От сумы да от тюрьмы не зарекайся

– У тебя пенсия маленькая, это я уже знаю, а у жены?

– Какой жены? Нет никакой жены. Один я.

– А кто ж блины печет?

– Так то соседки. Три бабки. Я им хворост, они мне блины. Какая жена? Собака и та сбежала! Мне ее кормить нечем. Сам как собака. Дай закурить! Вон моя деревня.

– Как же она называется?

– Пятихатки. А ты с Ростова?

– Да.

Трубников дал ему пачку сигарет. Он с жадностью схватил две сразу и воровато оглянулся на детектива.

– Бери всю пачку, где твой дом?

– Первый с краю. Спасибо за сигареты. Тут одна барышня приезжала, так тоже угостила, но у нее тонкие и какие-то не такие. Я люблю такие, которые горло дерут.

Выходи, хворост свой собери, разбросал. Давно ты здесь живешь?

– Это мой дом, я здесь родился! – гордо сказал Рыжий и даже выпрямился, – милости прошу.

Трубников вошел в его саманный дом под соломенной крышей. Его удивили чистота и обилие ковриков на полу. Было холодно. Рыжий суетился возле печки. Скоро запылал огонь, заурчал чайник. В унисон ему заурчал желудок детектива, напоминая, что его интересы тоже надо учитывать.

Позвонил Саша Шаполвалов, доложил, что Дегтярев Юрий Андреевич родом из деревни Пятихатки, где учился еще не выяснил, друзей у него много, врагов еще больше. Трубников поблагодарил его и сходил к машине, достал «Свободное слово» , в котором была пропечатана маленькая статейка об убийстве Дегтярева и напечатан его портрет. Показал портрет Рыжему, признает ли он в нем Дегтярева?

– Если ты всю жизнь в этой деревне, то должен знать. Дегтярев тоже отсюда родом.

– Да, Юрчу помню! Дружбан мой по детству! Токо он с армии не вернулси! И этот не он! Это даже и не казак вовсе! Донцы все похожи, а этот не наш! Это не Юрча! Мать его рядом живет, у ней спроси!

Появилась бабушка-соседка, принесла несколько лепешек, забрала почти весь хворост, ушла. Трубников выпил то, что Рыжий назвал чаем, главное, что горячее. Съел лепешку, которая показалась ему невероятно вкусной. Пора бы и честь знать. Он на прощанье окинул взглядом гостеприимный дом, удивился вороху писем на пыльном подоконнике.

– Кто же тебе письма пишет: дети?

– Нет у меня детей. Один я. А это я и сам не понимаю, кто пишет. Чо от меня надо? Я сперва пугался, потом привык. Почтальон ворчит, что ко мне ходить приходится. А я чо?

Трубников снова сел за стол, просмотрел письма. Это были официальные письма из судов Ростова-на-Дону, Москвы, Петербурга, даже несколько писем из Омска, тоже из суда.

– Рыжий, ты когда-нибудь был в Омске?

– Где? Ты чо, начальник? Я дальше Ростова нет! А на кой? И денег нет. Я возле домика своего кружусь, грибы, ягоды, а зимой хворост. Охотник из меня не получился. Из меня ничего не получилось. Даже дрова пилять невмоготу. Поехал в Ростов, взял в долг денег, купил бензопилу. Чтоб одному можно было дрова пилять. Помочь некому. Ну, купил я бензопилу, а она сломалась сразу! В углу лежит, обманщица. С моей пензии за неё все вычислили! Сполна заплатил! А она бракована!

– Ты в магазине кредит брал?

– Не, в киоски. На нем крупными буквами: «Быстро деньги!». Паспорт свой дал, они с него копию сняли. Карту Мир дал свою пензионную. Они мне вернули паспорт, вернули карту. Денег дали. Купил бензопилу. Знал бы, что потом письмами завалят, что не пиляет она, то не купил бы!

– А в Москве был?

– В Москве? Я бы побывал, если б кто оплатил. Я бы с радостью побывал! Нигде я не бывал. Я и в армии не служил. Они меня не взяли, потому что я был очень худой. Я завсегда худой.

– Я бы так не сказал, – осмотрел Рыжего Трубников.

– Так это же, телогрейка! Под ней два свитера! Да хоть три надень! Ветер до костей пробирает! Хвороста на растопку больше собрать негде, только в лесу. До леса полем.

Трубников сложил письма, вернул аккуратной стопкой на подоконник. Попросил его проводить к матери Дегтярева. Рыжий провел его к такому же убогому домику, из трубы шел дым. Увы, в домике тоже было полно дыма. Маленькая сухонькая старушка кашляла возле печки:

– Трубу чистить надо, – виновато сказала она Трубникову.

– Я ж тебе чистил в прошлом году! – сердито сказал Рыжий и, не дождавшись её возражений, ушел не прощаясь. Трубников начал расспрашивать старушку о сыне. На её глазах появились слезы:

– Люди говорили, что видели его. Только до дому не дошел. Вроде бы он в Городке сел на автобус, чтоб домой ехать. Автобус сломался в пути. Он пошел до дому полем. Можно было пойти по дороге, но так путь долгий. Он пошел полем и сгинул. Никто его больше не видел. Нет его! Если бы он был жив, он бы дал о себе знать! Он бы меня не бросил! А это на газете не он. Однофамилец!

Трубников поблагодарил ее, помог ей растопить печь, проветрить дом. Попрощался, поехал в Городок. Въехал в Городок под звуки казачьей песни. Пели хором. Да с таким чувством, с таким наслаждением! Он удивился, когда понял, что поют в новом торговом центре. Вроде бы еще не сдали в эксплуатацию. В торговом центре было много людей, детей. Все не просто слушали хор, а подпевали. Хор стоял в центре торгового зала. Казак с аккордеоном, рядом мальчик – солист. За ними ветераны. Пели самозабвенно. Кстати, пели правильно. Видать, с хором кто-то давно работал. Им бы на конкурсах выступать. Он увидел в толпе работника Новикова – Олега. Подошел к нему.

– Это местный хор, – объяснил Олег, – вообще-то еще нельзя, еще объект не сдан, но они сильно просили, по празднику стосковались. У них на втором этаже комната своя будет для репетиций. Дом культуры у них в Городке есть, но там нельзя, обветшал. Громко чихнешь, потолок рухнет.

– Я хочу поговорить с Подгорным, где он?

– С кем? А! С управляющим! Нет, это не мужчина, а женщина. Мы ее тоже ждем, без ее подписей уехать не можем. Она третья справа в хоре. Подгорная Екатерина Петровна.

Трубников с удивлением посмотрел на большую толстую женщину неопределенного возраста. Не такого управляющего он ожидал встретить. Вряд ли беседа с ней поможет ему выяснить, что за машина выезжала сегодня в шесть утра из лесного ангара. Словно прочитав его мысли, Олег, улыбнулся:

– Мы тоже удивились. Мальчик-солист ее внук Ваня. Ничего, нормально. Она к нашей работе не придирается, потому что ничего в ней не понимает. Нам главное, чтобы все документы подписала поскорее. Домой хочется.

– Хорошо поют, – сказал Трубников.

– Домой хочу, – упрямо повторил Олег.

Весь оставшийся день Трубников общался с работниками Новикова, с жителями Городка. Поговорил и с Екатериной Петровной. Она очень сожалела, что Новиков не смог приехать сам на сдачу объекта. Но приняла работу и подписала все бумаги, осталась работой довольна. О Новикове отзывалась с уважением, не верила, что он убил Дегтярева. Считала это недоразумением.

Нет, никто здесь не подставлял Новикова, не желал ему зла.

Перед отъездом наведался к Безверхову. Он сердито глянул на него и неожиданно спросил, обедал ли он?

– Спасибо, покушал.

– Рыжий угостил?

– Уже доложили?

– Да. Работа такая, мимо меня не проскочишь.

– А как же убиенный казах?

Безверхов выругался, поднялся и пошел к выходу:

– Поехали ко мне, с женой познакомлю, пообедаем. Сегодня на обед утка.

– Я очень люблю уток, с удовольствием покушаю.

– Николай Федорович, вы у Рыжего письма смотрели?

– Смотрел, только ничего не понял.

– Я с ним говорил, письма несколько раз перечитал, все равно ничего не понял. Как будто Рыжий с кого-то денег требует. Это после того, как он в Ростове побывал в микрозайме. Видать, кто-то воспользовался ксерокопией его паспорта. Якобы, находясь в Москве Рыжий дал в долг Ивану Иванову один миллион четыреста тысяч рублей, а теперь судом требует вернуть. Нет у Рыжего денег, никогда он в Москве не был, в долг никому не давал. А все письма на его адрес, все претензии по его душу. И по мою тоже отрекошетит, когда разберутся. Я сам пока ни в чем разобраться не могу. Я на бумаге с карандашом прикинул, сколько же ему должны с Москвы, с Питера, с Омска из других городов, в которых он никогда не был. Больше пятидесяти миллионов рублей. Что же это?

– Получается, что Рыжий миллионер, – успокоил его Трубников.

Безверхов подавил тихий вздох. Они подошли к его дому. На крыльце стояла и улыбалась девочка-подросток:

– Заждались, папа, – крикнула она, – обед готов!

– Скорее ужин, чем обед, – пробормотал Безверхов.

У него была очень красивая жена. Стол застелен чистой скатертью. От запаха еды у детектива закружилась голова. Утка оказалась очень вкусной. Кроме утки были борщ с мясом, картошка, жаренная на сале, соленые огурцы, копченое сало, свой хрен в маленьких баночках, маринованная рыба. К чаю печенье, которое хозяйка испекла сама.

После обеда женщины начали убирать со стола, мыть посуду, а Безверхов и Трубников вышли покурить на крыльцо. Темнело, кое-где на небе уже зажглись звезды. Похолодало.

– Утром было холодно, днем даже жарко, сейчас снова холодно, – сказал Трубников.

– Погода быстро меняется, – ответил Безверхов.

– Папа, – приоткрыла дверь дочка Безверхова, – мы уже все убрали, домой, холодно!

– Ничего, Танюха, мы здесь еще постоим.

Она убежала. Было очень тихо. В домах горели окна.

– Оставайся у меня ночевать, гостиницы у нас нет. А завтра в Ростов.

– Спасибо, я поеду сейчас. А что казах? Установили личность?

– Еще одна головная боль! Словно с неба упал. Никто его не признал. Зато всем его жалко.

– Мне тоже его жалко, молодой парень, как он оказался в лесу?

– Мне себя жалко, никаких зацепок, никаких версий, – он докурил сигарету.

– Почему Никишин взял в управляющие женщину?

– Катерину? Откуда мне знать? Он этим закон не нарушил.

– Я смотрел документы, которые она сегодня подписывала. Меня кое-что удивило. Кто такой Никишин?

– Степана Никишина сын. Я с ним в одной школе учился, он старше. Как он разбогател? Я не знаю. Сейчас в Париже живет. Здесь у него сын незаконнорожденный. С моей Танюхой учится, славный казачок. Дмитрий Степанович Никишин никого не убил, не обокрал. К нему претензий нет, а то что сына бросил? Не мое дело! Я к каждому в постель, да в душу заглядывать права не имею. На то есть Бог и совесть. Откуда деньги? Пусть налоговая выясняет. Может быть, он их на скачках выиграл. Мы в детстве такие состязания устраивали! Конюшня была! Уже давно нет её. Как будто из другой жизни. Всё переменилось. А что тебя удивило в документах?

– Дизель-генератор 125 кВА!

– Не понял. Они же видеонаблюдение устанавливали.

– Не только, еще и освещение. Торговый центр, все правильно, там должно быть мощное освещение, но склад на опушке леса! Там зачем?

– Чтоб светлее было! Я подумал и вправду что-то не так. Останься, заночуй, куда ехать в ночь?

– А я не боюсь. Меня тоже дома жена заждалась.

– Так и не понял, зачем ты приезжал? Мои чем-то проштрафились?

– Нет, ты здесь ни при чем. В четверг ко мне пришла Шарова, попросила помочь разыскать Новикова, дескать, у него 20 % акций ее типографии, которую она хочет продать. Уже покупателя нашла, цену надо с Новиковым согласовать. Я помог, на свою беду. Новиков отправился в дом покупателя Дегтярева к восьми вечера в четверг. Вошел в дом, и увидел труп Дегтярева, уйти не успел, сейчас в СИЗО в качестве предполагаемого убийцы.

– Лихо! А наш Городок при чем?

– Здесь объекты Новикова. Торговый центр и три ангара.

– Три склада. Вряд ли отсюда ноги растут, хотя всё может быть. Увы, я тебе в этом не помощник. Дай Бог с казахом разобраться, свалился на мою голову!

Они еще немного покурили, потом попрощались. Трубников отправился в Ростов.

Глава 6

Он приехал домой ночью. Людмила проснулась, бросилась кормить. Он, чтобы не обидеть ее поужинал, потом сел в кресло в комнате и прикрыл глаза. Людмила удивленно смотрела на него:

– Ты будешь спать в кресле?

– Нет, я… чувствую какой-то странный запах. Уже несколько дней он преследует меня. И сейчас тоже. Какие-то незнакомые духи. Ты купила себе новые духи?

Людмила зевнула, прикрыв рот рукой, закуталась в плед:

– Это приехала Олеся. Заходила сегодня к нам в гости. Соседская девочка. Она давно в Москву перебралась. Наверное, она оставила запах. Молодая и красивая, но почему-то замуж не выходит. Уже давно пора.

– Пожалуйста, утром узнай у неё все про ее духи. Как называются, где купила, когда?

– Узнаю. Спать пора, нюхач. Где колобродил? В грязи ботинки, носки. В карманах зимнего пальто еловая шишка и желудь.

– Да, там дуб растет. И ели тоже. А возле реки ива. Люблю ивы. Особенно летом, когда они покрыты листвой. Над самой водой склоняются, словно воды попить хотят. Меня уже несколько дней преследует этот запах. Сейчас нельзя спросить у Олеси про духи?

– Второй час ночи! Утром.

– Зачем она приходила?

– Просто так, по-соседски.

Он уснул тревожным сном. Людмила проветрила комнату, прочитала молитву перед иконами. Хотела тоже прилечь, но он вдруг подскочил, словно ужаленный.

– Полина! – громко сказал Трубников и схватил телефон.

– Ты всю предыдущую ночь провел у Полины? – растерялась Людмила.

– Нужна мне эта фарфоровая кукла! Это от неё пахло такими же духами! И почему она вдруг так срочно уволилась? Жаль, что я не знаю ее адрес, а то бы сразу поехал.

– Полина – фарфоровая кукла, а я законная жена. Что мне думать?

– Нет, Люда, ты не понимаешь! Полина как-то связана с убийством Дегтярева! Как духи называются?

– Не знаю. Утром спрошу. Впрочем, уже скоро шесть, схожу. Они очень удивятся моему вопросу, но все же узнаю про духи, надо же тебя успокоить.

Она завязала потуже пояс на халате, ушла. Трубников в это время дозвонился до Татьяны Александровны. Бухгалтер не удивилась столь раннему звонку, она была очень воспитанная женщина. Она тихо спросила, что ему надо?

– Адрес и телефон Полины Суриной!

В телефоне молчание. Очевидно, Татьяне Александровне понадобилось время для осмысления.

– В офисе есть ее личное дело. Должно быть. Но я помню. Она болела, я приезжала к ней, навещала. У нее нет своего жилья, она арендует. Могла уже давно съехать оттуда.

– Адрес!

– Ленина **, квартира **. Старый пятиэтажный дом, двухкомнатная квартира-трамваем, сквозняк, тараканы.

– Спасибо! Большое спасибо!

– А говорили, что не понравилась! Она всем нравится. Красивая и одевается со вкусом, но слишком гордая, мягко говоря. Я слышала от знакомых, что она ждет визу. Загранпаспорт оформляет.

– В Париж!

– Да, во Францию, вы уже знаете? Извините, но еще шесть часов! Еще бы хоть часок поспать.

Она отключила телефон, а Трубников оделся в одну минуту и вылетел из квартиры. Мысленно поблагодарил жену за теплые сухие носки, за сухие ботинки. Когда она успела высушить ботинки? Об этом он думал сидя в машине, когда ехал на Ленина.

Людмила вернулась домой, но мужа не застала. Позвонила ему. Он извинился по телефону, что срочно уехал.

– Ты поехал к Полине, чтобы понюхать ее духи? – уточнила Людмила, – это польские духи «Может быть».

– Да, мне обязательно надо ее понюхать, иначе Новикову придется несколько лет сидеть в тюрьме за убийство, которое он не совершал. Спасибо, Люда!

Людмила отключила телефон, присела в кресло, задремала. Засыпая думала, что муж начал ей изменять, а прикрывается расследованием, убийствами. Седина в бороду… Полина-Виталина… Еще один Джигарханян! А я ему носки стираю! Ботинки сушу! Шишки и желуди из карманов… Где спал? С кем?

Несмотря на то, что был только седьмой час утра, снова пробка! Проклятый горбатый мост на Малиновского! Его только начали ремонтировать! С Западного невозможно выбраться! Полина! Как он сразу не догадался! Да, Полина прекрасно осведомлена обо всех нюансах личной жизни шефа! Бедный Женя! Он, наверное, даже не подозревал, что его секретарша шпионит за ним! Все-таки надо тщательнее подбирать работников, а сына попросить разбираться самостоятельно с его бывшими невестами.

***

Он добрался до Ленина только в девятом часу. Полина была дома, сидела на чемодане, вызвала такси на десять, чтобы ехать в «Платов». Появление детектива не удивило и не испугало ее. Она не собиралась пускать его в квартиру, он вошел сам. Увидел чемодан, все понял.

– Собрались уезжать?

Полина промолчала, отвернулась от него. Подошла к окну, смотрела в надежде увидеть такси.

– Почему уезжаете? Вы ведь в Ростов приехали недавно, полгода назад? Не понравилось?

Полина достала сигарету, закурила. Трубников сел на стул, спросил:

– Вы приезжали в Ростов только ради того, чтобы убить Дегтярева? За что вы убили его?

– Из-за него я похоронила маму. Оказалась на улице.

– Что же произошло?

– Мы с мамой жили в Москве в комнате в коммунальной квартире. Продали комнату, купили однушку по ипотеке. Обе работаем, думали, справимся. Вдруг с маминой карты списывают один миллион четыреста тысяч рублей. Мы обе ничего не понимаем: за что, почему? Оказывается, что в суде Петербурга есть иск о взыскании денег с мамы. Какой долг? Почему Петербург? Мы всегда жили в Москве, а не в Петербурге. Мама поехала в Петербург к мировому судье, который вынес судебный приказ. Увидела документы, на основании которых он вынес приказ.

Исковое заявление от имени Балакина И.И. Расписка, договор займа, копия паспорта мамы. Всё липа! На копии паспорта чужая фотография, место регистрации в Петербурге! Она там никогда не жила, даже рядом не стояла! Расписка написана от руки не её почерком, подпись не её! Она никогда не брала в долг денег ни у какого Балакина! Мама к судье с претензией: «Как же вы смогли вынести судебный приказ по липовым документам?» А судья подает ей ГПК РФ, статья 122 «Требования, по которым выдается судебный приказ», требования, основанные на сделке, заключенной в простой письменной форме. Это всевозможные расписки и тому подобное.

Вы пойдите с такой распиской к нотариусу, чтобы копию снять. Он откажет, потому что не знает, кто подписался. Не знает, что в расписке ничего не дописано. Потребует присутствия Балакина и мамы. Личного присутствия! А судье не требуется личного присутствия сторон, ему всё ясно, ему всё можно. ГПК РФ разрешено! Мировой судья таким образом с подачи мошенников любого человека должником может сделать.

– Разве ваша мама не получила уведомление? Судья не отправил?

– Отправил по адресу, указанному в якобы копии маминого паспорта, в Петербург, где она никогда не проживала. Всего лишь несколько дней дается должнику, чтобы заявить протест. Если вовремя не заявить протест, то приказ вступает в силу, с карты списывают несуществующий долг. Изменить что-то практически невозможно. Мошенники специально указывают неправильную регистрацию. И таких случаев уже не десятки и даже не сотни!

Расшатывается вера в основу основ! В силу закона! Я – добропорядочный и законопослушный налогоплательщик. Меня ограбили! Я надеюсь на защиту. Иду в суд, в полицию. Нет защиты!

Мама долго и тщетно пыталась доказать, что никакого Балакина она ни разу в жизни не видела, денег у него в долг не брала! Она умерла в коридоре суда в Петербурге, не выдержало сердце. Оставшись одна я не смогла потянуть ипотеку. С согласия банка я сама продала квартиру, оказалась на улице. У меня высшее образование, я не зря пять лет училась в институте. Всего лишь полгода понадобилось мне, чтобы выйти на Дегтярева. Он получил деньги, которые списали с маминой карты!

– За это вы убили его.

– Дегтярев… Раньше я считала его сценаристом и режиссером этого хоррора. Я ошибалась. Он всего лишь артист, плохой артист!

– А Новиков здесь при чем?

– Случайно рядом оказался. Если бы вы пережили то, что пережила я, вы бы промолчали.

– Даже, если вы стали жертвой, то это не дает вам права совершать преступления и насилие над другими людьми!

– Легко вам быть судьей! С вашим-то финансовым и социальным благополучием! Вам бы в моей шкуре побывать, по-другому бы запели!

– Вы убили Дегтярева, нацелились на Никишина, а потом? Кстати, вы абсолютно уверены, что режиссером хоррора является Никишин? А если вы ошиблись? После Никишина, кто следующий? Будете убивать всех мировых судей? Вы уверены, что так восстановите справедливость?

– Всех судей не надо. Некоторые все же проверяют, проживает ли должник по указанному в долговой расписке адресу. Проверив, направляют по подсудности по месту проживания должника. И если якобы должник получит известие, тогда у него есть шансы отбиться от несуществующего долга. Некоторым счастливчикам это удается. А вообще-то, виноват не судья, а закон, позволяющий без привлечения сторон выносить мировой приказ по одной филькиной грамоте.

Узаконили мошенничество! А я оказалась крайней! И, по-вашему, мне даже защищаться нельзя? Слава Богу, что я убила Дегтярева! Чтоб он подавился мамиными деньгами! Мама учила меня всегда давать сдачи обидчикам!

– Как только вы Рыжего не убили?

–Я была у Балакина. Это от его имени составлен иск о взыскании с мамы денежных средств, мошенники знали номер карты мамы. Якобы он дал в долг маме деньги! Он и без меня наказан! Нищета отчаянная! Судя по письмам на его подоконнике, Балакин давал в долг не только маме, но и многим другим людям.

– Спасибо, что хотя бы его пожалели! А теперь со мной в отделение. Чистосердечное признание…

– Я вызвала такси! У меня билет на самолет и загранпаспорт! Виза есть! А у вас, что есть? Какие доказательства?

Трубников решительно встал и крепко взял ее за локоть, повел к выходу. Полина на ходу успела схватить сумочку, а чемодан не смогла.

– Он вам не скоро понадобится, – успокоил ее детектив, – перенесенные вами несчастья не дают вам право убивать людей!

– Должен же кто-то восстановить справедливость!

– Хорошо же вы восстанавливаете справедливость! Одного убили, двоих подставили! Новиков должен сидеть в тюрьме за убийство Дегтярева, совершенное вами?

– Я тоже без вины пострадала!

– Нет, дорогуша! Придется самой кашу расхлебывать! Сама заварила, сама и расхлебывай!

Они подошли к его машине. По улице шли прохожие, многие оборачивались на них. Трубников с силой тянул ее к машине, она упиралась. Вдруг Полина свободной рукой дала ему пощечину и закричала, обращаясь к прохожим:

– Спасите! Насильно в машину заталкивает!

Сразу трое мужчин бросились на помощь. В это время подъехала машина. Таксист распахнул дверь переднего сиденья. Полина с ликующим выражением лица буквально влетела в такси, захлопнула дверь. Машина рванула с места и умчалась по направлению к площади Ленина. Трубников отбился от троих «защитников». Он не успел заметить номер машины, только таксопарк – «Каретный ряд».

Сразу позвонил в таксопарк, объяснил, что машину, которая приехала по адресу Ленина д. №* и направляется в аэропорт, надо срочно направить на Буденновский, 37, потому что пассажирка совершила убийство, она в розыске. Последнее он уже добавил от полноты душевной, чтобы воздействовать на диспетчера таксопарка, убедить ее направить машину к Лагутину, которому сразу же собирался позвонить. На диспетчера эта информация подействовала, ее голос задрожал. Она несколько раз переспросила адрес, замолчала.

Детектив нетерпеливо повторил, что в машине убийца. Она направляется в аэропорт. Диспетчер ответила, что вызов по адресу есть, машина отправлена, скоро прибудет, да, в аэропорт. Теперь замолчал Трубников.

– Значит, – спросила диспетчер, – если пассажирка уже уехала, то вызов отменяется? С вас сто рублей.

Трубников был в бешенстве. Она уже была у него в руках! Пока он отбился от троих «защитников», пока объяснил им, в чем дело! А теперь еще новый фокус! Где ее искать? Он поехал в аэропорт. Полины не было в аэропорту. По просьбе детектива осмотрели даже женскую комнату. Он приехал к Лагутину, все объяснил.

Лагутин проверил в аэропорту. Сурина действительно купила билет на самолет, но не полетела. Где же она?

Глава 7

Трубников рассказал ему о Дегтяреве, который совсем не тот, а какой-то однофамилец. Рассказал о мошенничестве с выкачиванием денег с помощью судебного приказа. Завершил просьбой:

– Мне бы снова пообщаться с Новиковым, всего лишь один вопрос.

– Какой вопрос? Я не отвечу? – спросил Лагутин.

– Почему на складе возле леса установлен дизель-генератор на 125 кВА?

– Какое отношение может иметь дизель к исчезновению Полины Суриной?

– Не знаю. Хочу выяснить. Что-то там не так со складом. Ангар, а не склад. Слишком тихо и безжизненно, но в то же время машина выехала из ангара в шесть утра. Легковая машина. И этот забитый до смерти казах! Тоже рядом с ангаром. Я не спец по освещению, а Женя специалист, он бы прояснил ситуацию. Зачем на складе дизель? Вот на, посмотри снимок. Машина видно отчетливо, но номер!

– Можно попробовать распознать номер, но зачем? Я не понимаю при чем здесь склад? Ладно, сбрось этот снимок на мою электронную почту, вдруг получится распознать номер.