На чужом несчастье счастья не построишь

– Мать Евгении? – переспросил Трубников, – приведи их сюда, Лена.

Лена вышла и вскоре вернулась с мужчиной и женщиной, представила их:

– Григорьева Екатерина Степановна и ее друг Никишин Дмитрий Сергеевич, – и повернувшись к шефу, – Николай Федорович Трубников. Присаживайтесь, пожалуйста.

Саша предусмотрительно отодвинул к окну кресло, поставил посетителям два стула.

Мужчина давно не стриг волосы и не брился. Распахнутая на груди рубашка смахивала на старенькую выстиранную и заштопанную под мышками пижаму, но брюки еще вполне приличные. Резиновые пляжные тапки на босу ногу. Но все это меркло под его полным самоуверенности и гордости взглядом. Он сел на стул и по-хозяйски закинул ногу на ногу, руки спрятал в карманах брюк. Женщина, возраст которой было невозможно определить, смотрела обиженным взглядом. На ней были футболка и джинсы, на ногах такие же резиновые тапки черного цвета. С ними гармонировали черные пятки, длинные грязные ногти на руках и черные мешки под глазами.

– Добрый день, – начал Никишин, – мы пришли к вам за помощью, за советом. Я представляю Общество защиты бездомных животных. Вы знаете, сколько в Ростове бездомных собак и кошек?

– Нет, – честно ответил детектив, – кто подсказал вам прийти ко мне?

– Моя дочь, – тихо ответила Екатерина Степановна, – моя дочь замужем за уважаемым человеком. Вот в газете она стоит рядом с вами.

И снова «Свободное слово» оказалось на столе у Трубникова.

– Евгения Михайловна, – переспросил детектив, – посоветовала вам обратиться ко мне по поводу защиты животных?

– Нет, – ответила очень тихо Екатерина Степановна, —просто мы увидели снимок в газете. Она стоит рядом с вами.

– Евгения ваш единственный ребенок?

– Да, Евгеша одна, но золотая!

– Золотая с детства? – уточнил Трубников.

– С детства, – смущенно повторила Екатерина Степановна, – она в интернате. Я и сама детдомовская. Родственников нет, друзей нет. Я же ее в детдом не сдала, – она, наконец, подняла голову и с вызовом посмотрела в глаза детективу. – Я домой ее забирала. Евгеша у меня смышленая! Нашла подругу, к ней часто на каникулы. У ней и квартира и дача. А у меня-то жилья сроду не было! Я пока на ГПЗ-10 работала уборщицей в цехе, то койка в общаге была. А сейчас жить негде. То у Никиши, то где придется.

– У вас никогда не было своего жилья? – удивился Трубников.

Екатерина Степановна открыла и закрыла рот, смущенно смотрела на детектива. Не выдержала его взгляда, уставилась в пол.

– Было у нее жилье! – громко сказал ее друг, – продала бесплатно.

– Что ты говоришь? – возмутилась Екатерина Степановна, – я и не думала ничего продавать! Они сами! Сначала цыганка пришла. Позвонила в мою дверь, я открыла. Я ее не впускала! Она сама зашла! Потом они сами приходить стали. Я что ли продала?

– А кто же? – с презрением смотрел на нее Никишин.

– Они сами! Я не продавала, это они сами!

– Давно это было? – спросил детектив.

– Еще до меня, – ответил за нее друг, – а я уже десятый год возглавляю Общество защиты животных.

– Где же ваша дочь познакомилась с Мироновым?

– А я почем знаю? – искренне удивилась Екатерина Степановна, – она у меня умница! Она-то знает, с кем дружить, – и демонстративно отодвинулась от Никишина. – Евгеша молодец! Она ко мне кажный месяц приходит! Деньжат подбрасывает.

– Деньжат? – презрительно фыркнул ее друг, – да ее муж ого какими деньгами ворочает. А дочь бросает тебе кости с его стола! Но мы здесь не из-за нее! Вы знаете, сколько в Ростове бездомных собак?

– Подожди, – одернула его подруга, – ты еще про фонд не сказал.

– Я возглавляю Фонд защиты бездомных животных, – гордо произнес Никишин и попытался распрямить сутулые плечи. – Я сам лично каждый день кормлю многих бездомных собак и кошек.

– Мы вместе кормим, – тихо отозвалась Екатерина Степановна.

– Фонд нуждается в средствах, – продолжал ее друг.

– В денежных средствах, – тихо поправила его подруга.

– Надо же не только кормить животных, но и оплачивать услуги ветеринара по стерилизации. У нас пока нет такой возможности! А власти! Городские власти! Если вы хотите знать мое мнение…

– Простите, – перебил его Трубников, – мне безразлично ваше мнение. Вы напрасно пришли ко мне. Я не дам вам денег.

– Мы же не для себя просим! – возмущенно закричал Никишин, – вы знаете, сколько в Ростове бездомных собак? Вы для кого жалеете?

– Пошли, – поднялась со стула Екатерина Степановна.

– Газету заберите, пожалуйста, – вздохнул с облегчением Саша, – пойдемте я вас провожу.

– Мы же не для себя просим! – донеслось уже из приемной, – для собак!

– И кошек, – донеслось уже с улицы.

Саша проводил их до Большой Садовой и вернулся в офис. Шеф и Лена стояли на крыльце у входа в детективное агентство. Двери и окна были распахнуты настежь.

***

Позвонил Лукашов, обозленный и разгневанный.

– Что случилось? – спросил Трубников.

– Этот Левченко! Чтоб ему! Ему кто-то помогает. Он бы не смог сам!

– Что не смог? Ты его потерял?

За ним по пятам пять человек ходили! Пять! И не какие-то неопытные новички, а профессионалы!

– И он сумел обвести вас вокруг пальца? – усмехнулся Трубников.

– Ему явно кто-то подыграл. Он больше трех часов ходил по Центральному рынку. Пробовал у всех подряд копченое сало. Все ряды прошел. Купил большой кусок копченого сала. Пробовал мед. Снова всех обошел и у всех попробовал. Купил банку гречишного меда. Долго ходил в рыбных рядах. Живую рыбу смотрел, вяленую. Купил двух вяленых подлещиков, бросил в отдельный пакет. Пошел с двумя пакетами в обеих руках в ряды подсолнечного масла. Снова все перепробовал. Купил бутылку подсолнечного масла. Купил укроп и петрушку. Купил курагу. Вернулся в мясные ряды, долго ходил и торговался. Купил говяжью печень. Поднялся на второй этаж, купил петушка.

Вышел из павильона с двумя большими пакетами в обеих руках. Мы все пятеро ему буквально в затылок дышим. Он пошел в крытый павильон одежды. Я за ним. Проход узкий! Этот вечный ремонт! Грузчик тележку катит, кричит: «Береги ноги!» Еле увернулся. Догнал Левченко у самого входа в павильон одежды. Иду за ним следом. Он важно вышагивает с двумя пакетами в обеих руках, на осенние куртки смотрит. Одну присмотрел. Сумки, то есть пакеты на пол, куртку надел, перед зеркалом крутится. Я смотрю на него в зеркало, а это не он! Со спины это Левченко, а лицо другое! Я же за ним следом шел, в затылок дышал! Вместе с ним перепробовал все копченое сало и мед! Я даже в пакеты заглянул! Сало, мед, подлещики, укроп с петрушкой, масло… Когда же он успел подменить Левченко? Зла не хватает!

– Значит, Левченко нужны были пять тысяч рублей, чтобы покушать вкусненького. Изголодался по копченому салу и лещику. Надо же ему хоть иногда себя побаловать!

– Мне не до шуток! Сейчас не время иронизировать! Он провел меня, как последнего дурака!

– Я тебя дураком не считаю. Не огорчайся. Приезжай в офис. Дам тебе новое задание. Главное Евгению не потеряй! Если Левченко отвязался, то ей угрожает большая опасность.

– За ней наблюдаем. Значит, сейчас в офис? – начал успокаиваться Лукашов, – ты все же хочешь реализовать свой план? Думаешь, это поможет избавиться от Левченко?

– Обязательно поможет. Только усиль наблюдение за Женей. Кто там сейчас?

– Булавинов. Скоро его сменит Миша. Мне кажется, что из-за этого Левченко я инфаркт получу!

– Не надо. Здоровье прежде всего. Я жду тебя в агентстве.

***

В полночь Трубников слушал доклады Саши Шаповалова и Лукашова. Говорил Саша:

– Этим вечером на Ворошиловском проспекте произошла массовая драка возле ночного клуба. Пять девушек из клуба выбежали на улицу и долго дрались. Пострадал мужчина, который пытался разнять их.

– Кто этот смельчак? – удивился Лукашов, – даже я не рискнул бы их разнимать.

– Гость из Москвы. Он госпитализирован, состояние стабильное. Все девушки после бурного выяснения отношений вернулись в ночной клуб, продолжили досуг.

– Другие происшествия? – нетерпеливо глянул на часы Трубников.

– На Королева в 20 часов из окна девятого этажа выпал сорокалетний мужчина в состоянии алкогольного опьянения. Упал на козырек подъезда, покрытый профлистом. Остался жив. Соседи вызвали «Скорую помощь» и полицию. Выясняют причину падения.

В мусорных баках дворник обнаружила пустые ящики, в которые псевдоволонтеры уговаривали доверчивых ростовчан бросить пожертвования для больных детей. В этих же ящиках нашли поддельные истории болезней детей и прочие документы, вызывающие доверие к попрошайкам.

В Матвеево-Кургане любитель спиртного украл из холодильника продуктового магазина две бутылки спиртного на общую сумму 400 рублей. Выпил их на бегу, пока убегал от преследовавшего его работника магазина.

На Каскадной улице велосипедист попал в открытый люк, получил травмы. От помощи врачей отказался.

– На Каскадной часто разбивают фонари, – вмешался Лукашов.

– Вечером на пересечении Кировского проспекта и улицы Суворова «Тойота Камри» сбила девушку, которая шла по нерегулируемому пешеходному переходу. Девушка доставлена в больницу. Водитель скрылся с места происшествия.

– Нет, это все не годится, – вздохнул Трубников, – Володя, что у тебя?

– Сегодня в 22 часа неизвестный зашел в салон автозаправки и угрожал ножом работнице. Она отдала ему все, что было в кассе автозаправки – три тысячи рублей. Мужчина с деньгами скрылся.

– В каком районе автозаправка? – спросил Трубников.

– Неподалеку от Каскадной улицы. Я к другу на Ростовское море часто наведываюсь. Хорошо знаю эти места. Сосновый бор. В сосновом бору новая больница высоченная, где от туберкулеза лечат.

– Она же на Орской! – сказал Саша.

– Да, на Орской, а Каскадная проходит перпендикулярно Орской. Однажды ехал ночью, хорошо, что на малой скорости. Прямо на меня выскочила машина без фар! Чуть стекло лбом не разбил. Темно! Ни зги не видно. Что-то я не припоминаю там автозаправки. Наверное, новая.

– Завтра утром отправишься туда с портретом, то есть с фотороботом. Покажешь работнице автозаправки.

– Я должен убедить ее в том, что это он?

– Достаточно просто показать, пообщаться с ней. Дадим делу ход. Евгения как?

– Булавинов там. Недавно отзванивался. Миронов живет тихо и спокойно. Гостей и гулянок нет. Сейчас все дома: Миронов, Евгения, Любаша и няня.

– Помощница по хозяйству приходит днем? – спросил Трубников.

– Нет никакой помощницы. Евгения каждое утро на машине на рынок. Скупается и домой. Уже потом на работу. Вечером в институт. Возвращается по-разному. Когда в семь, когда в одиннадцать. Миронов всегда возвращается очень поздно. Уезжает рано.

– Ты же говорил, что у них большой дом?

– Трехэтажный с подземным гаражом. Только дворик маленький. Детские качели и все.

– И у них нет домработницы?

– Наблюдаем уже четвертый день. Посторонние в дом не заходили. Сама убирает.

– Продолжай наблюдение. Завтра утром на автозаправку. На сегодня все.

***

Трубников приехал домой быстро. Ночью нет пробок. Поставил машину в гараж. Подошел к дому, порадовался, что свет не горит. Игорь спит. Тихо открыл дверь, разулся в темноте, прошел на кухню. Включил чайник. Заглянул в холодильник. Две банки тушенки сиротливо смотрели на него из необъятного и чистого холодильника. В морозилке мерзла курица. Открыл хлебницу – пусто! Проглотил слюну. Посмотрел на часы. Заказать пиццу? Пока привезут, пока съем, утро настанет. Еще Игоря разбужу нечаянно. Можно обойтись сладким чаем.

Он присел на табуретку, задумался. Почему-то ему показалось, что он в квартире один. Трубников прошел в комнату, включил свет – никого нет. Прошел в другую – пусто. Подошел к лоджии, вздохнул с облегчением. Игорь стоял на лоджии, пересчитывал звезды. Трубников вернулся в кухню, выключил чайник. Взял пачку сигарет и зажигалку. Вышел на лоджию. Начал вместе с сыном пересчитывать звезды. Потом все же заказал пиццу с колбасой. После сытного ужина, плавно переходящего в завтрак, уснул. Уснул и Игорь.

***

Днем позвонил Лукашов:

– Ситуация вышла из-под контроля. Меня вызвали к следователю Шедерову. Знаешь такого?

–Знаком. Умный и порядочный человек.

– Меня пригласили к нему побеседовать. Пока только побеседовать. Мне хочется волком выть! И все из-за этого проклятого Левченко!

– Напрасно ты так переживаешь. Левченко сволочь, но сволочь умная. Когда я объясню ему, что против него есть свидетельские показания в уголовном деле, он сразу исчезнет.

– Подожди! Ты же еще не знаешь! Работница автозаправки узнала в Левченко грабителя! Она позвонила Шедерову! И вот результат! Меня просят прийти к нему сегодня! А сразу ко мне подошел опер. Я ему фоторобот показал. Он себе ксерокопию сделал, спросил откуда? Я сослался на тебя. Дал твои координаты.

– Ткнули наугад, а попали в цель. Теперь понятно, откуда у Левченко деньги. Не переживай, я сейчас сам позвоню Шедерову. Что там с Евгенией?

– Саша наблюдает. Она сейчас на работе. Я сменю его скоро, потом Булавинов. Все под контролем.

Шло время. Левченко не появился и не позвонил. Трубников мерял кабинет шагами, курил, смотрел на часы, ждал звонка. Вечером Лена ушла домой. Седьмой час. Находиться в офисе нет смысла. Но детектив не уходил. Он все ждал звонка от Левченко с требованием новых денег. Трубников был уверен, что Левченко позвонит.

Зато несколько раз звонил Шедеров. Требовал объяснений, откуда у детектива фоторобот грабителя? Пришлось назвать грабителя, дать координаты гостиницы.

– Я считал, что там промзона, откуда там гостиница?

– Там его нет, – успокоил его Трубников, – мои люди потеряли его вчера на центральном рынке. Где он сейчас, я не знаю. Если узнаю, сразу сообщу.

В одиннадцатом часу позвонил Лукашов:

– Кажется, я потерял Евгению.

– Кажется? Что с тобой, Володя?

– Она в 17 часов 35 минут зашла в Строительный институт. В институте я за ней следить не могу. Слежу за ее машиной. Она и вчера в это же время заходила в институт, позавчера тоже. Позавчера она вышла в девятом часу вечера. Села в машину, вернулась домой. Вчера в 19 часов вышла и сразу домой. А сейчас одиннадцатый час! Уже в здании института почти везде погасли окна. Она не выходила! Ее машина стоит на стоянке.

– Может быть, она вышла, а ты не заметил?

– Большего оскорбления я в жизни не слышал! Я постоянно наблюдал за входом. Если только в институте нет другого выхода.

– Продолжай сторожить машину. Будем надеяться, что скоро она появится. Все это очень плохо. Я волнуюсь за нее.

В одиннадцать Трубников закрыл офис и поехал домой, так и не дождавшись звонка от шантажиста. В квартире снова темно и пусто. Сразу на лоджию. Игоря не было. У него же сильное растяжение связок! Синяя и опухшая нога! Где его носит? Совсем сошел с ума от влюбленности! Чтоб этой Оле пусто было! Трубников обзвонил всех друзей Игоря. Никто не знал, где он. Обзвонил своих друзей в надежде, что он поехал к кому-либо из них в гости. Игоря нигде не было. Уже через час в квартире Трубникова собрались его друзья. Все переживали за Игоря. Позвонили даже в кадетский корпус, там его не было.

– Коля! – кричал Урбан, – ты же детектив! Как же ты не можешь родного сына найти?

– Он не родной, – отозвался Липкович.

– По крови не родной, а по духу родной, – уточнил Трубников, – я понятия не имею, где его искать? Он впервые в жизни влюбился. Ему скоро исполняется 14 лет. Он начал писать венок сонетов, но она предпочла ему другого! Он специально упал с лошади, чтобы… Дальше не знаю. Логика влюбленного подростка мне неподвластна.

– Венок сонетов? – оживился Абатуров, – дай почитать.

– Не могу. Он их прячет.

– Нашел время стихи читать, – с укором сказал Урбан, – у мальчишки трагедия! Где его искать?

– Если он влюблен, – сказал Абатуров задумчиво глядя в темное окно, то… Май скоро сменит июнь, – Абатуров замолчал и сосредоточенно смотрел в темное окно.

– Дима! – тихо сказал Липкович, – продолжай, пожалуйста. Тихо! Помолчите все. Дима, май, июнь, Где Игорь?

– Соловьи поют. Если он влюблен и пишет стихи, то сейчас слушает соловья где-нибудь в парке или еще где-нибудь.

– Рябинина Балка! – вскочил Трубников, – тут! Рядом! Там поют соловьи. Пошли скорее! Нет! Фонарь! Там же темнота, на машине не проехать. Фонарь!

– Не надо фонарь, – глядя в окно сказал Дима, – спугнем! Его надо окружить тихо и незаметно, иначе снова сбежит. Да и полнолуние. На соловья пойдем.

Он не ошибся. Игорь сидел на земле, привалившись к большому дереву, в кроне которого заливался трелями соловей. Все по совету Абатурова молча пристроились рядом. Игорь увидел их, но не отреагировал. Первым не выдержал Трубников:

– Уже третий час ночи, – сказал он, – Урбану и Липковичу завтра с утра на работу. Пошли домой, Игорь.

– Вы любите свою жену? – вдруг спросил у него Игорь, впервые за долгие годы обратившись к отцу на вы.

– Трубников опешил от такого вопроса, но быстро справился:

– Да, очень люблю. Пошли домой, сынок.

– Я вам не сынок, а вы мне не отец! – со слезами в голосе закричал Игорь и поднялся на ноги. Он уже собирался сигануть в темень кустов и деревьев. Урбан поймал его, схватил за плечи, встряхнул:

– Что произошло? – и сразу обратился к Трубникову, – что произошло между вами? Ты говорил, что он из-за влюбленности. Но я вижу, между вами кошка пробежала.

– Она не прибежала, – ответил Игорь, – а приехала на такси. Очень огорчилась, что не застала вас дома. Мама в Севастополе, я в кадетском корпусе, а у вас молодая кошка появилась! Это ваша любовница! Она моложе мамы, красивее, но мама же лучше! Зачем вам нужна эта кошка с каштановыми волосами?

– Евгения? Евгения приходила ко мне?

– Ваша Евгения просила вам передать, что будет ждать вас на причале на старом месте.

Трубников был настолько шокирован, что даже не почувствовал атмосферы напряжения. Его друзья молча смотрели на него. Урбан с любопытством, Липкович с осуждением, Абатуров с грустью. Он посмотрел на часы. Скоро три часа ночи. Перевел взгляд на Игоря, на друзей. Только теперь почувствовал атмосферу напряжения:

– Да, это совсем не то, о чем вы подумали! – чуть не выругался он глядя на них, махнул рукой и быстро ушел, понадеявшись, что его друзья сами позаботятся о мальчике.

***

Еще по пути в гараж Трубников позвонил Лукашову:

– Где Евгения?

– Она исчезла. Дома нет. Ее машина по-прежнему стоит возле института. Булавинов наблюдает за домом, я здесь. В доме только няня и Любаша. Миронов еще не возвращался.

– Предполагаю, что Евгения сейчас может находиться на набережной. Я еду туда, но тебе будет ближе. Если она там, задержи ее.

– Считай, что я уже на набережной.

Детектив проезжал по проспекту Стачки, когда позвонил телефон. Он с удивлением посмотрел на незнакомый номер.

– Николай Федорович, – раздался сладкий голос Левченко, – не разбудил? Простите, что беспокою ночью. Обстоятельства изменились. Мне срочно нужны 50 тысяч рублей.

Трубников хмыкнул, но ничего не ответил.

– Получив их, я сразу же покину Ростов. Нет! Я ни в коем случае не прошу их у вас, но через вас у Миронова. Хотя, если вы сами предпочтете одолжить мне деньги, как в прошлый раз, возражать не стану. Конечно, ночью банки закрыты, но есть же банкоматы! Да и заначка наверняка где-нибудь припрятана. Запишите адрес: Малиновского, дом номер… Это здание бывшего хлебозавода №2.

– Я не принесу вам деньги! Если и приду к вам, то не с деньгами, а автоматом Калашникова.

Левченко словно не слышал его слов, продолжал:

– Я жду вас ровно в четыре часа утра. Простите, что даю вам мало времени, так сложились обстоятельства. Ровно в четыре! Раньше не надо, меня еще не будет там. Позже тоже не надо. Ровно в четыре! И еще! Вы должны приехать один.

– Я выслушал вас, теперь выслушайте меня вы. Вчера в одиннадцать часов вечера неизвестный ограбил автозаправку. Работница автозаправки хорошо рассмотрела и запомнила лицо грабителя. С ее слов составлен фоторобот, который очень похож на вас! Я уже передал полиции сведения о вас, о нашем знакомстве.

– Вы с ума сошли! – закричал Левченко.

– Не стоит так волноваться. Вы когда освободились? Две недели назад? Откуда у вас деньги на гостиницу, на дорогой костюм? Вы уже не сможете отделаться пустыми фразами о своем уме, о предприимчивости. Вам придется доказать законное происхождение денег. Если вы скажите, что случайно нашли сто тысяч рублей на дороге, то вряд ли вам поверят. Если вы скажите, что я фабрикую против вас дело, то вам тоже вряд ли поверят.

– Сволочь! – ответил Левченко.

– Я еще не все сказал. Пропала Евгения. Если с ней что-то случиться, я убью вас. Смогу наказать. Мало не покажется.

Трубников отключил телефон, выехал на улицу Обороны. Скоро набережная. Резкая боль сверлила левый висок. Голова превратилась в гудящий телеграфный столб. Обрывки фраз, слов, вопросы звучали беспрерывно.

– Где Евгения? Зачем она приходила ко мне? Откуда узнала адрес? Где Миронов? Почему не волнуется за жену? Если он по работе был вынужден уехать на дальний объект и заночевать там, то что ему мешает позвонить жене? Пожелать спокойной ночи, спросить про дочь? С ним тоже что-то случилось? Игорь! Почему же ты не позвонил мне сразу, когда Евгения появилась на пороге квартиры! Глупый мальчишка! Заподозрил меня в измене! Заступился за Люду! «Я вам не сын! Вы мне не отец!» Очень долго и трудно выстраивать отношения, но как же легко их сломать! Бьет наотмашь и гордится своей якобы правотой. Дальше пешком. Давно я не гулял по набережной ночью.

Прохладный ночной воздух подействовал благотворно. Острая боль прошла. На набережной не было соловья, но было много влюбленных пар. Он прошел к причалу, где в субботу стоял катер. Спугнул влюбленную парочку. Осмотрелся. Полнолуние, светло. Дон зеркальной гладью отражал фонари и силуэты прогуливающихся по набережной полуночников. Очевидно, Евгения не дождалась его. Слишком много времени потеряно на поиски Игоря. Детектив закурил, задумчиво смотрел на Дон, на Левый берег.

– Ровно в четыре, – прозвучали в голове слова шантажиста.

Ждал от него звонка весь день и весь вечер, а дождался ночью. Почему ночью? Почему ровно в четыре? А если раньше или позже? Почему хлебозавод № 2? В советское время в Ростове было четыре больших хлебозавода. Остался один – первый. Появилось много хлебопекарен. Второй хлебозавод имел свои магазины в Ростове, свой транспорт. Большой хлебозавод. Почему он умер? Нашел место для встречи! Хотя… Жилых домов рядом нет. Людей нет. Поодаль трасса. Со всех сторон поле. «Ой, ты поле, мое полюшко! Ой, ты дума моя, думушка!» Почему ровно в четыре? Может быть, потому что в три или в три тридцать ему должен привезти деньги кто-то другой? Евгения! Или сам Миронов. Как же я сразу не догадался! Уже половина четвертого! Скорее на Малиновского! Он быстро вернулся к машине. Возле нее стоял Лукашов:

– Евгении нигде нет!

– Кажется, я знаю, где она. Поехали, где твоя машина?

– Стоит возле Строительного института Миша в ней, сторожит машину Евгении. Где Евгения?

– На хлебозаводе.

– На хлебозаводе? – удивленно переспросил Лукашов, садясь в машину.

– Я должен буду подъехать к хлебозаводу один, извини, такое условия шантажиста. Высажу тебя возле «Молота»

– Сколько денег он попросил на этот раз?

– Пятьдесят тысяч рублей.

– Ты дашь ему пятьдесят тысяч рублей?

– Нет. Предполагаю, что я у него не один такой. Боюсь, что сейчас там Евгения. Она приезжала ко мне домой, меня не было. Зачем? Что хотела сказать?

– Ты успел дать ей свой адрес? – заинтересовался Лукашов.

– Нет, не знаю, где она раздобыла его. Кто-то сказал.

– Почему же она не приехала в офис на Кировский? В двух шагах от ее института!

– Ты забыл, что в офисе видеонаблюдение. Многие боятся его.

– Ты сказал шантажисту про ограбление автозаправки?

– Обрадовал. Надеюсь, это будет для него холодным душем.

– Но исчезать он все равно не собирается.

– Пока не соберет деньги.

– Дурак! Сразу бы исчез, как узнал про ограбление!

– Он не дурак. В изобретательности ему не откажешь, но он жадный и ленивый. Самому зарабатывать лень. Выходи, дальше я поеду один.

– Подожди! Слышишь? Смотри!

В это время мимо них проехали две полицейские машины с мигалками.

– Кажется, мы опоздали, выходить уже не надо, с досадой сказал детектив.

Они подъехали к зданию хлебозавода, когда полицейские машины уже стояли там. Рядом с проходной росли березы. Пел соловей. Занимался рассвет. Лукашов остался возле машины. Трубников прошел к проходной. Его остановили:

– Сюда нельзя! Уходите отсюда!

– Господи, помилуй! – прошептал Трубников, увидев Евгению в сопровождении законников. Они шли к проходной с внутренней стороны. Увидев его она закричала: