На взлете

– Ну уж нет. Завтра никуда не пойду, это точно. И вообще никуда больше никогда не пойду. Если в лесу, казалось, что будет не страшно, а было так страшно. А на кладбище? Там же покойники. Они же все выскочат из своих могил и потащат меня в землю, в свои могилы. А их там много, а я одна. Или просто разорвут меня на мелкие кусочки. Вероника плакала.

– Какая дура! Не сиделось мне спокойно, со своей мамочкой дома. Мамочка! Прости меня, пожалуйста, что я была такая дурочка. Может все бросить и уехать к себе домой в город. Ну что они мне сделают. Я же не убивала Бориса Леонидовича, это же Никита. И то. Он же не хотел его убивать, просто так получилось.

– Может они простят меня. А денег у них там много еще оставалось. Я же еще маленькая, глупенькая была. Или пусть лучше этот Иван контуженый убьет меня. Так это будет только один раз. Пух. Из пистолета и все. Это не так страшно, чем идти на кладбище к покойникам.

– А может они и не встанут эти покойники, у них же тела нет, оно сгнило. А если тела нет, то и их уже нет. Может там уже вообще никого нет. Чего я боюсь? Это, как будто тот же лес, только вместо деревьев стоят кресты. Так за своими рассуждениями Вероника не помнит, как уснула.

Она не помнит сколько спала. Когда она проснулась, во всю светило солнце. На столе стояло свежее молоко в кувшине. На тарелке лежали яйца, в другой тарелке творог, а рядом стояла тарелка с выпечкой. Она решила окончательно, что сегодня никуда не пойдет.

– И так две ночи подряд бегала. Натерпелась. Все. С меня хватит. На нее напал зверский аппетит, наверно от нервов. Она хватала все с тарелок, набивала полный рот, запивая молоком. Она почти все съела за раз. Наконец насытившись, она свалилась в мягкую постель, укрылась теплым одеялом и уснула.

Утро следующего дня. Вероника проснулась в хорошем настроении. Потягиваясь в теплой постели, она улыбалась. На столе стояла свежая еда. Она поела. Легла в постель и думала, что сегодня она закончит свое посвящение. Ей осталось только кладбище. Она подумала, что живет тут на всем готовом, не работает, ее кормят, поят, надо же и совесть иметь.

Вероника уже представила, как проснется завтра утром, пойдет к матушке Стефании и скажет, что она уже все выполнила. А матушка скажет ей: -Какая ты смелая. Я не сомневалась в тебе, ты просто умница. Вероника решила, что сегодня ночью она пойдет на кладбище и все сделает.

–Ну что там страшного? Тот же лес, только с крестами. Быстренько прочитаю и убегу, как убежала из леса. Никто же не съел, не схватил.

– Кому я нужна? Хватать меня. У них там своя жизнь. А у меня своя. Все, решила. Она снова начала бубнить себе под нос заклинание, которое будет читать на кладбище.

К ней никто не заходил, никто ее не беспокоил. На дорогу так же как до леса, полчаса. Ей уже совсем не было страшно, как раньше. Она ходила по комнате от одного окна к другому. Она даже улыбалась и гордилась собой, что она такая смелая.

Но с наступлением темноты становилось как-то не по себе. Но она уговаривала себя, что это уже последнее испытание. Всего лишь несколько минут страха потерпеть и все. Половина двенадцатого ночи. Она тихонько вышла на улицу.

– Ну вот. На улице светло от звезд. Небо чистое. Тем более, это же не лес, где темно. Это открытое место, там будет светлее, чем в лесу. На горизонте показались кладбища. Это почти у дороги, только на горку подняться и все.

– Я же не буду заходить в глубь. Что я дура, что ли? Встану с краюшку, это же тоже будет кладбище? Чем ближе Вероника подходила, тем страшнее становилось. Она поднималась на горку, цепляясь за кусты. Ноги в коленках начали вибрировать. Она подошла к оградке.

– Наверно, это уже считается кладбище. Она стояла как вкопанная, вытаращив глаза, озираясь по сторонам, не решаясь читать заклинание. Все было так не реально, как в страшном сне, казалось, что она сейчас проснется, посмотрит, а она дома лежит на кровати.

Время! Как будто кто-то ей сказал в ее голове. Она вздрогнула. Сердце остановилось или совсем выскочило. Вероника начала громко и быстро читать. Вдруг стая черных ворон с шумом, враз, как по команде, взмыла в верх. Как будто они где-то сидели, притаились, ждали ее. А от ее голоса вспорхнули и начали кружится над кладбищем. Каркая и взмахивая крыльями.

Эта черная, злая туча подняла сильный ветер, который просто сносил с ног Веронику. Она схватилась за ограду обоими руками, чтобы не упасть. Послышался шелест и шепот. Под ногами земля зашевелилась.

– Все! Это покойники начали вставать. Мелькнула в ее голове мысль. Не помня себя, она повернулась со страху, чтобы бежать. Но поскользнулась и кубарем покатилась с горки вниз, натыкаясь лицом на кустарник. Она запуталась ногами в нем, и никак не могла выбраться из него. Барахталась в нем, размахивая руками и ногами, и орала, что есть мочи.

Наконец, продралась сквозь этот кустарник. Но почему-то запуталась еще в чем-то, толи в траве, толи в другом кустарнике. Она орала, даже уже подумала, что это уже покойники повылазили из своих могил и хватают ее за руки и за ноги и не пускают ее. Вероника расшвыривала в стороны эти навязчивые путы и снова кубарем летела вниз.

Ей казалось, что ее кто-то хватает за волосы и вырывает их клочьями из головы. Она хватала свои волосы в охапку и тянула их к себе, вырывая их из лап противника. Скатившись с горки в овраг, вылезла из него и побежала. Уже виден был поселок. Она услышала позади себя ржание лошадей и топот копыт.

Вероника бежала спотыкаясь, падала и снова вставала, и снова бежала. Наконец заскочила в ограду, бегом заскочила в дом, в свою комнату, сразу прыгнула в постель, укрылась с головой одеялом. Ее трясло как в лихорадке, она стонала и плакала.

– У. У. У. Выла Вероника и охала. Боялась высунуть голову из-под одеяла. Она схватила всю себя руками, поджала ноги, прислушиваясь к тишине.

Когда утром Люда зашла в комнату, Вероники не было видно, она лежала, закрутившись в одеяло как кокон. Люда потянула за край одеяла, чтобы посмотреть там ли она. Вероника начала кричать в истерике и махать руками и ногами.

– Успокойтесь, матушка Серафима, это я Люда. Вероника начала успокаиваться. Вылезать из-под одеяла. А Люда смотрела на нее вытаращив глаза, кричала, охала, ахала и плакала.

– Что? Что случилось? Люда?

– Матушка Серафима. Вы…

– Что? Что Люда?

– Вы… Она зарыдала и выбежала из комнаты.

Вероника сидела на кровати, задумчивая и серьезная, глядя в одну точку.

– Что ее так напугало? Она встала, подошла к зеркалу и вздрогнула. На нее смотрела из зеркала грязная, дряхлая, седая старуха. Ее распухшее от ссадин лицо было поцарапано, разбито, а в седых спутанных волосах торчал репей.

– Вот оказывается какая сволочь тянула меня за волосы. Это был просто репей, я боролась с репейником. Она хохотала. Но где же мои русые, блестящие волосы? Видимо они там же остались, где растет репейник, на кладбище. Пол дня Вероника с Людой раздирали и вычесывали репейник из волос Вероники.

– Матушка Стефания. Я все сделала, как вы велели. Стефания взяла свою палочку, встала с кресла и тихонько шаркая ногами, постукивая о пол деревянным посохом, медленно вышла к Веронике. Она села в кресло за большим столом, стала внимательно смотреть на девушку.

– А ты сильно изменилась.

– Что, постарела?

– Нет. Совсем взрослая стала. Но все же, детский блеск в глазах остался. А седые волосы. Если хочешь, можешь снова восстановить молитвами, до своего первоначального цвета. Постепенно к тебе будет переходить моя сила. Когда она совсем иссякнет, я смогу спокойно уйти. А ты будешь продолжать мое дело.

– Ты просто молодец! Я не сомневалась в тебе. Ты будешь достойная преемница. Тебе уже открылись сокровенные знания наших предков. Ты уже готова лечить людей. Но чтобы при лечении ты не перетянула на себя их порчи, болезни и сглазы, тебе нужна защита четырех стихий. Огня, воды, земли и воздуха.

– Это очень просто сделать. До заката солнца, но не в один день. Первое. Будешь лежать в озере, ногами на восток и читать молитву на воду.

– Второе. Согреешь теплом своих рук три свечи и сплетешь их в одну. Разденешься донага. Подожжешь свечи. Будешь мыть этим святым огнем свое тело. Это живой огонь, он не обжигает, в то время, когда будешь читать молитву на огонь.

– Третье. Найдешь скудную полынку между берез. Где мало травы, но больше земли. Ляжешь на нее на спину, раскинув руки и ноги, ногами на восток. Будешь читать молитву на землю.

– Четвертое. Зайдешь в сосновый бор. Там чистый, целебный, прохладный воздух. Ляжешь между трех сосен, будешь полной грудью вдыхать этот волшебный воздух читая молитву.

– Ступай с Богом милая. Стефания перекрестила Веронику, перекрестилась сама и поцеловала крестик.

Первый пациент

Во двор Стефании вошла плачущая женщина с трехмесячным ребенком. Ребенок закатывался в истерике.

– Вот так уже два дня кричит день и ночь, не ест, не спит. Исхудала. Не знаю, что и делать. Помогите умоляю.

– Людка. Позови матушку Серафиму.

– Приступай Серафима с Богом. Указала Стефания на лежащего на столе больного ребенка.

Вероника развернула ребенка, положила на грудь и живот свои руки, закрыла глаза. И вдруг она увидела в животе ребенка черную змейку. Змея свернувшись клубком сосала кровь из девочки. Она подняла голову и смотрела на Веронику огромными, испуганными, блестящими глазами.

– Что выпучила свои глазищи? Что тебе надо?

– Уходи, оставь младенца, иди в свою семью. Если еще раз мне попадешься, отправлю в пустыню. Сказала строго девушка.

– Ох как страшно. Я прям вся дрожу от страха. Напугала. Иди сама.

– Уходи. Испепелю.

– Нет. Я приставлена к ней. Разговаривай с моим хозяином.

– Ты что мне будешь еще условия ставить? Сейчас испепелю.

– Ладно. Ладно. Только не кричи. Дай хоть ноченьку с ней переночевать. Вероника начала вытаращивать на нее свои глаза.

– Не надо. Ухожу. Змейка выползла через рот младенца на стол. Прыгнула на пол. Свернулась калачиком, посмотрела на Веронику.

– Иди. Иди. И смотри у меня. Не приходи, а то знаешь…

– Знаю. Знаю. Какая ты все же строгая. Змейка поползла по полу и скрылась за дверью. Девочка начала успокаиваться.

– Покормите ее грудью. Женщина приложила ребенка к груди. Девочка сладко зачмокала и закрыла глазки.

– А с кем это вы разговаривали? Кого-то выгоняли?

– Выгоняла болезнь из вашей дочери. Но ее обязательно надо по крестить, чтобы болезнь снова не вернулась.

– Я заходила к батюшке, но на крещение нужны деньги.

– Передайте батюшке: Серафима велела по крестить девочку бесплатно. Скажите, что я контролирую его. Женщина пошла к батюшке.

– Матушка велела по крестить мою дочку бесплатно. Она сильно волновалась и поэтому немного заикалась. Батюшка смотрел на женщину.

– Контролирует она.

– Что? Что ты сказала? Повтори. Злобно говорил батюшка.

– Контролирует…Матушка сказала. Смущенно и испуганно произнесла женщина. Батюшка посмотрел на женщину, на ребенка, отвернулся.

– Ладно. Завтра приходи с утра, с новым приданным для ребенка.

Вероника так радовалась, хотя ничего не понимала, как это у нее так получилось.

– Матушка! Матушка! Улыбалась Вероника.

– Ты все сделала правильно, дочка. Ее глаза увлажнились, она их вытерла уголком платка и пошла к себе.

Вероника с радостью и удовольствием лечила всех, кто приходил. Ей очень нравилась ее работа. Матушка Стефания была довольна успехами девушки.

– Серафима. Смотри, чтобы твое лечение не приносило другим вред. И запомни самое главное: никогда, никому не делай порчу. Даже если будут умолять, плакать и стоять на коленях. Сразу гони таких людей за порог. Хоть один раз сделаешь кому-то плохое, сразу потеряешь свой дар, станешь обычной женщиной как все.

Шел уже пятый год пребывания Вероники у Стефании. На высокой горке, среди высоких сосен выстроили красивейшую, златоглавую церковь. Слава о молодой целительнице быстро разлеталась. К ней ехали на поездах и машинах. Теперь ее по праву называли матушка Серафима.

Матушка Стефания отошла от дел. Она все больше отдыхала или гуляла по двору, по огороду. Сидела по долгу в саду или грелась на солнышке, или в тени.

– Серафима. Я уже скоро уйду.

– Ну что вы матушка.

– Пара мне. Завтра схожу в баньку, помоюсь. После завтра мне будет 100 лет. Вот завтра наряжусь, послезавтра уйду, утром. Ты Серафима, вошла в полную силу. Но если понадобиться моя помощь. Зажги свечу, поставь у большого зеркала в своей комнате. Прочитай молитву и ложись спать. Вот я к тебе и приду. Только помни, вызывать меня не желательно, это тебе будет стоить года твоей жизни. Так что хорошо подумай, а потом делай. Как говорила Стефания, так и ушла.

Вероника перешла в комнату матушки Стефании. Она была как бы перегорожена пополам легкой ажурной блестящей шторкой. По обе стороны шторы стояли столы. Одна половина комнаты была для посетителей. В другой половине было много полок, до самого потолка. На них стояли маленькие, большие бутылочки, баночки, коробочки и мешочки. Все было на виду и аккуратно подписано. У шторки стоял большой стол. На нем было много книг, тетрадей с записями. Большая деревянная коробка с разными свечами. В центре стоял перламутровый шар, прикрытый тканью.

– Матушка говорила. Что если захочешь кого-то увидеть, о ком-то узнать, кто далеко. Увидеть людей кого ты лечила, узнать их здоровье, помочь. Увидеть их можешь в этом шаре. Вероника сидела за столом читала записи.

– Почему я до сих пор не воспользовалась шаром, я могу посмотреть, как там моя мама. Она уже обладала таинственными знаниями. Хотя еще толком не знала откуда они ей приходят.

Вероника сняла ткань с шара зажгла свечу, прочитала молитву. Подняла руки над шаром. И вдруг шар засветился как огромная люминесцентная лампа. Вероника увидела в ней как в телевизоре.

Ее мама сидела в кресле-качалке с вязанием. У ее ног на полу сидел малыш лет 2-3, на маленькой резиновой лошадке. Он прыгал и бубнил себе под нос. Прилег на нее на животик, обхватил ее шею своими ручками и шептал ей что-то на ухо. Потом опять радостно прыгал, упираясь ножками о пол. Иван радостно играл с подросшим щенком овчарки. Он бегал и прыгал по комнате. Щенок радостно лаял и прыгал на руки хозяина. Иван подбежал к лошадке, взял мальчика на руки, подкидывал его вверх. Малыш истерично визжал и хохотал. Вероника смотрела на мать. Она улыбалась, глядя на Ивана и малыша. Слезы покатились из глаз Вероники.

– Мама! Произнесла она шепотом. Женщина повернула голову в сторону Вероники. Посмотрела на нее, она вздрогнула и испугалась пристального взгляда матери. Быстро накрыла шар тканью. Вероника закрыла лицо руками, положила голову на стол. Она долго и протяжно плакала.

Борис

Прошло 5 лет. Вероника давно заняла место Матушки Стефании. Она скучала по ней и часто приходила на могилу к ней, чтобы поговорить. Она знала, что матушка ее слышит.

Вероника взяла в помощь Люды девушку из села. Бабушка у нее умерла, а в город к родителям Маша ехать не хотела. Вероника ходила с Машей в лес за земляникой и малиной. Из ягод готовили варенье. Ходили за грибами, за травами.

Вот и сегодня на день Ивана-Купалы Вероника отправилась с Машей за травами. Это был особенный день, когда травы обладают магической силой. Они уже вдоволь наелись ягод, унесли корзинки домой и пришли снова за травами.

– Ой матушка Серафима, там вдали в овраге, я вижу такую большую плантацию малины. Там все просто красным-красно, как мы ее не увидели в прошлый раз, пойду полакомлюсь.

– Маша, ты разве еще не наелась малины?

– Ой! Матушка Серафима разве можно наедаться до сыта малиной, ее чем больше ешь, тем больше есть хочется. Смеялась Маша.

– Опять все руки поцарапаешь, будь осторожна.

– Ладно до свадьбы заживет. Она спустилась в овраг и почти скрылась в зарослях малина. Ой! Матушка Серафима! Какая она здесь крупная, спелая, сладкая.

– А! А! А! Закричала девушка. Матушка Серафима! Матушка Серафима! Истошно орала Маша и бежала прочь с того места, где она только что была.

– Матушка Серафима! Матушка Серафима! Кричала она, когда бежала.

– Что? Что случилось? Маша? Что ты так кричишь? На тебе лица нет.

– Там! Там!

– Что там? Приведение за тобой гналось? Чего ты так испугалась?

– Там лежит…

– Что там лежит?

– Покойник.

– Какой еще покойник? Где лежит? Успокойся. Скажи толком. Где?

– Там. В овраге. Он весь в крови. Ой! Мамочка.

– Показывай. Где лежит?

– Я боюсь.

– Пойдем. Не бойся. Ты же со мной.

– Маша! Ну где?

– Он здесь был.

– Где здесь?

Вероника увидела в густой, высокой, примятой траве, парня. Он лежал на боку вниз лицом. Вероника присела, повернула его грязное, окровавленное тело на спину. Лицо все было распухшее, в синяках и ссадинах. К лицу прилипшие в крови песок и мелкие камушки. Она стряхнула с лица мусор. Парень приоткрыл один глаз.

– Как тебя звать? Спросила Вероника. Сухие губы чуть шевелились, но ничего не было слышно. От парня сильно пахло алкоголем.

– Маша дай воды. Скорей. Вероника поднесла к белым губам парня бутылку с водой. Приподняла голову. Он немного попил. Она обмыла его лицо от грязи.

– Как звать тебя? Скажи имя?

– Б-о-ль-но. Еле слышно прошептал парень и потерял сознание.

– Боря? Тебя звать Боря? Вероника, наложив в воздухе руки над парнем, читала молитву. А Маша истошно кричала в истерике и плакала.

– Маша, выпей воды и успокойся, сейчас же. Строго сказала Вероника.

– Надо думать, как его донести до дома, пока он еще живой.

– Матушка Серафима! Мы что понесем покойника домой? Зачем? Я боюсь?

– Не бойся Машенька, он не покойник, он живой. Но если мы не поторопимся, то принесем домой покойника.

– А! А! А! Кричала девушка.

– Успокойся. Пошли со мной.

Вероника обламывала у сосен большие, толстые лапы, складывала их в кучу.

– Маша. Тащи их волоком.

– Куда?

– Туда в овраг к парню.

Вероника положила несколько веток, одна на другую, рядом с парнем, перекатила его тело на ветки. Ухватившись за край веток, девушки волоком, медленно, с передышками, потащили тело парня себе домой. Положили его на широкий топчан, в комнату, где Вероника проходила очищение. Здесь было тихо, прохладно.

Вероника поила его из маленькой ложечки молоком с травами. Обтирала ссадины на лице и руки настоями трав. Зажгла свечу, присела на колени перед иконой и тихо, почти шепотом, начала читать молитвы. Утром Вероника, порезав ножницами освободила его от грязной одежды, обтерла парня святой водой с травами, надела на него льняную рубаху.

Когда парень приходил в сознание, он сильно кричал от боли или бредил. Его организм защищал себя от боли, он снова терял сознание. Вероника увидела в его голове большую опухоль, она давила на мозг, от того такая боль. Она поила его травами, делала компрессы из трав, но ничего не помогало, опухоль меньше не становилась. Она не понимала почему.

Она листала книги, записи в тетради, но ничего не могла найти, чтобы облегчить его боль. Опухоль не уменьшалась, а становилась с каждым днем еще больше. Она села на хлеб и воду, чтобы стать еще сильнее. Вероника днем и ночью со слезами молилась, теряя сознание от голода, но ничего не помогало.

Она вспомнила, как Матушка Стефания говорила ей перед смертью, когда ей будет нужен совет, она может ее вызвать.

– Подумаешь. Потеряю один год своей жизни. Что это по сравнению с потерей целой жизни молодого человека. Матушка прожила 100 лет, пусть я проживу 99 лет, этого и так много, один год незаметно потерять.

Просто было страшно. Она вспомнила свое посвящение на кладбище, как было там страшно. А тут к себе в дом вызвать покойницу, это ее сильно пугало. Она придет. Но она же уже не такая, она покойница. Вдруг накинется на меня? А куда мне бежать из своего дома? Как ее потом выгонят? А если она не захочет уходить? Где мне жить? Да и мои домочадцы, я их тоже подвергаю опасности.

Глядя на постоянные боли и бред Максима, на эти истошные, дикие крики, Вероника решилась. Она больше не могла продолжать это бесполезное лечение.

– Будь, что будет. Решила она. В 12 часов ночи она зажгла свечу перед большим зеркалом, прочитала молитву, легла спать. Ночью Вероника встала с постели. Подошла к зеркалу, свеча догорала. Она посмотрела на свою кровать, ее тело лежало не подвижно в постели. В глубине зеркала, показалось свечение, оно увеличивалось и приближалось к ней.

Все зеркало наполнилось волшебным, лучезарным светом. В белой дымке показался силуэт женщины, в длинных светлых одеждах. Дымка рассеялась, показался ясный образ. Она узнала в лике женщины матушку Стефанию. Она мило улыбалась. Встала во весь рост в зеркале, сделала шаг вперед и вышла из зазеркалья.

– Милая моя девочка я обнимаю тебя и люблю. Я все знаю, твоя печаль мне известна. Помогу тебе. Нужен редкий ядовитый гриб. Но у нас он не произрастает. Только в жарких странах Америки. Потому ты и не нашла записи о нем. Только он может помочь парню. Я перенесу для тебя грибницу в наш лес.

В 12 часов ночи, в полнолуние, сегодня, пойдешь в лес, прочтешь молитву на ядовитые грибы. Будешь ходить по лесу. Между трех сосен увидишь свечение. Только одну ночь она будет ждать тебя, потом завянет, потеряет силу и высохнет. Возьмешь грибницу в резиновых перчатках и принесешь домой. Будь осторожна, гриб очень ядовит.

Положишь его в небольшую банку. Нальешь 100 граммов 40 процентной водки, закроешь крышкой. Настаивать 11 дней, в темном месте. Будешь давать парню по 3 капли на ложку молока 10 дней, через месяц повторишь.

Когда опухоль начнет рассасываться, ему станет легче. Но он может остаться парализованным на всю жизнь. Нужно будет сделать мазь из топленого, коровьего масла, слюны волков и ядом гадюк.

В 12 часов ночи, с полной луны до исходящей недели, пойдешь в лес. Прочтешь заклинание на волков, они начнут к тебе выходить из чащи. Слюна будет течь из их пастей. Но ты должна взять слюну только у тех, которые будут очень злые, захотят напасть на тебя и разорвать, у них слюна сильнее. Заклинание убережет, они тебя не тронут. Соберешь в посуду слюну трех волков. Поблагодаришь их и не оглядываясь уйдешь из леса.

Яд гадюк, также, в 12 часов зайдешь в лес, прочтешь заклинание на ядовитых змей. Будешь брать яд только у тех змей, у которых на голове будет светится маленький крестик. Это отметина. Только яд этих гадюк тебе поможет. Тебе понадобиться 5 гадюк. Все это нужно будет сделать не в один день.

Смешаешь все в одной посуде, добавишь масло пол килограмма, растопленного на солнце пол часа. Деревянной палочкой все хорошо перемешаешь. Храни масло в прохладном месте. Втирать масло в руки и ноги, не дожидаясь, пока истощает опухоль.

– Будь осторожна с настойкой гриба, лишняя капля, это смерть. И поторопись, девочка моя, дни его на исходе. Прощай.

– Прощай Матушка. Ее силуэт начал медленно превращаться в белую дымку и совсем исчез.

Поход за грибами

– Сегодня полнолуние, сегодня ночью нужно будет идти. Вероника заучивала молитву на ядовитые грибы, которую нашла в тетради. Половина двенадцатого. Она пошла в лес. Она шла, не помня себя от страха, только слышала в своих ушах ужасные стоны и крики парня, который все время при этом теряет сознание.

– Бедный, как ему больно, зачем такие муки такому молодому парню. За что? Полная луна, как огромная тарелка-лампа, освещала путь девушки. Было светло так, будто и не ночь вовсе, а как будто вечер. Даже можно было на полянке различать травы, где ромашка, а где зверобой. Она зашла в чащу соснового бора, но не далеко. Глаза немного привыкли к темноте.

Время! Щелкнуло в голове. Она прочитала молитву, ходила между сосен. Было так тихо. Только цикады пели и хруст веток под ногами девушки. Она искала, где растет рядом три сосны. Но это место ей никак не попадалось. И вот недалеко от себя, в стороне, в легкой траве, она увидела легкое свечение, пошла туда.

Она увидела, что недалеко друг от друга растут три молоденькие сосенки. Между ними, как тоненькие светящиеся ниточки, покрытые черными головками грибница. Они и на грибы-то не были похожи, такие нежные и изящные. Вероника надела на руки резиновые перчатки. Осторожно потянула грибницу на себя.

– Ой! Прозвучал тонкий, писклявый голосок. Вероника взяла грибницу, но земли на ее концах не было. Ниточки упали в ладошки девушки и склонили черные головки. Вероника повернулась и медленно пошла по освещенной тропинке домой.

Она боялась оступиться и упасть, рассыпать, растерять. Она понимала, что в ее руках находится драгоценная, хрупкая жизнь молодого человека. А если она уронит, то больше никто и не когда не спасет его от смерти. Так она и дошла до дома, медленно, глядя мельком на дорогу, не отрывая глаз от грибницы.