивительный.
Невзрачный тип очень быстро пришел в себя.
– Надо же, а я не поверил, – хмыкнул он задиристо. – Ты к тому же ещё и умный.
Я жестом остановил двинувшегося вперед Оррика.
– Два замечания, – будничным тоном сказал я. – Во-первых, ещё раз скажешь мне «ты», и я не смогу его остановить, – я указал на бывшего инквизитора. – Дорога дальняя, я устал, настроение не очень, меня ограбили на входе в город, так что силы мои на исходе.
– Второе? – криво усмехнувшись, промолвил мужичок.
– Вежливые люди представляются, – заметил я.
– Бальн, – мужичок взмахнул несуществующей шляпой.
– Так вот, Бальн, – продолжал я. – Я терпеть не могу, когда на меня давят. У меня еще больше портится настроение.
Мужичок враз посерьезнел.
– Кривой просил за то… вами приглядеть, – наконец сказал он, едва не обмолвившись, причём, я уверен, сделал это специально, чтобы лишний раз проверить мою реакцию.
Я усмехнулся, погрозив ему пальцем, вот интересно взглянуть на сцену со стороны: пацан-недоделок угрожает маститому уголовнику.
– Не больно-то вы старались.
– Мы ждали вас раньше, но все равно, мы держим все под контролем и…
– Так! – я возмущенно топнул ногой и оглянулся: наши провожатые, о которых я, признаться, почти позабыл, все еще самозабвенно размахивали руками и к единому мнению не пришли. Тем лучше для нас: надо расставить все точки. – Давай-ка сразу договоримся: ваша помощь зачтется только в том случае, если я сам о ней попрошу. Во всех остальных – это ваша самодеятельность, и ничего больше. Кривой не мог не сказать об этом.
Мужичок поскучнел, а я с удовлетворением убедился, что он изрядно разочарован.
– Тебе никто не говорил, что инициатива наказуема? – усмехнулся я.
– Вас никто не побеспокоит, – вздохнул Бальн уже без всяких ужимок. – Тем более вы и сами прекрасно справляетесь.
Он уже было собрался исчезнуть, но тут кое-что вспомнил.
– Если вы ищете ночлег, можете остановиться у Большой Берты. За постой она с вас не возьмёт, оплатите только продукты, – Бальн усмехнулся. – Это жест доброй воли, я слышал, что у вас неважно с деньгами.
С этими словами мужичок исчез, а я изрядно задумался: принимать или не принимать предложение? Сэкономленные деньги – это заработанные деньги, не помню, кто сказал, но сейчас на собственной шкуре ощутил, насколько правильные слова. С другой стороны, откуда ему известно о наших трудностях? Хотя, стоп, я сам только что в этом почти признался.
– Эй, уважаемый, – позвал я одного из провожатых. – Что скажете про заведение Большой Берты?
Глава 6
На следующий день три всадника на огромных, страшных животных выметнулись из распахнутых настежь городских ворот… я уныло проводил их взглядом: пока что единственное место, откуда я мог выметнуться на такой скорости, – это седло. Все, чему я выучился за двадцать три дня пути, сводилось к умению не падать с лошади, когда она идет шагом. Если мне нужно было выбраться из седла, я сообщал Оррику о необходимости остановки и с каменным выражением на лице ждал, пока тот, как подъемный кран, вынимает меня из седла. Чтобы самостоятельно соскочить с лошади, мне требовалось нечто большее, чем просто желание. Не хватало сил, роста, ловкости и бог знает чего ещё. Повторить же трюк, проделанный в городе, мне не доставало духа.
В это утро Оррик, как обычно, помог мне взобраться в седло, проверил, надежно ли закреплена поклажа, подергав с усилием за скрученные узлы, и расплатился с хозяйкой за собранные в дорогу припасы. Пока я ждал остальных, вспоминал последние дни и все больше думал о том, что мои планы пока что не выдерживают испытание временем. К подобным мыслям привел разговор, состоявшийся вечером, когда мои спутники с кислыми лицами наблюдали за официанткой, разносившей еду в кабаке.
– Иан, как ты представляешь воина вот с этим?! – Оррик наклонил деревянную миску, и жижа, наполнявшая ее, нарушая закон всемирного тяготения, лишь сделала попытку двинуться к ее краю.
– А ты хотел теплого пива и холодных девок? – мрачно поинтересовался я.
– Вообще-то наоборот, – буркнул Оррик, ковырнув коварное месиво.
– Это похлебка с отрубями и мясом, очень питательно, – заметил эльф, но меня обмануть было сложно, его наше меню тоже не вдохновляло.
– Сейчас бы съел целого поросенка, – вздохнул Оррик.
Я до того устал, что у меня не было ни малейшего желания вступать с ним в спор. Он прекрасно осведомлен о скудности моих золотовалютных резервов, поросенок в них точно не помещается. Даже на пятак от хрюшки не хватит. А еще ж девки! Нет уж, пусть глотает слюни – это бесплатно. У меня вырвался стон – чертова лошадь! Нет, не зря я раньше так ненавидел дорогу.
Я до того ушел в свои мысли, что не обращал внимания на бурчание инквизитора. Кто же знал, что на этот раз Оррику потребовалось мое участие в разговоре?
– Иан! – Я услышал свое имя, и что-то попало мне в лицо – это Оррик кинул в меня хлебный мякиш.
Убедившись, что теперь его слушают, он, прищурившись, посмотрел на меня.
– Вот скажи, командир, с какой стати надо нестись сломя голову в эту твою Алату? Чего тебя так приперло? Ты вон на коне сидишь, как мешок с… э… зерном, а на одном месте уже мозоль величиной с мою голову. Нужно ли так торопиться, ведь мы угробим и тебя, и себя заодно.
Аридил отложил в сторону ужин и уставился на меня. По его лицу ничего нельзя было прочитать, но в ауре явственно проглядывался интерес, а мои чувства твердили о том, что его обычные мысли обо мне сменили тональность с пренебрежительной на нейтральную. И вообще со времени происшествия на улице, когда я разобрался с толпой, моего затылка не раз касались заинтересованные взгляды. Мысли, обращенные ко мне, я чувствовал физически.
– Командир, – почти правильно повторил слово эльф. – Что это?
– Это вот он, – кивнул на меня Оррик. – Ну, когда головой думает, а не тем местом, которое об седло трется.
Вот вроде и пошутил, да я видел, что инквизитор не шутит. Его взгляд не оставлял шансов так думать. Эльф тоже был слишком серьезен, чтобы его игнорировать. Надо же, Оррик враз позабыл, что его настоятельно просили не лезть с расспросами. Но начальство далеко, жизнь одна, и она зависит от недоделанного ребенка. Удивляло другое: они действительно не в курсе, куда меня послали их чудо-боссы?
– А разве вам не сказали, куда мы направляемся, отец Тук или князь? – озвучил я свое недоумение.
– Куда – сказали, – протянул Оррик, и Аридил согласно кивнул. Одно то, что эльф согласился с инквизитором даже по такому пустячному вопросу, говорило о многом. – Но о цели путешествия они как-то упомянуть позабыли.
– А почему вы не спросили? – удивился я.
Эльф с Орриком переглянулись. Мне что, всю жизнь предстоит всех удивлять?
– Как бы попроще тебе объяснить, – сказал бывший инквизитор. – Это ты по какой-то непонятной для меня причине можешь пойти и спросить что-то у доброго дядюшки Тука, и тебе, что не умещается у меня в голове, возьмут да ответят, а я помню случаи, когда людей сажали на дыбу за один только неосторожный взгляд в его сторону. – Он посмотрел на эльфа. – Вряд ли ваш князь очень уж отличается от епископа.
– Аэларэль с королями не со всеми разговаривает, – подтвердил Аридил.
Оба моих спутника выжидающе смотрели на меня, а я, признаться, пребывал в растерянности – интересная вырисовывается картина: с одной стороны, у меня под боком два человека, которые определённо обязаны стучать обо мне при первой возможности; с другой, отвечают за меня головой. При этом не сомневаюсь, что один, что другой давно отыграли роль мальчиков на побегушках, а тут их снова вернули обратно, поставив в подчинение какому-то безродному шалопаю, – у кого угодно испортится настроение.
Мне следует сыграть на этом несоответствии, правда, я пока ещё не знал, каким образом. Испытывал ли я вину за их положение? Наверное, нет. В нашей лихой компании выбор отсутствовал в принципе, здесь я нисколько не отличался от моих спутников. Идешь – живешь, и все у тебя когда-нибудь будет, не идешь – можешь писать завещание, а может, и того не успеешь. Инквизиция – вот мой удел без возможности уклониться, любой отказ поставит меня вне закона, и я заполучу таких врагов, что о времени, проведенном в темнице, буду вспоминать с умилением.
– Думал, вы знаете, – сказал я.
Оррик дотянулся до миски, в которой лежал хлеб далеко не первой свежести, и захрустел куском сухаря. Все это время он задумчиво смотрел на меня.
– Прямо пир на весь мир, – сказал он. – Видишь ли, Иан, солдаты рождены, чтобы драться, убивать и умирать. С нами не делятся мыслями и сомнениями, потому что сомневающийся солдат – мертвый солдат. Нас кормят, поят, иногда отправляют по девкам – куда же без них-то, но в остальном вся наша жизнь – это бесконечная дорога с могилами по обочинам. Повезло, значит, попадешь к девкам дважды, срубишь деньжат, пограбив зажиточный город во время штурма, потом поднимешь кружку за горожан, которые поделились с тобой добром. Целями же с мясом не делятся, его ведут убивать и умирать.
Я аж опешил от такой речи, а зацепив краем глаза эльфа, догадался, что он обескуражен не меньше.
– А, что, ушастый, ты теперь мясо, дружок, – Оррик зло на него посмотрел. – Такое же мясо, как я. Привыкай, принца тоже можно пустить на фарш.
Слова не слишком довольного своей судьбой человека. Но он не воин, а инквизитор, на его месте явно должно быть лучше, чем топтать грязь среди тысяч себе подобных.
Оррик, словно заглянул в мои мысли.
– Ты явно дивишься, чего это старина Оррик пустил нюни, это же целый инквизитор, а не обычный серопузый солдат. – Он невесело усмехнулся. – Только ты забываешь, что крови бывает слишком много даже для инквизитора. Я стал тем, кем стал, потому что хотел отомстить за своих. Теперь мне все чаще кажется, что я давно раздал свои долги.
Я посмотрел на Оррика, чтобы понять, что он чувствует, но увидел нагромождение цветов – им овладело то состояние, когда человек думает обо всем сразу, и мои способности бессильны что-либо показать.
– Я еду в Аллию, чтобы стать инквизитором.
Над костром повисла изумленная тишина.
– Ущипните меня, я, наверное, сплю, – наконец сказал Оррик охрипшим голосом и протянул эльфу руку.
– Что не так? – Я по очереди оглядел своих спутников. – Меня предупредили, что это непросто и мне придётся достаточно постараться.
Оррик крякнул, запустил руку в бороду и принялся яростно скрести шею. Эльф выглядел слегка растерянным.
– Да уж, слегка постараться точно придется.
– Я чего-то не знаю?
– Хм, – Оррик прочистил горло, – видишь ли, Иан, дело в том, что одного желания, чтобы стать инквизитором, недостаточно. Ты можешь не уметь читать и писать – тебя этому, если нужно, научат, ты можешь не знать счет – нам и считать-то нечего, но ты просто обязан уметь кое-что делать – драться! Вступительный экзамен в Семинарию – это поединок с не самым слабым соперником, который знает, с какой стороны браться за меч. И он будет оценивать не то, как ты умеешь драться сейчас, а можно ли тебя чему-нибудь научить.
Он окинул меня таким взглядом, что мне пришло в голову, будто он сомневается в моей способности просто держать в руке меч, не говоря уж о том, чтобы им хоть как-то владеть.
– Меня уже просветил отец Тук, – сказал я.
– Тогда какого же рожна… – возмутился Оррик, но я взмахом руки не дал ему договорить.
– Оррик, ты мог отказаться от этой прогулки? – теперь уже я начал заводиться.
– Каким образом?
– Вот и мне не предоставили выбора. Я либо стану инквизитором, либо… не стану, – закончил я, так и не придумав достойное окончание. – Князь Аэларэль ясно дал понять, что моя дорога проходит исключительно через ворота Семинарии, факультет Инквизиторов.
Оррик потер лоб, Аридил сидел, глубоко задумавшись.
– Мне жаль, что невольно втравил вас в это, – произнёс я. – Если бы это было в моих силах, я бы пошел один.
Оррик хмурился, но, несмотря на кажущуюся угрюмость, я уже знал, что злиться долго не в его характере, и хотя обычно излишним красноречием воин не отличался, сегодня он далеко превзошел себя прежнего. Аридил, с виду сама безмятежность, на самом деле бурлил внутри, как перегретый котел, аура эльфа, обычно монотонная, сейчас напоминала картину абстракциониста и по цвету, и по форме. Оба моих невольных товарища вертели шестеренками так, что мне казалось, что от обоих сейчас пойдет пар. Новая информация взбудоражила обоих, и они пытались просчитать, что она могла для них означать.
Первым, как ни странно, начал эльф.
– Я мог бы попробовать научить его драться, – сказал Аридил.
Оррик посмотрел на него так, будто с ним заговорил камень, на котором он обычно разделывает мясо.
– Вы в своих лесах, или откуда еще ты там родом, – он по очереди посмотрел на Аридила, а затем на меня, – видно, совсем позабыли, как принимают экзамены в Семинарии. Давай-ка я вам освежу память…
Честно говоря, когда я узнал, куда меня направляют, подумал, что все не так плохо. Проверка на владение оружием не пугала, а лишь подогревала мой интерес – ведь у меня есть Оррик. Я был уверен, что за время в дороге смогу уболтать его показать мне, что называется, пару приемов. Мастером, мне, конечно, не стать, но я знал, что экзамен можно пройти даже в том случае, если просто выдержать три минуты (именно столько продолжается поединок), уйдя в оборону. Больше меня пугало чудовищное, по меркам современного человека, время в пути.
Как оказалось, боялся я совсем не того. Оррик, не жалея красок, расписал нам процесс поступления, и теперь я понимал, что князь фактически подсунул мне дохлую кошку в мешке. Дело в том, что в Семинарию может поступить любой человек, кто в состоянии раз в год на протяжении трех лет оплачивать свое содержание – пятьдесят серебряных монет. Никаких иных условий не существует. Платишь – учишься, некоторым Семинария даже оплачивалась за счет особого распределения. По окончании обучения получаешь назначение в какой-нибудь церковный приход – свободных мест больше, чем претендентов.
Если же ты решил, что твое место – стоять плечом к плечу с Чистыми Братьями – так в народе прозвали инквизиторов, – будь добр, доказывай делом, а не словами, что ты достоин, ибо инквизитор – это идеал человека, образец добродетели и мужской красоты. Догадываетесь, куда я клоню?
В жюри приемной комиссии заседают одиннадцать человек – по одному от каждой Конгрегации рангом не ниже епископа. Экзаменатор, против которого нужно выстоять три минуты, – инквизитор с уровнем владения оружием не ниже «мастер меча». Так что бой на равных – это к любителям ненаучной фантастики, а пока претенденты на поступление летали по рингу, как нашкодившие котята.
Считалось, что экзаменатор проверяет их силу, ловкость и волю к победе. Чистота рядов инквизиции блюлась строго: пьяниц, любителей дурман-травы и улиток гнали взашей. За проступки карали без жалости. Главное, что касалось лично меня: Оррик не мог припомнить, чтобы в рядах братьев служили люди, имеющие какие-либо отклонения от общепризнанной нормы, – другими словами, кривоногим горбунам вряд ли будут рады в самой закрытой Конгрегации из всех, что он знал.
– Так что, – Оррик посмотрел на меня, – я бы сто раз подумал, прежде чем давал слово отправиться на испытание.
– Повторяю, – произнёс я с нажимом, – у меня, как и у вас, сложности с выбором.
Оррик вздохнул.
– Мое дело – предупредить.
