Книги, кофе и хвосты

– А ваша бабушка?

Полине понравилось, что Ольга Дмитриевна это спросила.

– Она была старенькая. Наглоталась дыма, стресс… Умерла несколько дней спустя в больнице.

– Соболезную.

– Спасибо.

Андрей кашлянул, возвращая присутствующих на стезю добродетели, то есть к графику прироста подписчиков.

– Сейчас на канал подписано более четырехсот тысяч человек. Без накрутки. Эфиры трижды в неделю по часу. С момента, как мы объявили, что у нас есть перспективы в Москве, – тридцать две тысячи новых подписчиков. Если говорить о рекламе…

– Давайте потом поговорим о рекламе, молодой человек, – снова перебила его Ольга Дмитриевна. Полина отметила, что Ольховцев пока ничего не спрашивает, просто слушает. Понятно, бросили Андрюху под паровой каток… – Расскажите, только коротко, чем этот проект примечателен именно для нас и почему мы должны частично вывести его в офлайн, как вы предлагаете?

Андрей обаятельно улыбнулся. Полина им любовалась: конечно, был напряжен вначале, о цифрах заговорил, хотя цифры – это ерунда, важно другое. А теперь собрался.

– Потому что у нас уникальная ведущая и уникальная соведущая, – он указал на Искру. – Если вы заметили, мы взяли силуэт этой конкретной кошки, чтобы сделать логотип канала. Полина купила Искру у заводчицы практически за бесценок, так как у кошки искривлена левая задняя лапка, и, по сути, котенок был бракованный.

Ольга Дмитриевна бросила на Полину быстрый взгляд, и та не отвела глаза. Все верно вы поняли, госпожа директор по маркетингу. Все читается. У меня обезображена левая щека, у кошки – левая лапа. Я не могла ее не взять. Мы одной крови, я и она.

– И цвет красивый, – продолжал Андрей. – В кадре смотрится потрясающе. Мы ведем для Искры блог, там более двадцати тысяч подписчиков. Но дело не только в этом. Полина с самого начала привлекала внимание к нестандартным темам, необычным, как эта кошка… и как она сама.

– О чем подписчики не знают, – подал голос Ольховцев. – Вы же нигде об этом не упоминаете и Полину не показываете.

– Все верно. Это решение Полины.

– Ясно, – уронила Ольга Дмитриевна. – И дальше что?

– Дальше – у нас есть несколько фишек канала, включая ведущую с обворожительным голосом, необычную кошку и интересные темы. Развитие даже не было вопросом – был только вопрос, как быстро мы наберем аудиторию. Сейчас, когда она набрана, пришло время двигаться дальше.

– Полина, почему вы не желаете показаться своим подписчикам? – задал вопрос один из мужчин. Полина пожала плечами.

– Я не люблю внимание.

– И при том у вас раскрученный блог, вы – ведущая на радио…

– Да, но это лишь мой голос и меня не видят. Я осознаю, что на меня, может быть, неприятно смотреть. Дело не в том, что я опасаюсь обвала аудитории. Дело во мне самой. Я не люблю выделяться.

– Это плохо сочетается с тем, что вы сейчас находитесь здесь.

Полина едва не сказала: «Мой жених настаивал», – но вовремя прикусила язык. Не стоит так мерзко подставлять Андрея.

– Возможно, мы найдем формат, который устроит нас всех, – спокойно произнесла она.

– И мы это уже обговорили с Эдгаром Станиславовичем, – добавил Андрей.

– Да, действительно, этот вопрос поднимался, однако я сначала хотел сам взглянуть на ведущую. – Ольховцев пошелестел бумагами. – Предлагается следующее. Есть помещение – хорошее, удобное, со всеми справками, где можно открыть кафе. Не просто кафе, а с котами. Штука модная.

– Котокафе? – поморщился парень, что сидел слева от Полины. – Увольте, это уже не модно лет пять как. Сейчас снова на пике винтаж. Старинные особняки, кухня от шеф-повара, панорамные виды, и чтоб обязательно летняя терраса, на которой сиживал Пушкин. Желательно, чтобы он там еще и стихотворение какое-нибудь написал, тогда и вовсе от посетителей отбоя не будет.

– Одно другому не мешает, – заметил Эдгар. – Здание, конечно, не пушкинской эпохи, однако вполне честного начала двадцатого века. Все коммуникации современные, ремонт там отличный. Нам готовы отдать первый этаж. Наша с господином Захаровым идея такова: мы открываем котокафе, совмещенное с библиотекой и кофейней. Называться будет «Книги, кофе и хвосты».

За столом покивали. Полина знала, что в моде нынче не только винтаж, но и креативные названия. Андрей много времени провел, выискивая необычные местечки, чтобы не повторяться и взять необходимое. Чего стоили, например, питерский кафе-бар «Саквояж беременной шпионки» или чайный лаунж «Свинья, которая думала, что она мандарин» в Екатеринбурге. «Книги, кофе и хвосты» отлично впишется.

– Концепция такая: в обычные дни это кафе, которое открыто для публики. Мы планируем набрать туда приютских кошек, человек десять-пятнадцать, – Полина улыбнулась от этого «человек», – и получать прибыль за счет работы заведения. Однако в определенные дни мы будем записывать там эфиры, со зрителями или без. Приглашать блогеров, артистов, инфлюэнсеров… Никакой политики, упаси господь. Актеры, певцы, лидеры мнений. Никаких скандалистов – мы не «Пусть говорят». При этом я не хотел бы ванильной гладкости, предпочел бы некоторую… шероховатость.

– Ваши кинестетические потребности, Эдгар Станиславович, это хорошо, – хмыкнула Ольга Дмитриевна. – В целом я поняла. У меня следующий вопрос: кто будет вести шоу? Госпожа Дементьева?

– Конечно. Это ее проект.

Железная леди чуть заметно поморщилась.

– Вы же понимаете, что нас завалят претензиями, почему у нас такая ведущая.

– Такая – это какая? – напрягся Андрей. – Ольга Дмитриевна, я, конечно, понимаю, как важна эстетическая составляющая. И понимаю, что Полина тоже не жаждет показываться публике, иначе сделала бы это давным-давно. Я уважаю ее желания. Но она готова идти дальше.

«Я не готова, и ты об этом знаешь». Однако Полина молчала. Дело ведь не только в ней – дело в том, что проект наполовину сделан Андреем. Да, она придумывает сценарии и ведет эфиры, да, именно ее идея легла в основу логотипа и всей концепции канала, а остальное сделал он. Сидел ночами, искал рекламные возможности, договаривался, настраивал таргет. Андрей верил в Полину гораздо больше, чем она сама.

– Вопрос в том, готовы ли мы, – сказала Ольга Дмитриевна. – Пока я вижу следующий рабочий сценарий. Проект выглядит жизнеспособным, однако требует корректив. Количество животных не должно превышать десяти, этого более чем достаточно. Библиотека должна быть сформирована правильно, у нас контакты с несколькими издательствами, и в первую очередь на полках должны стоять их новинки. Хороший кофе, – тут она скупо улыбнулась, – хорошие десерты. И еще одно. Пожалуй, самое главное. Я сомневаюсь в том, что госпожа Дементьева будет органично и – не поймите меня неправильно, Полина! – непринужденно смотреться в кадре. Я предлагаю оставить ее автором всех сценариев, доверить подготовку вопросов к интервью, возможно, сделать выпускающим режиссером. А в кадр взять кого-то проверенного и, – она посмотрела на Полину в упор, – без шероховатостей. На этих условиях я готова рекомендовать проект генеральному директору.

Глава 3

На съемную квартиру ехали молча. Не хотелось обсуждений в такси, где курлыкало радио и мрачноголосый певец выводил песнь о тяжкой доле вдали от любимой. Искра уснула в переноске. Полина смотрела в окно: что-то мешало, мельтешило, и четкая, по-анимешному прорисованная доселе Москва вдруг перетекла в задумчивое импрессионистское полотно. Мешанина красок и звуков.

– Полин, ты там не плачешь? – осторожно спросил Андрей.

– Нет. – Глаза и правда были сухими.

Ты должна радоваться, сказала себе Полина. Радоваться, что тебя поставили на место, четко и честно обрисовали перспективы. Ты и сама об этом подозревала, а теперь знаешь наверняка: публика не примет тебя такой, какая ты есть. «Быть такой, как я, попросту… оскорбительно».

Очень жалко было Андрея.

Эдгар после ухода всех остальных еще минут пятнадцать разговаривал с ним и Полиной. Объяснял, что решает все генеральный директор, но он прислушивается к мнению Ольги Савченко, и если та не даст добро, то, скорее всего, зарубит проект. А Ольга, озвучив свои условия, выплыла из переговорной, аки белая лебедь, и оставила непроизнесенные слова висеть в воздухе, едва заметно переливаясь перламутром.

«Ты не годишься».

Зря Полине помстился понимающий взгляд Савченко, ой, зря. Может, Ольга Дмитриевна и все понимала, однако она была акулой, а акула не жалеет одинокую макрель. И если с несовершенством кошки все могли спокойно смириться (так даже лучше!), то с несовершенством Полины – нет. В глянцевый мир больших мальчиков и девочек она отчетливо не вписывалась.

Главное, не сказать: «А я же говорила!»

Когда высадились у дома и отнесли кошку наверх, Андрей не выдержал:

– Поль, идем в кафе. Здесь как-то разговаривать… уныло.

Кафе, обычная «стекляшка», находившееся в соседнем здании, пустовало: время жаждущих утреннего кофейного допинга уже миновало, а час любителей бизнес-ланчей еще не настал. Полина уселась, как обычно, за самый дальний столик, Андрей принес два капучино.

– В общем, так, – сказал он решительно, и Полина уловила в его голосе новые, незнакомые нотки. – Полька, надо что-то решать. Мы просто не имеем права упустить подобный шанс.

– Разве уже не все решено? – вяло удивилась она. В голове было пусто, и лишь на периферии пульсировало «ты не годна».

– Конечно нет! – удивился и Андрей. Полина поняла, что весь путь домой он не рефлексировал, а обдумывал, как станет решать задачу. – Мнение Савченко, разумеется, важно. В целом она одобрила проект, только…

– Только без меня, – усмехнулась Полина.

– С тобой, – не согласился Андрей. – Просто им нужно привыкнуть. Переспать с этой мыслью, увидеть, как ты работаешь. Пока то, что у них имеется на руках, – это цифры, записи эфиров и наше желание развиваться. Но, Поль, я с самого начала не предполагал, что будет легко. Это Москва, здесь работают серьезные люди, и нам предстоит доказать, что мы способны прыгнуть выше головы, впечатлить их. Вопрос в том, насколько мы этого хотим.

Полина смотрела на него – и осознавала, что он прав. Мир, в котором жил Андрей, предполагал именно такое развитие событий. Ты не терзаешься сомнениями (может, и терзаешься, но наедине с собой, а для остальных минуты слабости неочевидны), ты просто прешь вперед, как танк, и берешь от жизни все. Если выпал шанс, ты им пользуешься, и неважно, чем придется пожертвовать. Или… важно?

Андрей взял ее за руку.

– Полька, я все понимаю. И если ты скажешь, что не готова пробовать, то мы уедем домой.

– Серьезно? – прищурилась она.

– Абсолютно. Твое спокойствие мне дороже. Я ведь тебя люблю.

Это прозвучало так, будто Андрей практически обвинял Полину в его собственной любви к ней, однако она решила не придираться к тону.

– То есть если я скажу, что такие условия мне не подходят, мы соберем вещи и уедем домой?

– Может, не так сразу, – пожал плечами Андрей, – квартиру-то мы на месяц сняли! Зачем терять возможность погулять по летней Москве? Когда мы еще тут окажемся! Но прежде, чем ты скажешь окончательное «нет», я обрисую тебе перспективы. – Он чуть сильнее сжал Полинину ладонь. – Сейчас мы можем сделать вид, что согласны на их условия.

– Сделать вид? Андрей, мы подпишем контракт с четко обрисованными условиями.

Он отмахнулся.

– Контракты пересматриваются, всегда можно договориться. А мы с тобой можем работать так. Ты станешь выпускающим режиссером, в эфирах обговорим, что весь сценарий твой, но ведущая в кадре другая, так как ты… хм… вне эфиров посвящаешь время жизни. Например, готовишься к свадьбе! В блоге об этом напишем.

– У меня нет блога, если ты забыл.

– А у Искры есть. «Моя хозяйка совсем сошла с ума – выбирает свадебное платье! Я голосую за то, что с перышками, – хоть смогу поиграть!» – на лету выдал Андрей, и Полина невольно улыбнулась. – Неважно. Я тебе придумаю триста вариантов, почему ты не появляешься в кадре, как и хотела всегда. По сути, что ты теряешь? Ничего, только приобретаешь. Интервью пойдут по твоему сценарию, тут вопросов у «Стримлайна» нет. Ты продолжаешь вести свои эфиры, пользуясь цифровым аватаром. Кошка светится и там и там. Мы обретаем новый опыт и зарабатываем приличные деньги – «Стримлайн» оформит нас официально, будем у них на зарплате. Ты – выпускающий режиссер, я – креативный директор проекта… И мы сами подберем котов, мебель, бариста, книги. Это будет уютное место.

– Как ты себе это представляешь? Я же буду постоянно там появляться, меня узнают, да хотя бы и по голосу, кто-нибудь сфотографирует… Тут не так, как дома. Дома всем и правда наплевать: все любят аватара, он всех устраивает, на сайте Energy моей фотки нет…

– Может быть, пора все-таки показаться публике?

– Нет. Не пора.

Ее продирала холодная дрожь при мысли о том, что бесчисленные (ну ладно, весьма легко исчисляемые) тысячи подписчиков увидят ее лицо. Полина физически ощущала потенциальную волну хейта, которая на нее обрушится. Может, Андрей прав и зря она так переживает, однако Полина не могла в это поверить.

– Андрюш, давай начистоту. – Она скрестила руки на груди, откинувшись на спинку стула. – В нашей стране – да и везде в мире, чего уж греха таить, – царит культ совершенного тела. Может, сейчас градус понизился: многие блогеры показываются не при полном параде, на фоне безупречных фоток нет-нет да и мелькнет небезупречная… Но в целом ты знаешь, каковы тенденции рынка. Ты продаешь картинку. Мечту. Быть мной – это не мечта.

– Ну почему же… Нет, в чем-то ты права. Но мы же и дадим людям картинку, которую они хотят видеть, – и все довольны.

«Не очень-то долго он меня уговаривал». Полина не знала, почему Андрей так поступает: оттого ли, что хочет сберечь ее душевный покой, или потому, что знает тенденции рынка. «Это и сочетаться может».

– Я хочу дать тебе шанс привыкнуть, Поль. Освоиться в большом городе, в большом проекте. Может, ты и сама захочешь показаться людям, но я готов и к тому, что до конца жизни ты останешься для всех цифровым аватаром. В конце концов, это одно из основных наших отличий от конкурентов, и я не хотел бы терять это преимущество. Не на этой стадии.

«Ты тоже не хочешь меня никому показывать на самом-то деле? – хотела спросить Полина. – Ты стыдишься?» И не спросила: была не уверена, что ей понравится ответ.

– Пожалуйста, – проникновенно заглядывая ей в глаза, попросил Андрей. – Ради меня.

– Это очень для тебя важно?

– Безмерно. Это мой шанс. И твой.

Насчет последнего Полина не была уверена. Вот для Андрея – да, возможность блестящая. Если сейчас отказаться, то как он поступит? На предложение руки и сердца Полина ответила «да», однако дату свадьбы назначать не стали, решили вначале понять, как все пойдет в Москве. И Андрей обмолвился, что если Полина станет совсем уж медийной личностью, то нельзя просто так пожениться, это придется освещать, и необходимо все тщательно продумать… С одной стороны, подобная циничность в отношении собственной будущей семьи коробила, а с другой – Полина распрекраснейшим образом понимала, что Андрей имеет в виду. Он и раньше говорил о таких вещах.

Если Полина скажет «нет» этому дивному московскому предложению (сама идея ей нравилась, а сегодняшний подход «Стримлайна» не понравился категорически, хоть и был ею втайне ожидаем), как поведет себя Андрей? Конечно, огорчится. И согласен ли он будет вернуться, если замаячили такие перспективы? Ольховцев относится к нему покровительственно, ему Андрей явно пришелся по душе. Эдгар, кажется, и Полине симпатизировал, он вообще производил впечатление человека открытого и дружелюбного, насколько этого можно было ожидать от незнакомого представителя компании-заказчика. Андрей вполне может попросить Ольховцева составить ему протекцию на другом проекте, но тогда вряд ли сможет заниматься Полининым. И потом, ей казалось, что такое решение не пойдет на пользу их отношениям. Они вместе три года – с того момента, как Андрей пришел по знакомству рулить «Искристыми историями», заменив неподвижную мультяшную картинку, которой она до того пользовалась, ее тщательно отрисованной цифровой копией, он в Полину и влюбился. Она оттаяла не сразу: все казалось ей, что нельзя ее любить такую, какая она есть. Обезображенную трусиху.

Потому что трусость была для Полины самым страшным пороком. И от него ей уже не избавиться.

Но она научилась с этим работать.

– Я тебя не тороплю, – сказал Андрей. – Ты можешь подумать, Эдгар сказал, что у нас есть пара дней на размышления. Понимаю, для тебя это нелегко, но…

– Я еще раз спрошу, – перебила его Полина, – для тебя это очень важно?

– Да.

– Тогда звони Ольховцеву. – Она обхватила ладонями чашку с капучино и наконец сделала глоток остывшего кофе. – Скажи ему, что мы в деле.

Контракт подписали быстро. Полина думала, что на согласования и танцы с бубном уйдет пара-тройка недель – а оказалось, Андрей и Эдгар проделали огромную подготовительную работу. Теперь Полине стало ясно, отчего жених так настаивал на том, чтобы схватить этот шанс, притиснуть к себе и бежать, пока не поймали. У нее самой хватало дел по работе с эфирами, и в последнее время она даже не особо вникала, чем там занят Андрей. А он мало того что продал их обоих московскому холдингу, так еще подготовил и придумал большую часть рекламной кампании, визуала и подачи будущего проекта. Искра играла во всем этом не последнюю роль: Полина осознала, отчего Андрей весной так много снимал кошку в студии, «делал запасы», как он выразился. Теперь у него была создана часть контента для соцсетей, и это очень понравилось Ольховцеву.

Полина просыпалась в шесть утра, чтобы иметь возможность выпить кофе в тишине вместе с Искрой, которая спозаранку была неимоверно разговорчива и лезла на руки. Кошка, как и все ориенталки, могла долго не умолкать, мявами рассказывая Полине, насколько трудно или весело живется хвостатым. В квартире Искра пообвыклась, но Андрей сказал, что будут искать новую съемную, поближе к котокафе.

Пришлось слетать в Энск и уволиться из Energy; Полина чувствовала себя так, будто от нее отрывают кусочек, и неизвестно, прирастет ли туда что-то вместо него или навсегда останется шрам. Уж о шрамах-то она многое знала. Пришлось во время вечернего шоу попрощаться с постоянными слушателями, узнать о себе много хорошего на отвальной вечеринке и получить от Сашки Ковалева подарок: новые наушники, в которых Полину накрывала тишина. Полная, благословенная, такая необходимая в шумной Москве.

Столица должна была стать Полине, Искре и Андрею домом минимум на год; потому туда были отправлены вещи, энская квартира законсервирована, цветы отданы на милость соседки. Машину один приятель взялся перегнать в Москву, и через пару недель Полина надеялась снова сесть за руль. Конечно, водили на столичных дорогах лихо, однако это лучше, чем толкаться в метро среди чужих запахов, слов и взглядов. Миф, что в больших городах ты – человек-невидимка: Полину замечали, даже когда она завешивала шрам волосами – полностью-то все равно не закроешь; бывало, что подростки показывали на нее пальцами, а люди сторонились. Подаренные Ковалевым шумоподавляющие наушники приносили тишину или музыку, магическим образом отсекая Полину от взглядов. Она ездила в метро, глядела на свое размытое отражение в оконном стекле, придумывала темы эфиров и старалась не замечать людей вокруг.

Андрей отыскал новую квартиру, куда и переехали; располагалась она в новостройке недалеко от Белорусской и стоила, конечно, подороже, чем в Алтуфьево, однако тут часть суммы по контракту вносил «Стримлайн». Искре новая квартира понравилась сразу: просторная светлая двушка на тринадцатом этаже, что Полина сочла признаком удачи, с широкими подоконниками и застекленной лоджией, где можно было поставить кресла и пить кофе по утрам. Кошка тут же застолбила себе место на подоконнике в кухне, мявом потребовала установить там лежанку и проводила долгие часы, глядя с высоты на раскинувшийся внизу город. Тут Полина была согласна с Искрой: эта квартира казалась глотком свежего воздуха после полумрака и тесноты алтуфьевской.

Три недели спустя после приезда в Москву Ольховцев позвал смотреть помещение под котокафе.

– Наши рабочие закончили отделку. Искру свою прихватите. Говорят, первой нужно обязательно запускать кошку.

– Неужели вы верите в приметы, Эдгар Станиславович? – удивилась Полина. К тому моменту они с Ольховцевым нашли общую волну: ровное уважительное общение.

– Верю, не верю, а мудростью предков пренебрегать не следует. Пусть кошка осваивается.

«Не только ей хорошо бы освоиться. Но я стараюсь».

С Андреем они в эти дни почти не виделись. Он приходил на эфиры, вел соцсети, однако в остальное время пропадал в «Стримлайне»; обмолвился, что Ольховцев выделил ему рабочее место, и так удобнее. Полина не возражала. Она застыла в моменте, как муха в янтаре, не осознавая еще до конца, во что ввязалась. Проект был пока лишь буквами в контракте. А вот визит в будущее котокафе сделает происходящее пугающе реальным.

Глава 4

Полина Дементьева была трусихой.

Ее самая главная трусость привела к жутким результатам, и за это Полине предстояло расплачиваться всю жизнь. Бабушка о таком говорила – нести крест. «У всех нас есть кресты, Поленька, которые мы тащим, – произносила Анна Васильевна тонким, чуть надтреснутым старческим голосом. – И все смиряться должны, ибо такова воля Его». Бабушка была очень верующей, в отличие от Полины и ее родителей. «А у тебя какой крест, ба?» – «У меня их несколько, разных. Не хочу о них говорить, они тишину любят. Нельзя о них рассказывать, чтобы не сбили тебя с осознания». – «Это как?» – «Ну вот пожалуешься ты на крест подружке, а она тебе скажет: Полиночка, все путем, не так-то это и важно, прости себя, и не крест это вовсе никакой! А ты еще не осознала, не искупила. Вот как поймешь все о нем: что на нем выстругано, большой он или маленький, тяжелый аль не очень, из осины или из яблони и где его воткнуть, помолиться и дальше пойти – тогда почувствуешь, как искупить, и все отпустишь».

Полинин крест был из обожженного кипариса, практически неподъемный, с криво вырезанными двумя именами; иногда она думала, не добавить ли к ним свое, но потом понимала, что это гордыня. Воткнуть его куда-либо было нельзя. Не насыпали еще тот холм, из которого эта громадина была бы достойна торчать.

Всю свою жизнь с тринадцати лет Полина мысленно спрашивала у бабушки: а вот тут я могу немножечко искупить? А здесь? А возможно, это… Иногда казалось, что крест становится тяжелее; частенько он прижимал Полину к земле. Тогда труднее дышалось, и приходилось пить таблетки, чтобы купировать панические атаки. Или же совершать поступки, которые Анна Васильевна одобрила бы, и мир становился светлее.

На пороге будущего котокафе Полина вдруг ощутила странное.

Она еще не успела осмотреть все помещение, только зашла и выпустила из переноски Искру, деловито похромавшую вдоль стены, только выпрямилась и увидела, как солнечные лучи расчерчивают пол на квадраты, – а уже понимала, что это То Самое Место. Неожиданно кафе, от которого Полина ничего особенного не ожидала, гулкое и не заполненное пока ничем – голосами, книгами, котами, словно обняло ее с порога, прильнуло к рукам: возьми меня, погладь! Ты же ко мне пришла, правда? Ты же останешься?

Эдгар и Андрей что-то оживленно обсуждали, а Полина пошла за Искрой вдоль стены, ведя по ней кончиками пальцев.

Деревянные панели с резьбой. Чистые, выкрашенные в теплый оранжево-желтый цвет стены между ними. Одна стена – контрастная, кирпичи на ней сияют бирюзой Средиземного моря. Справа от входа – стойка с логотипом, витрина для пирожных, за ней пока нагие полки, но подсветка уже подведена. Большой зал, где поместятся и книжные шкафы, и столики из некрашеного дуба, и уютные торшеры. «С писателями встречи можно устраивать, идеальное место, – подумала Полина. – На стену эту бирюзовую – портреты всех котов, что у нас тут будут обретаться, диваны поставим, кресла… Для котов – когтеточки и лестницы вдоль стен с укромными местами наверху, чтобы могли смыться от посетителей. Хорошо, что предбанник большой, там можно оставлять верхнюю одежду, руки дезинфицировать, бахилы надевать. Надо прописать правила… а впрочем, Андрей, скорее всего, уже позаботился об этом.

Деревянные стены, солнце бьет кулаком в окно, еще только начало лета, и завтра купаться, иди позавтракай, Поля, а потом надо прополоть огород, а после, так и быть, беги на речку, Мурка, куда ты, дура…

Искра примерилась, одним прыжком переместилась на барную стойку, даже не покачнувшись, и начала вылизываться.

– Кошка одобрила, – сказал Эдгар, подойдя к Полине, и почесал Искру за ухом. Та продолжила ожесточенно работать языком.

– Стопроцентно да. И я одобряю. Очень хорошее помещение!