скачать книгу бесплатно
Россия и мусульманский мир № 6 / 2015
Коллектив авторов
Научно-информационный бюллетень «Россия и мусульманский мир» #276
В журнале публикуются научные материалы по текущим политическим, социальным и религиозным вопросам, касающимся взаимоотношений России и мировой исламской уммы, а также мусульманских стран.
Россия и мусульманский мир №6 / 2015
КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ – НЕТ!
ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ – ДА!
Современная Россия: идеология, политика, культура и религия
Философская истина: историко-культурологический анализ
(Часть 3) Окончание
Л. Скворцов, доктор философских наук, профессор, руководитель Центра гуманитарных научно-информационных исследований (ИНИОН РАН)
11. Алгоритмы истины
Когда мы фиксируем возникновение явления имитации философии, то вовсе не имеем в виду сознательное подражание философским рассуждениям и различные формы ложных мудрствований.
Сложность проблемы имитации заключается в том, что имитация философии возникает как результат специфического подражания представлению, описанию и механизмам преподавания обычных научных дисциплин. Эти научные дисциплины воспроизводятистинное знание, полученное в результате экспериментальных исследований и математических расчетов.
Систематизация истинных знаний позволяет формировать программы преподавания и обучения, заключающие в себе сумму фундаментальных и прикладных данных, которые отталкиваются либо от математических аксиом, либо от исходных открытий.
Философия является тем знанием, в котором и аксиомы и исходные открытия черпают свою легитимность в качестве истины.
Но на что в этом контексте должна опираться философия, как построить свою систему знания, пригодного для преподавания и обучения? Простая имитация обучения и преподавания обычных дисциплин означает, что учить будут, минуя ключевую проблему философской истины, а значит, будут учить не философии.
Эта проблема получила специфическое решение в публикации известного философа, сотрудника школы гуманитарных наук университета Хертфордшира (Англия) Лучиано Флориди.
Флориди назвал свою публикацию «Что такое философский вопрос?»[1 - Luciano Floridi «What is Philosophical Question?» // Metaphilosophy, 2013. – Vol. 44. – April, N 3. – P. 195–221.].
Эту публикацию с такой постановкой вопроса можно считать не только своевременной, но и в некотором смысле запоздавшей. Дело в том, что если школа и институт учат не философии, то тогда общественное самосознание, а значит и сознание политических лидеров и государственных руководителей формируется неправильно, поскольку они потенциально обладают самосознанием, определяющим в качестве правильных неправильные решения. Это означает, что с ростом могущества тех технических средств, которые оказываются в их распоряжении, угроза гибели цивилизации будет нарастать. Ход событий ХХ в. наглядно доказывает правильность этого вывода. Государственные руководители следовали целям достижения абсолютной политической выгоды и в итоге родились две разрушительные мировые войны, одна за другой.
Наступил ХХI век. Ход событий в нем в известном смысле повторяет ход событий XX в.
Это подталкивает к тому, чтобы вернуться к истокам философского вопроса. Это и делает Лучиано Флориди. Он обращается к опубликованной в 1912 г. работе Бертрана Рассела «Проблемы философии»[2 - Russel В. The Problems of Philosophy, Oxford University Press. – London, 1912.]. Флориди называет эту работу Рассела «классическим введением в философию»[3 - Metaphilosophy, 2013. – Vol. 44. – April, N 3. – P. 195.], доступным для начинающих и глубокомыслящим для экспертов. В этой работе Рассел сделал основной акцент на эпистемологической проблеме.
Он спрашивал: существует ли в мире такое знание, которое является столь определенным, что ни один разумный человек не может в нем усомниться? Кажущийся на первый взгляд не трудным, это в действительности самый трудный вопрос, который может быть задан. Когда мы поняли препятствия, стоящие на пути ясного и вызывающего доверие ответа, тогда мы встаем на путь изучения философии – философии как попытки ответить на такие конечные вопросы не беззаботно и догматически, как это делается в обычной жизни и даже в науках, но критично, после рассмотрения всего того, что делает эти вопросы загадочными, и после понимания всей пустоты и сомнительности, лежащих в основании наших повседневных представлений[4 - Metaphilosophy, 2013. – Vol. 44. – April, N 3. – Р. 196.].
Рассел поставил философский вопрос, ответ на который является получением той исходной истины, обеспечивающей, если ей следовать, истинность ответов, возникающих как в науках, так и в повседневной жизни.
Флориди склоняется к критическому отношению к философским вопросам и ответам, полагая, что они могут быть предметом критики как выражения простого схоластицизма.
Таким образом, возможна классификация философских вопросов: самые сложные, относящиеся к сущности сущего, т.е. бесконечности реальности, могут быть вынесены за скобки как предмет схоластики.
Эта облегченная таким образом постановка философского вопроса, формирует теоретическое пространство, в котором философские вопросы могут находить однозначное решение, аналогичное тому решению, которое получают вопросы, возникающие в обычных науках. Если принять такой подход за действительность философского мышления, то мы получаем возможность однозначного решения вопросов в границах «философии науки». Философские ответы на возникающие вопросы будут не чем иным, как обобщением частных выводов, возникающих в эволюции конкретных наук. Эти обобщения и следует признавать как философские истины, подтверждаемые авторитетом науки как единственного источника истинного знания.
Такой подход к решению философского вопроса мог бы показаться убедительным, если бы не существующие реалии цивилизационной жизни.
На самом деле, что дал синтез научных знаний для цивилизационной эволюции ХХ в.?
Во-первых, он создал условия для технического оснащения вооруженных сил такими средствами, которые имели своим следствием многомиллионные человеческие жертвы и колоссальные разрушения материальных оснований современной цивилизации.
Во-вторых, открытие основных законов эволюции животного мира, как выживание наиболее приспособленных, экстраполированное на человеческую эволюцию, стало толчком для создания расистских концепций, породивших теоретические основания политики геноцида и создания оснащенных новейшими техническими средствами лагерей массового умерщвления людей.
Лучиано Флориди считает возможным обойти этот аспект философской проблемы путем формулирования правил получения однозначного истинного знания.
Возможность получения такого знания он связывает с открытием алгоритма. Рассел считал философскими так называемые конечные, сократические вопросы, которые, по мнению Флориди, являются абстрактными, универсальными, а иногда и вневременными.
Флориди считает время ключевым фактором для понимания нового подхода к философскому вопросу, который связан с Аланом Тьюрингом, родившимся в 1912 г., в котором Рассел опубликовал свою книгу.
Сократические вопросы относятся к истине, долгу, альтруизму, личной идентичности, Богу, справедливости. Но их недостаток состоит в том, что они не относятся к данному эмпирическому факту или случаю, конкретной эмпирической истине.
Алан Тьюринг дал ясный анализ того, что представляет собой алгоритм. Иметь стандартный подход к формулированию алгоритмов означает обладать универсальным параметром рассчитывать сложность проблем, которые решаются с помощью алгоритма.
Независимо от содержания проблемы, важно знать количество и качество ресурсов, необходимых для ее решения.
Соответственно можно классифицировать характер проблем в зависимости от степени их сложности. Это – перенос в эпистемологию компьютерной практики.
Флориди оговаривается, что он не стремится отождествить философские проблемы с компьютерной сложностью, но хочет позаимствовать из теории компьютерной сложности простое, но очень сильное прозрение, согласно которому проблемы могут продуктивно исследоваться, если сфокусировать внимание на ресурсах в принципе необходимых для их решения.
Будучи вооруженными этим концептуальным орудием, мы и можем попытаться прояснить, что такое философский вопрос.
Исходя из ресурсной ориентации, можно выделить различные виды вопросов.
Очевидный пример необходимости эмпирической информации для ответа на вопрос Алисы, заданный Бобу: кто из приглашенных на вечеринку в субботу является вегетарианцем? Если возникает вопрос, сколько будет женатых пар и хватит ли стульев для всех, то в этом случае необходима дополнительная логико-математическая информация.
Но если возникает вопрос, не лучше ли провести вечеринку не в субботу, а в пятницу, то в этом случае сколько бы эмпирической и логико-математической информации Боб не использовал, он не смог бы дать Алисе точный ответ на этот вопрос.
Здесь и Алиса и Боб могут использовать различные доводы в пользу различных перспектив, и честно желая компромиссного решения. Такого рода вопросы Флориди предлагает называть открытыми. И не трудно догадаться, что философские вопросы как раз и относятся к числу открытых.
Философские вопросы таковы, что однозначный ответ на них нельзя получить эмпирически или логико-математически, с помощью наблюдений или калькуляций. Это открытые вопросы, которые остаются открытыми всегда для рационального и хорошо информированного, честного несогласия.
Этот вывод Флориди можно назвать блестящим, отражающим реальность философской ситуации. Вместе с тем этот вывод «сталкивается» с эмпирической ситуацией доминирующего цивилизационного влияния какой-то одной философской позиции – будь то позиция схоластики в эпоху Средневековья или позиция деизма и материализма в эпоху Просвещения. Философский вопрос в контексте эпохи воспринимается как «закрытый», получающий однозначный ответ, как открытие цивилизационной Истины.
Это открытие философии относится к пониманию реальности Универсума как первоначала и первопричины Бытия. Поскольку это открытие не может иметь ни эмпирического, ни логико-математического основания, то его следует считать несостоятельным. Если философы продолжают на нем настаивать, то следует признать, что философия с эпистемологической точки зрения мертва.
Флориди отмечает, что эту позицию философского нигилизма сформулировал Д. Юм, который спрашивал: если мы держим в наших руках любой том, посвященный божественным проблемам или школам метафизики, то давайте спросим: содержит ли он доказательства, количественные или числовые? Содержит ли он экспериментальные доводы относительно фактического положения дел и существования? Если ответы на эти вопросы будут отрицательными, то такой том нужно бросать в пламя костра, поскольку он не содержит ничего, кроме софистики и иллюзий[5 - Metaphilosophy, 2013. – Vol. 44. – April, N 3. – P. 202.].
Заметим, что Флориди не соглашается с таким вандализмом, но не соглашается лишь постольку, поскольку считает правильным переформатироватьпредмет философии, следуя рассуждениям Мориса Шлика и Людвига Витгенштейна. Мориц Шлик считал, что будущее философии определяется тем, что некоторые философские вопросы исчезнут, когда будет показано, что они являются ошибочными, результатом неправильных пониманий нашего языка, а другие обнаружат себя как обычные вопросы.
Флориди предпочитает следовать Людвигу Витгенштейну, который интерпретировал философию как необходимую семантическую активность: предмет философии – это логическое проявление мысли; это не теория, а активность, способность сделать суждения ясными. К этой точке зрения на философию присоединяется и Мориц Шлик. В этом контексте сама философия оказывается процессом разрешения своих собственных проблем как псевдопроблем.
Таким образом, мы попадаем в классический тупик. Если для решения философского вопроса необходим эмпирический и логико-математический ресурс, то она превращается в обычную науку, решающую свои закрытые вопросы.
Тупик может быть разрешен, если существуют подлинные открытые вопросы.
Как видим, здесь не возникает вопроса о возможности специфического ресурса для философии, помимо эмпирического и логико-математического, и, соответственно, возможности однозначного ответа на философский вопрос.
Философия возникает в результате встречи человека как цивилизационного субъекта, т.е. носителя и символа бесконечного сознания, и универсума. В этой встрече и возникает проблема комфорта и дискомфорта отношений этих специфических реальностей.
Характерно, что когда выдвигают возражение философии, говорят о множестве открытых вопросов, имея в виду те или иные эмпирические обстоятельства жизни: будет ли ясная погода на майские праздники в следующем году? разразится ли финансовый кризис? можно ли рассчитывать на достижение 100-долларового рубежа за баррель нефти в следующем году? и т.д. и т.п. При ответе на такие вопросы ощущают явную нехватку эмпирического ресурса. Поэтому при пополнении эмпирического ресурса открытые вопросы становятся закрытыми.
Для философских вопросов их эмпирическая база «упирается» в проблему бесконечности универсума. Однако философский вопрос относится к реальности, которая находится здесь, рядом с нами всегда – это отношение двух бесконечных реальностей с точки зрения их смысла. Правильный ответ на этот вопрос проверяется в жизни человека в условиях его времени, времени данной цивилизации. Ответ на этот вопрос и является исходным в оценке конкретных ответов на конкретные вопросы обычной жизни и научных открытий. Вот почему Рассел говорил о «конечных» вопросах.
Флориди сравнивает ответ на конечный вопрос с тем кусочком пазла, который детерминистически определяет складывание всех частей пазла в смысловую картинку. Поэтому он критически относится к Cogito Декарта как исходному началу построения правильного философского рассуждения, считая его «контент-пустотой», похожей на геометрическую точку, а значит, бессодержательной. Проблема, однако, состоит в том, что кусочек пазла как начало содержателен, но поэтому он и не может играть роль философского начала, т.е. начала всех частных, отдельных эмпирических начал. Вопрос пазла закрывается последующими вопрошаниями, сопровождающими складывание картинки.
Философский же вопрос возникает и находит ответ во взаимодействии двух бесконечных составляющих, находящихся в состоянии постоянного вопроса и получения на него постоянного ответа. Д. Юм не смог бросить философию в костер и сжечь ее, поскольку философия – это сущность бытия самого человека как составной части универсума, стремящегося к истине своего бытия. Чтобы выполнить свой призыв, он должен был бы первым взойти на костер. Лучиано Флориди приводит интересное высказывание Даммитта, определяющее истоки философствования: «Философия действительно озабочена реальностью, но не так, чтобы открывать в ней новые факты: она стремится улучшить наше понимание того, что мы уже знаем. Она не ищет путей увидеть больше, но проясняет наше видение того, что мы видим. Ее цель, как сказал Витгенштейн, помочь нам видеть мир правильнее»[6 - Dummett M. The Nature and Future of Philosophy. – New York: Columbia University Press, 2010. – P. 10.].
Но факты говорят о другом: философские открытия могут иметь столь существенное влияние, что оно может изменять духовные ориентации и облик цивилизации. Даммитт в этом случае дал описание своего личного восприятия философии. Но личное восприятие Даммитта может в эпоху тотальной информатизации, возникновения глобальных информационных сетей превращаться в общее в контексте формирования информационного универсума. Именно в информационном универсуме отпадает проблема увидеть больше. Если информационный универсумвключает Всё, то задача отдельного индивида состоит лишь в том, чтобы правильнее видеть этот мир, а не открывать новые факты.
В этом контексте можно понять смысл алгоритма философской истины, предлагаемой Лучиано Флориди.
Если философская истина не может опереться только на эмпирический и логико-математический ресурс, поскольку он недостаточен, то следует правильно подойти к отбору философских вопросов, считает Флориди.
Флориди считает подозрительным разделение открытых вопросов на две группы: открытые вопросы, которые хотя бы в принципе имеют ресурсы для получения ответов; и те, для которых даже в принципе мы не имеем ресурсов.
Трудно утверждать, считает он, что у нас вообще нет никаких ресурсов, помогающих нам искать ответы на открытые вопросы. Каковы бы ни были наши ресурсы, они во всяком случае достаточны для того, чтобы создавать достаточные основания для свободного и возможно обоснованного несогласия.
Заметим, что эта ситуация становится массовой реальностью в информационных сетях. При недостаточном эмпирическом ресурсе возникают типичные ситуации обоснованного несогласия.
Ограничение в горизонте, т.е. отбор философских вопросов, Флориди не считает бессмысленным, однако при этом следует учитывать два фактора.
Во-первых, вопросы не существуют сами по себе, в изоляции друг от друга. Флориди считает, что мы всегда имеем дело с «паутиной вопросов», стоящих рядом друг с другом или предполагающих друг друга, и поэтому как в пазле правильный ответ на начальный вопрос открывает путь для ответа на более сложные вопросы. При этом сама жизнь и наши провалы в этой жизни, наши выборы, стили жизни, предпочтения веры вносят свои коррективы, так что жизнь протекает философски, независимо от того, что она может протекать плохо.
Во-вторых, Флориди считает, что следует учитывать наличие мира ментального контента, интеллектуального творчества, концептуальных построений и диалектических размышлений. При этом он не имеет в виду мифы и разные истории, поскольку их, считает он, нельзя воспринимать серьезно.
Таким образом, в паутине вопросов, их взаимодействии создаются условия для того, чтобы «закрывать» открытые философские вопросы, давать на них ответ.
Философия, таким образом, во всём многообразии её направлений и течений предстает как некое цельное образование, находящееся в постоянном движении и решающее свои проблемы внутри себя. Это – очевидный сколок с той ситуации, которая, в конечном счете, должна возникать в информационных сетях. Таким образом, определяется алгоритм философских вопросов, создающих собственный ресурс в постоянном взаимодействии и использующий ответы на простые вопросы для поиска ответов на сложные вопросы.
Очевидный парадокс, однако, состоит в том, что в философии самые простые вопросы оказываются самыми сложными. Например, что может быть проще и понятнее, чем слово. Однако с философской точки зрения слово – это наиболее сложная загадка совпадения в одном материального и идеального – звука и смысла. Как это возможно? Или что такое «я»? Моя сущность как самость (self) – это тело или это душа, или то и другое в одном «коктейле»? Кто способен дать адекватный ответ на этот вопрос? Но если вы не знаете, что такое «я», то как вы можете строить адекватные отношения со мной?
Флориди с открытым забралом встречает этот вопрос, признавая, что предшествующий анализ не дает каких-либо средств для различения между добром и злом, а также между хорошими и плохими философскими вопросами.
В этой связи он воспроизводит известные антиномии чистого разума, сформулированные Кантом.
Тезис: Мир конечен, он имеет начало во времени и ограничен в пространстве.
Антитезис: Мир бесконечен; он не имеет начала во времени и не имеет границ в пространстве.
Тезис: Мир состоит из элементов, которые в конечном счете просты и неделимы.
Антитезис: Мир континуален, все его части сложны и делимы до бесконечности.
Тезис: Свобода существует, поэтому для объяснения событий необходимо ссылаться как на законы природы, так и на действие свободы.
Антитезис: Свобода не существует, всё, что случается в мире, происходит в результате действия естественных причин.
Тезис: В мире во всём проявляется действие абсолютной необходимости.
Антитезис: В мире нет необходимости, в нем всё случайно.
Требование получить окончательный ответ на фундаментальные вопросы, при всей их включенности в сеть других вопросов, не может быть удовлетворено.
Флориди поэтому находит путь обойти это эпистемологическое препятствие. Он вводит понятие «уровень абстракции» (LoA), которое, как он считает, соприкасается с трансцендентальным методом Канта. Кант относил антиномии к системе вообще, а не конкретной ситуации, в которой может применяться либо тезис либо антитезис кантовских антиномий. Если вопросы и ответы относятся к ограниченным доменам, то тогда становятся возможны и однозначные ответы. Но это будут уже не философские вопросы, а значит, и ответы не на открытые, а на закрытые вопросы.
Между тем Флориди ссылается на Тьюринга, который, возможно, первым ввел метод абстракции в философии. Он утверждал, что философские вопросы могут иметь ответ только путем фиксирования уровня абстракции, на котором имеет смысл получать ответ. Это, утверждает Флориди, один из величайших и нестареющих вкладов его знаменитого теста.
Открытые вопросы, если это плохие философские вопросы, не имеет смысла задать. Абсолютные (т.е. не сдерживаемые соответствием LoA) вопросы, согласно этой точке зрения, порождают абсолютную путаницу. Философское определение, которое предлагает Флориди звучит так: философские вопросы в принципе открытые, конечные, но не абсолютные, закрываемые путем дальнейшего вопрошания, возможно сдерживаемые эмпирическими и логико-математическими ресурсами и требующие ноэтических ресурсов, чтобы получить на них ответы[7 - См.: Metaphilosophy, 2013. – Vol. 44. – April, N 3. – P. 215.]. Философы, считает Флориди должны быть скромными, но вместе с тем без колебаний они должны быть полны решимости открывать истину какой бы сложной и неприятной она ни была.
Но вместе с тем, к чему относится истина философии, к какой реальности? Как оказывается, философия – это конструктивное предприятие, в котором анализ открытых вопросов – это еще не вся задача, а лишь подготовительная стадия для дизайна удовлетворительных ответов.
Раньше философия была обращена к реальности универсума, отвечала на вопрос «что это?» или «кто это?». Ее истина затрагивала многих, а возможно, и всех. Поэтому философов изгоняли из городов, заставляли выпить чашу с ядом, или сжигали на костре.
Если философия обращена к виртуальному, а не реальному миру, то философ может чувствовать себя в безопасности в своей решимости открывать истину.
Это, безусловно, можно считать итогом прогресса, порожденного информационной революцией. Этот итог может казаться смертью самой философии. Но если философия работает циклически, то, возможно, это потенция рождения её новой жизни. Однако фундаментальный вопрос остается: если ключевой функцией философии является дизайн, то чему должна соответствовать его Истина? Или в информационную эпоху философия перестает нуждаться в Истине?
12. Информационная деструкция философской истины
(Заключение)
«Он приводит советников в необдуманность, и судей делает глупыми».
Иов. 12:17
«Отнимает ум у глав народа земли, и оставляет их блуждать в пустыне, где нет пути».
Иов. 12:24
Последним и, видимо, окончательным решением проблемы философской истины в информационном обществе является решительный отказ от рассмотрения проблем абсолютного смысла, как поставленных неадекватно и не имеющих для своего решения внятных и хорошо просчитываемых ресурсов.
При этом философская истина рассматривается в одном ряду с другими естественными истинами.
Теория компьютерной сложности подсказывает простое, но очень сильное прозрение.
Необходимо прояснить сам подход к философии с точки зрения того, что делает её необходимой для нас, в каких формах и выражениях. Конечная выгода – это разгадка загадки конечных смыслов и первоначал. Философия не открывает новые реальности, она комбинирует уже известные реальности, нужные для нас конструкции, которые мы объявляем конечной истиной, которая служит оправданием нашей жизни и деятельности. Открытые вопросы философии становятся закрытыми, когда мы находим или создаем своим интеллектом картину их окончательного решения.
Поскольку мы научаемся превращать открытые вопросы философии в закрытые, то кажемся себе премудрыми и сильными, равными Богу, творящему окружающий мир.
Странным образом, однако, происходит метаморфоза цивилизационного мышления: государственные советники впадают в необдуманность, а судьи становятся глупыми. Утрата главами народов земли ума приводит к тому, что народы под их руководством начинают блуждать в пустыне, где нет пути.
Чтобы увидеть это, достаточно взглянуть на дымящуюся панораму глобальной цивилизации. Не вызывает сомнения тот факт, что государственные советники, предлагая свои решения, прочитывают наличные ресурсы, обещая безусловный успех. Особенно отчетливо такой подход проявляется в решении о начале военных действий. Сравнительный анализ технической мощи армий, наличных ресурсов обеспечения воинских соединений, подготовки командного состава позволяет принять решение о начале войны с уверенностью на победу над потенциальным противником.
