banner banner banner
Психология способностей. Современное состояние и перспективы исследований. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 60-летию со дня рождения В. Н. Дружинина, ИП РАН, 25-26 сентября 201
Психология способностей. Современное состояние и перспективы исследований. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 60-летию со дня рождения В. Н. Дружинина, ИП РАН, 25-26 сентября 201
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Психология способностей. Современное состояние и перспективы исследований. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 60-летию со дня рождения В. Н. Дружинина, ИП РАН, 25-26 сентября 201

скачать книгу бесплатно


6. Жизнь ради детей (на базе родительского инстинкта). Смыслообразующая позиция – здесь продление рода (дети, внуки, правнуки).

7. Жизнь ради гнездышка (дома), формируется на базе территориального инстинкта, частный вариант его – инстинкт гнездования.

8. Жизнь ради большой социальной группы, формируется на базе стадного инстинкта. Этот смысл жизни актуализируется в моменты опасности, угрожающей большой группе.

9. Жизнь ради дружбы (малой группы лично знакомых тебе людей, не связанных биологическими узами). В основе все тот же стадный инстинкт.

10. Жизнь ради карьеры (власти), формируется на базе иерархического инстинкта, кого который определяет порядок клевания в стае уток и заставляет животных драться, чтобы стать вожаком. Смыслоорганизующая позиция здесь – движение по карьерным (или властным) ступенькам.

11. Разновидностью предыдущего смысла может быть «жизнь ради профессионального мастерства». Этот смысл предполагает профессиональное совершенствование человека, без движения по социальной лестнице.

12. Жизнь ради конкретного человека – на базе инстинкта следования.

Идеальные смыслы:

13. Жизнь ради познания (учебы, науки). Формируется на базе ориентировочно-исследовательского инстинкта.

14. Жизнь ради творчества (искусства). Формируется на базе подражательного инстинкта. Творчество – во многом является подражанием внешнему миру, т. е., воплощением каких-то ситуаций, картин в объективированных автором субъективных образах.

15. Жизнь ради самосовершенствования (совершенствование способностей в любой области, спорт). Формируется на базе игрового инстинкта.

16. Жизнь ради борьбы (свободы, сопротивления, преодоления препятствий). Формируется на базе инстинкта свободы. Характерен для революционеров, романтиков, а так же некоторых преступных личностей.

Таким образом, мы выделили 16 основных смыслов жизни формирующихся на базе инстинктов, путем их одухотворения и идеализации. Смыслы жизни обеспечивают человека энергией жить дальше и оправдывают уже прожитые годы. Мы полагаем, что все многообразие смысложизненных позиций человека можно свести к шестнадцати выделенным нами формам. Далеко не все смыслы – высшие, в смысле ориентации на возвышенную цель, но все они идеальны в том смысле, что позволяют человеку жить ради них.

Березина Т. Н. Надсознательное как образование высшего порядка // Мир психологии. 2014. № 1. С. 240–253.

Березина Т. Н. Смыслы жизни, добро, духовное развитие, определение их значения // Мир психологии. 2008. № 2. С. 105–116.

Дружинин В. Н. Варианты жизни. Очерки экзистенциальной психологии. М.: Пер Сэ; СПб.: Иматон-М, 2000. 135 с.

Симонов П. В. Лекции о работе головного мозга. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1998. 98с.

Франкл В. Основы логотерапии. Психотерапия и религия. СПб: Речь, 2000. 286 с.

Соотношение разных видов интеллекта как предмет научного спора и изучения[6 - Исследование выполнено по заданию № 2014/233 Минобрнауки России, проект «Психотехническое обеспечение процесса развития когнитивного и коммуникативного потенциала».]

С. А. Богомаз, О. Ю. Горчакова

НИ Томский государственный университет (г. Томск)

bogomazsa@mail.ru, avendus@mail.ru

Одним из важных вопросов, не утратившего своей актуальности в психологической науке, является вопрос о соотношении аналитического, социального и эмоционального видов интеллекта. В ходе анализа психологической и нейрофизиологической литературы можно выделить полярные точки зрения относительно этого соотношения. Ряд авторов считают, что разные виды интеллекта связаны между собой и их следует рассматривать как подвиды некоего общего интеллекта. В противоположность этому, некоторые современные исследователи утверждают, что аналитический, социальный и эмоциональный интеллект – это относительно самостоятельные виды интеллекта (Векслер, 1958; Китинг, 1978; Холодная, 2002; Ушаков, 2009; Батурин, Матвеева, 2009). Проводя собственные исследования интеллекта, мы исходим из того, что:

Аналитический интеллект – это способность оперировать знаковой и символьной информацией и на этой основе организовывать собственную деятельность.

Эмоциональный интеллект (ЭИ) – это способность ориентироваться в своих и чужих эмоциях и на этой основе управлять своими и чужими эмоциональными состояниями.

Социальный интеллект (СИ) – это способность ориентироваться в отношениях между людьми и на этой основе, учитывая также существующие нормы и правила коммуникации, организовывать свое поведение и деятельность.

При этом мы опираемся на большое количество фактов, встречающихся в литературе и свидетельствующих о том, что эти виды интеллекта могут быть связаны с разными структурами мозга (это отражено, например, в понятиях «эмоциональный мозг», «социальный мозг», «социальное сознание»). Логично предположить, что функционирование этих структур и, соответственно, эффективность разных видов интеллекта могут различным образом комбинироваться у разных людей, обусловливая их интеллектуальное своеобразие.

В качестве косвенного доказательства относительной самостоятельности разных видов интеллекта мы предлагаем рассматривать результаты нашего психодиагностического исследования, в котором участвовало 397 студентов разных факультетов, одновременно выполнивших 3 методики.

Для изучения аналитического интеллекта был использован модифицированный тест «Прогрессивные матрицы Дж. Равена» в адаптации Б. Койчу (Койчу, 2003), с вычислением 2 интеллектуальных показателей: результативности и продуктивности (Мацута, Суднева, Богомаз, 2014). Для оценки ЭИ мы выбрали тест Д. В. Люсина (Люсин, 2009), который, с нашей точки зрения, наиболее оптимально отражает способность человека ориентироваться в своих и чужих эмоциях. Для оценки способности ориентироваться в сложных ситуациях межличностного взаимодействия и нормах социальных отношений мы использовали тест «Оценка оптимального выбора в конфликтной ситуации», разработанный С. Щербаковым (Щербаков, 2010). Этот тест выгодно отличается от других подобных тестов тем, что он построен на анализе предпочтений коммуникативных стратегий в ситуациях конфликта интересов и в нём в минимальной степени учитывается эмоциональное состояние участников конфликта. Наш опыт работы с этим тестом и способ вычисления индекса «Социальный интеллект» были представлены ранее (Мацута, Суднева, Богомаз, 2014).

Статистическая обработка психодиагностических данных позволила вычислить средние значения всех показателей используемых диагностических методик для студенческой выборки. Средние значения суммарных показателей методик: интеллектуальная результативность 104,4±22,8 баллов, интеллектуальная продуктивность 18,2±5,9 усл. ед., суммарный показатель ЭИ 85,9±13,3 балла, суммарный индекс СИ 90,8±15,4 баллов.

Корреляционный анализ полученных данных продемонстрировал наличие ряда статистически значимых корреляций между показателями разных видов интеллекта, однако их все можно отнести к категории «слабых». Например, на низком уровне коррелировали между собой индекс «Социальный интеллект» и показатели интеллектуальной результативности и продуктивности (r=0,14; p=0,017; r=0,12; p=0,035). Слабая взаимосвязь была выявлена между шкалой «Понимание чужих эмоций» и индексом «Социальный интеллект» (r=0,12; p=0,029). Небольшая отрицательная корреляция была обнаружена между шкалой «контроль экспрессии» и интеллектуальной результативностью и продуктивностью (r=–0,15; p=0,005; r=–0,10; p=0,046).

Таким образом, полученные результаты свидетельствует в пользу того, что аналитический, эмоциональный и социальный виды интеллекта, имеющие в своей основе «биологический интеллект», тем не менее, функционируют относительно самостоятельно. Мы предполагаем, что результаты экспериментов, проводимых нами в настоящее время с использованием ЭЭГ и айтрекера, позволят получить более весомые доказательства.

Батурин Н. А., Матвеева Л. Г. Социальный и эмоциональный интеллект: мифы и реальность // Вестник ЮУрГУ. № 42. 2009. С. 4–10.

Мацута В. В., Богомаз С. А., Суднева О. Ю. Роль интеллектуальных и личностных факторов в достижении высокой результативности в ЕГЭ по математике // Сибирский психол. журн. 2014. № 52. С. 52–66.

Социальный и эмоциональный интеллект. От процессов к изменениям / Под ред. Д. В. Люсина, Д. В. Ушакова. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2009.

Щербаков С. В. Интегральный анализ основных подходов к исследованию социального интеллекта. Уфа: РИЦ БашГУ. 2010.

Холодная М. А. Психология интеллекта: Парадоксы исследования: 2-е изд., перераб. и доп. СПб.: Питер. 2002.

Koichu B. Junior high school students’ heuristic behaviors in mathematical problem solving // Unpublished Doctoral Dissertation. Haifa: Technion, 2003.

К проблеме форм одаренности

Д. Б. Богоявленская

ФГБНУ «Психологический институт РАО», Москва

mpo-120@mail.ru

Наша позиция по отношению ко всем формам одаренности изложена в «Рабочей концепции одаренности». В тексте Концепции с опорой на работы классика в этой проблеме Н. С. Лейтеса говорится о недопустимости применения к ребенку термина «Одаренный», а в случае ярких проявлений говорить о нем как о ребенке с «признаками одаренности». Такое ограничение вызвано неравномерностью психического развития ребенка. Наложение разных периодов приводит к яркому всплеску способностей у ребенка. Однако в процессе дальнейшего развития этот эффект исчезает и вместе с ним уходит признание ребенка одаренным, что является серьезной травмой для еще не окрепшей психики и может стать барьером к ранее возможному развитию одаренности.

В формах одаренности взрослого программным комитетом выделено три: компетентность, талант, мудрость. По поводу компетентности как виду одаренности, мне хотелось бы провести аналогию с рассуждениями В. А. Пономаренко о специалисте и профессионале. В своей классификации профессиональной деятельности летчиков академик В. А. Пономаренко выделяет три уровня. Это – «Работники», «Специалисты» и «Профессионалы». При этом он считает, что Работники и Специалисты это исполнители. Отличие между ними в степени овладения профессией. Работники формально относятся к своему труду, для них достаточен минимум знаний для выполнения требуемой работы. Напротив, Специалисты – мастера своего дела, они могут достигать максимума в овладении знаниями и способами работы в своей области. И все же, Специалист, достигший вершин мастерства, определяется «первично исполнительностью (выделено автором) в соответствии с нормированной заданностью» (Пономаренко,1995. С.42). Высокий уровень мастерства позволяет специалисту исполнять задание с требуемым качеством, поскольку в основу его подготовки закладываются знания, умения, навыки в соответствии с профессиографией его действий. В силу этого, Пономаренко считает невозможность сведения понятия «профессионал» к понятию «специалист», поскольку тогда системообразующим качеством выступит заданность, т. е. нормированность действия.

В этой дифференциации, проведенной Пономаренко мы видим намерение четко развести специалиста, обладающего всеми компетенциями, от того специалиста для которого характерна мораль сподвижничества. Его он называет Профессионалом (при внешней синонимичности терминов «Специалист» и «Профессионал» в них вкладывается принципиально разное содержание). Профессионал характеризуется «системой личностных, мировоззренческих, деловых, профессиональных, моральных и нравственных качеств человека…» (Пономаренко, 1995, с. 43). В отличии от специалистов профессионалы связываются Пономаренко не просто с овладением своей профессией, но с призванием и способностью к подвигу. Поэтому Пономаренко пишет о духовном профессионализме. Для летчика-профессионала, в его понимании, «духовное пространство – не метафора, а социальная реальность его взаимоотношений со своей Совестью. Это и есть то системное качество, которое отличает профессионала от специалиста» (там же). Важную роль в становлении профессионализма Пономаренко отводит тому, что развивает способность опережать ход событий, формируя жизненную установку не только на исполнение, но и на творческое решение, которое он связывает с постоянно действующим фактором: процессом «актуализации глубинных резервов души» (там же).

Приведенные отрывки из текста Пономаренко указывают на то понимание одаренности, которое сформулировано в «Рабочей Концепции одаренности», где одаренность определяется как системное качество, не сводящееся только к интеллекту и тем более знаниям и умениям, а как способность к творчеству. Таким образом, компетентность нельзя рассматривать как одну из форм одаренности (РКО, 2003).

Понимание таланта, как правило, связывается с социально признанной одаренностью. Здесь четко разводится мастерство и внесение своего вклада – творчество. Это просто демонстрируется на примере деятельности музыканта. Великолепное владение инструментом считается мастерством. Но еще не искусством. Искусство – это своя интерпретация.

Мудрость все же представляется житейским понятием и характеризует духовно-нравственную сферу. Как феномен еще недостаточно изучена. Это прежде всего обобщение большого жизненного опыта. Представляется, что ее проявление связано с разными механизмами. Один из них, в типологии творчества разработанной нами по философскому критерию – уровням познания, нами рассматривается как феномен творчества на уровне анализа особенного, что обеспечивает понимание сущности явления, которое позволяет предвидеть последствия любых действий (Богоявленская, 2002).

Обсуждая понятие мудрости, целесообразно вспомнить замечание В. Дружинина, отвечающее духу его искренней натуры, которое он сделал в предисловие к своей книге. Отмечая привычку «начинать с дефиниций, внедренной в нашу психику немецкой научной традицией, ведущей свою родословную (через Гегеля) от средневековой схоластики», он цитирует К. Поппера, полагающего, что определения понятий суть результаты научного общения, а не его предпосылка (Дружинин. 1991).

Богоявленская Д. Б. Психология творческих способностей. М.: Академия, 2002.

Дружинин В. Н. Психология общих способностей. М.: 1991.

Пономаренко В. А. Страна – Авиация: Белое – черное. М.: Наука, 1995.

Рабочая концепции одаренности / Отв. ред. Д. Б. Богоявленская, В. Д. Шадриков. М.: МО РФ, 2003.

Система профессионально важных качеств и индивидуальный стиль деятельности

С. С. Бубнова

Институт психологии РАН (Москва)

ss.bubnova@gmail.com

Под профессионально важным качеством (ПВК) понимается индивидуальное качество субъекта деятельности, влияющее на эффективность деятельности и успешность ее выполнения. К профессионально важным качествам относятся и способности, но они не исчерпывают всего объема ПВК.

К основным положениям, на которых основывается исследование системы ПВК, относятся следующие: 1) основные ПВК, входящие в структуру индивидуальности, выступают не рядоположно, а образуют сложные динамические образования; 2) для каждого субъекта деятельности характер таковых структур будет сугубо индивидуальным; 3) характер интегральных подструктур ПВК определяется требованиями деятельности; 4) отдельные качества и их сочетания являются стойкими образованиями, оказывающими влияние, а в ряде случаев и определяющими характер деятельности человека и его индивидуальные способы.

Разберем подробнее взаимосвязь индивидуального стиля деятельности и системы ПВК.

Конкретную деятельность можно выполнять тем или другим способом в зависимости от структуры ПВК. Для одного и того же человека можно предложить несколько различных способов выполнения деятельности, более или менее адекватных его психологическим особенностям. Однако, среди них существует способ, который для данного индивида является оптимальным, т. е. таким, в котором реализуются ярко выраженные психологические особенности человека, являющиеся профессионально важными, и который приводит к максимальным результатам деятельности (индивидуальный стиль деятельности).

Поскольку всех индивидов, выполняющих конкретную деятельность, можно разделить на несколько типов, различающихся структурой ПВК, и, кроме того, так как для каждого из них существует оптимальный способ выполнения деятельности, то возникает задача классификации индивидуальных способов деятельности в зависимости от структуры ПВК.

Исходя из изложенного, представляется целесообразным выделить следующие этапы исследования эффективности деятельности на основе учета структуры ПВК: 1) психологический анализ деятельности; 2) изучение структуры ПВК человека-оператора и выделение групп операторов, различающихся структурой ПВК; 3) анализ и оценка индивидуальных способов деятельности для каждой группы операторов; 4) выявление для каждой группы оптимального стиля деятельности, т. е. такого, в котором наиболее полно используются индивидуальные особенности, являющиеся профессионально важными, и который приводит к максимальной эффективности; 5) оценка качества деятельности по степени соответствия индивидуального стиля деятельности оптимальному для данной структуры ПВК.

В результате психологического анализа деятельности были выявлены такие ПВК как концентрация, распределение и объем внимания и зрительная оперативная память, которые коррелировали с параметрами результатов деятельности. Далее была изучена структура ПВК методом корреляционного анализа, в результате которого выяснилось, что все свойства внимания коррелируют между собой, тогда как зрительная оперативная память не коррелирует ни с одним из них и составляет тем самым отдельную подструктуру. Аналогичные данные были получены методом главных компонент: в первую компоненту вошли все свойства внимания, во вторую – зрительная память.

В результате анализа было выделено четыре группы операторов, различающихся структурой ПВК: 1) операторы с высоким уровнем развития обеих подструктур – внимания и памяти; 2) операторы с высоким уровнем развития подструктуры внимания и низким – подструктуры памяти; 3) операторы с низким уровнем развития подструктуры внимания и высоким – зрительной памяти; 4) операторы с низким уровнем развития обеих подструктур ПВК.

Затем был проведен анализ индивидуального стиля деятельности в каждой группе операторов. Оказалось, что для первой группы операторов оптимальными являются четыре различных способа деятельности: зрительный, межканального разграничения I, межканального разграничения II, комбинированный. Для второй группы операторов оптимальным оказался способ межканального разграничения I, когда большая часть информации запоминалась зрительно, меньшая – вербально. Для третьей группы оптимальным стал способ межканального разграничения II, когда большая часть информации запоминалась визуально, меньшая зрительно. И, наконец, для четвертой группы операторов оптимальным оказался комбинированный способ, объединяющий черты способов межканального разграничения I и II. При этом эффективность деятельности операторов четвертой группы с низким уровнем развития ПВК оказалась такой же высокой, как и во второй и третьей группе, т. е. невысокий уровень развития ПВК компенсировался в адекватном способе выполнения деятельности.

В заключение можно сделать следующие выводы: 1) установлено влияние структуры ПВК на индивидуальные способы деятельности; 2) установлена зависимость числа способов, обеспечивающих высокую эффективность, от уровня развития подструктур ПВК: чем выше уровень развития подструктур ПВК, тем больше число способов приводит к высокой эффективности деятельности; 3) экспериментально доказана возможность компенсации низко развитых ПВК в процессе деятельности, и также показано, что механизм компенсации состоит в использовании способа деятельности, опирающегося на высоко развитые качества в процессе ее исполнения.

Тревожность как фактор проявления креативности у младших школьников

Е. И. Буданова, Н. В. Еркин

Московский областной гуманитарный институт (Подольск, Московская область), Подольский социально-спортивный институт (Подольск, Московская область)

erkina_elena@.mail.ru

В последние годы специалисты все чаще стали обращать внимание на специфику влияния различных факторов при формировании креативности детей (Ильин, 2009). При этом, по мнению большинства исследователей в области психологии творчества, младший школьный возраст является наиболее сенситивным для развития креативности, так как именно в этот период происходит становление новообразований, от которых во многом зависит творческий успех или неуспех взрослого человека. Особое значение приобретают исследования механизмов воздействия тревожности на развитие творческих способностей, так как многочисленные данные, полученные отечественными и зарубежными исследователями, свидетельствуют о том, что тревожность лежит в основе целого ряда психологических трудностей при овладении новой деятельностью (Дружинин, 2001). Однако в психологии до настоящего времени нет единого подхода к определению понятий творчество и креативность, еще более неразработанным остается вопрос о взаимосвязи между состоянием тревоги и творческим процессом (Теплов, 2009). В зависимости от уровня тревожности и творческого потенциала человека, она может или снижать, или повышать качество выполнения действий. Актуальность проблемы соотношения креативности и тревожности остается острой до настоящего времени для психологической науки и практики (Юркевич, 1996).

С целью изучения зависимости креативности от уровня тревожности у детей младшего школьного возраста было проведено исследование детей младшего школьного возраста Муниципального образовательного учреждения средней общеобразовательной школы № 30 города Подольска. В исследовании приняли участие 12 детей (5 мальчиков и 7 девочек) в возрасте 6–7 лет. Исследование проходило в два этапа с применением методик методика изучения креативности Вартега «Круги», креативный тест Вильямса и тест тревожности Тэммл, Дорки, Амен.

По методике изучения креативности Вартега «Круги» были получены результаты по двум основным показателям – беглости и гибкости мышления. Высокий уровень беглости мышления представлен у 25 % детей, средний уровень – 39 % выборки и низкий – 36 %. Высокую гибкость мышления показали 23 % обследованных школьников, средний уровень – 36 % и низкий уровень – 41 %. При этом в группе испытуемых девочек показатели гибкости мышления у были несколько выше, чем у мальчиков, показатели беглости мышления были практически одинаковыми.

Анализ полученных данных по методике диагностики тревожности позволил распределить детей по уровням проявления тревожности. В группе детей с высоким индексом тревожности оказались 33 % респондентов, низкие показатели выявлены у 17 % младших школьников, средние у половины детей. При этом индекс тревожности у мальчиков оказался выше, чем у девочек. У обследованных детей уровень тревожности в различных ситуациях оказался наиболее высоким в ситуации взаимодействия с родителями. В ситуациях связанных с наказанием (ситуация «выговор») тревожность у мальчиков оказалась выше, чем у девочек.

В соответствии с методикой Вильямса по проведению исследования креативности, вначале были изучены показатели дивергентного мышления младших школьников, затем они были дополнены оценочной шкалой учителей и родителей, в которой креативные факторы, те же что и в первой части теста, которые заполняет сам ребенок. В группе испытуемых показатели гибкости мышления у девочек были несколько выше, чем у мальчиков, показатели беглости мышления были практически одинаковыми, что подтверждает результаты, полученные по методике Вартега «Круги».

Данные, полученные по шкале Вильямса (опросник для родителей и учителей), показали, что у родителей, которые считают своих детей более креативными, дети получили в целом более высокие показатели креативности. Оценки педагогов практически совпадали с показателями, полученными детьми по тесту дивергентное мышление.

Для выявления взаимосвязи творческих возможностей детей и их тревожности младших школьников разделили на три группы. В первую группу вошли дети, которые имеют высокие показатели по методике Вартега «Круги» и по тесту Вильямса. Во вторую группу вошли младшие школьники, имеющие низкие показатели дивергентного мышления. Третью группу составили дети со средними показателями. Результаты в каждой группе детей были сопоставлены с данными, полученными по методике диагностики тревожности. В результате сравнения была выявлена взаимосвязь между креативностью и тревожностью. У детей имеющих высокий индекс тревожности, полученные результаты по тесту дивергентное мышление оказались низкими, младшие школьники, с низкими показателями тревожности, имели в основном низкий уровень развития дивергентного мышления. Респонденты, имеющие средний индекс тревожности показали средние и высокие результаты по тесту дивергентное мышление.

Таким образом, по результатам проведенного исследования, можно сделать вывод, для развития у ребенка дивергентного мышления необходим определенный запас тревожности. Высокая и низкая тревожность оказывает негативное влияние на развитие креативности у ребенка.

Дружинин В. Н. Когнитивные способности: структура, диагностика, развитие. М.: Пер Сэ; СПб.: Иматон-М, 2001.

Ильин Е. П. Психология творчества, креативности, одаренности СПБ.: Питер, 2009. С. 434.

Теплов Б. М. Психология и психофизиология индивидуальных различий: избранные психологические труды. 2-е изд., 2009. С. 640.

Юркевич В. С. Одаренный ребенок. Иллюзии и реальность. Просвещение, 1996. С. 81.

Когнитивные матрицы и структура интеллекта

В. А. Буров

Институт философии Российской академии наук (Москва)

vladimir.burov@mail.ru

С развитием в начале 21-го века блока когнитивных наук мировая цивилизация входит в фазу глобальных когнитивных проектов, изменяющих возможности человека решать недоступные ему ранее сложные задачи и работать с недоступным ему ранее сложным знанием. Сумма связанных общей онтологией работ, определяемая как когнитивный проект, реализуется сегодня множеством центров мировой науки. Мы можем выделить такие проекты и их становящиеся онтологии в США и Европе – выдающиеся когнитивные и нейрокогнитивные исследования, программы и крупные проекты центров исследования мозга, создание развитого транснационального образования, переход к всеобщему высшему образованию.

К сожалению, в российском экспертном сообществе понимание конвергентного развития современной системы технологий и неотделимости в этом развитии от других групп технологий группы когнитивных и нейрокогнитивных технологий пока отсутствует. Провал в когнитивных технологиях – это не отставание по отдельным отраслям. Когнитивные ограничения корпуса специалистов, отставание в когнитивном развитии повлечет за собой отставание во всех практиках, конвергентно перерастающее в системные кризисы и катастрофы. Сегодня необходимо начать формировать ветвь новой модели экономики – когнитивную экономику и её институты, включая сюда корпус её специалистов и обслуживающие его институты образования и науки для этой новой ветви экономики. Эту задачу – задачу формирования институтов новой ветви экономики мы и начинаем решать.

Мы ставим фундаментальную проблему когнитивной экономики как проблему дефицита когнитивных ресурсов. В сложной структуре когнитивных ресурсов такая постановка проблемы и её решение в каждом конкретном случае имеют особенности. И первым таким вопросом, к которому было обращено наше исследование, стали ограничения доступной сложности задач для действующего корпуса специалистов и редукции к доступной им сложности.

Опираясь на представления об общих способностях и работы В. Н. Дружинина, мы исследовали когнитивное поведение и когнитивные способности специалистов высшей квалификации и обнаружили пределы доступной этим специалистам сложности. При осуществляемых ими редукциях терялись системные уровни задач и знаний и происходила подмена основных целей и ценностей на цели и ценности более низкого системного уровня.

У действующей модели специалиста при усложнении задачи усиливается работа с сильными определениями и их формальными представлениями и ослабляется работа со слабыми определениями и их образными представлениями, необходимыми для работы с предлагаемыми нами стимульными текстами. Этот факт был проверен на выборке из специалистов, имеющих степень доктора наук. Почти все они редуцировали новые системные уровни к доступной им сложности и оказывались в состоянии когнитивного хаоса. Лишь менее 20 % смогли оперировать с системами контекстов знания.

После того, как мы разместили свои тексты в Интернете, мы совершенно неожиданно этот очень сложный для понимания нашими испытуемыми гетерогенный продукт обнаружили в формируемой Яндексом матрице.

Вместе с «когнитивные ресурсы» ищут: нейрокогнитивные технологии, когнитивная экономика, буров владимир алексеевич, иф ран официальный сайт, когнитивные технологии, когнитивное поведение, нередуцируемая сложность, неотделимое знание, когнитивный менеджмент, персональный менеджмент.

Далее эта матрица развивается и повторяется по всем указанным в ней запросам. Матрица связанных контекстов образована поисковой активностью статистически значимого числа пользователей Яндекса и построена на наших стимульных текстах, представленных на сайте ИФ РАН.

Тексты размещенного нами продукта строятся на основе экспорта слабых определений, операций не с формальными определениями, а с когнитивными матрицами – системами контекстов, быструю и эффективную работу с которыми обеспечивает Интернет. В бумажном варианте текстов такие возможности крайне малы.

Мы обнаружили, что в новой формации специалистов, формирующих такие матрицы в Яндексе, происходит перезагрузка управляющих когнитивными процессами контекстов, формируются способности работать с гетерогенными когнитивными структурами, в которых ставятся и решаются актуальные сегодня задачи – новая когнитивная матрица интеллекта.

То, что оказалось статистически значимым число специалистов в сети, способных работать с гетерогенными трансдисциплинарными и трансмодальными текстами, недоступными задействованной в наших опытах элите специалистов высшей квалификации, показывает, что мы имеем дело с важными культурно-антропологическими изменениями в когнитивной сфере человека, преодолевающими потолок сложности, доступной нормативному интеллекту действующей модели специалиста. Формируются новые миры эффективной активности – субъектные миры человека с совершенно новыми возможностями социального, технологического и экономического развития. Мы имеем дело с переходящей через пределы доступной сегодня сложности задач и знаний моделью структуры интеллекта специалиста. Эта модель – новое состояние общих способностей как когнитивных ресурсов экономики.

Буров В. А. Когнитивные матрицы стратегического когнитивного менеджмента // Актуальные вопросы экономики и современного менеджмента. Сборник научных трудов по итогам международной научно-практической конференции. № 2. Самара, 2015. Нижний Новгород: ИЦРОН, ООО «Ареал», 2015. С. 199–208.

Дружинин В. Н. Психология общих способностей. СПб.: Питер, 1999.