скачать книгу бесплатно
Регионы в современном мире: глобализация и Азия. Зарубежное регионоведение
Коллектив авторов
В монографии проводится комплексный и нюансированный анализ характера, темпов и проявлений глобализации в Азии и ее регионах сквозь призму политической, экономической, информационно-цифровой и социокультурной динамики. Дается оценка проявлений глобализации в странах Ближнего Востока, Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии. Уточняется влияние китайской мега-стратегии «Пояс и путь» на внутрирегиональное и межрегиональное сотрудничество на азиатском и евразийском пространствах. Определены особенности информационно-коммуникативных процессов современной Азии в их увязке с политико-экономическими трансформациями азиатских обществ. Проведено исследование актуальных вопросов развития искусства и литературы государств Азии. Раскрыты механизмы инновационных подходов к преподаванию восточных языков в их увязке с методологическими задачами современного востоковедения. Монография подготовлена на основе докладов, представленных участниками I международной конференции «Процессы глобализации в современной Азии», прошедшей в НИУ ВШЭ 20–21 ноября 2019 года.
Регионы в современном мире: глобализация и Азия. Зарубежное регионоведение
Предисловие
В этой книге представлены избранные материалы международной конференции о глобализационных процессах в Азии, организованной Департаментом зарубежного регионоведения НИУ ВШЭ в конце ноября 2019 г. Сегодня едва ли можно найти более острую и актуальную проблему мирового развития. Но сначала уместно напомнить, что глобализация в Азии имеет свою, и по-своему драматичную, историю. Долгое время на страны азиатского континента смотрели как на пассивные объекты глобализации, исходившей от Запада и осуществляемой им. Жителям Азии оставляли право только перенимать научно-технические достижения западной цивилизации, а вместе с ними политические институты, идеологические системы, культурные ценности и все мировоззрение Запада. Наиболее успешно развивавшиеся страны Азии, такие как Япония, Южная Корея, Сингапур, имели в западной литературе сомнительную репутацию «передатчиков», трансляторов идеалов и принципов западного мира или, точнее сказать, современного западного капитализма. Ожидалось, что остальная Азия с энтузиазмом пойдет за ними.
Жизнь внесла серьезные коррективы в эти планы. Заимствование передовых технологий (которые сами по себе, конечно, не имеют национальной принадлежности) и приток иностранных инвестиций сделали Азию, особенно Восточную и Южную, мировым промышленным центром, ведущим производителем широкого спектра товаров для всего мира. Более того, во многих областях инновационных технологий азиатские страны заняли ведущие позиции в мире. Одновременно там сложились мощные финансовые структуры мирового масштаба и влияния. Так Азия стала подлинным локомотивом мирового экономического развития и важным, во многих отношениях даже главным, игроком глобального рынка.
Очень скоро выяснилось, что крупнейшие державы Азии не собираются, да в силу объективных причин и не могут довольствоваться ролью скромных подражателей Запада или поставщиков сырья для него и что Азия имеет и ресурсы, и культурный потенциал для строительства глобального мира на собственных началах. Это нельзя назвать неожиданным новшеством. Достаточно вспомнить о Великом шелковом пути, который был, в сущности, первым в мировой истории глобальным проектом, создавшим уже в начале эпохи Средневековья, в «темные века» европейской истории, пространство свободного взаимодействия народов, языков, культур и религий в ареале Большой Евразии. Несмотря на все конфликты, раздиравшие Азию на протяжении столетий, в ней не умирала идея глубинной общности азиатского мира. С началом экономического подъема Азии это смутное чувство выразилось в новых формах и качествах. В наши дни в отдельных регионах Азии уже существуют наднациональные пространства культурного общения, сложившиеся по законам массовой культуры современного капитализма. К примеру, японские бренды одежды и косметики, корейские мыльные оперы, гонконгские и тайваньские звезды поп-музыки диктуют моду на всем пространстве Восточной Азии. Такие же региональные системы моды, во многом подражающие западным образцам, но в то же время обладающие культурной самобытностью и как раз поэтому ориентированные на глобальный рынок, сложились в ареалах индийской и арабской цивилизации. Это сочетание национально-самобытного и глобально-всеобщего, заново перекраивающее культурную карту Азии, заслуживает самого пристального изучения. В нем угадывается будущее Азии и всего мира.
Последние десятилетия вызвали к жизни и более радикальные проекты глобализации Азии, бросающие вызов западной концепции глобализации как, условно говоря, американизации уже на уровне идеологии. Наиболее известны выдвинутые руководством Китая проект «один пояс, один путь» и идея «общей судьбы человечества». Современные китайские идеологи заявляют, что предыдущие формы глобализации оказались несостоятельными и современный мир нуждается в глобализации нового типа. Острие своей критики они направляют на глобализационные процессы, связанные с гегемонией США. Глобализация, порожденная Америкой, объявляется ими ущербной и несправедливой, углубляющей неравенство, дискриминацию, социальный и политический хаос и, как следствие, питающей военные конфликты и терроризм. Для них главный порок американской модели глобализации под флагом либеральной демократии состоит в том, что лежащий в ее основании принцип индивидуальной идентичности неотвратимо ведет к разделению между подобными себе и «прочими», по существу враждебными, элементами, что заставляет Запад создавать блоки и в конечном счете утверждает раскол между Pax Americana и остальным миром. Китайский ученый Чжао Тинъян прямо называет глобализм американского типа антитезой реального мира, «не-миром».
Западному «не-миру», или самоограничивающемуся миру, глашатаи китайской глобальности противопоставляют китайское понятие тянься, или «Поднебесного мира». Последний трактуется как реальность одновременно природная и социокультурная, означающая и географический мир, и духовное единство человечества, и определенный политический строй. Главным условием глобального единства человечества объявляется гармония (хэ), что предъявляет широкий спектр требований к личности и ее поведению: преодоление эгоизма, смирение, душевная чуткость, любезность, приверженность нравственному совершенствованию и т. п. Акцент на гармонических отношениях исключает резкие и тем более насильственные перемены в сложившемся мировом укладе. Апологеты глобализации по-китайски заверяют, что Китай будет мягко входить в сложившийся мировой порядок, опираясь на общемировой консенсус и используя существующие институты для достижения согласия в мире.
Китайскому идеалу единства Поднебесного мира нельзя отказать в большом историческом потенциале, поскольку в нем отношения между государствами, цивилизациями и народами возводятся к фундаментальным познавательным посылкам человеческого сознания. Если западная концепция глобализма (по крайней мере, в ее классической версии) исходит из традиционных для европейской мысли идей самотождественных сущностей, параллелизма мышления и материи, логоса и бытия, то в основе китайского миропонимания лежит понятие превращения, которое никогда не равно себе, присутствует в собственной инаковости, в своей сокровенности. В таком случае единство человечества и глобального мира воплощается не в статичной данности, объективной или интеллектуальной, а в усилии нравственного совершенствования, самой устремленности к единству, открывающей простор для человеческого творчества.
Западные критики китайской концепции глобализации ожидаемо объявили ее частью китайской пропаганды, ширмой для китайской экспансии, но не смогли предъявить сколько-нибудь серьезных доказательств ее теоретической несостоятельности. В то же время и на Западе усиливается критика теоретических оснований идеи американоцентричной глобализации, которая привела к углублению раскола между Западом и «остальным миром», политической и экономической дестабилизации на мировой арене. Показательна позиция известного французского философа Ж.-Л. Нанси, который, подобно Чжао Тинъяну, называет глобализацию западного типа превращением мира в «не-мир» (immonde) и противопоставляет ей глобализацию подлинную, которую он называет французским термином «мондиализация». В русском языке этому понятию могло бы соответствовать слово «всемирность».
Можно с уверенностью утверждать, что глобализация не равнозначна приведению мира и жизненного уклада человечества к единому образцу. На наших глазах формируются две глобальные миросистемы, основанные на разных и притом неустранимых и несводимых друг к другу мировоззренческих принципах, упомянутых выше. Их можно условно назвать евроамериканской и евразийской. Отношения между ними составят, надо думать, действительный сюжет глобализации в ближайшие десятилетия.
Итак, будет большой ошибкой думать, что глобализация ведет человечество к некоему единообразию. Напротив, глобализация означает дифференциацию и усложнение жизненных укладов, раскрытие неисчерпаемого разнообразия жизни, каковая и есть ее подлинно человеческое содержание. Мы видим этот процесс на примере азиатских стран, предлагающих множество форм «альтернативной» глобализации. И притом эти страны – особенно ярким примером тут могут служить Китай и Индия – сами включают в себя очень разные в экономическом и культурном отношениях регионы. Это региональное и локальное разнообразие в экономике, культуре и даже политике – тоже составная часть процесса глобализации, которая заслуживает тщательного изучения. Глобализация – это путь, если воспользоваться крылатым выражением К. Леонтьева, к «цветущей сложности» человечества, ибо такова природа самой жизни.
Материалы этого сборника отражают указанные выше проблемы политического, социального и культурного развития стран Азии в условиях кризиса традиционной модели глобализации, который ведет к появлению «альтернативных» глобальных проектов. Этот кризис побуждает искать и открывать новые перспективы человеческого будущего, которое будет единым как раз в своем разнообразии.
Публикуемые доклады в большинстве своем отражают отчасти отмеченные выше основные проблемы глобализационных процессов в Азии. Открывается сборник материалами, посвященными китайской концепции глобализации и соответствующему ей новому внешнеполитическому курсу страны. В докладе сербского исследователя Душана Пророковича «Растущее влияние Китая на Балканах: проблемы и перспективы» анализируется политическое и экономическое сотрудничество Китая с балканскими странами, прежде всего с Сербией. Как показывает автор, Сербия имеет особенно большое значение для китайской политики в Европе и является плацдармом для продвижения китайских интересов в Европе. Сотрудничество между Китаем и Сербией стало настолько масштабным и всесторонним, что нынешний президент Сербии А. Вучич называет отношения между двумя странами «братскими». При этом показателен сам характер помощи, которую Китай оказывает Сербии. Эта помощь направляется главным образом в строительство инфраструктуры и энергетику, что дает Китаю возможности занять стратегически важные позиции в экономике не только Сербии, но и всех Балкан.
Статья А. К. Галимзяновой посвящена не менее важному аспекту китайской внешней политики: эволюции китайско-германских отношений в свете китайской инициативы «один пояс, один путь». Как известно, Германия – экономический лидер Европейского союза, и ее позиция во многом определяет положение дел в мировой политике. А. К. Галимзянова тщательно анализирует различные факторы, влияющие на состояние германо-китайских отношений, раскрывает перспективы сотрудничества обеих стран, но отмечает и многочисленные помехи и ограничения для этого сотрудничества. Внешняя политика Китая в последние десятилетия изменялась настолько стремительно, что Германии, как и другим европейским партнерам нового китайского гиганта, требуется время для того, чтобы выработать свой ответ на «китайский вызов». Несмотря на наличие взаимного стремления к развитию экономического партнерства и дружеских отношений между Китаем и Германией, пока трудно предсказать, как будут развиваться германо-китайские связи.
В докладе Номита Топпо (Индия) рассматривается место Среднего Востока в китайском проекте «один пояс, один путь». Как показывает проф. Топпо, именно здесь, как полагает руководство Китая, пройдет основная трасса трансконтинентального пути из Китая в Европу. Соответственно, политика Китая в этом регионе направлена на обеспечение безопасности упомянутого транспортного коридора и построения прочных дружественных отношений с государствами этого региона.
В статье Е. Давыденко рассматривается значение китайского проекта «Один пояс, один путь». Автор указывает на целый ряд перспективных экономических проектов, которые могут быть реализованы в рамках китаи?скои? инициативы. Однако успешность этих проектов зависит от многих факторов, относящихся и к ситуации в России, и к состоянию россии?ско-китаи?ских отношении?, и даже к глобальнои? политике. Пока ввиду обострения отношении? между Китаем и Западом проект «Один пояс, один путь» временно заморожен..
Во второй, и наиболее многочисленной, группе статей рассматриваются отдельные региональные аспекты реакции азиатских стран на глобализационные процессы. Среди них читатель найдет интересные исследования о роли и значении АСЕАН в Юго-Восточной Азии и, в частности, о политике Вьетнама в этой организации. Еще одна статья посвящена политике Вьетнама в отношении США и Китая и его позиции по вопросу о территориальных спорах в районе Южно-Китайского моря. Отдельные работы касаются современного состояния китайско-бирманских отношений на примере медного рудника Летпадаун Таун, политики Индии в отношении Арктического региона и современной политической ситуации в Шри-Ланке. Все эти исследования раскрывают тесную связь внутриполитического положения в странах Азии и глобальных процессов в мировой политике.
В третьем разделе сборника собраны работы, посвященные формам проявления глобальной политики в отдельных странах Азии. В статье М. С. Ходынской-Голенищевой «Процессы на Ближнем Востоке и политика России» анализируется вовлеченность глобальных политических сил, и прежде всего России, в политические процессы на Ближнем Востоке. Автор показывает типичную для современности сложность политической обстановки в этом регионе, которая объясняется, помимо прочего, нежеланием и неготовностью глобальных игроков найти взаимоприемлемые способы решения политических, национальных и общественных конфликтов. К этой работе примыкает доклад Е. С. Коренева «Азиатский вектор системы глобального партнерства НАТО в постбиполярный период».
Две статьи посвящены роли, которую играет в глобальных процессах Япония: И. В. Гордеевой «Процессы глобализации в АТР и Япония» и О. А. Добринской «Четырехсторонний диалог по безопасности: взгляд из Токио». Как показывают эти исследования, Япония занимает особое место в региональной и мировой политике и способна сглаживать противоречия в международных отношениях. Потенциал Японии в мировой политике далеко не исчерпан.
Вторая часть сборника посвящена литературным, лингвистическим и, как сейчас говорят, лингвострановедческим аспектам процессов глобализации в Азии.
В разделе «Информационно-коммуникативное пространство и культурные коды Азии» семиотическое пространство современной Азии раскрывается как сложная структура порождения, сохранения и репрезентации доминирующих социокультурных смыслов, характеризующаяся многообразием культурных кодов. Процессы глобализации играют двойственную роль в формировании информационно-коммуникативного пространства Азии, с одной стороны создавая условия для динамичного взаимодействия и культурного трансфера, упрощения способов и форм обмена информацией, а с другой – пробуждая стремление народов, стран и регионов к сохранению уникальности культур на фоне унификации и стандартизации глобальных коммуникативных практик и превалирования западных ценностей в мировом социально-политическом и культурном дискурсе. В связи с этим изучение языков культур, культурных форм и культурных кодов Азии является актуальным сегментом гуманитарных исследований.
Литература и искусство (вербальные и визуальные языки культуры) наиболее чутко реагируют на процессы трансформации смыслов в современном мире.
Творчество персидского поэта Ферейдуна Мошири, представителя новой поэзии (шер-е ноу) XX в., художественный метод которого отличается бережным отношением к традициям классической литературы, является ярким примером сохранения этнического самосознания и культурной идентичности в условиях общественно-политической трансформации. И. В. Абраменко анализирует философско-мировоззренческие и эстетические основы формирования его стиля, позволившие поэту сохранить равновесие между традицией и современностью, наполнив новым содержанием классические формы. Ф. Мошири посредством традиционных символов и образов, через символическое означивание природы раскрывает в своих произведениях внутренний мир лирического героя, чутко откликающегося на политические и социокультурные вызовы внешнего мира, рассматривая их с позиции гуманизма и высоких нравственных ценностей.
Современное изобразительное (и визуальное) искусство Азии в поисках новых форм и способов художественного выражения претерпело существенные изменения в условиях развития глобализации. При этом, обладая устойчивыми культурными кодами и мощным потенциалом влияния оно подвержено воздействию внешних факторов.
На примере изучения современного изобразительного искусства Ирана А. С. Шмакова рассматривает проблему становления и развития этнокультурной и социальной идентичности в полиэтнических обществах. Выявляя в тематике произведений живописи признаки кризиса самосознания и смысложизненных ориентиров в творчестве художников-модернистов, автор обращает внимание на их стремление к современной интерпретации традиционных художественных форм исламской культуры с сохранением глубинных связей с культурным источником. Многоуровневая система национальной идентичности иранцев, сформированная под воздействием сочетания базовых элементов персидской культуры с зороастрийскими верованиями, шиитским исламом и современными социокультурными ценностями, находит отражение в работах современных персидских художников.
Изучению современных стилистических направлений китайской каллиграфии и эволюции этой древней традиции в настоящее время посвящено исследование В. Г. Белозеровой. Автор объясняет наличие широкого спектра стилевых направлений в каллиграфии особенностями межкультурного диалога Китая с глобальным миром, возможностью проявления творческой свободы авторов и конкуренцией на рынке искусства; характеризует четыре вектора развития этого вида искусства: традиционный («академическая» каллиграфия, «примитивистская» каллиграфия, «каллиграфия интеллектуалов»), вектор умеренных реформаторских направлений («модернистское», «постмодернистское», «концептуальное» направления и «средовая каллиграфия»), радикальных реформаторских направлений («авангардная», «неиероглифическая», «абстрактная» (и «постабстрактная») каллиграфия, «абстрактный экспрессионизм», «экшен каллиграфия», «каллиграфия перформансов») и вектор новых технологических направлений. Автор подчеркивает, что адаптационные механизмы китайской культуры эффективно функционируют в условиях развития глобализационных процессов.
Глобализация использует разнообразие культурных форм при реализации экономических и социокультурных проектов. Особенно наглядно это проявляется в рекламной деятельности. Выходя на рынки Азии, транснациональные корпорации в качестве мощного ресурса стимулирования потребительского интереса в регионах включают этнокультурный компонент в содержание и визуальное оформление рекламных продуктов. В свою очередь, государственные, социальные и экономические системы различных регионов Азии применяют собственный культурный код не только для продвижения отечественных товаров на локальном и/или региональном рынке, но и для развития социальной рекламы, транслирующей традиционные ценности и модели поведения. Практику использования социокультурных компонентов как маркера современного рекламного рынка Китая исследуют О. А. Нестерова, Е. Н. Соколова и А. В. Беляева, сопоставляя современную рекламную практику в материковом Китае, Гонконге и Тайване.
Сходство и различия культурных кодов взаимодействующих народов и стран влияют на эффективность развития их внешнеполитического диалога. Использование в политическом дискурсе концептов, выражающих общие интересы в международном глобальном и региональном пространстве и тем самым обуславливающих развитие продуктивной коммуникации, является одной из технологий внешнеполитической пропаганды, методологически обоснованной и практически апробированной в XX в. Коммуникативные стратегии, реализованные в сфере индо-советских отношений 1960–1970-х гг. (стратегии «дружба»), О. Л. Солодкова и О. А. Нестерова исследуют на основе творческого наследия лауреата премии Неру журналиста-индолога Л. В. Митрохина, личный архив которого представляет собой уникальное собрание исторических документов, значительной частью которого является переписка востоковеда с индийскими коллегами, политическими деятелями, представителями науки и культуры, рабочими и служащими, инженерами, студентами и врачами с 1965 по 2000 гг. Сопоставимость культурных кодов народов Индии и России и ментальных основ их взаимного восприятия позволила долгие годы развивать дружеское взаимодействие.
Культурные коды Азии проявляются не только в сферах изобразительного искусства и литературы, в практике торговли и международных отношений, но и в современном политическом дискурсе, претерпевающем в условиях глобализации существенные изменения как в содержательно-смысловом аспекте, так и в формах языковой презентации.
Рассматривая персуазивные высказывания бюджетных посланий президента Республики Корея Мун Чжэ Ина, В. В. Вишнякова выявляет изменения внутриполитической риторики президента, в которой традиционные авторитарные речевые формулы дискурса власти постепенно сменяются концептами, отражающими «равноправный диалог» с населением и декларируемое участие народа в создании «справедливого государства». На основе анализа текстов бюджетных посланий автор выявляет элементы использования традиционного культурного кода и его трансформации под влиянием глобализационных процессов – в частности, модификацию способов проявления конфуцианского архетипа «мудрого правителя» («отца»), включение в речь инклюзивного «мы» и метафоры «пути», направленного на достижение «мировых стандартов» экономики.
Во внешнеполитическом дискурсе особое место занимает дискурс конфликта – один из обширных сегментов практики регионального и глобального взаимодействия. В современном информационно-коммуникативном пространстве представлены различные точки зрения на то или иное столкновение политических и экономических интересов. Степень воздействия на аудиторию с целью формирования убеждений, оценочных суждений и поведенческих установок во многом зависит от выбора речевых средств и способов формирования и/или актуализации в картине мира адресата концептов, позволяющих однозначно интерпретировать конфликтные ситуации в заранее заданном формате. Ю. Б. Дюндик и Т. Е. Шишмарева, изучив механизмы языковой репрезентации в медиапространстве КНР и США территориального конфликта в Южно-Китайском море, определяют основные функции политического медийного дискурса: воздействующую, регулятивно-контролирующую, оценочно-ориентационную и консолидационную. Выявив лексические способы манипуляции сознанием целевой аудитории, авторы подчеркивают, что дискурсивные практики КНР, в сравнении с США, обладают большим потенциалом воздействия на собственную аудиторию, благодаря использованию специфики оценочной функции китайского языка и риторических приемов, а также особенностям китайского менталитета, проявляющегося в выборе речевых средств и их восприятии.
В условиях усиления глобального и регионального взаимодействия стран и народов применяются различные исследовательские технологии, позволяющие изучать особенности развития языков и культур Азии, выявлять особенное и общее при их сопоставлении.
Компаративный анализ коммуникативных особенностей корейской и турецкой лингвокультуры осуществляется в исследовании Чон Ын Ген на примере сравнения идиоматических выражений, отражающих социо- и этнокультурные аспекты картины мира. Через фразеологизмы и устойчивые обороты речи иностранные студенты глубже воспринимают изучаемую культуру и живую коммуникативную практику. Отмечая агглютинативный характер корейского и турецкого языков и возможную общность их происхождения из алтайской языковой семьи, автор сопоставляет идиомы, выражающие эмоции, выявляя различия и сходство в их семантической структуре.
Исследуя корпус текстов на корейском языке из фондов Российской государственной библиотеки, Ж. Г. Сон выявляет особенности сохранения и развития культурной идентичности советских корейцев в рамках культурной интеграции и культурного трансфера и подчеркивает большую роль переводной художественной литературы в преодолении противоречий между традициями и новациями, в также в формировании новых мировоззренческих установок в процессе приобщения корейской молодежи к ценностям и достижениям русской и мировой литературы. Анализ учебников, изданных на хангыле в период с 1924 по 1937 г., позволяет автору раскрыть основные особенности переходного периода трансформации самосознания корейцев, рецепции ценностей русской (советской) культуры в условиях межкультурного взаимодействия.
Наряду с теоретическими исследованиями разрабатываются и практико-ориентированные подходы к изучению коммуникативных процессов в Азии. Необходимость подготовки высококвалифицированных специалистов для работы в различных регионах Азии требует внедрения результатов лингвострановедческих исследований в процесс обучения в системе высшего образования. Освоение культурных форм и культурных кодов народов Азии происходит через изучение восточных языков, которые закрепляют и выражают соответствующие элементы этнической концептуальной картины мира. Изучение базовых феноменов иноязычной культуры в лингвистической коммуникации (на примере преподавания корейского языка) рассматривается Ж. В. Ни как основа для познания студентами особенностей формирования и функционирования культурной идентичности. О. В. Кузнецова акцентирует внимание на опыте подготовки в высших учебных заведениях Республики Корея экспертов международного уровня по изучению процессов политического, экономического, культурного и лингвистического развития в стране и регионе, а также по исследованию взаимодействий Республики Корея с другими странами. Н. В. Селезнева раскрывает методические особенности обучения использованию формы утвердительного ответа в рамках китайских коммуникативных стратегии? с учетом внелингвистических факторов. Ю. А. Селиверстова обосновывает методическую и дидактическую эффективность игровых методов при изучении студентами новой лексики китайского языка и активации полученных знаний. Результатом исследования А. Д. Мозгуновой процессов формирования коммуникативных и социокультурных компетенций у студентов лингвистических вузов в ходе изучения ими японского языка является разработка методической основы и структуры учебного курса по устному и письменному переводу текстов СМИ.
Таким образом, во втором разделе монографии представлен спектр результатов научно-исследовательской деятельности отечественных и зарубежных лингвистов, филологов, литературоведов, культурологов, искусствоведов и педагогов, различающихся методологической базой, исследовательскими технологиями и концептуально-понятийным аппаратом, но при этом сходных в стремлении дешифровать культурные коды Азии и познать глубинные механизмы их проявления в современном глобальном информационно-коммуникативном пространстве.
В. В. Малявин, О. А. Нестерова
1. Китайский проект глобализации
Растущее влияние Китая на Балканах: вызовы и перспективы
ДУШАН ПРОРОКОВИЧ
Руководитель Центра евразийских исследований Института международной политики и экономики, доцент факультета дипломатии и безопасности, Белград, Сербия
dusan@diplomacy.bg.ac.rs
Появление Китая как участника региональной политики на Балканах – совершенно новое явление. Влияние Китая и в экономике, и в политике неуклонно растет, и были предприняты взаимные шаги для укрепления военного сотрудничества. Китайские компании стали важнейшими инвесторами, от которых зависит экономическое развитие в регионе, китайские банки финансируют крупные инфраструктурные проекты в регионе. Заметным стало и присутствие Китая в культурной политике, появились центры научного сотрудничества. Учитывая, что ЕС и НАТО считают Китай геополитическим противником, нет сомнения, что они используют институциональные механизмы и экономическое давление для сдерживания Китая на Балканах. Но в свете итогов сотрудничества между Китаем и балканскими странами у этого формата есть перспективы. Тем не менее в будущем это сотрудничество ждут серьезные испытания.
Ключевые слова: Китай, Балканы, Западные Балканы, китайское влияние, ЕС, НАТО.
CHINA’S GROWING INFLUENCE IN THE BALKANS: CHALLENGES AND PERSPECTIVES
DU?AN PROROKOVIC
Head of the Center for Eurasian Studies at the Institute of International Politics and Economics, Associate Professor, Faculty for Diplomacy and Security, Belgrade, Serbia
dusan@diplomacy.bg.ac.rs
The emergence of China as a regional policy actor in the Balkans is a completely new phenomenon. China’s influence has been growing, both in economy and in politics, and initial steps have been taken to improve military relations. To date, Chinese companies have become indispensable investors, on which economic growth in the region depends, and banks are important lenders that finance the construction of some of the most important infrastructure projects. The offensive of Chinese institutions in the field of cultural diplomacy is also visible, with the expansion of scientific cooperation with research centers in the Balkans. Given that the EU and NATO have recognized China as a geopolitical challenger and Chinfluence as a threat, it is undoubted that they will use institutional mechanisms and economic leverage to attempt to limit or squeeze China out of the Balkans. From the perspective of the ten-year development of relations between China and the Balkan countries, this format has a perspective. At the same time, looking at the long-term interests of the EU and NATO, there are many challenges ahead.
Keywords: China, Balkans, Western Balkans, Chinfluence, EU, NATO.
Introduction
The emergence of China as a regional policy actor in the Balkans is a completely new phenomenon. Namely, from 1958 to 1978, China established special ties with Albania. China returned to this region 30 years later. Since 2009, China’s influence has been growing, both in economy and in politics.
The growth of Chinese influence in the Balkans has been recorded since the implementation of the ambitious Belt and Road Initiative (BRI). Intensified political contacts and first investments emerged in 2009, at the stage when the BRI was being prepared. Since 2013, we have been witnessing a kind of “eruption” [Dimitrijevic, Ping, 2017].
The Balkan Peninsula is an integral part of the European (Maritime) Route. Chinese Premier Li Keqiang “described the port of Piraeus as a pearl in the Mediterranean Sea and said it could become one of the most competitive ports of the world”[1 - Renee Maltezou. Greece seeks role as China’s gateway to Europe // Reuters, June 20, 2014. URL: https://www.reuters.com/article/greece-china-assets/update-1-greece-seeks-role-as-chinas-gateway-to-europe-idUSL6N0P14DW20140620 (date of access: 01.09.2019).]. Also, the Balkans is well connected (transport and economic ties) with Western Turkey (CAWA route) and Central Europe (NELB).
As a result, in September 2019, a direct railway connection was established via NELB from Jinan (Shandong Province) to Belgrade (Serbia)[2 - Ljudmila Cvetkovic?. Prvi teretni voz iz Kine putuje ka Srbiji // Radio Slobodna Evropa, oktobar 1, 2019. URL: https://www.slobodnaevropa.org/a/srbija-kina-teretni-voz/30193560.html (date of access: 02.10.2019).]. In this context, the initiative to modernize the Belgrade–Budapest railway should also be considered. In 2014 governments of China, Serbia, Hungary and Macedonia signed an agreement on the modernization of railroad traffic with the intention to extend the Budapest-Belgrade railway to the south towards Macedonia and Greece through a North-South vertical. Thus, the new transport corridor would connect the port in Piraeus and the most important traffic junctions of Central Europe, which are part of the NELB.
Тhe CEE (Central – Eastern Europe) region “is attractive to China thanks to its strategic geographical position for the New Silk Road project, its high-skilled yet cheap labour, and its open trade and investment environment.” [Stanzel, 2016. P. 1].
Тable 1: Land and Maritime routes – Belt and Road Initiative[3 - According to: Bala Ramasamy, Matthew Yeung, Chorthip Utoktham, Yann Duval, “Trade and trade facilitation along the Belt and Road Initiative corridors”, Working Paper Series, No. 172, Asia – Pacific Research and Training Network on Trade – UN Economic and Social Commission for Asia and the Pacific, Bangkok, 2017, pp. 9–22; Richard Ghiasy, Fei Su, Lora Saalman, The 21 st Century Maritime Silk Road: Security implications and ways forward for the European Union, Stockholm International Peace Research Institute – Friedrich Ebert Stiftung, Stockholm, 2018, pp. 4–31.]
Table 2: Chinese firms’ major construction contracts in the Western Balkans, 2010–2017 [Holzner, Schwarzhappel, 2018. P. 17]
The number of major Chinese projects contracted in the Western Balkans (shown in Table 2) “since the outbreak of the global financial crisis is non-negligible. Overall, Chinese infrastructure projects make up about USD 9.1 billion (EUR 7.8 billion). Almost 90% of these, however, have been initiated only since 2013. The most important transport sector contractor is the predominantly state-owned China Communications Construction Company. In the energy sector, the state-owned China National Machinery Industry Corporation – known as Sinomach – is the leading contractor. Geographically, the prime target of Chinese construction contracts is Serbia.” [Holzner, Schwarzhappel, 2018. P. 17]. The increased interest of Chinese investors and banks in investing in Greece is also evident (shown in Table 3).
In Bulgaria „In the realm of infrastructure, the China Machinery Engineering Corporation (CMEC) signed in 2019 a €120 million contract with the joint stock company Logistical Center-Varna for the joint development of port infrastructure in Bulgaria’s largest seaside city of Varna. This is the first project of its kind that Beijing is going to realize in Bulgaria and is part of the Belt and Road Initiative. China has also made a major investment in innovative Bulgarian business. The China-CESEE Investment Corporation Fund (a $500 million private equity fund launched in 2014 through financing provided by the Exim Bank of China) acquired a 10% share in Walltopia – a world leading Bulgarian manufacturer and installer of mounting walls. Moreover, the China National Nuclear Corporation (CNNC) has expressed interest in the construction of the Belene nuclear power plant in cooperation with Russia’s Rosatom.”[4 - Rumena Filipova. Chinese Influence in Bulgaria: Knocking on a Wide Open Door? // China Observers in Central and Eastern Europe, September 09 2019. URL: https://chinaobservers.eu/chinese-influence-in-bulgaria-knocking-on-a-wide-open-door/ (date of access: 02.10.2019.] Chinese companies are also increasingly present in Romania: „The Dutch multinational company Nidera, the largest trader in commodities for agricultural markets with operations in Romania, which was taken over in 2017 by COFCO, China; The American company Smithfield Foods, a global leader in pig farms and pork production, with a branch in Romania that manages 46 farms in the counties of Timi and Arad, which was taken over in 2013 by Shuanghui International, in the largest ever Chinese acquisition of an American company (over USD 7 billion); The famous Italian tyre maker, the world’s fifth largest, Pirelli, which was taken over in 2015 by the Chinese state conglomerate ChemChina in a USD 7.7 billion deal, including two factories in Romania”. [Pencea, 2017. P. 24]. Curiosity is the fact that China’s most modest activities have been detected in Albania. „In 2016 China’s Everbright Group bought Tirana’s N?n? Tereza International Airport Company and it has a concession on the airport until 2027. The aim is to set up a logistics centre to transport Chinese goods into Europe and to promote tourism in Albania, especially tourists from China“[5 - Anne-Marie Brady, Hiromichi Higashi. Are we real friends? Albania-China relations in the Xi Era”, Sinopsis – China in Context and Perspective, Institute of East Asian Studies at Charles University // NGO AcaMedia. Prague. 2019. URL: https://sinopsis.cz/en/are-we-real-friends-albania-china-relations-in-the-xi-era/ (date of access: 02.10.2019).].
Of course, some authors are right to state that „these projects are not FDI, but mostly public investment contracts financed by Chinese banks; not all the projects might be realised.“ [Holzner, Schwarzhappel, 2018. P. 17]. So the data presented in Tables 2. and 3. can also be deceiving.
Several major projects announced in Bulgaria and Romania have failed or have been delayed.[6 - Mario Tanev. Bulgaria’s Bulstrad files petition for bankruptcy proceedings against Litex Motors // SEENews, March 29, 2017. URL: https://seenews.com/news/bulgarias-bulstrad-files-petition-for-bankruptcy-proceedings-against-litex-motors-563353 (date of access: 10.10.2019).]
Table 3: Major Chinese Investments in Greece 2009–2017. [Bastian, 2017. Р. 10]
In Romania “The Cernavoda Nuclear Power Plant is one of the most important Romanian – Chinese projects that have not been implemented. Because of the quick succession of Romanian governments, the negotiations were delayed for more than two years. /…/ The project was estimated to cost around 6.4 billion euro (8 billion dollars).” [Popescu, Br?nza, 2018. P. 32]. A preliminary investors’ agreement has been signed in May 2019, but now, after five years of negotiations, a new problem has arisen: “The fact that the Chinese partner is under US sanctions would make this subject very politically sensitive for Nuclearelectrica“[7 - Fondul Proprietatea: Romania’s Nuclearelectrica should not invest in more nuclear units // Romania Insider, 06 September 2019. URL: https://www.romania-insider.com/fondul-proprietatea-nuclearelectrica-investment (date of access: 05.10.2019).].
In the case of Bulgaria and Romania, the reasons for the relative failure should also be sought in the EU’s membership of the two countries. „As an EU Member State Bulgaria has an access to the EU Structural Funds which provide partial grants and this makes Chinese loans less attractive.“ [Zhelev, 2018. P. 12]
However, despite some failures, it should be emphasized that China’s presence in the Balkan economies has been expanding since 2009, and especially since the launch of the BRI in 2013. Everything the Chinese have accomplished has been done in just 5–10 years.
1. Western Powers vs Chinfluence
The rapid spread of Chinese influence in the Balkans has caused both EU and US reactions. European Commissioner for Enlargement Johannes Hahn warned of the role of China in the Western Balkans and the possibility that Beijing will transform the region’s countries into Trojan horses that will one day be members of the EU[8 - Ryan Heath, Andrew Gray. Beware Chinese Trojan horses in the Balkans, EU warns // Politico, 27.07.2018. URL: https://www.politico.eu/article/johannes-hahn-beware-chinese-trojan-horses-in-the-balkans-eu-warns-enlargement-politico-podcast/ (date of access: 02.02.2019).].
„The German Foreign Minister Sigmar Gabriel appealed to EU members to pursue a common foreign policy vis-?-vis China to counter Beijing’s tactics: If we do not succeed, for example, in developing a single strategy towards China, then China will succeed and dividing Europe, he said. China is increasingly anticipated by the EU as a threat.“ [Prorokovic, 2017. P. 9]. For US analysts, the Chinese approach is clear, and therefore very problematic: „Interestingly, a comparison could be made with the United States between the two world wars and China’s promotion of the MSRI (Maritime Silk Road Initiative, as a part of BRI, remark by D. P.).“ [Blanchard, Flint, 2017. P. 235].
To a certain extent, it is unbelievable that Chinese influence is growing despite the fact that most Balkan countries are in the EU and/or NATO. The analysis of Slovenian IFIMES offers a simple explanation of this phenomenon: “European leaders have often confirmed their support to the Western Balkans and its Euro Atlantic road, expressing at the same time concerns about the impact of individual states in the region, particularly Russia, China and Turkey. The EU with its enlargement stalemate practically pushes the Western Balkans counters to Russian hug, to blame in the end those countries for their close relations and cooperation with Russia. However, some EU states always set new requirements and membership criteria for the Western Balkans. Some experts have been pointing out that 15 EU member countries would not be able to fully meet the membership criteria now, which are required from the Western Balkans countries.”[9 - Western Balkans 2019: Does the EU push the Western Balkans countries to the Russian „hug“?“ // The International Institute for Middle East and Balkan Studies, Ljubljana, October 16.2019. URL: https://www.ifimes.org/en/9706 (date of access: 20.02.2020).]
In addition, the hypocrisy or double standards of both – the EU institutions and key European countries are often visible. Germany, for example, strongly insisted on the implementation of the Third Energy Package, which essentially meant stopping the construction of the South Stream gas pipeline across the territories of Bulgaria, Serbia and Hungary[10 - „Directive 2009/72/EC of the European Parliament and of the Council of 13 July 2009 concerning common rules for the internal market in electricity and repealing Directive 2003/54/EC (Text with EEA relevance)”, Official Journal of the European Union, 14.08.2009, L211, pp. 55–92. URL: https://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:L:2009:211:0055:0093:EN:PDF (date of access: 02.02.2019).]. But at the same time, it continued to build the North Stream and the EU did not even try to prevent it. [Prorokovic, 2018. P. 702].
Similar is the case with NATO, which is a key instrument in securing the US position in the Balkans. The US aggressive policy is based on the securitization of the Russian issue as well as the new attitude of the Donald Trump administration towards acute crises in the Middle East. In this context, the Balkan NATO members are forced to following the US, establishing a restrictive policy towards Russia and supporting Washington’s initiatives in the Middle East, which is not usually in their national interest. [Prorokovic, 2018a. P. 86–87].
2. Conclusion: Perspectives and Challenges
In contrast to the Western powers, which show a deficit of “optimistic initiatives” or constantly make political demands, the Chinese approach is different. China presents itself as an ambitious and constructive partner. And more importantly for “Balkan Stabilitocracies”, it does not require any political concessions[11 - About “Balkan Stabilitocracies” more in: Florian Bieber, „The Rise (and Fall) of Balkan Stabilitocracies“, Horizons, Issue No. 10, Winter 2018, Center for International Relations and Sustainable Development, Belgrade, URL: https://www.cirsd.org/en/horizons/horizons-winter-2018-issue-no-10/the-rise-and-fall-of-balkan-stabilitocracies (date of access: 15.01.2020).]. This is probably the reason for China’s great success. China is firmly committed to realizing the geo-economic goals of the BRI and is taking a number of initiatives in the Balkans. To some extent, it is even noticeable that „the number and intensity of China’s economic and political initiatives in the Balkans since 2013 are utterly disproportionate to the size of the markets and the foreign trade importance of these countries to China.” [Prorokovic?, 2016. P. 54–55]. Therefore, it can be concluded that China is projecting the pace and scope of its presence in the region. China has become a serious challenger to the US and EU in the Balkans. Therefore, China is an actor who will become more involved in regional political and security issues in the future.
However, the West’s advantage in the Balkans is characterized by its deep institutional presence (EU and/or NATO membership) and widespread economic ties (which are completely disproportionate, so that the export of the Balkan countries is predominantly EU oriented). Given that the EU and NATO have recognized China as a geopolitical challenger and Chinfluence as a threat, it is undoubted that they will use institutional mechanisms and economic leverage to attempt to limit or squeeze China out of the Balkans.
From the perspective of the ten-year development of relations between China and the Balkan countries, this format has a perspective. At the same time, looking at the long-term interests of the EU and NATO, there are many challenges ahead.
References
Bastian J. The potential for growth through Chinese infrastructure investments in Central and South-Eastern Europe along the ?Balkan Silk Road?. Athens // London: Report prepared by Dr Jens Bastian for the European Bank for Reconstruction and Development (with funding from the Central European Initiative), July 2017. P. 62. (in English)
Blanchard Jean-Marc F. and Colin F. The Geopolitics of China’s Maritime Silk RoadInitiative // Geopolitics, 2017. 22 (2), 2017. Р. 223–245. (in English)
Dimitrijevi?c D. and Huang Ping (Eds.). Initiatives of the ‘New Silk Road’ – Achievements and Challenges. Belgrade: Institute of International Politics and Economics, 2017. P. 529. (in English)
Ghiasy R. and Fei Su, Saalman L. The 21 st Century Maritime Silk Road: Security implications and ways forward for the European Union. Stockholm: Stockholm International Peace Research Institute – Friedrich Ebert Stiftung, 2018. P. 63. (in English)
Holzner M. and Schwarzhappel M. Infrastructure Investment in the Western Balkans, Luxembourg: European Investment Bank – Wiener Institut fu?r Internationale Wirtschaftsvergleiche, 2018. P. 38. (in English)
Pencea S. Romania-China Trade and Investment Relations Against the Backdrop of ?One Belt, One Road? Strategy // Romanian Economic and Business Review, 2017. Vol. 12, number 2. Р. 17–28. (in English)
Popescu L. and Br?nza A. Romania-China Relations. Political and Economic Challenges in the BRI Era // Romanian Journal of European Affairs, 2018. 18 (2). Р. 20–39. (in English)
Prorokovic D. China – CEE relations need new strategies // China Daily, November 27. 2017. Р. 9. (in English)
Prorokovi?c D. Geoekonomski aspekti kineske koncepcije OBOR i pozicija Srbije, Crne Gore i BiH // Nacionalni interes, 2016. XII (26), 2/2016. Р. 35–58. (in Serbian)
Prorokovi?c D. Od Soluna do Sofije: zas?to je slabio uticaj EU na Zapadnom Balkanu? In: Dragan Simic?, Dejan Milenkovic?, Dragan Z?ivojinovic? (Eds.). Evropa za mene. Beograd: Fakultet politic?kih nauka – Univerzitet u Beogradu, 2018. Р. 693–702. (in Serbian)
Prorokovi?c D. Pogled na Srbiju iz okvira evroatlantizma kao geopolitic?kog koncepta: zas?to srpski interesi nisu podudarni sa americ?kim ciljevima? // Politika nacionalne bezbednosti, 2018a. IX (14), 1/2018. P. 73–88. (in Serbian)
Ramasamy B. and Yeung M., Utoktham C., Duval Y. Trade and trade facilitation along the Belt and Road Initiative corridors // Working Paper Series, No. 172, Asia – Pacific Research and Training Network on Trade – UN Economic and Social Commission for Asia and the Pacific, Bangkok, 2017. Р. 9–22. (in English)
Stanzel A. China?s Investment in Influence: the future of 16 + 1 cooperation // China Analysis, Brussels: European Council on Foreign relations. 2016. P. 16. (in English)
Zhelev P. Bulgarian – Chinese economic relations in the context of 16+1 Cooperation // China – CEE Institute, 2018. Working paper No. 28. Р. 12–14. (in English)
Китайско-германские отношения в рамках инициативы «Один пояс, один путь»
ГАЛИМЗЯНОВА АЛЬБИНА КАРИМОВНА
преподаватель кафедры восточных языков Дипломатическая академия МИД России
Galaktika735@mail.ru
Данная статья посвящена анализу перспектив китайско-германского сотрудничества в рамках инициативы «Один пояс, один путь». Автор подчеркивает, что данная инициатива поможет укрепить глобальный характер двусторонних отношений, а также укрепить сотрудничество в финансовом секторе. Реализация инициативы «Один пояс, один путь» позволит Китаю и Германии сотрудничать в целях содействия стабильности и процветанию стран, расположенных вдоль Шелкового пути, таких как страны Центральной Азии. Инициатива способна объединить культуры и народы стран, расположенных вдоль Шелкового пути. Кроме того, к Шелковому пути примыкают нестабильные регионы, такие как Ближний Восток и Африка. Принимая во внимание, что Европа, и в частности Германия, страдает от притока мигрантов, Китай и Германия заинтересованы в достижении стабильности в регионе. В настоящее время существуют прямые грузовые рейсы между городами Германии и Китая, такими как Чунцин–Дуйсбург, Чжэнчжоу–Гамбург, Шэньян–Лейпциг, Пекин–Нюрнберг. Подчеркнуто, что Германия также поддерживает и принимает активное участие в строительстве Азиатского банка инфраструктурных инвестиций.
Ключевые слова: Китай, Германия, международные отношения, мировая политика, «Один пояс, один путь».
SINO-GERMAN COOPERATION UNDER THE FRAMEWORK OF THE «ONE BELT, ONE ROAD» INITIATIVE
