скачать книгу бесплатно
– Княгиня Салтыкова с дочерьми, барон и баронесса Албышевы, супруга генерала… Ах да, совсем забыла, Прасковья Никифоровна – крёстная мать князя Владимира, может, и он заглянет, ведь графиня ему почти как мать.
Вежливо улыбаюсь Марье Ильиничне, а про себя чертыхаюсь как сапожник. Неужели мои надежды никогда больше не видеть несносного Владимира не осуществятся?
Пиковая дама
– Нужно тебя приодеть как следует, – сразу же после завтрака Марья Ильинична заходит в мою комнату и критично оценивает содержимое платяного шкафа. – На бал в домашнем платье не пойдёшь, так что собирайся, поедем к модистке, а на обратном пути уже заглянем к Прасковье Никифоровне.
– Хорошо, – киваю я, не сдерживая своей бурной радости. Может в гостях у графини получится наконец узнать что-то о подаренных императором часах? Тогда я смогу отправиться домой, и забыть девятнадцатый век и его граждан как страшный сон.
Маринка одевает меня в платье нежно-персикового цвета, красиво сочетающееся с рыжеватым оттенком моих русых волос, прибирает мои растрёпанные патлы в замысловатую причёску, выдаёт пару коричневых туфель на невысоком каблуке, и я несусь вслед за Марьей Ильиничной на первый этаж, чтобы Маринка не успела меня напудрить. Вот ещё, этого мне только не хватало! Буду как мадемуазель Дюбуа осыпаться от каждого чиха.
– Князь Сергей Михайлович по доброте душевной прислал к нам свою вторую повариху, – хвастается Марья Ильинична, когда мы усаживаемся в карету. – Будет нам французские да аглицкие блюда готовить!
– А когда мы увидимся со старым князем? – интересуюсь я, отодвигая шторку от окна. Не то чтобы я очень хотела познакомиться с батей жениха, но лучше заранее узнать, когда придётся поднапрячься и пытаться выглядеть воспитанной барышней с большим энтузиазмом, нежели обычно.
– Через неделю мы отправимся на первый для тебя бал, там ему тебя и представим, – Марья Ильинична кокетливо поправляет шляпку. – Не хочу торопиться, тебя ещё столькому нужно научить… Будет неловко, если произойдёт какой-то конфуз. Мадемуазель Дюбуа и Павлу Аркадьевичу придётся хорошо поработать, чтобы ты не опозорила нашу семью.
Я вполуха слушаю мою названую маменьку, не отлипая от окна кареты, ведь там, за окном – старинная Москва! Невысокие каменные дома с полукруглыми окнами и декоративными колоннами на фасадах, загадочные арки между некоторыми зданиями, кареты и повозки, которые я так вчера толком и не рассмотрела.
Кажется, я начинаю проникаться местной атмосферой, хотя будь моя воля, конечно же сразу же вернулась бы в родной и любимый двадцать первый век.
Модистка, как и мадемуазель Дюбуа, оказывается француженкой. Маленькая, сухонькая, юркая, она не меньше часа измеряет мои пропорции сантиметровой лентой, лопочет что-то по-своему, прикладывает ко мне куски ткани разных цветов, цокает, снова что-то лопочет… Моя голова начинает раскалываться, напоминая о лесном знакомстве с мужиками Елецких, и я жду-не дождусь, когда же всё это закончится.
– Всё верно, восемь платьев для моей дочери и пять для меня, уточняет Марья Ильинична, когда модистка наконец оставляет меня в покое. – Чем раньше будут готовы, тем лучше. Да, мой будущий свёкр князь Орлов доплатит за срочность.
Когда мы выходим от модистки, я надеюсь, что на этом мои муки закончатся, но не тут-то было! Дальше мы идём заказывать обувь, выбирать шляпки, зонтик…Чёрт бы побрал этот грёбаный шопинг! Даже в своём времени не особо его любила, а здесь и подавно – столько времени уходит на измерение бюста, талии и длины стопы! Нельзя было заранее пошить платья и сделать обувь на стандартные размеры и продавать сразу готовое?
Когда мы наконец возвращаемся в карету, порадовав скучающего на козлах Ваську, я уже воспринимаю поездку к графине как избавление от мук во имя моды. Но мои надежды на спокойное времяпрепровождение не оправдываются.
После того, как наша карета останавливается возле роскошного белого особняка, и серьёзный лакей в тёмно-зелёной ливрее проводит нас в довольно многолюдную по моим меркам залу, о покое и тишине приходится только мечтать. Если это камерный вечер, страшно представить, сколько народу приглашают на обычные!
Даже тут, по моим меркам, довольно многолюдно – четыре девицы в светлых платьях возле пианино, компашка из трёх дам постарше и одного господина за большим столом, сонный старичок на диванчике.
– Мари, как долго я тебя не видела! – радостно всплёскивает руками полненькая жизнерадостная женщина лет сорока, по-видимому, та самая Прасковья Никифоровна. – А Дашенька-то как выросла, совсем не узнать!
Ещё бы она узнала Дашеньку, когда Дашеньку поменяли. Интересно, в каком возрасте она её видела, что совсем не заподозрила подмены? Всё же они с Марьей Ильиничной подруги, наверное, близко общались.
– Моя дорогая, как же мне не хватало бесед с тобой! – Марья Ильинична заключает хозяйку в объятья, и в моей голове несмотря на мою небольшую любовь к литературе возникает ассоциация с рассказом Чехова «Толстый и тонкий».
– Дашеньке, наверное, будет интереснее с девицами, чем с нами, старухами. Давайте я вас им представлю, – освободившись из объятий моей названой маменьки, Прасковья Никифоровна берёт меня под руку и ведёт к пианино, которое отчаянно мучает молоденькая девчушка лет шестнадцати.
– Лизонька, вы так порадовали меня своей игрой! Не могли бы вы уступить место своей старшей сестре Аннет, чтобы она спела нам романс, после того, как я представлю вам ещё одну мою гостью? – дипломатично интересуется графиня.
– Хорошо, – нехотя соглашается и девица и морща хорошенький носик, встаёт из-за инструмента.
– Знакомьтесь, это Дашенька, дочь моей доброй подруги Марьи Ильиничны, – представляет меня графиня. – А это дочери княгини Салтыковой – Анна, Наталья и Елизавета, – графиня кивает на девицу, вставшую из-за пианино, и двух девиц чуть постарше, ожидающих своей очереди возле инструмента. – А вот Александра, дочь баронессы, – графиня улыбается темноволосой девушке, вставшей при нашем появлении с диванчика возле окна.
Представив нас другу, графиня удаляется, оставив бедную меня на съедение любопытных девиц, сразу же засыпавших меня кучей вопросов:
– Говорят, у вас уже есть жених? Какой он?
– Вы знаете его младшего брата Владимира?
– Он и правда так хорош собой, как все говорят?
– А правда ли, что он может сегодня к нам заглянуть?
Эх, кажется, мои муки закончатся нескоро, и их новый виток еще хуже предыдущих. Собираюсь с мыслями, и начинаю поочерёдно отвечать на вопросы княжон и дочки баронессы:
– Да, у меня есть жених, но я его пока не видела, он ещё не вернулся из Турции. Зато я знаю его младшего брата, и не могу сказать, что он особенно хорош. Впрочем, вы и сами в этом сегодня убедитесь.
– Так значит Владимир приедет! – радостно восклицает средняя из княжон, Наталья.
– Ещё вчера ты любила гусаров, – подкалывает её старшая, Аннет, усаживаясь за пианино. – Неужели перешла на штатских? Как же ты не постоянна, любезная сестрица!
– И ничего я не переходила, – дуется Наталья. – Сыграй лучше тот романс, который вчера разучивала, поёшь ты намного лучше, чем ведёшь светские беседы.
Аннет начинает играть и петь заунывный романс о несчастной любви, а остальные девицы усаживаются кто на диванчик, кто на стоящие рядом с инструментом стулья, и начинают трещать о разных пустяках.
– Сашенька, у какой модистки ты заказывала это платье? Такой потрясающий фасон! – щебечет младшая дочь княгини, разглядывая нежно-сиреневый наряд Александры. – Тоже хочу такое!
– Мы с маменькой всегда заказываем платья у модистки, которая шьёт для мадам Монпасье, – жеманно отвечает Александра.
– А вы знали, что сейчас в моде почти не использовать пудру? – спрашивает сидящая по соседству от меня Наталья. – Посмотрите, на Дарье её почти нет, не правда ли, это новое веяние моды?
От ответа меня избавляет появившийся на пороге лакей, объявивший, что прибыл князь Владимир. Все девицы кроме допевающей романс Аннет мигом вскакивают со своих мест, и устремляются вслед за спешащей встретить дорогого гостя графиней. А я поудобнее размещаюсь на диванчике, беря пример с удобно развалившегося и дремлющего на соседнем старичка, кажется, мужа Прасковьи Никифоровны. Наконец-то отдохну от общения!
Порывисто вошедший в комнату Владимир первым делом приветствует спешащую к нему навстречу графиню:
– Крёстная, как я рад вас видеть!
– Володенька, а уж как я рада! Сколько лет тебя не видела! Как ты вырос, как возмужал! Дай-ка, я тебя хорошенько разгляжу, – Прасковья Никифоровна немного отстраняется от крестника, любуясь им как чем-то донельзя прекрасным. Было бы на что любоваться, я-то знаю, какой он вредный и противный!
– Знакомьтесь, это мой крестник Владимир, недавно из-за границы, – налюбовавшись как следует «Володенькой» графиня вспоминает о своих обязанностях хозяйки. – Володенька, давай я представлю тебе наше приятное общество – барон и баронесса Албышевы с дочерью Александрой, княгиня Салтыкова с дочерьми Анной – дивный талант, слышите, как она чудесно поёт? Натальей и Елизаветой, супруга генерала Щербатова… С моей хорошей подругой Марьей Ильиничной и её дочерью Дарьей я слышала, ты уже знаком, – графиня представляет Владимиру всех присутствующих в гостиной и ведёт к столу.
– А не сыграть ли нам в карты? – предлагает барон, щеголеватый темноволосый мужчина в асфальтово-сером фраке. – Направленность разговоров дам и кавалеров несколько рознится, а карточная игра сможет объединить всех присутствующих и позволит провести время с удовольствием. Так как здесь собрался узкий круг друзей, не отложить ли нам приличия, и не сыграть ли в дурачка?
– Право, барон, не лучше ли выбрать игру, более подходящую для салонов, такую, например, как штосс, – брезгливо морщится княгиня. – Игра в дурака ведь такая мужицкая!
– А я бы сыграла, – вскакиваю с диванчика и мгновенно оказываюсь возле стола. Наконец-то назревает что-то интересное!
– Дарья, молодым девицам не подобает играть в такие игры, – шипит на меня Марья Ильинична, но меня неожиданно поддерживает Владимир:
– А почему бы ей не сыграть? Если бы мы были на балу, это действительно было бы неприлично, но мы в тесном, почти семейном кругу, – на долю секунды мне кажется, что на лице Владимира появляется ухмылка, но нет, выражение его лицо всё такое же приветливое и серьёзное.
– Не могу отказать своему дорогому гостю, – улыбается графиня, приказывает лакею пододвинуть для меня стул и принести несколько карточных колод.
В детстве мы с братом часто резались в дурака, так что я покажу этим господам, где раки зимуют! Лакей приносит карточные колоды, две из которых барон тасует и раздаёт игрокам. Не одобряющая подобных развлечений княгиня отправляется следить за благонравием своих дочурок, поэтому нас остаётся семь человек – барон, баронесса, генеральша, графиня, её внезапно взбодрившийся, вставший с дивана и присоединившийся к нам супруг, Марья Ильинична, Владимир и я.
Барон раздаёт карты, игра начинается.
– Новичкам везёт, – снисходительно улыбается барон, когда я выигрываю первую игру.
А я только ухмыляюсь про себя. Ну да, конечно. Везёт тому, кто везёт, а я умею считать карты. Так что мне редко когда не везёт.
Когда я выигрываю следующую игру, барон удивлённо приподнимает брови, а сидящий напротив меня Владимир еле заметно улыбается. Что это было? Мне кажется, или в его синих глазах вспыхивает еле заметный интерес к моей скромной персоне? Неужели я заслужила одобрение самого пафосного княжича этой гостиной?
Третья игра тоже складывается не худшим для меня образом. Почти все старшие карты уже вышли, у меня на руках пиковая дама и ещё какая-то мелочь. Если оставшийся в игре туз не у Владимира и не у барона, я могу выиграть даже со своими не сами лучшими картами, дамы оказались не такими матёрыми картёжницами, как я, а некоторые, откровенно говоря, попросту тупящими.
– Как-то невесело стало, давайте прервём нашу партию, – делано-скучающим голосом протягивает графиня, и не раскрывая карт, убирает их в колоду. – Аннет так чудесно поёт, давайте лучше послушаем это прекрасное дитя, и насладимся приятной светской беседой. Правду говорят, карточные игры от лукавого, и так уже немного согрешили.
Все, включая Владимира, с радостью поддерживают предложение Прасковьи Никифоровны свернуться, и только баронесса выражает слабое недовольство. По-видимому, она и была счастливой обладательницей туза. Значит, у меня был шанс её переиграть и выиграть третью партию подряд.
Спорить с хозяйкой баронесса не решается, поэтому вернув карты в колоду дамы, Владимир и барон отправляются к пианино, за которым старшая из дочерей княгини Салтыковой вдохновенно поёт слащавый романс.
– Моя Аннет невероятно талантлива, не правда ли? – интересуется у Владимира княгиня, и он отвечает ей какой-то сдержанной любезностью. Меня забавляет наблюдать, как он пытается отвязаться от матушки «невероятного таланта», и я еле сдерживаюсь, чтобы не прыснуть от смеха.
За окнами гостиной темнеет, наверное, скоро гости будут разъезжаться по домам, поэтому я ищу глазами названую маменьку.
– Пиковая дама? – вполголоса интересуется внезапно оказавшийся рядом Владимир.
– Откуда вы узнали? Вы тоже умеете считать карты? – удивляюсь я.
– Мой брат картёжник, – усмехается Владимир, и едва заметно хмурится, поняв, что сболтнул лишнего. – Ваш жених научил меня ещё в детские годы, – переиначивает он, пытаясь придать фразе «мой брат картёжник» более невинное звучание, и быстро меняет тему, – а вы где такое непривычное для девицы умение приобрели? Да ещё и рисковать не боитесь.
– Мой батюшка Алексей Петрович любит картишки, – подмигиваю я, и в моём ответе нет ни грамма лжи. Ну, разве что немного о том, что Алексей Петрович мой батюшка, а всё остальное – чистая правда.
– Ах да, припоминаю, слышал что-то об этом, – брезгливо морщится Владимир.
Судя по всему, о картёжных подвигах моего «батюшки» многие наслышаны, если даже недавно вернувшийся из-за границы Владимир нос воротит. Но Дарья Алексеевна – преданная дочь, и не позволит какому-то напыщенному княжичу насмехаться над своей роднёй!
– Ходит слух, что многие девицы мечтают заполучить в супруги мужчину, похожего на их отца. Я рада узнать, что ваш брат обладает теми же достоинствами, что и мой любезный батюшка. Не нужно будет опасаться, что проигранные деньги уйдут из семьи, ведь они смогут играть друг с другом, – насмешливо говорю я, желая подколоть Владимира.
И попадаю в цель. Судя по реакции княжича, его братец и правда недалеко от моего «батюшки» ушёл в увлечении азартными играми.
– Вижу, у вас прекрасный вкус на мужчин. Позвольте откланяться, – усмехается князь и отправляется в противоположный конец залы, по-видимому, чтобы попрощаться с графиней.
– Так рано? Владимир, неужели вы нас покидаете? – слышу я разочарованный голос Прасковьи Никифоровны, и довольно про себя ухмыляюсь. Беги-беги, глаза бы мои тебя не видели. Только мне показалось, что мы начали нормально общаться, как этот пафосный индюк снова показал своё пренебрежение!
– Мы же увидим вас на балу? – кокетливо интересуется Лизонька.
– Да, я планирую прийти, – сухо отвечает Владимир.
– И будете танцевать? Пообещайте, что будете! – весело тараторит Наталья.
– Ничего не обещаю, но и не исключаю такого развития событий, – отвечает Владимир, и загадочно удаляется. Умеет же дыму на пустом месте напустить! Теперь эти бедные девушки будут по нему страдать и сохнуть, не понимая, что он обыкновенный придурок с лишними понтами. Хорошо, что я это понимаю…
– Правда же Владимир душка? – интересуется у меня старшая княжна, наконец оставившая в покое инструмент. – Видела, вы с ним говорили, наверное, он сказал что-то очень остроумное?
– Открою вам страшный секрет, князь говорил, что вы прекрасно играете, – улыбаюсь я. Почему бы не порадовать человека? Старалась ведь.
– Правда? Так и сказал? – расцветает Аннет. – Пойду, расскажу маменьке!
Окинув взглядом её удаляющую в другой конец залы фигурку, нахожу взглядом свою «маменьку», и следуя примеру княжны, тоже отправляюсь к ней.
По возвращению домой я желаю хороших снов названой маменьке, у которой разболелась голова, и подхожу по очень важному делу к своему названому батюшке, сидящему у камина.
– Алексей Петрович, научите меня играть в штосс?
– Штосс? Разве пристало девице играть в азартные игры? – хмурится Алексей Петрович, но я вижу разгорающийся в его глазах азартный огонёк, и понимаю, что ему совсем не хочется мне отказывать. – Сейчас возьму колоду, только супруге моей не говорите, что я снова в карты играю, – сдаётся мой названный родитель.
– Да без «б», – обещаю я, и поднимающийся за картами в комнату Алексей Петрович окидывает меня недоумённым взглядом.
Вечерок обещает быть занятным. Надо будет хотя бы у моего названого родителя попытаться узнать, кому император часы дарил, а то у графини я так в карты заигралась, что совсем забыла о своей главной цели.
Первый бал
– Мне точно нужна надевать такое длинное платье? Даже туфли из-под него не видно будет!
– Вот и хорошо, не пристало девице ножки показывать, – хмурится Марья Ильинична. – В наши времена девиц вообще в корсеты так затягивали, что дышать нечем было, и ничего, не жаловались. Так что не возмущайся и позволь уже Маринке себя одеть.
– Ну, как знаете, – нехотя соглашаюсь я. Маринка наряжает меня в длинное кремовое платье с высокой талией и рюшами на подоле, вешает в уши жемчужные серьги, на шею – жемчужное ожерелье, помогает натянуть пару изысканных длинных перчаток. После всех этих стараний из зеркала на меня недовольно смотрит сероглазая барышня с высокой причёской, длинными серьгами, подчёркивающими лебединую шею, и ожерельем, красиво оттеняющим матовую кожу цвета слоновой кости.
– Красавица, – моя названая маменька с одобрением смотрит на то унылое безобразие, в которое меня превратили. – В таком виде не стыдно в свет выйти!
Накинув на меня тёплую шаль, горничная провожает меня до кареты, в которой нас с Марьей Ильиничной уже ждёт Алексей Петрович, и желает хорошо провести этот вечер.
– Спасибо, Маринка, – искренне благодарю я. По сравнению с наставлениями мадемуазель Дюбуа о том, как вести себя на балу, и Павла Аркадьевича о том, как танцевать эти ужасные нудные бальные танцы пожелания Маринки звучат для меня как музыка.
За эту ужасную неделю, на протяжении которой меня усиленно готовили к выходу в свет, я успела основательно возненавидеть французский язык, полонез, вальс и ещё парочку танцев, названия которых не припомню. Зато помню все те ужасные па, из которых они состоят. Разбуди меня посреди ночи и заиграй подходящую музыку – тут же пойду в пляс! Ну, в смысле танцевать, на балах же всё чинно и пристойно.
Пока мы едем в карете, в моей голове строится план действий на сегодняшний вечер. Когда названый батюшка объяснял мне особенности игры в преферанс, то обмолвился, что слышал о вышедшем в отставку старом сановнике, которому кто-то из императоров пожаловал часы. Поэтому моя главная задача на этом балу – выяснить, кто этот счастливчик, и узнать, где он хранит царский подарок.
– Добрый вечер, – приветствую я роскошного седовласого лакея в золотисто-вишнёвой ливрее, встретившего нас у входа в особняк графини, и протягиваю ему руку.
Он смотрит на протянутую мной руку в кремовой перчатке с большим недоумением, а Марья Ильинична краснеет почти до самых корней волос.
– Дарья, что вы делаете, – сердито шипит моя названая маменька. – Нельзя так здороваться со слугами! Надеюсь, никто не заметил вашей оплошности, иначе пересудов не избежать!
– А до скольки продлится бал? – интересуюсь я у лакея, чтобы как-то скрасить неловкую ситуацию.
– Некоторые господа до утра задерживаются, – дипломатично отвечает слуга графини, и провожает нас и ещё нескольких дам и господ в большую залу, на входе в которую нас радушно приветствует хозяйка. Мы обмениваемся с ней незначительными светскими любезностями и проходим внутрь, туда, где играет музыка, и множество восковых свечей в хрустальных люстрах и медных подсвечниках, прикреплённых к стенам, освещают открывающееся нашим взглядам великолепие.
– О, я вижу баронессу Албышеву с дочерью, – радостно восклицает Марья Ильинична. – Пойдём поздороваемся!
Пока Марья Ильинична тащит меня и Алексея Петровича через строй платьев и фраков, я с любопытством оглядываюсь по сторонам. На возвышающихся площадках по обеим сторонам залы стоят столы, похожие на тот, за которым на прошлой неделе играли в «дурака», на столах лежат колоды нераспечатанных карт. Вокруг толпятся мужчины в нарядных фраках, явно интересующиеся игрой куда больше, чем танцами с молодыми девицами, размещающимися в окружении своих маменек ближе к центру залы.
