скачать книгу бесплатно
Дрожащей рукой Соня подтянула к себе бокал с вином, глотнула, закашлялась. Отдышавшись, проблеяла испуганно:
– А ты?.. Как бы ты на моем месте?..
– Ну, я! Насчет себя я никогда не обольщалась. Я еще хуже, чем ты. А может, наоборот, лучше. Потому что честнее. Я бы такого ребенка ни за что из роддома не забрала. Вернее, обязательно во время беременности анализ бы сделала! А ты на поводу у Олега и его мамаши пошла! Тебя подло обманули, а ты теперь…
– Ленка, замолчи! Куда тебя несет?! Неужели не понимаешь, как мне больно?
– Ой, да ладно… Смотрите-ка, больно ей. А ты не задумывалась, что за большое счастье надо и платить по более высокому счету?
– А что ты понимаешь под большим счастьем? Что это, с чем его едят?
– С чем едят, говоришь? Ну да, его и не понимаешь, когда оно есть… Да ты хоть в курсе, что в институте на твоего Олега все девки толпами западали? Знаешь, сколько их было, желающих на твоем месте оказаться? Вон, помню, Танька Завьялова даже побить тебя хотела. А он с тобой одной носился, как дурень с писаной торбой! Вот и получилось, что платишь за чужие страдания! О которых даже не подозревала, потому что слепая от счастья была!
– Что – и ты тоже?
– Что – я? – вдруг осеклась Ленка.
– Ну… западала?
– Да иди ты знаешь куда!.. При чем тут?.. – Ленка раздраженно махнула рукой, жадно припала к бокалу.
«Ого… – подумала Соня, – смутилась, что ли? Неужели я в точку попала? Здравствуйте, ваше величество Откровение? Вот это да!.. Крышей бы не поехать от таких новостей…»
– При чем тут я, Сонька? Мы-то с тобой подруги, как бы ни было… И я говорю тебе сейчас то, что думаю, не с целью обидеть. Только правду. Он тебя скоро бросит, Сонька… Все к тому идет. А иначе и быть не может в вашей подлой ситуации. Ты должна быть к этому готова, понимаешь? Если ты сама ничего не делаешь, то он… Ему же ничего больше не остается… Ты сама, сама пропускаешь момент, Сонька! Из-за своего лицемерия пропускаешь! А может, уже пропустила…
Откинувшись на спинку стула, Соня разглядывала Ленку, словно та предстала вдруг в новом ракурсе. А что – и впрямь в новом. Была милая подруга-блондинка, и вдруг сидит напротив разъяренная фурия. От ее же проблем и разъяренная.
Испуг вдруг ушел, удивление тоже ушло. Более того – напало вдруг странное равнодушие, согретое вином и едой. Да Соня и вкуса еды не почувствовала, так разволновалась поначалу. «А жаль… – подумала она. – Рыба под зеленым соусом наверняка изумительная была. Да, надо же что-то ответить… Вон как подруга напряглась ожиданием».
– Да, Ленка. Относительно ситуации ты, пожалуй, права. Она действительно несколько подловатая. Только она ведь больше со стороны Олега подловатая. Не находишь?
– Нет. Как раз и не нахожу. Олег не подлый. Он совершенно, просто до неприличия нормальный мужик, твой Олег. Такой, какой надо мужик. И по-своему честный. Поверь, у него своя правда, и никто не вправе его судить, даже ты. Знаешь, как моя бабка говорила, когда мою мать, свою невестку, жить учила? Хочешь жить с мужиком – живи его правдой. Иначе с кривдой в бабьем одиночестве обниматься придется. И если ты, Сонька, этого не поймешь, он таки тебя бросит! Обязательно бросит. И не говори потом, что я тебя не предупреждала, поняла?
Что-то было в Ленкиных последних словах особенно злобное… Будто они взвились спиралью вверх, покружились над столом и осыпались пеплом на Сонину голову. Кажется, и сама она испугалась – взглянула на нее настороженно, исподлобья. Соня даже и не знала, что ответить…
А отвечать и не пришлось. Ленка вдруг резво подскочила со стула, схватила сумку, быстро пошла меж столиков к выходу. Белые локоны колыхались по спине, подпрыгивали пружинками в такт решительной поступи. Соня обескураженно смотрела ей вслед… Потом долго еще смотрела в проем зала – может, вернется? Одумается? И вообще – что это сейчас было?
Голос официантки, нежно прозвучавший над ухом, вернул в реальность происходящего:
– Простите… Вы за двоих будете по счету платить?
– Да… Да, конечно.
Соня раскрыла папочку с вложенным листочком счета – ого… Дорого нынче стоят дружеские откровения-посиделки. Хоть бы денег в кошельке хватило…
* * *
Гудки. Длинные, тревожные. Обычно Екатерина Васильевна сразу отвечает…
Соня в очередной раз нажала на кнопку отбоя, содрогнулась от холодка тревоги. Еще и автобуса долго нет! А скоро час пик…
Звонок! Ну, наконец-то! Нет, номер какой-то незнакомый…
– Это я, Сонь. Вот, телефон новый купил. Ну что, увидимся сегодня, надеюсь?
– Погоди, Олег… Почему-то Екатерина Васильевна трубку не берет. Звоню, звоню…
– Может, гулять ушла и телефон дома забыла? Они ж в это время обычно гуляют.
– Нет… Она всегда телефон с собой берет. А ты где?
– На работе, конечно. В шесть освобожусь. А ты?
– Я на автобусной остановке…
– Так поймай такси! Или частника! Если уж так волнуешься!
– Да у меня денег нет… Мы с Ленкой обедали, и… Ну, в общем… О, автобус, наконец-то! Ладно, я тебе потом перезвоню!
Как он медленно тащится, этот автобус… Можно с ума от тревоги сойти. А в трубке – по-прежнему гудки. Ну же, давай, поворачивайся быстрее, неуклюжий транспорт! Еще две остановки…
До дома Соня бежала бегом. Лифта ждать не стала, взлетела птицей на пятый этаж. С трудом попала ключом в замочную скважину…
Из комнаты – плач Николеньки. Усталый, надрывный, тонким писком мяукающий. Соня сглотнула леденящий страх: что-то случилось. И шагнула в комнату…
Николенька неловко лежал в кроватке, высунув одну ножку сквозь прутья. Застрял. Пальчики на крохотных ступнях застыли в судороге. А Екатерина Васильевна – на диване. Лежит. И тоже в неловкой позе, будто силясь повернуться лицом к внуку. И рука совершает странные движения, плавающие. А лицо… Боже, что у нее с лицом?! Тоже будто перекошено судорогой… И глаза туманные, бессмысленные. Вот с трудом сфокусировала на ней взгляд, но губы не слушаются, силится сказать что-то. Голос утробный, странно булькающий, словно споткнувшийся на растянутой букве «о»:
– О-ня… О-зь-ми… И-ко-еньку…
– Что?! Что, Екатерина Васильевна? Что случилось?
Паника в голове, в ногах, во всем теле. И сама уже поняла, что случилось. Пробила внутри молнией безжалостная догадка – инсульт… Соня заметалась, как курица, меж кроваткой и диваном. Выудила наконец плачущего Николеньку, и он бессильно уронил слабую головку ей на плечо. Дрожащей рукой провела по влажной напряженной спинке:
– Тихо, тихо, малыш, успокойся… Видишь, бабушке плохо… Сейчас «Скорую помощь» вызовем… Вот, видишь, мама уже телефончик достала… Тихо, тихо, не плачь, ну, пожалуйста!
Самой как бы не заплакать. Но плакать нельзя, гудки идут… Вот он, бесстрастный, спокойный голос в трубке. Почти автоматический. Услышала – и захлебнулась-таки слезами! Слова не выговорить!
– Давайте без истерики, женщина. Говорите внятно, что у вас случилось.
– Да… Да, я сейчас… Погодите… Просто у меня ребенок на руках плачет… Пожалуйста, срочно бригаду, у моей свекрови инсульт!
– Откуда вы взяли, что это инсульт? Вы врач?
– Нет, но… Она говорить не может! И лицо такое… Будто его наполовину перекосило! Я пришла, а она… Лежит… Ой, приезжайте быстрее, пожалуйста!
– Адрес!
– Что?!
– Адрес продиктуйте, женщина! Внятно и четко! Да успокойте наконец ребенка! Я же не слышу ничего!
От страха у Сони вдруг вылетел из головы номер дома. Назвала улицу и запнулась. Без сил опустилась на пол возле дивана, с ужасом глядя в закатывающиеся глаза Екатерины Васильевны.
– Дом… Дом… Шестнадцать! Квартира пятьдесят три!
– Подъезд?
– Подъезд… второй. Ой, нет, третий…
– Домофон работает?
– Да…
– Лифт?
– Не знаю. Я пешком поднималась.
На другом конце провода вздохнули почти по-человечески, потом голос бесстрастно повторил адрес, приказал коротко:
– Ждите!
Николенька тоже вздохнул длинно, со всхлипом, обмяк в ее руках. Успокоился.
– Сейчас врачи приедут, Екатерина Васильевна… Потерпите немного. Вам больно, да?
Не слышит. Дыхание тяжелое, с хрипом. Ой, надо же Олегу позвонить…
– Да-а-а? Погоди, Сонь, секунду… Я сейчас…
Голос в трубке вальяжный, отстраненный немного. И будто вспыхнула картинка в мозгу, увидела его в этот момент – сидящего в удобном офисном кресле, нога на ногу, взгляд направлен на монитор компьютера. Оттолкнулся, чуть отъехал от стола… Плечом покрутил, расслабляя шейные мышцы.
– Олег! Олег!
– Ну что ты кричишь, здесь я… Добралась до дома, паникерша? Надеюсь, все в порядке?
– Нет… Маме плохо, Олег! Я «Скорую» вызвала! Приезжай скорее, прошу тебя!
– Что?! Что с ней?
– Не знаю. Похоже, инсульт…
– А что, что она говорит?! На что жалуется?
– Да ничего она не говорит! Ты не понял? Инсульт у нее! Не может она говорить, совсем не может!
– Да, я еду… О господи, мама!.. Ты «Скорую» вызвала?
– Да говорю же, вызвала!
– Еду…
Соня подумала с ужасом – а вдруг «Скорая» долго будет ехать? Или вообще не приедет? А что, бывали же случаи… Недавно по телевизору сюжет был…
«Может, еще раз туда позвонить, напомнить о себе? Говорят, при инсульте нельзя терять ни минуты! Может, Екатерине Васильевне подушку под голову подложить? Или нельзя? Так она хрипит страшно… Господи, Господи, помоги мне, несчастной растерянной неумехе… Тихо, Николенька, тихо, видишь, бабушка заболела…»
Как ни старалась Соня унять дрожь – не смогла. Когда из прихожей раздалось пиликанье домофона, бросилась к двери сломя голову, потом кое-как справилась с замком, рывком распахнула дверь. Загудел лифт – едут. Боже, как долго…
Молодой полный мужик – по всей видимости, врач, – быстро ступил в прихожую, спросил, не глядя на нее:
– Где можно руки помыть?
– А вот, в ванную…
Соня, стоя в дверях, дрожа, смотрела, как он сосредоточенно вытирает руки полотенцем, разглядывая его немного брезгливо. Несвежее, наверное, полотенце-то.
– Куда? Где больная?
– Сюда, пожалуйста… – потрусила Соня в комнату впереди врача.
Оглянувшись, увидела, как следом вошла в ванную молоденькая медсестра и деловито захлопнула за собой дверь.
Врач склонился над Екатериной Васильевной. Из-за его спины Соне ничего не было видно. Вскоре подоспела медсестричка, тоже склонилась, плечом к плечу. Врач шепнул медсестре что-то коротко на ухо, и та закопошилась в чемоданчике. Ловкими пальцами выхватила какой-то прибор, протянула врачу. Взгляд сосредоточенный, смотрит ему в лицо почти с благоговением. Значит, хороший врач… Вот он снова пробурчал ей что-то, разогнул спину. Медсестра быстро кивнула, и ее рука снова нырнула в чемоданчик. Ага, шприц, упаковка с ампулами… Значит, укол будут делать. Может, все еще обойдется?
Врач, уступив медсестре место возле Екатерины Васильевны, отошел на шаг, поморщился болезненно и схватился за поясницу. Потом глянул на Соню, не убирая болезненной маски с лица:
– Вы кто? Дочь?
– Нет. Я невестка.
– Мужчины в доме есть? Кто-нибудь может носилки нести?
– Нет… Но… Сейчас муж должен подъехать…
– Ладно. Понятно. – Он повернулся к медсестричке: – Кать, звони Володе, пусть с носилками поднимается. Опять придется мне нести. Черт, я так сегодня, пожалуй, окончательно спину сорву…
– Скажите… А что с ней? – Соня отступила от двери на полшажка. – Это инсульт, да?
– Инсульт. Вся левая сторона полностью. Еще и сердце слабое.
– Да, она в последние дни все время на сердце жаловалась. Корвалол пила…
– Ну, корвалол… Вот вам теперь и корвалол… – грустно пробурчал врач, глядя, как медсестра тихо отдает указания по телефону. – Надо было в поликлинику бежать, а вы – корвалол! В возрасте человек, в группе риска, понимать же должны!
– Я… Я не знала. То есть… Да, конечно… А можно… Можно мне с вами поехать?
– Так вы ж с ребенком!
– Да я сейчас… Я соседке… Пока носилки несут, я договорюсь! Я быстро!
