скачать книгу бесплатно
Допрошенная в ходе судебного следствия свидетель Ю. показала, что документы на сделку готовила сторона продавца недвижимости и что эти документы поступили по электронной почте от А. Свидетель А., в свою очередь, утверждает, что документы по сделке готовились В. и компанией ООО «ЛюксДом-Ипотека». Каких-то иных доказательств, которые бы позволили суду установить, кем и при каких обстоятельствах были изготовлены эти документы, в том числе договор уступки прав, стороной обвинения представлено не было. При таких обстоятельствах, с учетом противоречивости показаний свидетеля Ю. и А. и при отсутствии иных объективных доказательств, которые бы свидетельствовали об изготовлении договора уступки права непосредственно С. либо по его просьбе, либо поручению иными лицами, суд приходит к выводу о недоказанности факта изготовления С. договора уступки права и передачи данного договора Я. для подписания.
Допрошенный в ходе судебного следствия подсудимый С. показал, что он не помнит обстоятельств согласования договора уступки прав. Но он утверждает, что печать на договор не ставил, так как она хранилась в бухгалтерии, дату на договоре также не ставил, договор мог подписать среди прочих документов, которые ему приносят на подпись. Подсудимый С. в суде дал показания о том, что все документы по заключению договоров готовил отдел И., от которого и поступали к нему на подпись документы. Отдел же И. проставлял даты на договоре и указывал номер, а затем уже ставилась печать, доступа к которой у С. не было.
В ходе предварительного следствия не было установлено обстоятельств, при которых данный договор уступки права был подписан, а именно кто непосредственно и при каких обстоятельствах представил С. данный договор на подпись, а также кто поставил на данном договоре печать ДИПС и дату. Также органами предварительного следствия не было установлено обстоятельств, у кого конкретно находилась печать ДИПС, прекратившего свое существование как юридическое лицо в связи с реорганизацией, кто отвечал за хранение данной печати, могла ли данная печать физически быть у С. либо мог ли С. иметь к ней доступ, кто фактически поставил печать при согласовании договора уступки.
Вышеприведенные обстоятельства как изготовления и подписания предварительного договора купли-продажи, так и изготовления и согласования договора уступки права имеют существенное значение для установления либо опровержения наличия у подсудимого С. умысла на совершение преступления при проставлении им своих подписей в договорах. С учетом утверждений С. о проставлении своей подписи в предварительном договоре и в договоре уступки права при подписании их среди массива иных договоров и других документов, которые постоянно представлялись ему на подпись, установление вышеприведенных обстоятельств позволяло бы установить, действовал ли С. при подписании предварительного договора и согласовании договора уступки с умыслом на хищение денежных средств, совершил ли он указанные действия в силу ненадлежащего исполнения своих обязанностей вследствие недобросовестного или небрежного отношения к ним либо подписал данные документы по каким-то иным причинам. Однако при рассмотрении настоящего уголовного дела стороной обвинения не было представлено доказательств, которые бы опровергали вышеприведенные утверждения С.
Кроме того, сам по себе факт наличия или отсутствия у С. полномочий на подписание как предварительного договора, так и согласование договора уступки прав при отсутствии доказательств, подтверждающих наличие у С. умысла на совершение хищения денежных средств при подписании данных договоров, а также подтверждающих факт завладения денежными средствами непосредственно С. либо лицами, действующими по его поручению, не свидетельствует о наличии в действиях С. признаков состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ.
Допрошенный в ходе судебного следствия подсудимый С. отрицал факт получения им денежных средств, а также отрицал какую-либо причастность к компании ЗАО «ТехПромСити».
Ни один из допрошенных в ходе судебного следствия свидетелей не давал показаний, подтверждающих, что им было известно о передаче денежных средств С., а также об обстоятельствах такой передачи.
Показания свидетелей М. и Н. об обстоятельствах поступления денежных средств от ЗАО «ТехПромСити» и Г. свидетельствуют исключительно о фактах перечисления денежных средств, не опровергают и не подтверждают факта получения С. денежных средств. Стороной обвинения доказательств наличия какой-либо взаимосвязи между С. и компанией ЗАО «ТехПромСити» не представлено. Исследованная в ходе судебного следствия копия выписки из ЕГРЮЛ в отношении ЗАО «ТехПромСити» не свидетельствует о наличии какой-либо связи С. с данной компанией.
В ходе судебного следствия было установлено, что денежные средства в сумме 200 000 долларов США, переданные потерпевшим В. в качестве задатка, были переданы им непосредственно А., который данное обстоятельство отрицает. Об обстоятельствах передачи данных денежных средств С. А. никаких показаний не дает, отрицая какую-либо осведомленность С. относительно продажи квартиры Я. В. Никаких иных доказательств, свидетельствующих о передаче данных денежных средств А. непосредственно С. лично либо через каких-то иных лиц, стороной обвинения не представлено.
Денежные средства в сумме 46 375 000 рублей были заложены потерпевшим В. в банковскую ячейку, арендованную на имя А. Данные обстоятельства подтверждаются как показаниями потерпевшего В., так и показаниями свидетелей Ю. и С. о том, что А. и В. ходили в хранилище банка.
Согласно показаниям свидетеля А., оглашенным в ходе судебного следствия, ему было неизвестно, кто забрал денежные средства из принадлежащей ему ячейки. В ходе судебного следствия А. утверждал, что данные денежные средства забрала В. или ее представитель по его звонку в банк.
Согласно же предъявленному С. обвинению, денежные средства из банковской ячейки забрала Я., которая являлась стороной по договору уступки права и которая, по мнению следствия, при не установленных следствием обстоятельствах передала эти денежные средства С. Данному обстоятельству стороной обвинения не представлено никаких доказательств.
Органами предварительного следствия не было установлено, имел ли кто-либо, кроме А., доступ к банковской ячейке, посещал ли кто-либо банковскую ячейку в отсутствие А., сколько было ключей от банковской ячейки, а также при каких обстоятельствах и кто мог получить и кто в конечном итоге получил доступ к данным денежным средствам.
Документы, изъятые в ходе выемки 11.09.2013 года в помещении московского филиала «На Вернадского» ЗАО «КБ „Кедр“», касающиеся аренды банковской ячейки А., свидетельствуют о том, что договор аренды был заключен исключительно с А. Каких-либо доверенностей на право пользования данной банковской ячейкой иными лицами в ходе данной выемки обнаружено не было. Также не было обнаружено иных документов, свидетельствующих о доступе к банковской ячейке А. иных посторонних лиц.
Таким образом, стороной обвинения не было представлено достаточных и бесспорных доказательств тому обстоятельству, что доступ к банковской ячейки А. имелся у Я. либо В.
Стороной обвинения не было представлено доказательств, что передача денежных средств В. осуществлялась под контролем С. либо по его указанию, что С. был вообще осведомлен о передаче денежных средств В., а также что данные денежные средства были переданы С.
При таких обстоятельствах, с учетом изложенных выше обстоятельств, утверждение органов предварительного расследования о передаче А. и Я. денежных средств С. при не установленных следствием обстоятельствах является предположением, не подтвержденным какими-либо доказательствами.
При этом судом также учитывается, что в отношении Я. и А. органами предварительного расследования приняты решения об отсутствии в их действиях признаков состава преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ, так как они, по мнению органов предварительного следствия, были не осведомлены о преступном характере действий С., а Я. не могла отказаться от выполнения указаний С. в силу наличия между ними родственных отношений.
Показания потерпевшего В. о том, что С. просил у него прощения и написал расписку о возмещении ущерба, не свидетельствует о виновности подсудимого. Как пояснил С., он хотел рассчитаться за свою родственницу, чтобы у нее не было неприятностей. Стороной обвинения данные утверждения С. не опровергнуты.
В соответствии с ч. 2 ст. 14 УПК РФ подозреваемый или обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения.
В соответствии с ч. 3 ст. 14 УПК РФ все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном УПК РФ, толкуются в пользу обвиняемого. В соответствии с ч. 4 ст. 14 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях.
Учитывая вышеизложенное, суд приходит к выводу о том, что причастность С. к совершению преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, не установлена, в связи с чем С. подлежит оправданию.
Приговор Останкинского районного суда г. Москвы по делу № 10-/2016.
Апелляционным определением судебной коллегия по уголовным делам Московского городского суда от 21.09.2016 года приговор оставлен без изменения.
Судебная коллегия отметила, что ни один из допрошенных как в ходе предварительного следствия, так и в ходе судебного разбирательства свидетелей не давал показаний о том, что им было известно о том, что именно С. подготовил от имени Я. предварительный договор купли-продажи квартиры, подготовил договор уступки права требования указанной квартиры; о том, что С. был осведомлен о желании Я. реализовать квартиру; о том, что Я. и А. действовали по указанию С., а также что им было известно о том, что денежные средства были переданы С. Письменные доказательства, представленные стороной обвинения, также не подтверждают указанных обстоятельств, а также не подтверждают, что С. при подписании указанных договоров имел корыстную цель и умысел на хищение денежных средств потерпевшего.
Кроме того, в ходе предварительного следствия не было установлено, кто именно забрал из банковской ячейки денежные средства, заложенные в нее потерпевшим, не были представлены такие сведения стороной обвинения и в суды первой и апелляционной инстанции.
Показания свидетелей Ю., С. и В., которые участвовали при заключении сделки по купле-продаже квартиры, при заключении между Я. и потерпевшим договора уступки права требования, не доказывают того обстоятельства, что С. был осведомлен о проводимых переговорах по продаже квартиры.
Помимо этого, суд обоснованно сослался на вступившее в законную силу решение суда г. Москвы, которым договор мены жилых помещений признан незаключенным, так как, по мнению суда, при заключении договора мены с Г. установленный распорядительными документами порядок предоставления жилья Г., включая порядок определения цены, был нарушен, и решение по реализации указанной площади не принималось.
Показания свидетеля И. о том, что он встретился с С., последний в ходе личной беседы, угрожая возможными неприятностями, попросил переделать текстовку протокола, убрав из него пункт, содержащий сведения об установлении стоимости одного квадратного метра квартиры, и изменить пункт, содержащий сведения о производстве мены квартиры с Г., а также сведения о проведенной оценке рыночной стоимости квартиры, на что он согласился и по просьбе С. в протоколе заседания изменил пункты, после чего данный протокол в течение нескольких дней передал через своего секретаря в приемную С., также не нашли объективного подтверждения, а, наоборот, опровергаются показаниями свидетеля А., которая работала секретарем у И., из которых следует, что она не носила никаких документов в приемную С., а также никогда не видела его в здании и не заказывала ему пропуск.
Кроме того судом первой инстанции обоснованно было учтено, что Г., Н., а также И. являются заинтересованными лицами, так как Г. и Н. претендуют на получение квартиры, а свидетель И. в инкриминируемый С. период отвечал за нормальный документооборот.
Четыре лица, действующие в составе организованной преступной группы, занимавшейся обналичиванием денежных средств, оправданы по ч. 4 ст. 159 УК РФ в связи с недоказанностью факта причинения ущерба
Ш., А., К. и К. осуждены по ч. 4 ст. 159 УК РФ к 2 годам 10 месяцам лишения свободы.
Согласно ст. 297 УПК РФ приговор признается законным, обоснованным и справедливым, если он постановлен в соответствии с требованиями УПК РФ и основан на правильном применении уголовного закона.
Суд апелляционной инстанции приходит к выводу, что указанные требования закона судом первой инстанции в части осуждения Ш., А., К. и К. по ч. 4 ст. 159 УК РФ не выполнены.
Согласно предъявленному осужденным обвинению, что также установил в приговоре суд первой инстанции, Ш., А., К. и К., действуя в составе организованной группы, осуществляя незаконную деятельность по обналичиванию денежных средств, договорились с Р., представлявшим интересы различных обществ с ограниченной ответственностью, об обналичивании денежных средств, находящихся на счетах представляемых им юридических лиц, в общей сумме 19 128 476,46 рубля, используя расчетные счета организаций, подконтрольных членам организованной группы. Затем Ш. посвятил участников организованной группы в свои преступные намерения по хищению вышеуказанных денежных средств после их поступления на счета подконтрольных членам преступной группы юридических лиц. Когда денежные средства были перечислены, Ш., А., К. и К. в соответствии с разработанным планом частично их обналичили: 1 036 269 рублей, за вычетом 4 % от суммы, передали Р.; остальную сумму перечислили на иные подконтрольные участникам организованной группы банковские счета физических лиц, которые были обналичены и похищены. Кроме того, осуществили расчетные операции с поступившими безналичными денежными средствами, произведя расчет за приобретенное в собственность преступной группы имущество, тем самым похитив их.
Таким образом, Ш., А., К. и К., действуя в составе организованной группы, путем обмана и злоупотребления доверием похитили денежные средства в сумме 18 092 207,46 рубля, то есть в особо крупном размере, принадлежащие различным обществам с ограниченной ответственностью.
В обоснование выводов о виновности Ш., А., К. и К. судом первой инстанции приведены доказательства:
– показания представителя потерпевшего Р. о том, что на строительство базы он получил займы от ООО «А» на сумму 1 995 628,56 рубля, от ООО «Б» – на сумму 6 989 045, 90 рубля, от ООО «В» – на сумму 4 900 000 рублей, от ООО «Г» – на сумму 3 300 000 рублей. Обналичить денежные средства договорился с Ш. за 4 % от поступившей суммы. Разными платежными поручениями он перечислял разные суммы на реквизиты различных обществ с ограниченной ответственностью, вернуть деньги в наличной форме должны были в течение 5—7 дней, однако до настоящего времени денежные средства возвращены не были. По поводу обналичивания денежных средств он неоднократно встречался с Ш. и А. Во время разговоров неоднократно присутствовал Ш.;
– показания свидетеля П., которому из общения с супругами Ш. известно, что они занимаются обналичиванием денежных средств, используя лицевые счета подконтрольных им организаций. По просьбе Р. помочь обналичить деньги познакомил его с супругами Ш., во время знакомства с ними присутствовал А. От Р. ему стало известно, что тот воспользовался услугами Ш., однако денежные средства они не вернули;
– показания свидетеля П. о том, что он являлся номинальным директором ООО «А», фактическим директором был Р., по указанию которого он зарегистрировал юридическое лицо на себя, открыл счет в банке, который был подключен к системе дистанционного управления;
– показания свидетеля К. С. П. по обстоятельствам оформления на себя автомобиля по просьбе осужденного К.;
– показания свидетеля Л., что, являясь директором ООО «Б», принял предложение Р. инвестировать 2 000 000 рублей в строительство базы. Снимать такую сумму со счета было невыгодно, и он по предоставленным Р. договору поставки строительных материалов и реквизитам перечислил на расчетный счет общества денежные средства в суммах 1 220 307,14 рубля и 775 321,42 рубля. Однако Р. пояснил ему, что общество с ограниченной ответственностью не поставило строительных материалов, и денежные средства похищены.
Согласно действующему законодательству, способом завладения чужим имуществом при мошенничестве является обман собственника или иного владельца имущества, состоящий в сознательном сообщении заведомо ложных, не соответствующих действительности сведений, направленных на введение его в заблуждение искажением фактов или умолчанием об известных ему обстоятельствах. Любая форма обмана и злоупотребления доверием сводится к тому, что виновный путем уверений или умолчаний создает у потерпевшего уверенность в правомерности или выгодности для него передачи имущества. Между тем ни в предъявленном обвинении, ни в приговоре не указано, в чем выразился обман или злоупотребление доверием при завладении осужденными денежными средствами обществ.
Из описательно-мотивировочной части приговора следует, что в результате мошеннических действий осужденных материальный вред причинен различным обществам, то есть потерпевшими являются юридические лица. Директорами обществ на тот момент были В. И. А., П. Ю. В., С. О. В. и Л. Е. В. соответственно.
Вместе с тем из показаний руководителей вышеуказанных обществ П. Ю. В., С. О. В., Л. Е. В., допрошенных в ходе судебного разбирательства в качестве свидетелей, установлено, что они одолжили денежные средства Р. как физическому лицу, который выполнил перед ними свои обязательства и вернул заемные денежные средства. Из показаний руководителей обществ видно, что никаких сделок с осужденными как лично, так и посредством Р. они не заключали, инкриминируемые денежные средства осужденным не передавали, материальных претензий к ним не имеют. Свидетели утверждали, что общества перечислили денежные средства в качестве займа Р. на указанные последним счета организаций.
Более того, признанный по делу представителем потерпевших Р. не отрицал, что в личных целях позаимствовал у обществ денежные средства, которые попытался обналичить, прибегнув к помощи Ш., А., К. и К., достоверно зная о том, что они занимаются банковской деятельностью незаконно. Обстоятельства, связанные с хищением денежных средств Р. как физическим лицом, не вменялись в вину осужденным. Кроме того, как следует из исковых требований, представитель потерпевших Р. просит взыскать суммы причиненного материального ущерба в его пользу, а не в пользу вышеуказанных обществ.
Директора обществ с заявлениями о том, что осужденными причинен имущественный вред, в правоохранительные органы не обращались, в связи с чем никого, в том числе и Р., не уполномочивали представлять их интересы как потерпевших. Доверенности на имя Р., которые имеются в материалах уголовного дела, выданы до рассматриваемых событий. Надлежащие доверенности, подтверждающие правомочия Р. представлять интересы обществ-потерпевших, по настоящему уголовному делу отсутствуют.
Таким образом, ни каждое доказательство в отдельности, ни все они в совокупности не свидетельствуют о совершении Ш., А., К. и К. преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, в отношении обществ.
С учетом изложенного и в соответствии с п. 8 ч. 1 ст. 389.20 УПК РФ суд апелляционной инстанции, соглашаясь с доводами стороны защиты, находит необходимым приговор в части осуждения Ш., А., К. и К. по ч. 4 ст. 159 УК РФ отменить и уголовное преследование в этой части прекратить за отсутствием в их действиях состава преступления, признав за ними право на реабилитацию.
На основании ч. 2 ст. 306 УПК РФ гражданский иск Р. о взыскании в его пользу с Ш., А., К. и К. в солидарном порядке 18 092 207 рублей 50 копеек в счет возмещения материального ущерба, 10 000 000 рублей в счет компенсации морального вреда подлежит оставлению без рассмотрения.
Апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Алтайского краевого суда от 27.09.2019 г. по делу № 22-3849/2019.
Наличие гражданско-правовой сделки между потерпевшим и подсудимым исключает хищение денежных средств путем злоупотребления доверием. Органами предварительного следствия должны быть представлены достаточные и убедительные доказательства того, что лицо, получая от кредитора денежные средства, не намеревалось при этом исполнять взятые на себя обязательства, связанные с условиями передачи ему указанных в расписке денежных средств, и того, что у него имелся умысел, направленный на хищение денег потерпевшего
Довод обвинения, что умысел подсудимого на хищение чужого имущества путем мошенничества усматривается в том, что подсудимый имел возможность вернуть потерпевшему полученные от последнего в долг денежные средства, но не вернул их, судом опровергнут тем, что неисполнение должником обязательств по гражданско-правовому договору предусматривает только гражданско-правовую ответственность.
Факт отчуждения подсудимым принадлежащего ему имущества, признаки его фиктивного или преднамеренного банкротства, многократное изменение подсудимым места жительства не свидетельствуют о наличии в действиях подсудимого состава мошенничества, не относятся к предмету доказывания по уголовному делу.
Длительные финансовые отношения, в рамках которых кредитор давал подсудимому в долг денежные средства, не свидетельствуют о прямом умысле подсудимого на хищение и злоупотреблении доверием потерпевшего.
Факт передачи денежных средств потерпевшим подсудимому, как и наличие у последнего возможности возвратить долг в установленный договором займа срок, в отсутствие доказательств умысла на хищение этих денежных средств до их передачи не могут свидетельствовать о мошеннических действиях подсудимого.
Лицо оправдано по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, на основании отсутствия в его действиях состава данного преступления.
Органами предварительного следствия Л. обвиняется в совершении мошенничества, то есть хищения чужого имущества путем злоупотребления доверием, совершенного в особо крупном размере, а именно в том, что он, руководствуясь корыстным мотивом, в целях незаконного обогащения, имея умысел, направленный на хищение чужого имущества в особо крупном размере путем злоупотребления доверием, в не установленное следствием время, но не позднее 24 ноября 2010 года, руководствуясь описанной выше преступной мотивацией, находясь в не установленном следствием месте, разработал преступный план, выбрав в качестве объекта своих будущих преступных посягательств денежные средства, принадлежащие ранее ему знакомому А. Так, Л., обладая информацией о том, что А. располагает значительной суммой денежных средств, предполагал, используя доверительные отношения с последним, возникшие вследствие длительных дружеских отношений, а также имевшихся ранее бесконфликтных финансовых отношений с ним, то есть злоупотребляя доверием последнего, попросить у А. денежные средства в долг для развития бизнеса, при этом заведомо не намереваясь в последующем совершать действия по возврату полученных в долг денежных средств, указав при этом в целях придания своим действиям убедительности и введения в заблуждение А. ориентировочный срок возврата. Далее, убедив А. передать ему денежные средства, продолжая злоупотреблять доверием А., Л. предполагал получить от него данные денежные средства, заверив при этом А. в их последующем возврате, однако в последующем, имея финансовую возможность возвращения долга, денежные средства не возвращать, а похищенными таким образом денежными средствами распорядится по своему усмотрению. При этом Л. допускал, что в целях придания правомерного вида своим действиям и введения в заблуждение А. им при необходимости будет написана долговая расписка на полученную от А. сумму денежных средств. Кроме того, Л. в целях избегания имущественных взысканий в результате действий А. при обращении в правоохранительные органы, которые могли быть обращены на принадлежащее ему имущество, предполагал в таком случае совершить сделки по отчуждению данного имущества в пользу третьих лиц.
Так, реализуя свои преступные намерения, направленные на хищение денежных средств в особо крупном размере, принадлежащих А., действуя в соответствии с ранее разработанным преступным планом, Л. в период времени не ранее 1 января 2010 года и не позднее 24 ноября 2010 года, точное время следствием не установлено, находясь в не установленном следствием месте, используя доверительные отношения с А., возникшие вследствие длительных дружеских отношений, а также имевшихся ранее с ним бесконфликтных финансовых отношений, предполагая, что, учитывая его положительную финансовую репутацию, А. согласится вновь иметь с ним финансовые взаимоотношения, попросил у А. денежные средства в долг для их вложения в бизнес, на что последний согласился. В результате между Л. и А. в указанный период времени достигнута совместная договоренность о передаче вторым первому денежных средств с их последующем возвратом. При этом Л. возвращать данную сумму денежных средств А. заведомо не намеревался, а имел целью похитить их и распорядиться ими по своему усмотрению.
Далее, действуя в продолжение реализации своих преступных намерений, направленных на хищение денежных средств, принадлежащих А., Л., злоупотребляя доверием А., 24 ноября 2010 года получил от А. денежные средства, обязавшись вернуть названную сумму денежных средств в срок до 24 ноября 2012 года, написав при этом в целях убедительности своих действий и придания им правомерного вида расписку о получении указанной суммы денежных средств. Похищенными таким образом денежными средствами Л. впоследствии при не установленных следствием обстоятельствах распорядился по своему усмотрению.
Далее, действуя в продолжение реализации своих преступных намерений, направленных на хищение денежных средств, принадлежащих А., Л., злоупотребляя доверием А., 6 сентября 2011 года получил от А. денежные средства, обязавшись их вернуть, написав при этом в целях убедительности своих действий и придания им правомерного вида расписку о получении указанной суммы денежных средств. Похищенными таким образом денежными средствами Л. впоследствии при не установленных следствием обстоятельствах распорядился по своему усмотрению.
Впоследствии Л. частично либо полностью денежные средства не возвратил, имея для этого финансовую возможность, поскольку согласно справке об исследовании № 96 от 24 декабря 2018 года за период с 11 августа 2011 года по 22 мая 2014 года он получил в качестве возврата временной финансовой помощи учредителя денежные средства.
При этом во исполнение своего преступного умысла в части сокрытия имущества, на которое могло быть обращено взыскание суммы долга в пользу А., Л. на основании договора дарения от 10 сентября 2015 года переоформил принадлежащее ему право собственности на земельный участок площадью 1490 м? на свою мать Ф., которое было зарегистрировано на ее имя 22 сентября 2015 года.
Также во исполнение своего преступного умысла в части сокрытия имущества, на которое могло быть обращено взыскание суммы долга в пользу А., Л. на основании договора дарения от 10 сентября 2015 года переоформил принадлежащее ему право собственности на жилой дом площадью 484 м? на свою мать Ф., которое было зарегистрировано на ее имя 22 сентября 2015 года.
Таким образом, Л. органами предварительного следствия обвиняется в том, что путем злоупотребления доверием похитил принадлежащие А. денежные средства в особо крупном размере.
Суд на основе исследованных доказательств, представленных обвинением, пришел к убеждению, что выводы предварительного следствия о доказанности вины Л. в совершении мошенничества путем злоупотребления доверием А. носят вероятностный характер и не отвечают требованиям допустимости, поскольку базируются не на доказательствах, а на предположениях, не являющихся средствами доказывания.
Проведенный судом анализ доказательств по делу позволил прийти к выводу о том, что стороной обвинения не представлено бесспорных доказательств, однозначно свидетельствующих о том, что подсудимый Л. совершил мошенничество в отношении А., а также свидетельствующих о том, что он умышленно с целью хищения имущества потерпевшего втерся к нему в доверие и, злоупотребляя этим доверием, завладел денежными средствами последнего, поскольку все вышеприведенные представленные стороной обвинения доказательства, включающие показания потерпевшего, свидетелей обвинения и защиты, а также заключения экспертов, заявление потерпевшего, вещественные доказательства, исследование финансово-хозяйственной деятельности подсудимого и его компаний и иные документы, не уличают Л. в совершении инкриминируемого ему деяния, а лишь свидетельствуют о том, что в указанный потерпевшим и свидетелями период времени между А. и Л. был заключен и реализован договор займа, который предусматривал лишь одно условие – вернуть указанную сумму не позднее 24 ноября 2012 года. По наступлении срока возврата указанных средств А. вплоть до обращения в правоохранительные органы 8 июня 2016 года о совершенном у него хищении денежных средств не заявлял, а реализовал свое право на судебную защиту в порядке гражданского судопроизводства, на основании указанного договора займа с Л. от 24 октября 2011 года обратившись в 2015 году в Кузьминский районный суд Москвы с иском к Л. о взыскании долга по расписке.
Решением Кузьминского районного суда Москвы от 12 октября 2015 года, вступившим в законную силу 22 марта 2016 года, исковые требования А. к Л. о взыскании денежных средств по договору займа были удовлетворены.
Далее А., реализуя свое право на защиту в порядке гражданского судопроизводства в соответствии с требованиями ст. 395 ГК РФ, обратился в Кузьминский районный суд Москвы с иском к Л. о взыскании с последнего процентов за пользование чужими денежными средствами за последние три года до даты подачи иска в суд. Решением Кузьминского районного суда от 25 мая 2016 года эти требования потерпевшего также удовлетворены.
Кроме того, из решения Арбитражного суда Московской области от 23 марта 2018 года следует, что А. обратился в арбитражный суд с заявлением о признании Л. несостоятельным (банкротом) и определением Арбитражного суда г. Москвы от 3 июня 2016 г. данное заявление принято к производству, впоследствии дело передано на рассмотрение Арбитражного суда Московской области по подсудности и определением Арбитражного суда Московской области от 8 сентября 2017 года в отношении должника Л. введена процедура банкротства – реструктуризация долгов гражданина. Указанным решением Арбитражного суда Московской области от 23 марта 2018 года Л. признан несостоятельным (банкротом) и в отношении него введена процедура банкротства гражданина – реализация имущества. На основании определения Арбитражного суда Московской области от 13 марта 2019 года срок реализации имущества продлен до 19 сентября 2019 г., денежные требования А. включены в третью очередь кредиторов.
Органами предварительного следствия не представлено достаточных и убедительных доказательств того, что Л., получая от А. денежные средства, не намеревался при этом исполнять взятые на себя обязательства, связанные с условиями передачи ему указанных в расписке денежных средств, и того, что у него имелся умысел, направленный на хищение денег потерпевшего.
Согласно показаниям потерпевшего А. денежные средства брались подсудимым на развитие бизнеса, и договор займа был обеспечен поручительством второго участника компании Д., в отношении которого потерпевший не выдвигает обвинений в мошенничестве, поскольку доверия к нему не утратил вплоть до смерти последнего. Кроме того, Л. периодически в течение долгого времени брал у него в долг денежные средства под различные личные нужды его семьи, при этом займы никогда не оформлялись и Л. исполнял свои обязательства, регулярно возвращая А. эти займы сам или через сотрудников своей фирмы. А. также подтвердил, что Л. всегда был добросовестным заемщиком.
Допрошенные в судебном заседании свидетели защиты подтвердили факт того, что в те или иные периоды они лично присутствовали и видели, как Л. встречался с А. и передавал ему в руки наличные денежные средства в значительных размерах.
Оценивая все вышеприведенные показания свидетелей защиты, суд полагает, что они не подтверждают факт возврата Л. потерпевшему суммы долга по договору займа от 24 ноября 2011 года, поскольку ни один из свидетелей защиты не указывает, что деньги возвращались именно по указанному договору, и документов, подтверждающих исполнение Л. обязательств по данному договору, не представлено, однако показания свидетелей защиты подтверждают наличие между А. и Л. длительных финансовых отношений, в рамках которых А. давал подсудимому в долг денежные средства, в том числе и под проценты на развитие бизнеса, то есть желал получать доход от вкладываемых денежных средств в рентабельный до определенного времени бизнес подсудимого.
Доводы обвинения о том, что Л. заранее знал, что не собирается возвращать деньги, ничем не подтверждаются, доказательств, что Л. имел преступный умысел на хищение денег при получении займов, суду не представлено, как не представлено доказательств того, что умысел не возвращать полученные денежные средства возник у Л. до их получения.
В соответствии с п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» злоупотребление доверием при мошенничестве заключается в использовании с корыстной целью доверительных отношений с владельцем имущества или иным лицом, уполномоченным принимать решения о передаче этого имущества третьим лицам. Доверие может быть обусловлено различными обстоятельствами, например, служебным положением лица либо его личными отношениями с потерпевшим. Злоупотребление доверием также имеет место в случаях принятия на себя лицом обязательств при заведомом отсутствии у него намерения их выполнить с целью безвозмездного обращения в свою пользу или в пользу третьих лиц чужого имущества или приобретения права на него. Однако таких обстоятельств, свидетельствующих о том, что Л. заведомо не собирался возвращать долг и, получив денежные средства, распорядился ими по своему усмотрению, судом в ходе исследования всей совокупности представленных доказательств не установлено.
Анализ справок и выписок из ЕГЮРЛ позволяет суду сделать вывод о том, что Л. в период получения от А. денежных средств по договору займа от 24 ноября 2011 года вел активную финансово-хозяйственную деятельность и им вносились на счета компаний крупные денежные суммы. Данные доказательства обвинения не опровергают показания Л. о том, что полученные от А. денежные средства использовались им на развитие бизнеса. Указанные обстоятельства противоречат выводам следствия об использовании Л. полученных от А. по договору займа от 24 ноября 2011 года денежных средств по своему усмотрению, а также о том, что, принимая на себя обязательства о направлении получаемых в долг денежных средств на развитие бизнеса и возврате впоследствии данных денежных средств с процентами, Л. заведомо был не намерен их выполнять, имея цель безвозмездно обратить данные денежные средства в свою пользу.
Утверждение обвинения о том, что расписка о получении от А. денежных средств и договор займа с последним были составлены Л. во исполнение своих преступных намерений, направленных на хищение денежных средств, принадлежащих А., в целях убедительности своих действий и придания им правомерного вида, противоречат требованиям ст. 808 ГК РФ, которой предусмотрено, что договор займа между гражданами должен быть заключен в письменной форме, если его сумма превышает десять тысяч рублей, в подтверждение договора займа и его условий может быть представлена расписка заемщика или иной документ, удостоверяющий передачу ему займодавцем определенной денежной суммы или определенного количества вещей. Составление А. и. Л. указанных документов не свидетельствует о намерении сторон избежать ответственности по взятым на себя обязательствам.
Факт совершения Л. в сентябре 2015 года сделок по отчуждению принадлежащих ему на праве собственности двух жилых домов, двух участков земли и квартиры не свидетельствует о наличии в действиях Л. состава преступления (мошенничества), совершенного в период с 1 января 2010 года по 14 января 2011 года, и не может свидетельствовать о наличии у подсудимого преступного умысла на хищение имущества, полученного от потерпевшего в 2011 году. Выводы следствия о том, что данные действия совершены Л. в целях избегания имущественных взысканий со стороны А. при обращении в правоохранительные органы, которые могли быть обращены на принадлежащее Л. имущество, также не соответствуют действительности, поскольку в правоохранительные органы А. обратился только 8 июня 2016 года, и не свидетельствуют о наличии в действиях подсудимого состава мошенничества.
Довод обвинения о том, что умысел подсудимого на хищение чужого имущества путем мошенничества усматривается в том, что Л. имел возможность вернуть А. полученные от последнего в долг денежные средства, поскольку согласно справкам об исследовании финансово-хозяйственных документов закрытого акционерного общества подсудимый получил в качестве возврата заемных средств от закрытого акционерного общества денежные средства в размере нескольких миллионов рублей, но не вернул долг А., по мнению суда, не обоснован, так как неисполнение Л. обязательств по гражданско-правовому договору, которое и было установлено в ходе судебного разбирательства, предусматривает гражданско-правовую ответственность (ст. 395, 405 ГК РФ), реализованную посредством решения Кузьминского районного суда г. Москвы от 12 октября 2015 года, которым денежные средства взысканы с заемщика в пользу А., по инициативе которого в дальнейшем возбуждена процедура банкротства Л. в Арбитражном суде Московской области и в настоящее время идет процедура реализации имущества должника, а также решением Кузьминского районного суда г. Москвы от 25 мая 2016 года удовлетворены исковые требования А. и с Л. взыскана неустойка за пользование чужими денежными средствами.
В связи с изложенным, анализируя все вышеприведенные доказательства, суд приходит к выводу, что все связанные с договором займа от 24 ноября 2011 года взаимоотношения между подсудимым и потерпевшим носят исключительно гражданско-правовой характер, и наличие гражданско-правовой сделки между Л. и А. исключает хищение денежных средств путем злоупотребления доверием.
В связи с тем, что в силу ст. 15 УПК РФ суд не является органом уголовного преследования и не может выступать на стороне обвинения или защиты, а создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществляет предоставленные им права, судом приняты все предусмотренные законом меры по вызову в судебные заседания лиц, указанных в списке подлежащих вызову в суд, и суд полагает, что исчерпаны все возможности получения и предоставления сторонами доказательств.
В соответствии с ч. 1 ст. 14 УК РФ преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное Уголовным кодексом Российской Федерации под угрозой наказания.
Диспозиция ч. 4 ст. 159 УК РФ устанавливает ответственность в том числе за хищение лицом чужого имущества путем злоупотребления доверием в особо крупном размере. В то же время установленные обстоятельства получения Л. денег от потерпевшего А., цели и мотивы его действий позволяют суду прийти к выводу об отсутствии в действиях подсудимого признаков мошенничества. Судом по результатам исследования всех представленных сторонами доказательств установлено, что денежные средства получены Л. от потерпевшего в ходе заключенной между ними гражданско-правой сделки, на основании заключенного между ними договора займа, последствия неисполнения которой были разрешены путем вынесения решений Кузьминским районным судом г. Москвы, которыми с Л. взысканы денежные средства и проценты за пользование денежными средствами, а также решением Арбитражного суда Московской области, признавшим Л. банкротом и введшим процедуру банкротства.
Суд полагает, что в соответствии со ст. 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, а все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены, толкуются в его пользу, как это предусмотрено ст. 49 Конституции РФ и ст. 14 УПК РФ о презумпции невиновности.
В связи с тем, что в ходе судебного следствия на основе исследованных доказательств достоверно не установлено наличие в действиях Л. состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, то есть мошенничества, а именно хищения путем злоупотребления доверием А. денежных средств в особо крупном размере, принадлежащих последнему, Л. подлежит оправданию по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, по основанию отсутствия в его действиях состава данного преступления.
Судебная коллегия по уголовным делам Второго кассационного суда в кассационном определении от 19.05.2020 года указала, что в соответствии с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в определении от 29 января 2009 года № 61-О-О, привлечение к уголовной ответственности за мошенничество, совершенное под прикрытием правомерной гражданско-правовой сделки, возможно лишь в случае, если будет доказано, что, заключая такую сделку, лицо действовало умышленно, преследуя цель хищения имущества или приобретения права на чужое имущество. При этом преступный умысел лица входит в предмет доказывания по уголовному делу.
Проверив и оценив собранные по делу доказательства, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что доводы стороны обвинения о наличии у Л. преступного умысла на хищение денег А. до их получения по договору займа от 24 октября 2011 года в ходе судебного следствия не нашли подтверждения и, по существу, основаны на предположениях, которые в силу ч. 4 ст. 14 УПК РФ исключают постановление по делу обвинительного приговора.
Факт передачи денежных средств А. оправданному, как и наличие у последнего возможности возвратить долг в установленный договором займа срок, судом не опровергнуты, однако сами по себе данные обстоятельства в отсутствие доказательств умысла на хищение этих денежных средств до их передачи не могут свидетельствовать о мошеннических действиях оправданного.
Иные обстоятельства, на которые ссылается автор жалобы (совершение Л. сделок по отчуждению принадлежащего ему имущества, признаки его фиктивного или преднамеренного банкротства, многократное изменение оправданным места жительства), не имеют отношения к деянию, в совершении которого обвинялся Л., имевшему место в 2010—2011 годах.
Приговор Черемушкинского районного суда г. Москвы от 14.10.2019 г. по делу № 1-358/19.
Если инкриминируемые лицу действия являются составной частью преступления, по поводу которого было возбуждено уголовное дело, то самостоятельного возбуждения уголовного дела не требуется
Постановлением Калининского районного суда г. Чебоксары Чувашской Республики от 26 мая 2020 года уголовное дело в отношении Л. прекращено на основании п. 4 ч. 1 ст. 27 УПК РФ в связи с наличием в отношении нее вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению.
Органом предварительного следствия Л. обвинялась в том, что в период с 5 декабря 2015 года по 8 августа 2016 года путем обмана и злоупотребления доверием похитила денежные средства П. в особо крупном размере при обстоятельствах, изложенных как в обвинительном заключении, так и в постановлении суда.
Так, по настоящему уголовному делу органами предварительного расследования Л. обвинялась в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, а именно в том, что путем обмана П. ложными обещаниями об оказании услуг по снятию порчи и проклятия убедила последнюю передать ей денежные средства, в результате чего П., будучи введенной Л. в заблуждение относительно своих способностей лечения методами нетрадиционной медицины и действенности производимых ритуалов, с целью снятия порчи и исцеления своего сына передала Л. 5 декабря 2015 года наличные деньги в сумме 33 000 рублей, 9 декабря 2015 года – набор кастрюль стоимостью 6 164 рубля, а также осуществила для Л. переводы денежных средств на банковскую карту К. 31 января, 28 марта, 1 апреля и 8 августа 2016 года – каждый раз в размере 300 000 рублей.
Общая сумма причиненного П. ущерба составила 1 233 000 рублей, которую Л. похитила и распорядилась ею по своему усмотрению.
По результатам рассмотрения уголовного дела суд первой инстанции пришел к выводу о необходимости исключения из обвинения Л. фактов хищения у П. 5 декабря 2015 года денежных средств в размере 33 000 рублей и 9 декабря 2015 года – набора кастрюль стоимостью 6 164 рубля, а также о прекращении в отношении Л. уголовного дела в остальной части обвинения на основании п. 4 ч. 1 ст. 27 УПК РФ в связи с наличием в отношении нее вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению.
При этом необходимость прекращения уголовного дела суд первой инстанции мотивировал тем, что по приговору Калининского районного суда г. Чебоксары от 16 мая 2018 года Л. была осуждена в том числе по ч. 4 ст. 159 УК РФ за мошеннические действия по факту хищения имущества П. в период с 9 декабря 2015 года по 8 февраля 2017 года на общую сумму 4 156 000 рублей при аналогичных обстоятельствах, о чем свидетельствуют одни и те же место совершения преступления и предмет хищения.
Суд указал, что обстоятельства уголовных дел полностью совпадают, разница имеется только в суммах похищенных денежных средств. Действия Л. по обоим уголовным делам являются тождественными, совершены с едиными целью, умыслом, объектом посягательства, в один и тот же установленный период времени. При этом неразрывная связь действий Л., указанных в предъявленном ей обвинении по настоящему уголовному делу, с единым продолжаемым преступлением, за которое она осуждена по приговору от 16 мая 2018 года, не позволяют рассматривать установленные по настоящему уголовному делу обстоятельства как самостоятельные преступления в силу положений ст. 17 УК РФ, так как факты хищения денежных средств у П. в период с 31 января 2016 года по 8 августа 2016 года в размере 1 200 000 рублей являются лишь эпизодами продолжаемого преступления, за которое Л. уже осуждена по приговору от 16 мая 2018 года, и самостоятельной юридической оценке не подлежат.
Между тем с выводами, изложенными в состоявшихся судебных решениях, согласиться нельзя.
