Черный кабриолет, или кабриолет без дверцы. Из четверологии романа «Франсуа и Мальвази»

– Двое моих дружков задолжали вам четвертак, так что вы уж подпишите, будьте добры.

Джон Лоу уже протянул долговые обязательства к огню…

– Одну секунду, месье! – запросил Картуш подступая ближе к постели и кивая на прячущуюся леди. – Эта – платная? С большим трудом Лоу выдавил из себя что-то похожее на :

– … Да.

– Да-а-а… – отвратно передразнил пойманного им на этом вранье для пользы того, чтобы хоть к ней не имели интереса.

Картуш повернулся к ней с намерением, то тут же был сбит с ног отмашным ударом в сторону. И тут же к ребру напавшего приставили нож.

– Не хорошо, кинг4, только же что подтвердил, что она луидоровая …Цену хотел сбить? Или подписывай за нее или я ее у тебя на глазах отшатаю.

Джона Лоу уже держали за руки.

– Не тро-ожь! – закричала сзади Карконта направляясь к столику где лежали драгоценности, у которого крутился парень, вида мерзавца. – Куда ты смотришь? Глаза разинул! – возмущалась она проходя возле заулыбавшегося Картуша, подловленного на простейшем.

«А старуха-то дура, могла бы потом потрясти… впрочем она и сейчас наберется. Что-то потерял я ход мысли».

– Тетка, тащи их сюда!

Джон Лоу тоже обратил на Карконту свое внимание. – А-а, и ты здесь старая сводница, – со злобой проговорил он, чем заставил толстую и грузную Карконту, что называется сдрейфить. Ее мощные ручищи затряслись мелкой дрожью, также как впрочем и коленки, но тут же разобрала спесь :

– Да тебя сопляк, я сейчас собственными руками!…

– Не надо тетка!… А вы сэр, полегче с оскорблениями; я ведь могу ее лапы допустить ваше горлышко пощекотать за оскорбление столь уважаемой женщины… Ну, так ближе к делу, будешь подписывать? – спросил Картуш усаживаясь на постель и снимая свой сапог. – Или я ее сейчас бесплатной сделаю…

…Правильно. Все эти аристократки… проститутки, я заметил.

– Встань! – крикнул Джон Лоу, когда уже Картуш повалился спиной на неподвижно лежащую леди Кларик.

Тот тотчас прямо с постели в одних носках подпрыгнул и приземлился на пол.

– Есть! Месье. Вы честный … (перебирал в уме: – дворянин?, торгаш?, финансист?, богач? человек?…) человек. Перо в зубы и пошел. Дайте ему чернила.

– …

Фразы: « Кто бы дал» и « Я подпишу только когда буду выпущен отсюда» – прозвучали почти одновременно. Странно, что мы с собой не взяли чернил. – проговорил Картуш, выразительно глядя на тетку, – Поищите-ка здесь нет, ничего? А вам месье я объясню, что выпущены на волю вы будете когда сполна расплатитесь за оскорбление бедной женщины, это раз и самое главное. Второе – это за секрет. Третье – за то, что мы скроем ваши тут дела, без жены. И я предупреждаю если вы начнете отрекаться, мы ее отвезем и такими наколками по ее лицу распишем, что нам и скрывать ничего не придется. Вся эпоха будет знать о ваших безобразиях. Впрочем ее личико (открыл подушку) и так уже исписанная страница, стоит только написать конкретные имена и поступки. Мне лично очень будет жаль, если такая прелестница не сможет показаться на белый свет…

…Нашли что- нибудь?!

Ну старуха – просто шлюха!

Вышел из себя Картуш

…Ну, в общем – это не меняет дела, – проговорил Картуш, решительно вставая и проходя за ширмой, которую раскрыл перед постелью.

– Собирайтесь, едем в банк: to visit5.

…Но-но, сэр-месье, – постучал по краю ширмы, за который зашел Джон Лоу. – Будьте джентельменом, предоставьте даме одеться наедине.

И под хохот Картуш перекинул на ширму легкое бело- шелковое платье. Наблюдая через просвечивающиеся стенки ширмы за тем как английская леди безропотно встала под прикрытием одеяла и ширмы, стала одеваться… он сильно пожалел о том, что не надо было ничего приволакивать, никуда бы не делась!

Джон Лоу получил свою одежду только когда Картуш обшарил ее под лицемерным предлогом :

– Так, оружия нет.

…В то же время присвоил в свой карман, кошелек с деньгами и часы на цепочке.

Когда Джон Лоу вышел из-за ширмы полностью одетым, поправляя лишь перевязь у шеи, его успокоенный взгляд остановился на чернильнице с пером.

– Не ожидал оказии? – спросил его Картуш. – Садись пиши!

Джон Лоу, видя что делать нечего, сел за круглый стол, внимательно прочел долговые обязательства, затем обмакнув перо в чернильницу, принялся что-то быстро и мелко на них писать. Удивленный этим Картуш с интересом принял исписанные деловые бумаги и с облегчением обнаружив подписи, стал вчитываться.

– Ешткое? – спросил он единым словом, состоящим из придыхательных звуков. – Причем здесь какие-то печати?…А дошло! Печати ты поставишь в банке. Ну что ж, идет! Поехали.

– Сейчас это невозможно, банк закрыт, Только если за час до открытия.

– Слушай друг, ты нам дурочку по блюдечку не гоняй. В тайный кабинет дверь ногою открываешь, а в свой собственный банк попасть не можешь! Деловой! Осмелел как оделся! Сейчас ты снова тепленьким станешь. Тащите сапожки.

Кто-то из стоящих за дверями побежал назад. Джон Лоу было дернулся к окнам, но Дармаглот опередил и за плечи усадил на место, проговорив своим трубным голосом:

– Спокойно финансист, не порть план шефу и все будет ол-райт!

– На прокрустовом ложе он сейчас разговорится.

Джон Лоу на угрозы не выразил ни малейшего желания прекратить свои препирательства, но в одно из наступивших затиший услышал как за ширмой тихо плачет леди де Гроа.

Уткните ей рот кляпом – приказал Картуш, но тут же заметил поданный Джоном Лоу знак согласия.

– Черт с вами, поехали.

– Прежде напиши-ка записку слугам в твоем доме, мы заедем туда по пути.

Джон Лоу беспрепятственно написал своему слуге Кроэну распорядительную записку, в которой говорилось о том, что он должен отдать из дому ценных вещей и все деньги, которые имелись в бюро.

Выходили поспешно, как будто наверстывая то время, что они здесь задержались. Скоро должно было светать. Картуш посмотрел на часы: указал Дармаглоту что называется « пасти» Лоу, что тот и сделал с одним подручным, чуть ли не схватив за руки, но банкир нервным движением высвободился от опеки, взял за руки леди.

Они быстро вышли из залы, спустились по лестнице, прошли к рыдвану. Тронулись не сразу, ждали Карконту.

– Что она там делает? – недоумевал Картуш.

– Свет тушит, что еще!

– Да пошла она далеко, на какой черт она вообще к нам привязалась, только место занимает, ей-богу трогай проводник, улица Сент-Оноре.

Не успело сие произойти, как вовнутрь рыдвана с разбега, заскочила Карконта, оставляя за собой незапертый дом, в котором как говориться «лежали деньги». Картуш перевел насмешливый взгляд в угол, где белым пятном белело платье леди Кларик де Гроа.

Очень скоро они выехали на улицу Сент-Оноре, где находился особняк банкира, который они хоть и нескоро, но нашли. Картуш прихватив с собой некоторых человек направился к дому, затем немного подумав решил идти только с двоими, другого отправив охранять захваченного банкира.

Приход в дом группы Картуша чем-то напоминал сразу и приход полиции, и налет кредиторов. Поданный перебуженным слугам листок и беспардонное поведение – это напоминало приход полиции. Но то, о чем гласил документ, и дальнейшее поведение ночных визитеров напоминало все-таки налет, хотя и не совсем кредиторский.

– Ол-райт, ребята! – объявил Картуш чопорным английским старикам. – Ваш лендлорд вчистую проигрался в картишки, так что ничему не удивляйтесь.

Визитёры резво, как это только могут делать воры-специалисты принялись поэтапно обчищать внутренности первое время роскошного особняка, оперативно складируя все набранное захваченное на коврик. Кроэну согласно начертанным рукою Джона Лоу письменам оставалось только наблюдать, но он был премного удивлен тем, как без его помощи могли быть изъяты имеющиеся в бюро деньги (то же согласно написанному).

Охватив всю серебро-дерево-каменно-золото-бронзово-хрустальную кучу краями коврика, налетчики, просквозили сквозь стариков. Направившийся было вслед за ними Кроэн сразу же отскочил назад, так как обернувшийся Картуш дернул за собой ковер. Скрученный в трубку на одном месте ковер уплыл вниз и за дверь.

Удивленная, недоумленная и сожалеющая физиономия старика Кроэна выражала в словесном виде примерно следующее: «что то тут не то и все»…

Рыдван не задерживаясь отбыл далее на другой конец улицы Сент-Оноре и остановился прямо перед тяжелыми деревянными дверьми банка.

Картуш провел короткое оперативное совещание, где каждому разъяснил что он должен делать, а так же привел кое-какие детали, которые были небезъинтересны и самому Джону Лоу. Оказалось, что из четырех служащих у него по крайней мере двое спят.

Вылезая из рыдвана с леди де Гроа по приказу Картуша был снят плащ, для большей ее заметности, одновременно же последовал вопрос.

– Где Жебрессан? Приготавливаем улыбочки…

– У дома остался – последовал запоздалый ответ.

– … И ведите себя там как люди. Стучите финансист.

Не дожидаясь пока тот раскачается Картуш постучался сам.

На первый взгляд со стороны могло показаться что рыдван остался брошенным, но отошедший от дверей в сторону, стоящий лицом к махине Картуш думал как раз наоборот, не много ли он там оставил? Людей крайне не хватало; хорошо еще Карконта поехала с ними и сейчас всем своим весом надежно караулила сиденье покрывающее багаж.

Как только после неоднократных стуков с той стороны дверей осведомились о том кто и зачем стучит, к спине Джона Лоу был приставлен нож.

– С вами говорит Джон Лоу, откройте под мою ответственность.

Из дверного глазка, по-видимому еще для большей достоверности посмотрели на стучащегося. И только когда подошел и удостоверился в личности стучащего второй охранник, дверь им стали открывать.

У финансиста был прекрасный случай улизнуть: заметил Картуш, когда уже все шло как по маслу: свои люди вошли вперед Джона Лоу, а сам он отводил леди назад. Саидка отлично разчелся с обоими служащими, так что те позагинавшись даже не могли более-менее слышно вскрикнуть.

Люди Картуша большей частью расходились по порученным делам, так что в контору банкира вместе с ним и Картушем вошли еще только двое.

Джон Лоу был грубо усажен за стул и с него потребовали указать: где лежат печати? Как впрочем от него и не стали дожидаться ответа. Дармаглот из-под пазухи достал выделанный гнутый прут, хотел сам пооткрывать ящики стола, но был остановлен рукою рядом сидящего.

Джон Лоу достал из под низа стола ключи и пооткрывал все ящики, давая понять о незначительности содержимого перед обрамлением.

– Ты, финансист, всегда выгоду ищешь, – похвалил его Картуш. Стол спас.

Дармаглот достал из одного ящика прибор с печатями, представлявший собою шкатулку, в которой имелась так же и чернильная подушечка. Одновременно из того же ящичка был извлечен денежный пакетик.

– Сто лэ. – протянул Дармаглот в пользу шефа.

Из бумаг, которые были выгреблены на пол и оставлены Дармаглотом без внимания, Картуш наклонился поднял стопку новых разноцветных бумаг.

– Идиот, это акции!

И несмотря на то, что эти процентные бумаги сразу же как только откроется банк, перестанут быть действительными, Картуш, хорошо понимая это все же очень обрадовался находке. Не зря он затеял это дело!

Картуш поставил на долговых обязательствах печати и незаметно для сидящего одну из печатей сунул в карман.

Картуш любил очередность, а вернее он не любил делать все сразу. Из этого столь сложного и запутанного дела он выбрался казалось на завершающую стадию :

– Где хранятся деньги, в этом секретере?

– Здесь хранятся мои деловые бумаги.

– Открой.

– У меня нет ключей.

Картуш начал хватать ртом воздух.

– А что у тебя есть? Как же ты тогда работаешь, если не имеешь доступа к своим же документам? Или может ты не тот, за кого себя выдаешь? Имя создали тебе. Ну как же, Джон! Да еще и шотландец!6 Миссиписи! Система Лоу! Систематическая продажа своего имени евреям! – заключил Картуш.

Этого оскорбления Джон Лоу потерпеть не мог! При всем профессиональном уважении к евреям он встал, собираясь постоять за свое уязвленное самолюбие, но был обратно вбит в кресло ударом Дармаглота наотмаш.

– Сиди не дёргайся! А-то шотландец он горный! Сейчас быстро залупим твой конец, покажем всем какой ты шотландец! Я твою аферу знаю!…

Картуш потому спрашивал о ключах от схрона, потому что видел, что возле стальной дверцы уже битые пять минут безуспешно возится специалист по замкам. А если замок не открывается в первую минуту, то и остальные четыре не следовало терять. А в сейфе, по-английски говоря у него обязательно должно было что-то лежать!

Картуш сгоряча сплюнул.

– Да что мы с ним возимся, – достал раскладной нож и направился к сидящему с видом как будто сейчас зарежет. Чисто бандитская агрессивность, направленная больше для понта подействовала на Джона Лоу, тем более и Картуш подставив лезвие к горлу завизжал на него в характерной приступному типажу истерике. Рука припирающая лезвие к самому горлу дрожала и готова была вот-вот сорваться.

С похолодевшей кровью в жилах Лоу встал.

– Если вы меня убьете, всех вас потом из под земли достанут, не советую делать роковые ошибки.

И банкир спокойно прошел к сейфу с силой потянув на себя туго ходящую в петлях толстую стальную дверь. Однако за ней находились только папки, которые и были представлены в полное распоряжение грабителей.

Картуш полез рыться, подал папку Дармаглоту, нашел другую папку акций.

– Э, твари – услышали они за собой окрик Джона Лоу. Обернулись. Тот стоял с пистолетами взятыми откуда-то из-под низу. Дармаглот краем глаза приметил это наклоняясь схорониться, – К стене, живо!

Картуш презрительно – негодующе отвернулся, продолжать копаться в бумагах, зло проговорив :

– Ху-у, дурак! Да чего все миллионеры глупы! С двумя выстрелами… И сам попадешь, и девчонку погубишь.

Дармаглот как телохранитель закрыл своего шефа собою.

– Ладно не буду я трогать твои писульки.

Ворье под наведенными пистолетами действовало решительно и Джон Лоу невольно пришлось подчиниться доводам разума, а больше их действиям. Несмотря на то что, что можно было взять, вымогатели взяли, банкира они все равно грубо загребли с собой.

Зачем? Джон Лоу не понимал как он мог так сдаться? Нужно было выпроводить их под пистолетные дула… А так только ещё вывели на посветлевшую улицу, что бы снова куда-то увезти?… Он двумя ударами сбил своих проводников и рванул от них в сторону.

Картуш махнул на него рукой: в банке действительно ничего не было и не могло быть, так как казнохранилище находилось в соседнем здании в подвалах, куда залезать было опасно даже с самим банкиром. А у них и так была славная нажива.

Рассерженный, а вернее выведенный из себя Джон Лоу остановился за первым же скрывшм его углом, чувствуя что за ним никто не гонится

Одна позорная мысль терзала его: он оставил ее среди них одну! Сгорая от стыда и досады, презирая себя кинулся обратно.

Картуш в это время садился в рыдван в числе последних, подсчитывая в какую сумму может обойтись награбленное? А печать-то была вообще бесценная вещь!

– Трогай на базу! – приказал он сидевшему за задраенной перегородкой на месте возницы, и Рено сидевший именно там потянул вожжи на себя вправо, поехав на разворот. Его рыдванная эпопея продолжалась.

Завидев впереди светящиеся окна полицейского участка Рено стал потихоньку сворачивать в его сторону.

Полицейские участки ярко выделялись во всеобщей темноте ночи не только светом из окон, но и с фонарных столбов, а еще частенько тем что посреди освещенного двойной иллюминацией места стоит полицейский, скорее всего потому, что так того желает начальство. В данном случае дежурный полицейский так же стоял и что-то держа в руках, читал.

Подъезжая Рено слегка разогнал бег своих коняжек и резко стал заворачивать на открытую дверь. Читавший полицейский успел заметить и отпрыгнуть в сторону в самое последнее мгновение. Погоняемые животные не подчиняясь воли кучера стали останавливаться, но все равно головами и полозьями врезались в дощатый фасад участка.

– Я его прирежу! – услышал за собой чуть не слетевший со скамьи Рено, тут же спрыгнувший на грубую брусчатку улицы и устремившийся за угол.

Вылезавшие из рыдвана, видя куда они врезались, молниеносно разбежались в разные стороны, оставляя после себя лежащего в корчах полицейского, пырнутого правда, не опасно. Поэтому кое-как вылезшие перед ногами коней на улицу полицейские из здания, сразу больше кинулись к раненому сослуживцу, а не вослед как-будто и не бывавшим здесь преступникам, след которых что называется тут же простыл.

Джон Лоу из последних сил вяло добежал до дверцы рыдвана, оттуда спускалась плачущая леди де Гроа. Помог спуститься.

– Они что сделали с тобой?

Она протирала руками глаза от слез, не глядя на него опустила лицо и сама опустилась на колени, собирая с булыжника то, что рассыпалось из распластанного коврика на полу кабины. Карконта бросила это изобличающее её добро сразу же как вытащила, увидев как врезают ее сотоварищи.

Относительно свободный полицейский, который не был занят пострадавшими, но занимался высвобождением воткнувшегося в доски комля хомутовой жерди; подбежал сзади к устроителям аварии, как он посчитал. Джон Лоу сказал, что сейчас все уладит сам и очень попросил служащего помочь ему проводить плачущую женщину.

Понимая такое дело, тот согласился и повел женщину в белом. Сзади она почувствовала на себе теплый плащ.

– When?7

– Never!8

Джон Лоу замер на месте.

Леди Кларик обернулась уже смеющейся сквозь слезы :

– Сегодня же!… Идиот!

Глава VII. Когда не хватает сил!

…Франсуа почувствовал, что ноги выше колен занесены землей и он не может ими даже шевельнуть, настолько прочно они вросли в некогда чувствуемый рыхлым накопанный слой. Впрочем и шевелить ногами, как и вообще двигаться куда-либо в этом узком зажатом пространстве было и невозможно, и некуда. Голова и так согнулась, упертая в потолок, а рука хоть и ходила много выше вверх в проделанное лопаткой узкое пространство, но все равно ожидаемого выхода в пустоту не находила.

По идее конец уже давно должен бы был настать, по крайней мере хотя бы чувствоваться, но единственное что Франсуа чувствовал это то, что его потихоньку начинает засыпать в этой бесконечной бездне…!!! Приводя его в тревожное паническое состояние полной подавленности. Сам себе ни на чём нашёл опасность. И кто его знает какой еще толщины над ним пласт, который ему необходимо пройти, впрочем если больше его роста, то ему уже по всей видимости не придется отсюда выбраться, и не иначе как навсегда здесь остаться оказавшись заживо погребенным в трубчатой могиле в стоячем положении.

Для себя он признавал, что допустил грубейшую, если не роковую ошибку, что решил пустить дело на самотек с расчисткой выхода, необходимо было подумать еще и о доступе свежего воздуха, которого ему так не хватало, когда он проходил плотные глинистые и суглинистые пласты. Тогда сейчас выходило что он копался (и уже самым беспорядочным образом) в верхнем подзолистом слое почвы. И действительно земля как-будто дышала, давая дышать и ему. Он чувствовал просачивающуюся сверху дождевую влагу; чувствовал как падают мокрые комья и уже не земли, а грязи. Руками уже обнадеживающе почувствовал тонкие свисающие корешки трав, но то могли быть далеко ушедшие вниз окончания корней высоких трав и даже кустов.

Франсуа почувствовал что засыпается; земля захватила его по самый пояс: ногами он мог пошевелить только с большими усилиями и то благодаря тому, что нарытое было еще рыхлым, не успело усесться. Гребущими движениями ступней, ноги постепенно высвобождались, но вот уже и уперлись в твердую стенку: и сам он согнутый в три погибели: спиной и головой не мог уже никуда двинуться. Необходимо было приступать к неприятной процедуре срытия непосредственно того, что находилось над головой и шиворотом.

Очевидность ошибки все больше выявляла себя вместе с усугубляющимся положением. Куда было спешить, когда целая ночь впереди?… Вспоминая сколько он сползал вниз в последний раз и определяя сколько еще оставалось рыть, тогда бы ни за что не подумал что все так может обернуться. В чем заключался промах? Может он потерял ориентацию и взял в сторону? Очевидная ерунда. Оставалось тогда: то что подкоп велся уже в теле горки находящейся возможно близ колодца и стоит только посильней надавить ногами и на него пахнет свежим воздухом.

Однако усилия в стенку желаемого результата не принесли, пришлось прибегнуть к последнему. Когда появилась возможность разогнуть голову и самому разогнуться. Он воткнул острие лопатки в землю и вдавил ее вместе с рукой далее, пока она не вошла в трещащий дерновый слой! Франсуа с удвоенными силами заработал своим орудием, держа его обеими руками, одновременно попытался выбраться из сковавшей его земли. Сверху его засыпала обвалившаяся земля. Далее его действия стали похожи на движения утопающего, пытающегося выплыть на поверхность и хватануть ртом хоть немного воздуха… Неимоверные усилия, всюду стесняемые, но уходящие…

Наконец он преодолел заваливание и понемногу выбрался, и первое ощущение что выбрался: был свежий прохладный воздух, так как глаза еще по привычке не открыл.

Собачий лай быстро привел его к действительности: ровные газоны травы еще более зеленые от освещающего их света с фонарного столба, рядом лужа, бегущие на него крупные собаки, больше лаящие на него из любопытства. Необычно он здесь появился.

До стены было не так уж и далеко, но дадут ли ему на нее залезть? До того как к нему подбежала первая собака, Франсуа успел отряхнуться от грязи собачьим способом и привстать… Первой налетевшей на него уже с остервенением собаке он удачно попал краем лопатки по голове, так что она даже не заскулила.

Франсуа принялся яростно наносить лопаткой удары в пустоту, по телам собак отгоняя, а больше отпугивая сбежавшуюся свору. Борьба сопровождалась резким чувством боли; кровоточащих ран. Одной цепко ухватившейся за его руку собаке, которая казалось оторвет кусок мяса Франсуа хватил куда-то куда уже и сам не понял, безрассудно поднялся, собираясь бежать, но был сшиблен с ног прыгнувшим на него своим телом черным псом, выученным на такие прыжки с мастерством. Подняться уже не дали и стали рвать… Франсуа почувствовал как теряет сознание.

Люди Картуша, из тех, что учавствовали в деле по-одному, по-двое к утру, а то и с рассветом сходились на базу. Сам Картуш вместе с Саидкой вернулись первыми и поэтому они уже спали, когда на базе поднялся переполох. В их спальную комнату вбежала «богом забытая» старушка с прытью, которой от нее никто не ожидал, которую впрочем никто и не заметил, так как все, повторяем, спали, пока она их не перебудила.

Картуш поднял над кроватью туловище, свесил ноги; тяжело отходил ото сна, протирал сомкнувшиеся глаза, нисколько не обращая внимания на мычащую старуху, указывающую на окно.

– Ну, что там еще стряслось… полиция?

Картуш заметил, что подбежавший к окну Саидка бросился за дверь в одних подштаниках. Через некоторое время на поле последовал и он, но уже одетым и все таким же сонным, нисколько не отходя от утреннего холодка и приятных ласкающих лучей встающего светила.

Подошел к группе людей, стоящих вокруг истекшего кровью разорванного (одеждой) Эртени, лежащего возле двух убитых и одной скулящей собаки. Уцелевшая бегала рядом.

Но Саидку он отыскал взглядом, сидящего босиком возле ямы и лужицы.

Небольшая по глубине яма, с вывороченным травяным слоем ему сначала ни о чем не говорила, но потом он догадался по загрязненному виду Эртени, лежащему в беспамятстве, что выбрался он именно в этом месте, как чудесным образом прошел сквозь землю.

Перевел взгляд на лежащего и на собак.

– Это все конечно интересно, – проговорил Картуш вынимая нож и открывая лезвие.

Саидка соскочил со своего места, преградил ему дорогу.

– Оставь мальчишку мне, за собак я заплачу.

– Заплатишь – это хорошо. А теперь посмотри сколько нас?

Саидка обернулся:

– Все, кроме Карконты.