скачать книгу бесплатно
Антоха этот вопрос услышал, но промолчал.
Матвей с иронией глянул на него. Погорячился парень с досады, в пустоту пригрозил. Не поедет он искать мажора. Так ведь и огрести можно будет, а ему сегодня и без того с добавкой отсыпали, до сих пор не пережевал.
Да и Матвей не станет искать золотого мальчика с его чудесной девочкой. Вынет нож из сердца и будет жить себе дальше.
Кольцевая осталась за спиной. Дорога была свободная. До Репнево они добрались всего минут за двадцать.
Матвей свернул вправо на самом въезде в поселок, выкатился на улицу, где прошли его детство, юность. Окраина, старые двухэтажные дома, куры во дворах, сломанные качели, гаражи, сразу за которыми начинался лес. Здесь жили его мама и друзья, но еще рано было показываться им на глаза.
На перекрестке у фанерного ларька стояла компания. Левка Брындин в зеленых джинсах, Мишка Лепехин – в коричневых. Девчонки с ними, такие же малолетки, одна курила, другая семечки лузгала. А Левка бисер перед ними метал, увидел машину, небрежно сдвинулся с обочины, неторопливо перегородил дорогу.
Свою тачку Матвей приобрел на днях. Она еще не успела примелькаться, а стекла затемненные, не видно, кто внутри.
Матвей остановился, сунул руку под сиденье, достал оттуда гранату. Лимонка даже не учебная, дешевый муляж с барахолки. Она весила как резиновый мячик для хоккея. Ее на лету ветром сдуть могло. Но Левка шуганулся, дернулся, отскочил.
Матвея, помнится, тоже так разыграли, когда он из армии вернулся. Братва тогда всерьез на ноги встала, и гранаты появились, и автоматы, а Чистику еще в детстве башку отбили, его и без патронов частенько клинило.
Он-то и бросил Матвею под ноги учебную гранату. От страха у него даже уши заложило. А может, просто соображалка отказала.
У боевой гранаты сначала шумно срабатывает запал, а потом уже происходит взрыв, но Матвей как-то не подумал тогда об этом. Душа ушла в пятки, но с места он не тронулся и даже глазом, кажется, не моргнул. Не мог воин-десантник ударить в грязь лицом перед пацанами.
Тогда его похвалил сам Верес. Матвея он по плечу похлопал, а Чистику в печень пробил. Этот придурок мог все перепутать и запустить в Матвея не учебной гранатой, а боевой. А за него Верес мог и убить. Как-никак родные братья.
Матвея воспитывала улица. Он был своим пацаном в бригаде брата, однажды даже участвовал в крутой разборке со стрельбой, но к блатной романтике не тянулся. Да и мама запретила брату втягивать Матвея в свои дела. К тому же Юра и сам не хотел рисковать его жизнью. Тем более что на него надвигались грозовые тучи, причем с двух сторон. А может, и с трех.
Верес взял под контроль новое казино в Москве. Сначала на него наехали воры, затем бандиты, чуть погодя подключились руоповцы с такими же шкурными интересами.
Столкновение грозовых фронтов порождает молнию, и гром грянул. Юру застрелили в прошлом году. Никто даже и не понял, воры тут при делах или солнцевские. Возможно, это сделали менты. Матвей не знал, кому мстить, а ведь в тот момент он реально готов был идти на ножи и в бой рвался не напоказ.
Братву возглавил Пухнарь, но ему не хватило ни авторитета, ни мозгов, чтобы удержать лакомые куски в Москве, а в Репнево ловить было нечего. Менты почуяли слабину, начались аресты. Под раздачу попал даже Матвей. Стражи правопорядка пытались пришить ему чужое дело, почти месяц он провел в следственном изоляторе. Но ничего, обошлось.
Сейчас от бригады остались только название и горстка орлов, промышлявших на больших дорогах. Они трясли дальнобойщиков, снимали бабки с проституток, разводили лохов, в общем, работали по мелочи.
Матвея эта мышиная возня не интересовала. Он, как и раньше, оставался не при делах, но тот же Антоха принимал его за своего. Он даже помог ему сегодня отогнать от его торговой точки недоносков, возомнивших себя крутыми бандитами.
Матвей подъехал к ларьку, остановился, опустил затемненное стекло и посмотрел на Левку. Его ничуть не смущал собственный распухший нос. В Репнево даже подбитый глаз считался символом доблести, если эта награда была заслужена в честном бою.
Левка поздоровался с ним небрежным кивком. Мишка Лепехин поступил точно так же.
– Чего вы тут стоите? – спросил Матвей и показал на ларек, в котором работала нанятая им Варвара.
В Репнево у него было три таких ларька, а в Москве – четыре. Но там, в столице, торговля шла в людных местах, деньги крутились со скоростью секундной стрелки. Здесь дела ползли так же медленно, как солнце по небосклону.
В Москве на ларьки наезжала братва, иногда серьезная, но в основном шпана. Может, и у Левки зачесалось на легкую поживу. Машинам он уже научился дорогу перекрывать, может, решил, что пора на ларечный рэкет переключаться.
– Да так просто.
– Ну тогда гуляйте. Гранату подбери, Варваре отдай. – Матвей кивнул на ларек. – Можешь у нее купить. За полцены. На память.
Сам он к Варваре не пошел, решил, что потом как-нибудь о делах справится, когда нос выправит.
Это могла сделать Любка с параллельной улицы. Она жила в частном доме, причем одна, без родителей. Дом этот уже давно превратился в проходной двор. Пропуск принимался в двух вариантах: бутылка или косяк с травкой. Но это если просто посидеть, а если полежать, то одной контрамаркой не отделаешься.
Матвея Любка могла принять и без пропуска, но все же он прихватил с собой пару бутылок для себя и Антохи. В багажнике у него как раз находился целый ящик с контрафактным, но вполне безопасным спиртом «Абсолют». Там же лежала коробка с видеокассетами, но порно его сейчас мало интересовало.
Не так давно Любка работала в больнице медсестрой, но попала в историю с морфием. Уголовное дело менты возбуждать не стали, а с должности ее попросили.
Увидев Матвея, Любка пьяно улыбнулась, шатко подошла к нему, обдала свежим сивушным запахом и повисла у него на шее.
– Юрка!
Закладывала она не по-детски, причем не первый год, но вид у нее был вовсе не спившийся, да и не опущенный, хотя переспать с ней мог всякий, только плати. От нее пахло и самогоном, и дешевыми духами, а на шее у Матвея мог остаться след от губной помады.
– Не прикидывайся, – заявил он.
Когда-то Любка гуляла с его братом и по пьяному делу действительно могла спутать Матвея с Юрой. Но сейчас она притворялась. Он почти уверен был в том. Не такая уж эта особа и пьяная, какой хотела казаться.
Впрочем, она могла быть и под кайфом. Коноплей от нее не пахло, но ведь Любка и уколоться могла.
Она отстранилась от него, попыталась сфокусировать на нем взгляд.
– Матвей?
– Тебе нравится мой нос?
– Твой нос. – Она перевела взгляд на Антоху. – А чего вы ко мне с такими рожами приперлись?
– Мы тебе грудь поднимем, а ты мне нос вправишь. – Матвей приложил одну бутылку к ее правому боку, другую – к левому и подкатил их под самую грудь.
У Любки не было детей, она еще не разменяла четвертый десяток, но ее третий размер уже порядком обвис, видимо, от частых вечерних доек.
– Только нос? – спросила она.
– Мне не только нос, – ответил Антоха. – Мне больше.
– Это у тебя-то больше?
Нос у Матвея разболелся не на шутку. С этим нужно было что-то делать. Он обнял Любку за талию и втолкнул в дверь, в светлицу. А там, как обычно, компания. Какие-то незнакомые парни и Лилька.
Девушка сидела на диване. Видны были только ее голые ключицы и верхний срез блузки под ними. Но, не стоило сомневаться в том, юбка на ней короткая. Мини – это ее фирменный стиль. Минимум юбки и бикини, столько же в голове.
Смазливая мордашка, точеная фигурка, ножки – взгляд не оторвать. И в постели она горячая штучка.
Матвей одно время даже был влюблен в эту девицу. Он очень расстроился, узнав о ее планах на одного московского старпера из высотки, стоявшей на Софийской набережной. Лилька всерьез собиралась жить с профессором в его роскошной квартире, а к нему просто подскакивать на горячее. В итоге Матвей ее послал, причем в нецензурной форме. Она обиделась и больше не появлялась на его горизонте. Даже полугода с тех пор не прошло, а он уже и думать о ней забыл. Значит, не было сильных чувств, просто гормоны играли в любовь.
– Матвей! – Лилька просияла и вышла из-за стола.
Короткая юбка при этом задралась, но ей даже не пришло в голову оправить ее. Не прижился в ней этот инстинкт, столь естественный для женщины. Может, надобности в этом не было. Задралось так задралось, уложат так уложат. Ну и так далее.
Все самое интересное на сегодня у Лильки было еще впереди. Женихи уже наготове. Она наверняка уже решила, с кем разделит на ночь свою судьбу. Пьяная женщина такой судьбе не хозяйка, а Лилька уже была навеселе.
Она бросила на Любку взгляд, полный удивления и благодарности. Как будто ждала чуда завтра, а оно вдруг приключилось сегодня, по милости подружки-алкоголички.
– Я же говорила тебе, что никуда он от нас не денется.
– Что это такое? – Лилька порхнула к Матвею, осторожно коснулась пальчиками его носа.
Маникюр у нее свежий, лак такой же яркий, как помада на губах. Чистенькая она, опрятная, душистая, но это снаружи, а внутри – грязь. Иначе бы она не оказалась в этом вертепе с двумя какими-то недоделками.
Матвей с неприязнью глянул на Любкиных гостей. Неряшливые, в каких-то обносках, но губы на Лильку раскатали. Она же неразборчивая, ей хоть с молодым, хоть со старым, лишь бы стояло. Не мог он смотреть на нее без отвращения.
Антоха подошел к парню с белыми пятнами на шее, тяжело положил руку ему на плечо и заявил:
– Ну и чего сидим? Расходимся!
– Пусть уходят, – сказала Лилька, нежными движениями ощупывая сломанный нос Матвея.
Вдруг она вставила в ноздрю палец одной руки, а другой резко надавила на спинку носа, соединяя обломки костей. Боль прострелила голову разрывной пулей, но Матвей даже не шелохнулся.
Лилька знала, что делала. Она тоже когда-то работала медсестрой, окончила училище, устроилась в больницу. Надолго ее не хватило, но с Любкой познакомиться успела. А потом и с Матвеем.
Из носа хлынула кровь.
Любка открыла ящик серванта, достала оттуда вату, свернула ее в тампон, подала Лильке. Тут же появился и второй тампон.
От боли у Матвея закружилась голова. Подружки усадили его на диван.
– Анестезию забыли! – откуда-то издалека донесся Любкин голос.
Звук водки, льющейся в стакан, растекся над самым ухом Матвея. Он выпил до дна, и Лилька сунула ему в рот кусочек сыра.
Одной рукой она подала парню закуску, другой ощупала шишку на скуле и сказала:
– Нормально, ни вывиха, ни перелома нет.
– Жить буду, – буркнул Матвей, закрывая глаза.
Он сидел, откинув голову на спинку дивана.
Лилька прижалась щекой к его груди и спросила:
– Со мной?
– Отвали!
– Я хорошая, – мурлыкнула она с капризной интонацией в голосе.
– С кем мне отсюда отвалить?
– Ты же знаешь, что я из-за тебя здесь.
– Не знаю.
– Любка ничего тебе не говорила?
– Про тебя? Нет. Я к ней с носом приехал.
– А здесь я! Матвей, это судьба!
– Я же сказал, отвали!
– Это у тебя шок, сейчас мы его снимем.
Лилька снова наполнила стакан. На этот раз Матвей не стал осушать его, но капель пятьдесят на грудь все-таки принял. Потом еще раз и еще.
Он пил, пока не увидел Василису. Девушка с распущенными волосами стояла перед ним. То ли она сама покачивалась, то ли это колыхался дымчатый ореол вокруг нее. Ему явилась галлюцинация. Он понимал это даже пьяным умом и почему-то накрыл стакан рукой.
Но Василиса не исчезала. Она взяла его за руку, куда-то повела. Вдруг он почувствовал под собой что-то горячее, влажное, тесное и сдавленно скользящее. Только вот извивалась под ним не Василиса, а Лилька.
С ней он и проснулся утром, в грязной комнате, на расшатанной кровати с продавленным матрасом. В окно сквозь толстый слой пыли светило утреннее солнце. На кровати, на чистом, но неглаженом белье на боку лежала и смотрела на него обнаженная натура. Одной рукой Лилька поддерживала голову, а пальцами другой задумчиво теребила сосок. По ее ноге, по всей длине бедра метались солнечные зайчики.
– Я тебе снюсь, – пошутила она.
Матвей просто обязан был сострить в ответ.
– Мне снится кошмар, – сказал он.
– Кошмар был без тебя. Очень хорошо, что я это вовремя поняла!
– Вовремя? – Матвей с удивлением глянул на нее.
Лилька гладила себя по бедру, как будто зайчиков прогоняла. Ей бы сейчас в белочку превратиться и ускакать отсюда. Безвозвратно.
– Мы еще молодые, у нас все впереди.
– У нас?
– Да, я повела себя неправильно, ошиблась. Мы должны вместе исправить это.
– Ты ошибка природы.
– Зато ты правильный. А плюс на минус дает плюс!
Матвей небрежно усмехнулся, глядя на Лильку. Язык у нее – настоящее помело. Как у всякой ведьмы.
– Вообще-то минус.
– А у нас будет плюс.
