Повод для убийства

Могилу решили выкопать, понятно для кого. Дело это небыстрое, а случайные люди могли появиться в любой момент, поэтому водитель торопился, штык лопаты с ожесточением резал землю. Торопился и очень быстро устал. Позвал напарника, передал ему лопату. Именно этого момента и ждал Альберт. Именно поэтому и смог застать «сладкую парочку» врасплох. Филимон навел ствол на одного, а он вырубил другого. Бесшумно подошел и сразу ударил ногой, четко в голову, Ван Дамм мог бы гордиться, будь Альберт его учеником.

Очки и лопатка отлетели в одну сторону, тело – в другую. Еще один удар на добивание, дальше в ход пошел скотч. И водителя связали. Стволы забрали: у одного «Глок», у другого «Вальтер». Осторожно вынимали, чтобы «пальчиков» не осталось. Стволы сразу бросили под машину. Только тогда открыли багажник. А там труп. Причем голова вся в крови.

– Копелев? – спросил Альберт, обращаясь к водителю.

Его напарник все еще лежал на земле без признаков жизни. Но сердце бьется, дыхание пока не останавливается.

– Да нет, Струков!

– Кто Струков? – Филимон замахнулся, собираясь ударить водилу, и пальцы растопырил, чтобы в глаза их вбить.

– Я Струков! – зажмурился парень.

Молодой еще, лет двадцать пять, высокий, худощавый, жилистый, лицо вытянуто, как морда у лошади. А зубы как у сурка. И страх заячий в груди бьется. Понимает пацан, что дело дрянь, смерть свою чувствует. А место хорошее, земля мягкая, лопатка острая.

Одет Струков стильно: кожаный пиджак, джинсы дорогие, туфли из недешевого магазина. И его напарник прикинут добротно, пиджак не кожаный, но дорогой. В таком виде на шумные дела не ходят, видно, внезапно команда поступила – подъехать, взять Копелева, решить с ним вопрос.

– А в багажнике кто?

– А в багажнике… Фамилию не знаю… Железяка знает. – Струков кивнул на своего дружка.

– Бармен?

– Кто, Железяка?

– Ты всегда такой тупой, когда страшно? – рыкнул Филимон.

– В багажнике кто, бармен?

– А-а, да, барменом работает…

– А вы на кого работаете?

– Ни на кого…

Альберт ударил парня в живот, а Филимон в голову. А то вдруг убогий думает, что с ним шутят.

– Кто картину заказал?

– Какую картину? – Струков захныкал, выплюнув выбитый зуб.

И снова получил удар ногой, Филимон пробил в полную силу.

– Ну, слышал я про картину, – расплакался он, выплюнув еще два зуба.

– Заглохни! – зашипел на него Железяка. Оказывается, он уже пришел в себя, но не хотел подавать виду.

– Он что, реально железный? – спросил Альберт.

– Так проверим!

Проверял Филимон ногами: бил до тех пор, пока окровавленный Железяка не запросил пощады.

– На кого работаешь, урод? – спросил Альберт.

Он смотрел на Железяку как судья, который вынес, но еще не зачитал смертный приговор. Смотрел тяжело, пацан понял, что шансов выжить у него нет. Но человек так устроен – за жизнь он хватается до последнего.

– Ты его не знаешь…

– Кто картину заказал?

– А если скажу? – спросил Железяка, жалко глядя на своего дружка. Только что требовал от него быть мужиком, а сам раскис как баба.

– Будешь жить.

– Гарантируешь?

– Обещаю… Похороните Копелева – и по домам. Боссу своему скажешь, что вопрос решен. И никто ничего не знает. И не узнает.

– Но вы будете знать!

– Если не обманешь.

– Не обману. Но тебе лучше не знать… А мне лучше не говорить.

– Никто не узнает, что ты сказал, да, чувак? – сказал Альберт, подмигнув Струкову. – Вы же никому не скажете?

– Н-нет.

– Кто?

– Лариянов.

– Ты в этом уверен? – вытянулся в лице Филимон.

– Я же говорю, вам это лучше не знать, – мрачно усмехнулся Железяка.

– А ты не подставляешь мужика? Может, лажу нам впариваешь?

– Ну так ты поезжай за нами, мы тебя прямо к нему приведем.

– А мы поедем… – кивнул Филимон. – Поедем, посмотрим. Дело реально серьезное.

– А вы лучше без нас к нему в дом сходите. У него там целая галерея. Бабло девать некуда…

– Галерея, говоришь?

– Картинная.

– Ну хорошо…

Филимон взял телефон, отошел в сторонку, набрал номер и облегченно вздохнул, услышав голос Антрацита. Ситуация реально напряженная: в багажнике труп, убийцы и похитители связаны, если нагрянут менты, крайними останутся Филимон и Альберт.

Филимон объяснил ситуацию, выслушал босса, кивнул, принимая его решение. И подошел к Альберту, выражая недоумение.

– Папа знал, – тихо сказал он.

– Или догадывался, – кивнул Альберт.

Он не знал, кто такой Лариянов, но, видимо, человек с большими возможностями, если может позволить себе целую галерею дорогих картин, которую нужно пополнять, похоже, любой ценой. Возможно, Лариянов уже пытался выкупить у Антрацита картину, но, получив отказ, пошел на крайние меры и потерпел фиаско. Подозрения Антрацита подтвердились, и Лариянов уже под ударом. Вопрос только в том, как его наказать.

– Короче, этих отпустить, сказал, – невесело проговорил Филимон, кивком указав на пленников.

– Да?

– Сам вопрос решит.

– Хозяин – барин, – пожал плечами Альберт.

Если Лариянов реально крупная птица, то с ним лучше не обострять отношений. Антрацит, конечно, предъявит ему, но эти разборки будут проходить в высших сферах. Если удастся решить вопрос – хорошо, а если конфликт выйдет за рамки, к делу снова подключатся Альберт с Филимоном. Или кто-нибудь покруче, за киллерами у Антрацита дело не встанет. Потому и страховался Лариянов.

Филимон подошел к Железяке, присел и, пятерней обхватив его подбородок, заставил смотреть себе в глаза.

– Повезло вам, что никого из нормальных пацанов не завалили. Давайте решайте со своим жмуром и уматывайте. Мы вас потом найдем. Если с Ларияновым кинули.

Прежде чем развязать пленников, Альберт изучил их документы. Железнов Петр Евгеньевич и Струков Илья Валентинович. И еще внимание привлекла фамилия владельца «БМВ», некого Димова Николая ИлЛарияновича. И в техпаспорте он числился, и доверенность Струкову выписывал. Кто такой, Альберт спрашивать не стал, но данные переписал. Если вдруг Железяка наврал, рано или поздно они его найдут. И пристрелят, как бешеную собаку.

* * *

Женщины – золотая медаль о двух сторонах, и добро это, и зло. Тяжело с ними, а без них совсем невмоготу. А если влюбишься, то и вовсе голову потеряешь. Именно потому ворам в законе не разрешалось жениться. Сколько славных бродяг на бабах спалилось! Да и сам Антрацит едва сдерживал свой гнев, руки чесались скрутить Лариянову шею. Это ведь из-за него погибла его Юля.

Подкатывал к нему этот урод, просил продать картину, деньги хорошие предлагал, и ведь Антрацит готов был пойти ему навстречу. Одно условие выдвинул – пусть Лариянов лично попросит его об этом. Но этот сучонок отказался. Впадлу ему с вором в законе якшаться, слишком большой человек он для этого. Но ничего, если гора не идет к Магомеду, тем хуже для нее.

Лариянова он подозревал с самого начала. И готовился к встрече с ним. Удар нанес в слабое звено его системы безопасности. Начал с его любовницы.

Лариянов не женат, ни семьи, ни детей. Только племянница, которую он воспитывал как дочь. Антрацит не знал, почему Лариянов держал свою любовницу в отдалении от себя. В Одинцово ее поселил, коттедж ей на окраине купил. Хороший дом за высоким забором, видеокамеры имеются, а охраны нет. Видно, не доверял своим псам: парни они молодые, как бы не присунули его сучке между делом.

– Да ты не переживай, нормально все будет.

Антрацит с интересом смотрел на блондинку со спортивной фигурой и с короткой стрижкой. Баба на полном содержании, времени валом, вот она и старается для своего благодетеля: животик подкачала, ни грамма жира под кожей. Бассейн, спортзал, бутики, салоны красоты, его Юля жила по той же схеме. Но жила с ним. А эта спит по ночам одна. Даже без охранника.

– Да я и не переживаю, – пожала плечами Майя, дерзко глядя на него.

Она занималась в тренажерной комнате, когда в дом вломились незваные гости. Сигнализацию отключили, калитку взломали, собаку усыпили. Ну а как еще по-другому?

– Чего так?

– Я же вижу, вы мужчина солидный, зачем вам неприятности?

– Неприятности – это мой воздух. Я дышу им.

– И как? – усмехнулась Майя, еще раз окинув его взглядом.

Он кремами там всякими кожу не умягчал, в соляриях не жарился, но выглядел хорошо для своих лет, во всяком случае, Юля его в этом уверяла. Прическу сама ему подбирала, бородку щегольскую придумала, костюм у него дорогой, держаться с достоинством записного джентльмена он умел. Но Майя все равно искала и находила в нем недостатки, но, возможно, всего лишь делала вид, чтобы смутить его.

– Иногда бывает очень токсично, – поморщился он. – И очень больно… Твой Лариянов убил мою жену.

– Что? – напряглась блондинка.

– Не бойся, я тебя не трону.

– А можете? – Майя выразительно глянула на громилу за его спиной.

Фока у него за начальника охраны, видный парень, рослый, мощный, голова квадратная, а ум круглый, в смысле, крутится и углами за тупики не цепляется. И глаза добрые. Хотя убить может не задумываясь. И даже не напьется после этого.

– Ну, если только к себе заберу, – усмехнулся Антрацит. – Вакансия освободилась.

– А у вас женщины измеряются вакансиями? – Майя презрительно скривила губы.

Антрацит покровительственно улыбнулся. Эта девочка нравилась ему все больше. И красивая, и не пустышка.

– У меня женщины измеряются бриллиантами… Или ты не продаешься? – со смыслом спросил он.

– Я живу с Кириллом по любви, – не моргнув глазом сказала она.

– Юрий Витальевич, – донесся из холла голос.

К дому подъезжал «Майбах» Лариянова. И без машины сопровождения. Не женат он, бояться некого, а связь с Майей старался не афишировать, поэтому брал с собой только самых проверенных людей. Один управлял машиной, другой сидел рядом. Всего два пса, бойцам Антрацита на один зубок.

Впрочем, никто ни на кого не нападал. «Майбах» заехал во двор, охрана осталась в машине, а Лариянов направился к дому. Антрацит не без зависти смотрел на своего врага.

Лариянов и младше на четыре года, и выглядел очень хорошо для своих лет: спортивный, сухопарый, костюмчик на нем сидит – не придерешься. Холеный, лощеный, щеголеватый, чувство превосходства во всем: в движениях, во взгляде, в одежде. Костюм на нем не хуже, чем у самого президента.

Но дощелкался щегол. Зашел в дом, и ловушка за ним захлопнулась. Двое зашли с флангов, один боец поджал с тыла, а путь перекрыл Антрацит.

– Плохо у тебя с безопасностью, Ларик. Один – ноль в мою пользу. Один – ноль, ты убит!

– Чернов, ты хоть понимаешь, что ты делаешь? – Внутри у Лариянова все затряслось.

Но внешне казался спокойным. Умел он держать марку, чувствовалась закалка. На стрелки бандитские когда-то ездил, недолго, правда, быстро от пацанских дел отошел. Коммерцией занялся, друзьями влиятельными обзавелся, дела пошли в гору. Сейчас он очень большой человек, председатель какой-то правительственной комиссии по контролю за государственными инвестициями. И друг нового премьер-министра, без которого в стране не решается ни один вопрос. Возможно, не близкий друг, но связываться с Ларияновым крайне опасно, и Антрацит это прекрасно понимал. Но не мог он не ответить бывшему бандиту из своей подтанцовки. Когда-то Ларик землю готов был целовать, по которой ходил Антрацит. И даже жрать эту землю. Не так уж и давно это было. А сейчас этому козлу даже впадлу встретиться с ним, поговорить по-человечески.

– Меня в порошок сотрут, ты это хочешь сказать? – усмехнулся Антрацит.

– И сотрут!

– Но сначала сожгут тебя. В кочегарке. Помнишь кочегарку в Малаховке?

Ларик никого не убивал, но ему приходилось избавляться от трупов, Антрацит точно это знал. В кочегарке покойников сжигали, пока менты эту точку не накрыли. Скандал большой был, Ларик к этому времени уже вовсю гонял иномарки из Германии. Первое время даже на общак отстегивал, а потом забил. Все пацанские понятия похерил.

– Что было, то было! – скривился Ларик.

– Ты там будешь.

– Но так и тебя в порошок сотрут.

– Умру с чувством исполненного долга, – хмыкнул Антрацит. – Мне терять нечего. После того, как ты оставил меня без Юли.

– Я так понимаю, отрицать бесполезно? – глянув по сторонам, с важным видом, но и с чувством обреченности спросил чинарь.

– Отрицать нельзя, оправдываться можно.

– А что оправдываться?.. Юля твоя случайно под раздачу попала.

– А картина?

– Картина… – пересилив страх, вдруг азартно улыбнулся Ларик. – Знаешь, что я подумал, когда ты мне отказал? А вот круто будет украсть картину у вора!

Не впечатлил его душевный порыв, толкнувший Лариянова на шальное дело.

– Я честный вор, Ларик, а ты… Может, сам скажешь, кто ты? – Антрацит смотрел крысе прямо в глаза.

Но Ларик и не думал падать перед ним на колени.

– Ничего ты мне не сделаешь, Чернов! – усмехнулся он. – Ты только зовешься вором. У тебя бизнес, у тебя проекты… Может, сам скажешь, как это называется?

Увы, но Юрий Витальевич и сам прекрасно все понимал. Барыга он, а потом уже вор. Тюрьмы он не боится, но она его пугает, не хочется за решетку. И на тот свет он еще не торопится. Жить хочется, и жить Антрацит привык очень хорошо. А Ларик мог сделать его жизнь кошмаром наяву. Очень даже мог: и ментов на него натравить, и псов своих, которые с такой легкостью убивают людей. Волк он, этот Ларик, а не шакал, и с ним лучше договариваться, чем воевать. В общем-то, Антрацит для этого к нему и пришел. А то, что с ногами к нему на стол влез, ну так это часть игры, которая повышает его ставки. Ларик должен чувствовать свою уязвимость, остро ее осознавать.

– Ты мне должен, Ларик.

– Ну вот, видишь, деловой подход, – усмехнулся Лариянов. – Даже если на кону моя жизнь, ее же можно выкупить?

– Это тебе будет очень дорого стоить.

– Крышу не предлагай, воровской крыши у меня нет и быть не может. Люди меня не поймут.

– Какая крыша, Ларик? У меня легальный бизнес, у меня легальные проекты. Легальным проектам нужно легальное продвижение.

– Например?

– У меня строительный бизнес, в стране, я слышал, строятся заводы.

– Я знаю, кто представляет твой строительный бизнес. Не скажу, что репутация у твоего Хлудова безупречная, но криминала в ней особого нет. Пусть будет Хлудов, – с важным видом кивнул Ларик.

И повелительно повел рукой, будто призывал собеседника к спокойствию. Понимал, что Антрацит может возмутиться его хамством. Не хочет Ларик иметь дело с человеком явно выраженной криминальной репутации, нельзя ему якшаться с вором в законе, а вот с обычным бизнесменом – пожалуйста. С Хлудовым. Только с ним он и готов общаться. Только по делам строительного бизнеса, больше ни в чем он Антрациту помогать не станет.

Но ведь до этого он вообще не собирался иметь дел с вором. И даже решил унизить его, тайно бросив ему вызов. Украсть у вора картину и гордиться этим. Но тайное стало явным, более того, погибла Юля, Ларик сел на измену, засуетился, отправил бойцов заметать следы. А на всякий случай приготовился к серьезному разговору с Антрацитом, варианты выгодных предложений просчитал. Значит, боится. Значит, уважает. А раз так, то и убивать его незачем…

– Это мне решать, кто будет. – Антрацит также повелительно повел рукой, осаживая хама. – Что скажу, то и сделаешь.

Он и хотел бы принять условия Лариянова, но не мог. Пиши пропало, если этот жучара сядет ему на шею. Он должен объезжать его, а не наоборот.

– Все сделаю, – едко усмехнулся Ларик. – Но в рамках дозволенного. И эти рамки буду устанавливать я.

Антрацит покачал головой. Рамки, может, и будут, но устанавливать их будет он. Или они вместе. Доминирования Ларика он не допустит.

Глава 4

Костюмчик не из дешевых, сидит если не идеально, то близко к тому. И туфли новенькие, дорогие, но задник мозолит правую ногу, ходить неудобно. Впрочем, Альберт в машине, Филимон рулит, дело сделано, сейчас они заедут в кафе, перекусят. А вечерком и в сауну заглянуть можно, есть один недорогой вариант с козырной девочкой.

Альберт не слышал, как у Филимона зазвонил телефон, увидел, как он вынимает из кармана мобильник. С гордостью вынимает. Айфон у него, а не абы что. Альберту такая штука пока не по карману, весь аванс ушел на нормальный прикид. Но ничего, говорят, в продажу скоро поступит айфон второго поколения, вот этот аппарат он и возьмет на зависть Филимону. А пока что с дешевым кнопочником походит.

– На Тушинской мы, на выход идем, скоро будем.

Судя по выражению лица, Филимон отчитывался перед босом. А тот ставил ему задачу. Слушал Филимон долго, постепенно вытягиваясь в лице.

– Запомнил!.. – кивнул он. – Сделаем как надо!..

Отключая телефон, Филимон скривился. Как будто от боли. Как будто в голове у себя тумблер переключал. Одно дело обещать, и совсем другое – реализовывать. А вдруг облажается? Над этим вопросом Филимон и задумался.

– Эй, алле! Кто звонил? – спросил Альберт.

Филимон вздрогнул так, как будто он только что свалился ему на голову.

– Папа звонил… Дом в Одинцово помнишь, на подстраховке стояли?

Альберт кивнул. На стрелку с Ларияновым Антрацит их не брал, оставил на шухере, ну так они и не в обиде.

– Любовница Лариянова, в больнице она. Кто-то ее по голове шарахнул, сказал, что это ей за Юлю.

– Подстава?

– Ну так! У Антрацита дела большие намечаются, кто-то их с Ларияновым растащить хочет… Короче, в больницу нужно ехать, узнать, кто это сделал. Узнать и найти. Срок два дня, вчера и позавчера.

– Смешно.

– А мне как-то не очень. Слишком сложно все!

– Что менты говорят?

– Я откуда знаю?

– Надо узнать. Где ударили, когда, чем…

– Может, лучше у ларияновских спросим? – усмехнулся Филимон. – Они телку эту пострадавшую охраняют.

– И в палату к ней не пустят, – кивнул Альберт.

– Ну, можно прорваться…

– Там и менты подключатся. Круто подключатся…

Не зря забеспокоился Антрацит. Лариянов из высших эшелонов власти, всех, кого только возможно, к делу подключит. И Антрацита повяжут, и Альберта с Филимоном еще на ближних подступах к больнице заметут. Нельзя им в больницу, никак нельзя. И место происшествия им осмотреть не дадут… Интересно, где это место происшествия? Где ударили… Альберт усмехнулся: он даже не знал, как зовут любовницу Лариянова. Ничего про нее не знал. Но кто-то же знал? Кто-то же навел Антрацита на ее дом.

– И что делать?.. Если нас заметут, как мы дело сделаем?

– Звони Антрациту, спроси, кто девкой занимался. Ну, кто справки о ней наводил… Спроси все, что он о ней знает.

– Антрацит ничего не говорил, – качнул головой Филимон.

– Вот и спроси.

– Если не говорил, значит, не нужно знать. В больнице узнаем.

– Сам же сказал, что будет, если нас заметут.

– Ну, хорошо…

У Филимона подрагивали пальцы, когда набирался номер телефона Антрацита. Босс ответил, наорав на него, что с ним случалось редко. А минуты через две позвонил Фока. И выложил всю информацию о Майе Дыбовой. Год, место рождения и прописки, ну и адрес в Одинцово. Покушение произошло в районе квартиры, которую снял или купил для нее Лариянов. Больше ничего Фока сказать не смог.

– Зачем Лариянов снял или купил квартиру? – спросил Альберт. Сам же ответил: – Потому что в доме уже ненадежно, так?.. А про квартиру никто не знает. И мы в том числе…

– Но кто-то же вычислил.

– Кто-то… А если свои?

– Кто, Лариянов?.. Чтобы нас обвинить?

– Зачем ему нас обвинять? Если ему нужно, он и без повода войну начнет… Свои – это кто-то и помимо Лариянова… В «Плешке», говоришь, Майя училась? – в раздумье проговорил Альберт. – Не так уж и далеко. Но Химки ближе. Давай в Химки!

– К предкам, – кивнул Филимон.

Родители Майи жили на Московской улице, в принципе недалеко от МКАД. На выезде из Москвы машина мертво встала в пробке, Альберт оставил Филимона и пошел пешком. О чем очень пожалел: туфля натирала ногу невыносимо. Но назад Альберт не повернул. И к финишу прибыл первым. К финишу первого этапа на пути к главному результату.

На звонок в дверь никто не открывал, Альберт уже собирался уходить, когда остановился лифт, открылись створки и появилась смазливая девчонка лет семнадцати. Вчера жарило солнце, а сегодня пасмурно, за бортом пятнадцать градусов. Курточка на девушке легкая нараспашку, топик, едва закрывающий пупок, джинсы в обтяжку. На плече рюкзачок.

– Ты от Кирилла Степановича? – глянув на Альберта, деловито спросила она.

– От него… – ничуть не удивился он.

Действительно, как это младшая сестра не может знать, с кем живет старшая? А Лариянов, конечно же, в курсе, что у Майи ну очень симпатичная сестра.

– Едем?

Он даже знал, куда девушка собирается с ним ехать. Наверняка в больницу к Майе.

– Да мы в пробке застряли. На въезде. Я пешком, машина сейчас подъедет.

Для убедительности Альберт вынул телефон и позвонил Филимону. Тот сказал, что подъезжает.

– Сейчас будет.

– Кофе будешь? – открывая дверь, спросила девушка.

– Двойной, без сахара, но с корицей.

– И все? – фыркнула она.

– И пластырь, если есть. Ногу натер.

– Это ко мне!

Девчонка впустила его в дом, усадила на диван и без всякого стеснения занялась его ногой. Альберт снял носок, а она, обработав лопнувший мозоль зеленкой, аккуратно наклеила пластырь.

– Это мне вместо практики! – улыбнулась она.

– Медучилище или мединститут?

– Пока медучилище.

– Практика у тебя в больнице будет.

– Ну да… Едем?

– А кофе?

– Потом!

Филимон подъехал, они спустились вниз, Альберт усадил девушку, которую звали Машей, на заднее сиденье. Немного подумал и подсел к ней. И она улыбнулась ему как родному. И это смутило его. Хорошая девчонка, открытая душа, не хотелось бы ее обидеть. А ситуация такая, что возможно все. В смысле, напасть на них с Филимоном могут, а пострадает она.

Куда ехать, Филимон знал. В сторону Москвы трасса не стояла, вряд ли дорога займет много времени.

– А парень Майи знает, что с ней случилось? – как бы невзначай спросил Альберт.

– Какой парень?

– Ну вдруг заявится в больницу, а там Кирилл Степанович…

– Гриша, что ли? Гриша не заявится.

– Чего так?

– Ничего, все, другая у него.

– Ты, что ли?

– Почему я?

– Ну, красивей Майи в этой жизни только ты. Или Гриша согласен на меньшее?

– Не знаю, на что он согласен… Мне пятнадцать лет было, когда они разошлись. Кому я в пятнадцать нужна была?

– Ну да, если пацан порядочный, к пятнадцатилетней не полезет.

– Сейчас мне семнадцать… – Маша игриво толкнула Альберта плечом. – Но ты не лезь!

Он покровительственно улыбнулся, пусть не беспокоится, не обидит. И лезть к ней не станет, неважно, хочет она того или нет. А она может хотеть. Но только поверхностно. На уровне игры, флиртовать может, кокетничать, возраст у нее такой, когда хочется любви. И то, что Альберт в отцы ей годится, Машу не смущает. Во всяком случае сейчас, пока он держится правильно, не теряет над собой контроль, а стоит распоясаться – в ней включится защитный механизм с последующим противодействием. Все это Альберт прекрасно понимал, поэтому иллюзий не строил.

– Ну попробую.

– Что попробуешь? – кокетливо возмутилась она.

– Не лезть! Будет трудно, но я постараюсь… А как Майя с Кириллом Степановичем сошлась, кто их познакомил? Гриша же не мог?

– Ну, Гриша, конечно, нет… А Костя… – задумалась Маша.

– Кто такой Костя?

– Да мажор один… Майку развел, а она купилась. На красивую жизнь. Гришу послала…

– А Костя ее обманул.

– Ну да.

– Сразу после Кости Майка оказалась в постели у Кирилла Степановича.

– Ну не сразу… А может, и сразу… Эй, моя сестра по любви с Кириллом! – спохватилась Маша.

– Ну да… А как нам этого Костю найти?

– Я не знаю… А зачем это вам?

– Ну кто-то же ударил Майю. Может, это Костя? Из ревности.

– Костя мог ударить? – задумалась Маша.

– Или Гриша.

– Да нет, Гриша не мог… А Костя… И Костя не мог.

– А чего так неуверенно?

– Ну, Костя, он на голову больной… Только зачем ему Машу бить?

– Нужно отработать все варианты.

– Ленка Званцева знает, как его найти. Она с ним таскалась.

– Поможешь нам?

К счастью, Ленка Званцева жила в Москве на Ленинградском шоссе – Филимону не пришлось разворачиваться, пронесся сквозняком через Кольцевую.

– А больница? – возмущенно спросила Маша.

– А подонка наказать не хочешь?

Девушка очень хотела наказать подонка, поэтому не отказалась проехаться и по адресу, который дала Ленка Званцева. Костя бросил и ее, но девушка знала, где он живет.

Ехать пришлось на проспект Ленина. На Садовом застряли в пробке, но за проявленное терпение их ждала награда. Они подъехали к дому, а одновременно с ними и Костя – на довольно-таки потрепанном «Мерседесе» С-класса. Худой, дохлый, соплей перешибешь, но самомнения в нем хоть отбавляй! Нажал на клавишу брелока, не глядя на машину, пошел, руки в брюки, голова высоко поднята, глаза говорят: «Быдло, в сторону!» Маша указала на этого пижона, и Альберт вышел из машины.