Раненый зверь

Оксана вернулась, села и снова взяла его за руку.

– Сейчас врач придет.

– Как ты могла Илью на Иру оставить? – возмущенно спросил он.

– А что мне делать? Ты уже восемь дней здесь.

– Сколько?! – Павел оторопело посмотрел на нее.

– Тебе операцию делали, осколок черепной кости вытаскивали. Это чудо, что ты в себя пришел, еще говорить можешь…

Павел мог и говорить, и соображать. И еще он жутко ревновал Оксану.

– Кто ж меня так?

Оксана опустила голову.

– Не понял!

– Маркел…

– Откуда ты знаешь? – Он подозрительно посмотрел на девушку.

Ему проломили голову с одного удара. Отморозки сделали свое дело и ушли. А может, они написали на воротах «Здесь был Маркел»? Но это вряд ли… Скорее всего, Маркел навещал Оксану в его доме, своими подвигами похвастался.

– Ты Мишка убил.

– Что?!

– Ну, не ты убил… Ты его ударил, он упал, а там клумба у тебя, из нее арматурина торчала… Ты, главное, не волнуйся, – Оксана двумя руками взяла Павла за руку.

Он понял, о какой клумбе шла речь. Ее затеял мужик, у которого Каменев купил недостроенный дом. Он вылил из бетона прямоугольный короб три на четыре метра, в который планировал засыпать двенадцать кубов чернозема. Короб отлили, но землю не завезли, а у Павла руки до этого не доходили. И еще надо было срезать остатки арматурных прутьев, торчащие из бетона. Но и за этим дело встало…

– Насмерть?

– Ну, если убил… – На глазах у Оксаны выступили слезы. – Прут в шею вошел, артерию порвал.

Но слезы высохли, как только в палату вошел врач – моложавый, поджарый, симпатичный.

– Так, что у нас тут? – весело спросил он, внимательно глядя на Павла.

Он заглянул под веки, поводил молоточком перед глазами. Оксана чуть ли не завороженно наблюдала за ним, на ее губах блуждала сдержанно-восторженная улыбка. Со стороны могло показаться, что она влюбилась в этого мужчину. А может, так оно было и на самом деле?

Павел мрачно усмехнулся, глядя на нее. Оксана успела признаться ему в своих чувствах. Оказывается, она влюбилась в него чуть ли не с первого взгляда. И сейчас он верил ей. Влюбчивая у нее натура, потому и верил. И его любит, и Маркела с его дружками, и Робика, теперь вот врач на очереди…

– Хорошо. Очень хорошо… – приговаривал врач.

Но Павел едва разбирал его слова. Голова вдруг закружилась, и его стало втягивать в некую гудящую воронку. Перед глазами все закачалось, поплыло. Каменев терял сознание. Сейчас он лишится чувств, а Оксана с врачом воспользуются этим и уйдут в ординаторскую. Он отключится, а они займутся любовью…

* * *

Голова кружилась, перед глазами пульсировали белые мошки. Но это не самое страшное. Куда больше Павла пугал интеллигентной внешности мужчина в очках с тонкой металлической оправой. Белый халат поверх темного костюма, на коленях папка, в пальцах – чернильная авторучка с золоченым пером.

– Гражданин Чащин утверждает, что сначала вы ударили гражданина Трушина, а потом уже он нанес удар. Услышал, как Трушин закричал от боли, и ударил…

– Да нет, сначала меня ударили. Потом я уже махнул рукой. Кажется, в кого-то попал. Наверное, это и был Трушин.

Павел знал, что саврасовских беспредельщиков задержали. Им и нападение на него предъявили, и поджог служебного мотоцикла, и еще что-то там…

– Ну, может быть, – следовать сделал какую-то пометку в своих бумагах.

– Так и было. Эти уроды бросили бревно поперек дороги, я стал поднимать… Это засада была. Тщательно спланированная засада, вы это понимаете?

– Да с вами, гражданин Каменев, хотели поговорить. Просто поговорить. Бить вас никто не собирался.

– И вы в это верите? – возмутился Павел.

– Нет, конечно, – совершенно серьезно сказал следователь.

– Тогда зачем говорите?

– Это версия Чащина и Маркелова. Но этим людям веры нет.

– А мне?

– Вы уже отбывали срок по сто восьмой статье. Это не делает вам чести, но я вам верю. Я разговаривал с гражданкой Звонаревой, она утверждает, что вы ездили за лекарствами для своего сына. У вас не было мотива убивать гражданина Трушина…

– Я его не убивал, я его просто ударил… Все в пределах необходимой обороны.

– Или превышение пределов… Но я думаю, это было убийство по неосторожности.

– И что это значит?

– Пока ничего. Лежите, выздоравливайте. Учитывая обстоятельства дела, под стражу вас заключать не будем. Выздоравливайте и ждите вызова на суд. Думаю, вас осудят на два-три года. Условно… Здесь распишитесь!

И без того неровные строчки протокола разбегались перед глазами, но Павел все-таки осилил их. Не читая, можно было и приговор себе подписать.

Следователь ушел, и его место заняла Оксана. Павел посмотрел на нее с плохо скрытой неприязнью. Практика сейчас у Оксаны, и заведующий отделением ходатайствовал перед училищным начальством, чтобы она отрабатывала ее здесь. Что, просто так ходатайствовал? Наверняка Оксана его как-то за это отблагодарила…

Ночевала она в отделении через день – то дежурство, то просто с Павлом в палате останется. А состояние у него хреновое. Вроде и голова соображает, и речь внятная, но подняться с постели он не может. Любое серьезное движение вызывало сильнейшее головокружение, а от переутомления выключалось сознание. Не мог он подниматься с койки, не в состоянии был контролировать действия Оксаны. А она, возможно, не только с врачами крутила. Она через день дома у него ночевала, и неизвестно с кем. Илья с ней был, но ведь это не помеха. Уложит Оксана его спать, закроет дверь на ключ, а сама с Робиком… Или еще с кем-то… Бормана ведь и на цепь можно посадить.

– Ну, что он сказал? – спросила девушка.

Павел смотрел на нее, но видел плохо. Качающийся туман перед глазами, и в голове шторм поднялся, как бы не стошнило…

– Три года. Условно.

– Условно – это хорошо… Ты бы с Геной поговорил, – сказала она.

– С Геной? – Павел удивленно повел бровью.

Гена Елизаров и Сергей Широков были его лучшими друзьями. С Геной он служил срочную в Афгане, а Серега его школьный друг, и карате они вместе занимались. Доверял он этим ребятам, поэтому и замутил с ними опасное дело.

– Он же сейчас вместо тебя… ну, по вашему делу…

– И что?

Павел не посвящал Оксану в свои дела, но, похоже, она сама во всем разобралась.

– Если вдруг вас застукают… У них судимости нет, а у тебя имеется. И срок тебе светит… Пусть они сами, без тебя…

– Они и так сами.

– Я не в том смысле. Если вдруг их возьмут, пусть они все на себя берут. Ну, как будто твое дело сторона…

– Не возьмут их.

– А вдруг?

– Не могу я так сказать.

– А я могу. И скажу.

Павел хотел одернуть Оксану, сказать, чтобы она не лезла в его дела, но потерял сознание. А когда он пришел в себя, ее уже не было.

Глава 4

Роскошные распущенные темно-русые волосы, красивые глаза с поволокой, сочные губы, совершенной формы грудь с наливными ягодками сосков, сексуальные ноги – и это все о ней… Оксана голышом стояла перед кроватью, быстрыми ловкими движениями очищая мандарин. Ни капли стеснения во взгляде. Более того, ей нравилось восхищение, с каким смотрел на нее Павел.

– Чокнемся? – весело спросила она и, поцеловав очищенный мандарин, протянула его Павлу.

– За твое здоровье!

Мандарин был не простой, а проспиртованный. Все равно что пятьдесят граммов водки выпить и закусить.

– Еще?

Он был бы не прочь повторить, но Оксана пьянила его куда больше, чем спирт.

– Потом!

Павел схватил ее за руку, притянул к себе, уложил на кровать.

– Раздавишь, медведь! – засмеялась она.

Смех очень быстро перешел в тихий сдавленный стон, а ее ноги обхватили его бедра. Возбуждалась она легко и быстро, поэтому все пошло как по маслу.

И с ним Оксана возбуждалась, и с другими. Но с ним она пробудет всего три дня, а потом уедет в Засечье, а там сколько мужчин, столько же и соблазнов… Но Павел старался об этом не думать. Все равно ведь ничем горю не поможешь. Не в том он сейчас положении, чтобы рвать с Оксаной…

Все правильно сказал следователь, ему пришили убийство по неосторожности. Он же не собирался убивать Трушина, он ударил его, а тут арматура, несчастный случай. Смешно это или нет, но за превышение пределов необходимой обороны ему светило до двух лет, а срок за убийство по неосторожности – это уже три года. И два с половиной года он из них получил. И не условно, а реально. Судья и первый срок ему припомнил, и не отбытые четыре с половиной года. В одном только вышло послабление – судья должен был приговорить его к строгому режиму, а выписал путевку на общий. А здесь и долгосрочные свидания чаще, и посылки положены не один, а два-три раза в год.

В суд Павла привезли прямо из больницы. Слишком сложно проходил процесс выздоровления, но ходить к этому времени он уже мог. И ушел – на этап в следственный изолятор, в блок для осужденных. Правда, месяц его держали на больничке, оттуда он и отправился на зону – в полном здравии, полный сил и желания выживать.

Впрочем, Оксане пришлось подмазать лагерное начальство. Она же не жена Павлу, и ей свидания не положены, но если есть деньги, то такие нестыковки теряют значение…

А деньги у Оксаны есть. Она говорила с Геной, он согласился в случае чего взять всю вину на себя. Но Павла из общего дела не вычеркнул и долю с общего дела исправно выплачивал. Оксана переводила деньги в доллары, складывала в кубышку. На жизнь брала только необходимое, во всяком случае, так она говорила. А Павел хотел ей верить. И верил – в том, что касалось материальной стороны дела. Оксана очень привязалась к Илье, заботилась о нем, холила и лелеяла, как своего. Он и в это верил. А в том, что Оксана хранит ему верность, мягко говоря, сомневался. Впрочем, она и не говорила, что не изменяет ему. Он не спрашивал, а она не говорила. А зачем ей врать без особой на то нужды? Вот если бы он спросил…

Но какой бы сукой ни была Оксана, с ней чертовски хорошо. А это свидание с ней – и вовсе подарок судьбы. И никакие подозрения на ее счет не смогли сейчас унять накал страстей, какой он испытывал с нею в постели. Только ради таких моментов стоило жить. И даже прощать Оксану…

– Хорошо-то как! – громко прошептал Павел, глядя в темный от сырости потолок.

– Ты такой ненасытный! – с затаенным восторгом в голосе проговорила Оксана и улыбнулась.

– Это плохо?

– Хорошо… Я так по тебе соскучилась! – Она легла на бок, грудью прижимаясь к его плечу, а носом – к щеке.

– Только по мне?

– Только по тебе! – кивнула Оксана.

То ли она прикинулась дурой, то ли действительно не поняла намека.

– А то здесь у нас еще и Маркел мотает…

– Маркел?! – Она удивилась, но даже голову не подняла.

– Здесь он, в четвертом отряде.

– И что?

– Ну, просто.

– Меня Маркел давно уже не интересует.

– А раньше интересовал?

– В какой-то степени… Может, покушаешь?

– Не сейчас.

– Мандаринку? – Оксана, похоже, пыталась уклониться от этой не очень приятной для нее темы.

Вряд ли ей был неприятен сам Маркел, но разговор о нем смущал. Видно, в их прошлом осталось немало общего. Может, благодаря Маркелу она и лишилась невинности. А может, она еще до него потеряла девственность, потому он и считал ее шлюхой, потому и глумился на ней…

– Можно.

Павел съел сразу две мандаринки – как будто сто грамм хватил.

– Я котлеты разогрею, их сегодня доесть нужно, – сказала Оксана.

Она не хотела говорить о Маркеле, и он не стал навязывать ей эту тему.

А Маркел действительно находился в лагере. Два года он получил за хулиганство. Чащина на восемь лет закрыли, а этому всего два года дали. Ну да, он же Павла не бил. И мотоцикл не поджигал. Он всего лишь рядом стоял. Одного дружка убили, второй на строгом режиме срок мотает, но Маркел не терялся. У него здесь, в зоне, новые друзья. Неплохо вписался он в коллектив – сошелся с отрядным блаткомитетом, сколотил свою собственную банду. Воровская власть в зоне слабая, красная масть тоже особой погоды не делает, поэтому беспредел цветет и пахнет. Особенно сейчас, после развала Союза. Менты в потерях, не знают, как реагировать на разрушительные изменения. Зато прекрасно знают, как навариваться, используя свое служебное положение. Не зря же Оксана здесь, в блоке для долгосрочных свиданий. И на ее проспиртованные мандарины менты внимания не обратили. А ведь могли бы, если бы захотели…

– Леонид Ильич из больницы выписался, – сказала вдруг Оксана.

– Леонид Ильич? – не сразу понял Павел.

– Отец Лизы…

– Ах да…

– Он Илью хочет забрать, – вздохнула девушка.

– Отдай, если хочет…

– Как отдать?! – Оксана простонала от возмущения. – Это же твой сын!

– Может быть, – пожал плечами Павел.

Не факт, что Илья – его сын, но с Оксаной спорить об этом бесполезно.

– Я к Илье так привыкла! Я его так люблю!

– Да, но я его не усыновлял. Да и ты не моя жена…

– Ну, расписаться мы можем, а смысл? – в раздумье спросила девушка.

– Ты не хочешь быть моей женой? – невесело усмехнулся Павел.

Что, если он для Оксаны уже не вариант? Может, она живет в его доме и устраивает свою личную жизнь. А Илья ей нужен, чтобы иметь хотя бы моральное право на этот дом. Все в этом мире возможно, уж кому, как не ему, об этом знать. Найдет Оксана лучший вариант и ускачет от Павла, только ее и видели…

– Как это не хочу?.. – захлопала она от удивления глазами. – Хочу! Очень хочу!.. Но я думала, после того, как ты освободишься, чтобы можно было на свадьбе красиво погулять. Я так мечтаю о свадьбе… Ну, если ты предложение сделаешь, – спохватилась она.

– Почему не сделаю? Сделаю, – пожал он плечами. – Как освобожусь, так и сделаю…

– Можно и раньше. А то я даже не невеста.

– Невеста. И мы с тобой поженимся, когда я выйду.

В этом Павел не был уверен. Сейчас ему без Оксаны никак. Да и любит он ее… Но ведь он сможет переступить через эту любовь, если узнает о предательстве. А он узнает. Как только вернется. Нетрудно будет навести справки о том, как Оксана жила без него. А он обязательно займется этим.

– Выйдешь. Обязательно выйдешь. Всего два года осталось.

– Всего…

– Как в армии, – улыбнулась она.

– Одна уже дождалась… – усмехнулся он.

– Лиза от тебя не гуляла, – покачала головой Оксана.

– Как это не гуляла? – оторопело посмотрел на нее Павел.

– Тот случай был единственный. Да и то ничего не было. Игорь зашел к ней. Ну, был вечер встречи выпускников, на следующий день он зашел, коньяк принес. Что-то подмешал. Лиза выпила, ее повело, Игорь к ней полез, раздел, а тут ты…

– Кто тебе такое сказал?

– Леонид Ильич.

– Ну, так Лиза ж его дочь, он все что угодно может сказать…

– А я ему верю, – пожала плечами Оксана.

– Твое право… А ты что, с ним общаешься?

– Он приезжал к нам на Илью посмотреть. Я чаем его напоила, плюшек напекла. Старалась ему понравиться…

– С чего это вдруг? – удивился Павел.

– Как это с чего? – удивилась девушка. – Кто ж дурочке внука доверит?

– А он доверил?

– Пока да. Плохой он совсем. Хромает сильно, на один глаз почти ослеп.

– Зато на свободе.

– Да, и внука забрать может. А я к Илье так привязалась…

– Иди ко мне.

Павел взял Оксану за руку, притянул к себе. Не так уж у них много времени, чтобы растрачивать его на пустяки.

– Не сейчас.

Оксана отстранилась от Павла. Сначала она его накормила и только затем залезла к нему в постель.

* * *

Конфеты в сумке, печенье, сало, яблочное повидло в целлофановом пакете, сигареты. В условиях зоны – это большая ценность, но Павел отдал бы все, лишь бы еще на минутку вернуться к Оксане. Может, и сучка она, но без нее свет не мил. Особенно сейчас, после трех дней сумасшедшего удовольствия. Однако хорошее уже закончилось, уехала Оксана. Она – домой, а он – в барак. Ей и без него будет хорошо, а ему – вилы. Еще целых два года дикой тоски…

Павел подходил к зданию общежития, а Маркел из него выходил. Их дорожки пересеклись метрах в пяти от крыльца.

– Какая встреча! – ощерился парень.

Изменился он очень. Год назад он и выглядел на свои двадцать лет, а сейчас ему и тридцатник можно дать. Повзрослел, загрубел, заматерел. И еще мощнее на вид стал. И на воле он качался, и здесь, в зоне. Кружок из таких же качков собрал, возглавил его. В своем отряде он в авторитете, в смотрящие, говорят, метит. Но какого ляда он здесь забыл? Может, его во второй отряд определили? Не хотел бы Павел жить и работать в таком соседстве. Этот беспредельщик запросто мог ударить из-за угла, никаких в том сомнений.

– Отвали! – Павел резко шагнул к нему, но Маркел даже не шелохнулся. Он хорошо знал, чем для него может закончиться рукопашная схватка с Павлом, но испуга в его глазах не было. И это неудивительно. Он же был не один, из-за его спины вышли три качка, взяв Павла в полукруг. И неизвестно, чем все закончится, если они начнут разом. А они могли начать – офицеров поблизости нет, солдат на вышке метрах в ста маячит, но ему все по барабану. А если вдруг и увидит кто, Маркелу ничего не будет. Пятнадцать суток штрафного изолятора – это для него не наказание. Октябрь месяц на дворе, погода вполне себе, вот если зимой, в лютый мороз в ШИЗО попасть, тогда жесть, а сейчас – ничего страшного. Поголодать, правда, придется, но это не смертельно.

– Чего дергаешься, мужик? – осклабился Маркел. – Думаешь, кто-то тебя здесь боится? Нет. Класть я на тебя хотел! А за Мишка я с тебя еще спрошу! – угрожающе сощурился он.

– А за тебя кто спросит?

– Ну, до меня еще дотянуться нужно… Хотя нет, дотянешься. Как Оксанка до меня дотянулась, так и ты до меня дотянешься. Задом наперед…

Павел уже понял, чем закончится эта встреча.

– Я смотрю, ты набычился, мужик! – ухмыльнулся Маркел. – Да ты не напрягайся, не надо. Я тебя не трону. Мне проблемы не нужны. У меня свидание завтра. Долгоиграющее. Так же, как и у тебя, на три дня. Оксана ночку отдохнет, а завтра мы с ней встретимся. Ты же с ней встречался, да? Ну вот, теперь моя очередь. Она баба добрая, а душа у нее широкая, на всех хватит. Ну, и не только душа…

Маркел говорил, а его «быки» ждали, когда Павел начнет драться. Стоит ему дернутся, как они тут же придут в движение. Разом ударят с двух сторон. И сам Маркел готовится поставить блок и отскочить назад. Он же знал, с кем имеет дело. А наговорил он выше крыши. И дальше собирался обливать Оксану грязью.

Душа, может, широкая, и задом наперед она могла, но не Маркелу об этом говорить. И не при всех…

– Или ты думаешь, она только ко мне приезжала?

Маркел провоцировал Павла на драку. Сам подставлялся, чтобы затем в дело вступили его «быки».

Но Павел его бить не стал. Он резко сместился назад и в сторону, сунув пакет в руки качку, который стоял справа от него. Парень повелся, поднял руки, чтобы принять драгоценную ношу, в этот момент Павел его ударил – ребром согнутой в пальцах ладони в шею. Он сместился в сторону, чтобы качки стояли перед ним не во фронт, как было, а в ряд. И в ряд, и в очередь. Точным ударом в шею он сократил их численность до трех. Пока «быки» соображали, он вывел из игры второго, локтевым «эмпи» пробив «солнышко». На этом эффект неожиданности закончился, и ему самому пришлось уходить от удара.

Маркел ударил кулаком в лицо – коротко, быстро и мощно, но Павел поставил блок и подушкой ладони заехал в подбородок. Тут же пришлось отбить удар его четвертого спутника. Уход, удар, снова блок… Как и в прошлый раз, саврасовский отморозок смог выдержать несколько ударов. Но, в конце концов, Павел вырубил его – пробив кулаком болевую точку в надбровье. Маркел вырубился наглухо.

На этом все и закончилось, а Павел отправился в штрафной изолятор.

* * *

Горячий чай с сахаром, свежие баранки, нарезанный крупной соломкой голландский сыр.

– Угощайся, старшина. В кондее не забалуешь, да?

Павел пять суток провел на хлебе и воде. А позавчера резко похолодало, и он две ночи мерз в карцере штрафного изолятора. Зато в кабинете начальника оперчасти тепло. Да и сытно может быть, если дать слабину.