Выжившие хотят спать

Он спустился, разбудил жену, поцеловал ее, тут же уснул. Когда его затрясла Ева, ему показалось, что прошли считаные минуты. Так и было. Ева не просто будила его, чтобы смениться, она тормошила его и была чем-то напугана.

Иван сел, глянул на жену. Она сказала всего одно слово:

– Шатун.

Иван прошел в соседнюю комнату, которую отсутствие стен превратило в открытую веранду, выглянул на улицу.

Бритоголовый шатун, мощный, со свирепым лицом человека, который не сдается до конца, брел по улице, поглядывая, когда удавалось приподнять голову, на их временное пристанище. Сомнений не было – он учуял, что в доме кто-то есть, и у него еще оставались силы.

Ева сжала Ивану руку.

– Это не тот, – голос растерянный. – Это еще один.

Иван замер.

– Первый где? Прошел?

Ева не ответила – она не знала.

Бритоголовый остановился, и какой-то момент казалось, что он шлепнется и не встанет, но он удержался. Он зарычал, опустив голову вперед, пошел к дому.

Иван попятился, толкая Еву назад, к комнате. Увидел доску, подхватил ее, уложил ее перед входом, единственным местом, возможным для шатуна в его состоянии, придавил парой булыжников, найденных здесь же. Был шанс, что шатун споткнется и не встанет. Иван выглянул, рассматривая подступы к крыльцу, увидел еще одного шатуна – именно его первым заметила Ева.

Мужчина средних лет, худой, не такой опасный с виду, хотя Иван знал, что у шатунов на конечной стадии сила не соответствует их внешнему виду, в них будто дьявол вселяется. Вот на кого смотрел Бритоголовый. Появился шанс, что они отвлекут друг друга, но это Ивана не успокоило – действия шатунов непредсказуемы.

Он обернулся к Еве:

– Буди их!

В дом, держась за дверной косяк, вошел Худой. Невероятно, но он не задел, казалось бы, неодолимую для себя преграду. Ивана он не заметил – его беспокоил противник за спиной. Худой оперся о стену, на большее его не хватало – он держался, чтобы не сползти на пол.

Иван поднял топор. Он понял: опасен Бритоголовый, Худой почти на нуле. Будь Худой один, он бы лежал с закрытыми глазами, погружаясь в сон, из которого не суждено всплыть. Но страх – великое горючее, и Худой напоследок заправился. Снаружи взревел Бритоголовый, под его ногами с шорохом откатывались мелкие камешки.

Шатуны оставались для Ивана загадкой. Казалось бы, человек на пределе: идет по инерции, на автомате, одно движение в сторону и он упадет. Физические силы иссякли, потому он и превратился в шатуна, он уже практически без сознания. Но стоит увидеть нормального человека или другого шатуна, как из некоей пустоты появляется дополнительная энергия. Шатун по-прежнему ничего не осознает, но некий инстинкт толкает его на штурм последней возможности выжить, а выжить в его ситуации можно лишь с помощью постороннего. Шатун потому и становится шатуном, что бредет в поисках того, кто сможет его разбудить. Но шатун не стремится заключить постороннего в объятия, улыбнуться, нет, им управляет агрессия, и он способен сделать то, что ему лишь повредит: уничтожить последнюю надежду. Абсурд, но дополнительную энергию порождают злоба, страх и ненависть, а не благие намерения.

Бритоголовый споткнулся о доску, упал, но остался на четвереньках – голова задрана, на подбородке пена, глаза безумные. Он пополз к Худому, и тот, даже заметив противника, не смог сделать ни шагу.

В дверном проеме показалась Ева. За ней виднелась застывшая Анна. Грэг, бурча, садился, протирал глаза.

Бритоголовый привстал, вонзился головой в пах Худому. Тот глухо крикнул, сполз по стене на пол. Иван замер – сейчас нужно проявить терпение, не шевелиться, и Бритоголовый истратит остатки энергии на Худого. Не вышло. Из соседней комнаты послышался голос Грэга:

– Да что там такое?

Этого оказалось достаточно – Бритоголовый заметил Ивана, через секунду-другую Еву. Опираясь о замирающего Худого, Бритоголовый встал! Иван хотел рвануть к выходу, но поблизости оставалась Ева, шатун мог выбрать и ее. Иван попятился, держа топор перед собой, закрывая жену.

– Спокойно, спокойно… Ложись, поспи, – он говорил медленно, тихо, надеясь, что голос звучит убаюкивающе. – Мы разбудим тебя, обещаю. Тебе нужно поспать.

Бритоголовый взревел, подался к Ивану быстрее, чем можно было ожидать. Иван, пригнувшись, шагнул вправо, как будто уходя от удара.

– Бегите! – крикнул он. – В окно!

Грэг растерялся, заметавшись по комнате. Ева толкнула Анну к окну – единственному выходу, кроме дверного проема, и та, неожиданно споткнувшись, упала.

Бритоголовый повернулся к женщинам. Иван колебался всего секунду. Он мог подставить Бритоголовому подножку, обхватить его за корпус и ударить о стену, просто повалить на пол, ударить ногой, не ввязываясь в борцовский контакт, но Иван знал: шатун на пределе обладает ирреальной силой, и, если Бритоголовый схватит его, за исход ручаться нельзя.

Иван сделал то, что давало гарантии: дважды ударил шатуна топором по шее. Это было убийство, но выбора не осталось: ни уйти, ни отбиться без ущерба для себя.

Шатун рухнул, заливая кровью пол.

6. Направление

Иван поцеловал спящую Еву, глянул на Грэга и Анну и вышел наружу. Он решил забраться на крышу и снова осмотреться. Через пару часов, когда придет время будить всех, они позавтракают и отправятся в путь.

Вчерашний день с его драматическим эпизодом закончился спокойно. Иван пару часов чувствовал противную дрожь, но это прошло. Двух ударов шатуну хватило, чтобы все забрызгались кровью. Пришлось искать воду, отмываться, менять пристанище – даже убрав тело Бритоголового, никому не улыбалось ночевать в залитой кровью комнате. Они перебрались в соседний дом, неудобный, но после шатуна это казалось мелочью. Бродить по району никто не стремился.

Позже, ближе к вечеру, и Ева, и Иван замечали нескольких шатунов, но те проходили мимо, и тот, кто дежурил, не будил остальных. Даже Грэг не говорил о том, чтобы остаться в этом городе на пару дней. В сумерках он вызвался поискать поблизости еду, с ним пошла Анна. Иван не стал их удерживать. В глубине души он рассчитывал, что парочка просто ушла, не прощаясь. Они вернулись, правда, ни с чем. Иван хотел сказать Грэгу о том, как тот себя вел при появлении шатуна, но не решился. Скоро они расстанутся, неважно, подруга Анна Еве или нет.

Когда Грэг и Анна легли, Иван заговорил об этом с Евой. Он ожидал, что она не согласится, скажет что-то в защиту того, чтобы Анна оставалась рядом, но Ева зашла с другой стороны:

– Давай завтра решим. Поздновато для таких разговоров.

Он не смог возразить.

Иван взобрался на крышу, приложил бинокль к глазам, осмотрелся. Когда они с Евой останутся вдвоем, этой вещицы им будет не хватать. И как Иван раньше не подумал о бинокле?

Шатунов видно не было. Иван еще раз сосредоточился на восточной окраине – там, где они покинут город. Внимание что-то привлекло – камни с неровными краями, небольшая кучка. Они были не просто разбросаны, кто-то сложил их в виде какой-то формы.

Иван убрал от лица бинокль. Снова приложил, присмотрелся.

Так и есть. Камни сложены.

Он поспешил вниз, убедился, что на улице тихо, никого нет, быстро пошел в нужном направлении. В голове возник сумбур. Он не забывал знаки мелом, но они почему-то медленно отступали на второй план. Неужели опять?

Недалеко от камней Иван остановился, разглядывая подступы к улице. До окраины близко, вокруг даже не руины, а жалкие остатки некогда жилых деревянных домов. Он медлил, как будто не хотел увидеть то, что увидит, хотя понимал, что не ошибся.

Он пошел вперед, опустил взгляд на землю.

На обочине дороги из камней сложили стрелку в метр длиной. Неровная, из камней разного объема, но сомнений не было – стрелка указывала в северо-восточном направлении. Иван закрыл глаза, медленно глотнул воздуха, выдохнул. Он испытал странное желание разбросать камни ногой, убеждая себя, что здесь нет никакого знака. Он занес ногу, потрогал носком ботинка самый крупный камень. И вспомнил кое-что увиденное, когда они входили в этот город.

Иван поспешил обратно. Утро набирало силу, приближалось время поднимать всех. Иван решил разбудить хотя бы Еву – он собирался оставить их одних чуть дольше, и рисковать не хотелось. Путь к южной окраине займет время, а то, что он не заметил шатунов, не доказывало их отсутствия. Кроме того, кто-то ведь оставил эти знаки, и каковы его намерения, опасен он или нет, неизвестно.

Ева проснулась быстро – выспалась.

– Мне надо пройтись, постараюсь быстро. Их пока не буди, жди меня.

– Что-то случилось?

Он замялся, не рассказать ли после?

– Я нашел знак. Из камней. Его выложили, не нарисовали. После обговорим.

Ева не задерживала его расспросами.

Иван не сразу нашел место, где они вчера вошли в город. Он обошел пару лишних кварталов, заодно убедился, что знаков больше нет. Он подошел к разбросанным камням, которые вчера не привлекли его внимания. Мельче, чем на восточной окраине, не так бросаются в глаза из-за обломков и мусора. Они лежали между разрушенным полотном дороги и сохранившимся кирпичным забором одного из частных домов Прежней Жизни.

Иван смотрел под ноги, потому и заметил камни, но знаки он искал другие и, оставив камни без внимания, вспомнил о них случайно, увидев знак в противоположном конце города.

Сказать с уверенностью что-то определенное было нельзя. Казалось, камни разбросали ногой после того, как сложили в линию, может и в стрелку – понять, куда она указывает, было нереально, – или ее просто могли не доделать. Но главное, камни могли лежать так благодаря стечению обстоятельств. Хотя других камней поблизости вообще не было.

Иван присел, взял один камень, взвесил его в руке, разглядывая, словно это могло навести на какой-то след. Холодный после ночи, шершавый, мокрый от росы, камень ни о чем не поведал.

Опустив его на землю, Иван подошел к дому, где можно было легко взобраться на крышу веранды, помедлил, залез на нее, выпрямился во весь рост. Бросив взгляд на камни, посмотрел в бинокль. Сначала он исследовал землю, которая была в поле зрения, и перед тем как спуститься, глянул вдаль – на ленту шоссе у леса.

По шоссе кто-то двигался. Иван напрягся, до боли вжимая бинокль в лицо.

Собака.

За ней появилась еще одна. Иван застыл, не в силах пошевелиться. Несколько секунд он уговаривал себя, что видит парочку отбившихся мелких псов, такое тоже бывает, ничего страшного.

Из-за пригорка ленивой лентой вытекла громадная стая. Беззвучная из-за расстояния, из маленьких вертлявых фигурок, стая медленно, но неумолимо сокращала расстояние, направляясь к городу. Многие из собак низко держали морды – они шли по следу, сомнений не было.

Иван едва не сорвался с крыши веранды, заставил себя спокойно слезть на землю и побежал.

Иван ворвался в убежище.

– Буди их, Ева!

Она ничего не спросила, бросилась к Анне и Грэгу, затормошила их – спали они плечом к плечу. Анна открыла глаза, села, Грэг отмахнулся, закряхтел – пробуждение всегда давалось ему тяжело.

Иван, согнувшись, восстанавливал дыхание. Последние кварталы он бежал с максимальной скоростью. В груди застрял горячий осколок, ноги сводило судорогой. Он и в Прежней Жизни не был любителем бега, сейчас для него, постоянно уставшего, с бесконечными переходами и неважным питанием, бросок через весь город стал испытанием, опустошившим запасы энергии.

– Вставай! – Ева пнула Грэга и оставила его.

Грэгом занялась испуганная Анна. Ева без слов схватила Ивана за плечо.

– Собаки, – выдохнул он. – Большая стая.

Грэг и Анна стояли в дверном проеме, глядя на Ивана, потного, с раскрасневшимся лицом.

– Что нам делать? – спросила Анна.

– Уходим. Они идут там же, откуда мы пришли – с юго-запада. Пойдем дальше.

Грэг подошел к главному входу, выглянул.

– Если уйдем, они нас догонят. Надо здесь пересидеть. Сбить след и… затаиться.

Иван посмотрел на Грэга. Он предложил это из чувства противоречия или не до конца уяснил ситуацию?

Иван заговорил сбивчиво – дыхание еще не восстановилось:

– Городок маленький. Они учуют нас. Даже если они найдут шатуна, стая слишком большая, им будет мало. Если они найдут нас, мы – трупы. Если уйдем, есть шанс, что они тут задержатся и мы скроемся.

Он взялся за вещмешок, проверил, что уложено. Анна беспомощно посмотрела на Грэга. Тот не собирался уступать.

– Уйти из города – самоубийство. Они… возьмут след.

Иван ничего не сказал, Грэг подошел вплотную.

– Послушай… Можно сбить след.

– Ты не видел стаи. На всех перца не хватит, кто-нибудь из них услышит наш запах. Пока вы спали, я исходил полгородка.

Последний аргумент лишил Грэга остатков задора. Анна уже собирала вещи. Через несколько минут они спешили к окраине. Иван заколебался, надо ли показать Еве знак. Было не до того. Ева сама заметила камни.

Она остановилась. Грэг проследил за направлением ее взгляда.

– Стрелка? Вы про эти знаки говорили?

Иван потянул Еву за собой.

– После обсудим. Дыхание береги.

Через полсотни шагов Иван высыпал перец длинной полосой. Пустой пакет он бросил на землю.

– Надо раздобыть еще. По возможности.

Они шли на пределе возможностей, пока город не скрылся вдали.

Они не останавливались до вечера.

Иван ловил себя на мысли, что вот-вот прикажет всем пробежаться. Не будь с ним беременной Евы, его бы ничто не сдержало. Он понимал, что вынудил всех на рискованный ход. За пределами города меньше запахов, которые задержат собак, собьют след, меньше шансов встретить шатуна, который, принесенный в жертву, может стать для них спасением.

После полудня они перешли вброд речку, продвинулись вниз по течению на десяток километров, обнаружили широкий приземистый дуб, и Ева предложила ночевать на развилке ветвей. Если стая еще идет по их следу, внезапный конец им не грозит.

Перед тем как забраться, поужинали. Грэг посматривал на Ивана, и тот догадался: затевается разговор.

– Выходит, – заговорил Грэг. – Мы идем по знакам?

Иван ответил не сразу. Он переглянулся с Евой, она хотела что-то сказать, но он ее опередил:

– Нам попалось по пути несколько знаков. Мы просто идем.

– Ты говорил, раньше они были нарисованы мелом. И еще что-то написано.

– Раньше – мелом, сейчас знак из камней. Надпись была только одна.

– Мне кажется, надо свернуть куда-нибудь в сторону. Пока не поздно.

– Почему? – спросила Ева.

Грэг ухмыльнулся.

– Что хорошего в этих знаках? Какой-нибудь псих заманивает простаков. Я слышал, где-то начался каннибализм. Короче, с этими знаками можно попасть, куда врагу не пожелаешь.

Иван и Ева переглянулись. Грэг ждал их реакции. Иван сказал:

– Надо от собак подальше уйти. Найти город покрупнее. О знаках я сейчас не думаю. Увидим – тогда решим.

Уклончивый ответ лишил Грэга стимула для углубления в тему, он зевнул, доел и сказал, что пора баиньки. На веревках они забрались наверх, устроились.

Первым дежурил Иван. Он смотрел на звезды, и, к его удивлению, спать не хотелось. К концу своей смены он почувствовал, как его выворачивает: захотелось писа́ть. Писать было не на чем: завтра их ждал переход на неопределенное расстояние, и смениться было необходимо.

Что же рвалось наружу сегодня? Он так и не узнал, разбудив Еву. Засыпая, он видел красный цветок среди трупов, мусора и разрушений.

7. Стычка

Они шли по той же трассе на северо-восток – дорога уклонялась в направлении Москвы. Вчера, перед закатом, на очередном перекрестке они увидели еще один знак. «Шляпку» нарисовали каким-то мазутом, саму стрелку выдолбили в полотне трассы. Первый вариант «синтеза», словно у кого-то, пустившего в ход мазут, его не хватило и пришлось доделывать иным способом.

Все четверо рассматривали знак, но никто ничего не говорил. Сказывалась усталость. Хотелось быстрее найти ночлег.

Ночь снова провели в лесу. Удобного для ночлега дерева не нашли, устроились поблизости от тех, куда можно быстро взобраться. Грэг захрапел, как только опустил голову на рюкзак. На дневном привале Ева прошептала, что дежурить вызывается Анна. Против Анны Иван ничего не имел, но позволить ей дежурить и по-прежнему игнорировать Грэга? Вряд ли это правильная линия поведения.

Когда Иван разбудил Еву, она снова предложила подключить Анну, он не согласился. Иван не сразу заснул, несмотря на усталость. В лесу стояла мертвая тишина, именно мертвая – здесь не выжил никто. В отличие от людей у птиц, зверей и пресмыкающихся не было бомбоубежищ, глубоких подвалов, метро. Ивана переполнила тоска, даже сидящая рядом Ева не могла ее отогнать. Он так и заснул, испытывая усиливающуюся внутреннюю боль, будто принял яд.

Ближе к вечеру, после непродолжительного отдыха, они поравнялись с небольшой деревней справа от трассы. Грэг обнаружил на обочине покореженный прямоугольник дорожного указателя. На нем выжили три последние буквы «…… ОВО», что ни о чем не говорило. Населенных пунктов с такой концовкой было немерено: Иваново, Воробьево, Дмитрово, Попково – список продолжался бы до бесконечности. За населенным пунктом виднелся железнодорожный переезд.

Грэг оглянулся на Ивана и Еву, и ему не пришлось говорить, что он хочет. Грэг подмигнул Анне, та пошла за ним, но обернулась на Ивана.

Тот кивнул:

– Осторожней.

Грэг, улыбаясь, предложил:

– Давайте тут ночлежку устроим.

– Это деревня. Слишком маленькая территория, опасно.

Грэг и Анна двинулись к домам. Ева обняла Ивана одной рукой.

– Пошли вместе. У них даже ножа нет.

– Побереги силы, – он помолчал. – И вообще… Тебе не кажется, это входит в привычку?

– Что входит?

– Надо расходиться.

– Почему? С ними я чувствую себя… уверенней.

– Самообман. При чем тут уверенность? Случись что-то, они нам ничем не помогут. Тебе… не так одиноко с Анной, и все.

– Этого мало? Чтобы идти вместе?

– Недостаточно.

Ева помолчала.

– Представь, если все будет благополучно и у нас… родится ребенок? Мне понадобится помощь женщины. Недолго, но это очень важно.

Упоминание о ребенке смутило Ивана. Он обнял жену, погладил ее живот.

– Не волнуйся. Решим еще, что и как… Или… за нас решат обстоятельства.

Анна и Грэг скрылись в полуразрушенном доме, вышли, зашли в следующий. Наступил черед третьего дома.

Иван чертыхнулся.

– Он обойдет все дома? Тут давно все растащили.

Ева усмехнулась.

– Вдруг он верит в чудо?

– Ага, тот, который… Ему б поспать, пожрать да цацки чужие в руках повертеть. Кем он был в Прежней Жизни? Вроде менеджером?

– Да. В каком-то крупном магазине.

Иван взял Еву за руку, они пошли за попутчиками.

Грэг и Анна вышли из третьего дома. Лицо Грэга было хмурым – поживы никакой нет – и сосредоточенным – все еще может быть.

– Грэг, – Иван старался говорить спокойно, но твердо. – Все не обойдешь. Но поверь, здесь ничего нет. Слишком мелкое селение.

Грэг ухмыльнулся.

– Еще один дом, – он указал вперед. – Видишь? Он вроде целее.

– Там тем более ничего не будет.

– Посмотрим. Это ж по пути.

Иван хотел возразить, но его руку сжала Ева. Вместе они подошли к дому неопределенного цвета, с целой крышей и одним застекленным окном фасада. Грэг и Анна вошли во двор, скрылись в пустом провале двери.

Иван подался к окну, заглянул.

Первое, что он увидел, был Грэг, входящий в комнату, и лицо Анны. Иван уловил движение на полу, усеянном темными дырами. Пустую комнату заполнил визг Анны.

Как по команде из дыр полезли крысы. Две твари повисли на ногах Грэга, он вскрикнул, ударами кулака скинул их, отпрянул следом за убегавшей Анной. В оглушенных тварей вцепились десятки сородичей, но остальные, кто оказался в стороне, понеслись за людьми.

Крысы, подпрыгивая, бросались на спину Анне и Грэгу, большинство срывалось, становясь жертвами напиравших сзади сородичей, но некоторые удержались, вгрызаясь в одежду. Анна обезумела.

Иван бросился к калитке, на ходу доставая из рюкзака пакет, полный комочков, завернутых в толстый полиэтилен. Ева помогала ему, подавая по одному комочку в руки, он протыкал их толстой иглой и бросал в извергавшийся из дома поток крыс. Воздух заполнила жуткая вонь. Комочки задержали тварей, внесли сумятицу, в борьбе появились трупы и раненые среди своих, это задержало крыс – они все чаще бросались друг на друга.

Визжавшая Анна едва не сбила Ивана, когда он остановил ее на выходе со двора. Ева помогла сорвать с нее крыс. Иван толкнул Анну на улицу, она упала. Иван с Евой занялись Грэгом – тот остановился, топча тварей ногами, лупил себя по голове и плечам. Иван вскричал:

– Срывай их!

Грэг не слышал. Отмахиваясь, он мог разбить Еве лицо, Иван подножкой свалил его на землю. Они сорвали последних грызунов, рывком подняли Грэга на ноги.

Когда они отбежали, оттягивая приходившую в себя Анну, Иван оглянулся, увидел, что крысы их не преследуют, и решил, что можно отдышаться. Грэг повалился на землю, свободной рукой ощупывая места, где полазили крысы. Анну обняла Ева. Иван смотрел на злополучный дом.

Грэг покосился на Ивана:

– Что ты им швырял? Деликатесы прятал?

Вместо Ивана ответила Ева:

– Мясные консервы. Иван придумал. Мы зовем антикрысин. Нас как-то самих чуть не сожрали.

Иван потер рукой о землю.

– Еще попробуй отмойся…

Грэг потянул носом, ухмыльнулся:

– Будто кто-то… кучу наложил. И не раз.

– Благодаря этому вы живы. Сильный запах сбил многих крыс с их первой цели. Все пожелали прорваться к самому вкусному, возник хаос.

Анна спросила:

– Разве крысы любят падаль?

– Наверное, у них, как и у нас, что-то изменилось.

Ева сказала:

– Может, новые поколения тварей пожирали оттаивающие трупы людей. И теперь для них испорченное мясо – деликатес?

– Откуда их столько в доме? – спросил Грэг.

– Кто-то долго там находился. И не сразу ушел, даже когда первые твари появились. Они и набежали.

– Похоже, этот кто-то стал их первым ужином или обедом.

Иван пожал плечами.

– Пошли. Весь антикрысин выбросили.

Они уходили, оглядываясь. Миновали последние дома, впереди приближалось небольшое здание за переездом – домик железнодорожного работника. Разбитые каменные ступеньки, провал окна, покосившаяся, но выжившая крыша.

Иван заметил взгляд Грэга.

– Больше никто никуда не лезет. Проходим мимо.

Грэг остановился, глядя вперед. Замерла Анна. Иван проследил за их взглядами.

Справа в поле зрения появились двое стариков – мужчина и женщина. Они катили к трассе груженую тележку на двух колесах.

Попутчики следили за тем, как старик и старуха с натугой вкатили тележку на потрескавшийся асфальт, направились через железнодорожный переезд. Какая-то вещь едва не свалилась с тележки, старик подхватил ее, водрузил на место.

Грэг усмехнулся:

– Нахапали! Не они сидели в доме с крысами? Не проверить ли нам, что у них за добро? Вдруг поделятся, им же легче.

Иван сказал:

– Забудь.

– Их всего двое… Их даже пугать не придется.

– Забудь, я сказал.

Грэг посмотрел на Ивана.

– Боишься, что ли?

– Грабить мы не будем. Это последнее дело…

– Кто говорит про грабеж? Мы просто посмотрим, что у них. И попросим поделиться. Вежливо. Черт, да забудьте вы о правилах Прежней Жизни!

Ева сказала:

– Грэг, это не очень мудрая идея.

– Думаешь, у них есть пушка, которая стреляет?

– Даже если они без оружия, Иван прав: не надо нам… этим заниматься. Это старые люди, им недолго осталось. У нас есть самое необходимое.

– Может, нам самим недолго осталось?

Иван пробормотал:

– Говори за себя, не за других.

– Да шучу я… Мы будем жить долго и счастливо, вот нам и понадобится то, что для тех, кто одной ногой в могиле, не имеет никакой ценности.

– Если ты с нами, тема закрыта. Пусть идут своей дорогой.

Анна взяла Грэга за руку.

– У них нет ничего… Всякий хлам.

– Пойдем, обгоним их, убедимся, что там только хлам. Обещаю ничего руками не трогать.

Иван покачал головой.

– Пусть уходят. Мы не будем с ними пересекаться.

– Они еле сунутся. Мы до вечера здесь промаемся. Пойдем. Не буду я их трогать, больно надо… Если вы такие правильные…

Иван повернулся к Грэгу, встал у него на пути… Крики впереди вынудили его оглянуться.

В оконном проеме домика на переезде возник чернобородый мужик. Он высунул арбалет, навел на стариков.

– Стоять! Проверка на дороге!

Из домика выскочил второй – худой, лысеющий, заросший черной щетиной. В руке он держал пистолет. И он бежал в сторону четверки застывших людей.

Иван толкнул вправо Еву и Анну, потянул их прочь с трассы.

– Бегите! Вдоль железки… Быстрее!