скачать книгу бесплатно
Каждый хочет жить достойно,
полной грудью дышать вольно,
а не думать, как прожить,
где бы грошик одолжить.
Проводили в путь-дорогу
голод-тетку и тревогу,
но, как прежде, голытьба
зрит из каждого угла.
26 ноября 2021 г.
Под дивный аромат
Под дивный аромат кофейного напитка
с утра задобрю легкие табачным я дымком,
и жизнь по буеракам, как новая кибитка,
покатит, полетит стремглав и с огоньком.
Люблю я этот час, блаженную минуту,
о, сладостный момент, подаренный судьбой,
тобой живу, дышу, подобен ты салюту
средь беспросветных будней
в бескрайней мгле ночной.
Тобой живу, дышу, с тобой я возрождаюсь,
с тебя я начинаю каждый божий день,
а коли нет тебя, тогда я увядаю,
хожу чернее тучи
и превращаюсь в тень.
Под дивный аромат кофейного напитка
с утра задобрю легкие табачным я дымком,
и жизнь по буеракам, как новая кибитка,
покатит, полетит стремглав и с огоньком.
28 ноября 2021 г.
Дам голову на отсеченье
Дам голову на отсеченье,
что жить по совести верней
и к свету белому стремленье
любого злата все ж ценней!
Ценней, ценней! Ну что ты, скряга?!
Глазенки пялишь, ручки трешь…
Мне жаль тебя все ж, бедолага,
душе твоей цена лишь грош…
Кривишь ты ей и днем и ночью
да словом хитростным живешь,
покрылась уж она вся смолью,
и к свету больше не вернешь…
Дам голову на отсеченье,
что жить по совести верней
и к свету белому стремленье
любого злата все ж ценней!
29 ноября 2021 г.
Птичий гомон за окошком
Птичий гомон за окошком,
щебет с самого утра,
к нам весна идет с лукошком,
до свидания, зима!
Пробуждается природа,
оживает мать-земля,
оттепель, пора приплода,
здравствуй, чудная пора!
Все сияет в лучах солнца,
тут и там звенит капель,
отступил лед от колодца,
седина сошла с земель!
Птичий гомон за окошком,
щебет с самого утра,
к нам весна идет с лукошком,
до свидания, зима!
1 декабря 2021 г.
Виктория Габриелян
Родилась в Украине, выросла в Армении, а сейчас проживает в США. Большая интернациональная семья Виктории связана с медициной и наукой. Самой ей пришлось сменить профессию в Америке и из преподавателя биологии и химии в школе превратиться в медицинского работника.
Как только Виктория научилась читать, родители ее больше не видели и не слышали. Книги, сценарии и самодеятельный театр, книжный клуб стали страстью на всю жизнь.
Виктория – автор четырех сборников рассказов, изданных и переизданных в Армении, России и США. Писательница отличается невероятным чувством юмора и наблюдательностью.
Герои рассказов – самые простые, обыкновенные люди, которые не перевернули мир, но из судеб которых складывается история человечества.
С днем рождения, мама!
Настоящая женщина в любом возрасте и в любом состоянии остается Женщиной. Мама, собираясь три раза в неделю на гемодиализ, никогда не забывает надеть серьги, кольца, раз в месяц требует отвезти в парикмахерскую на маникюр-педикюр. И не важно, что мама не помнит, какой сегодня день, год и кто у нас президент, зато в клинике у нее есть жених, бойфренд.
– Да, – хвастается мама. – Ждет, место мне греет, в окно рукой машет.
– А как его зовут? – интересуюсь.
– А я там знаю? – смеется мама. – Он что-то болтает, болтает, я ни слова не понимаю, головой только киваю. А как будет по-английски «как вас зовут»?
– Вот ис ё нэйм?
– Ладно, приду и скажу ему: «Нэйм?!»
Ой, боюсь, отпугнет мама жениха. Так хорошо себе представляю, как она со всей силой своего греческого голоса и докторского характера крикнет ему:
– Нэйм! Твое нэйм как? Как нэйм твое?
Вот такие у нас субботние утра с мамой. Женихов обсуждаем.
Когда я была маленькой, мои родители каждый день ссорились и разводились. Они и потом много ссорились, когда я уже выросла во взрослую тетку и когда внучка Ева родилась, ссорились вплоть до того момента, когда папе поставили неизлечимый диагноз. Узнав, что жить папе осталось несколько недель, мама испытала шок и впервые за сорок пять лет совместной жизни, которая началась еще в институте, не нашлась что сказать. И, я подозреваю, быстро состарилась и тоже тяжело заболела не потому, что папа умер, как и было предсказано врачами, через три недели, а потому, что стало не с кем выяснять отношения. Из жизни ушло самое главное: постоянно быть начеку и изобличать все папины прегрешения. Мама сдулась, как проколотый в сердце воздушный шарик: быстро и без сожалений. Жить стало неинтересно. Перестали волновать пыль на полированной мебели, нестираные шторы, поблекший хрусталь.
Папу звали по-разному: Александр Кузьмич, товарищ подполковник, Шурик, Шуша. Мама звала его Саша, когда была в хорошем настроении, и «он», когда была в плохом. Говорила о нем в третьем лице, даже когда папа находился в одной с ней комнате:
– Может, и пожила бы еще… – драматическая пауза, резкие вздохи, как у астматика, – какой-никакой год, но он же вгонит меня в гроб!
Папа в такие моменты разгорался, как паяльник, кричал что-то невнятное, но близкое по смыслу к «Нет, так жить нельзя!» и начинал разводиться. А мама совершенно спокойно, обращаясь к невидимому третьему:
– Откуда он такую глотку взял? Смотри-смотри, сейчас лопнет!
Папа становился на стул в коридоре, открывал антресоли и вытаскивал чемодан, который доставался только один раз в году, когда мы собирались всей семьей в отпуск, все остальное время в том чемодане хранилась папина парадная форма.
Он намеренно звучно гремел замками, открывая и закрывая чемодан, выбрасывал из него сапоги и китель, чтобы мама наконец-то сказала: «Не шуми, Виточку разбудишь» и заплакала. Мамины слезы папа воспринимал как шаг к примирению.
А я не спала, я тоже плакала. Я так боялась, что они разведутся.
В маме погибла великая драматическая актриса. Как она могла держать паузу! А какие были реплики в зал!
– Светочка! – кричал папа с порога. – Картошки не было, я купил груши! Попробуй, какие сочные груши!
Мама в зал. Реплика:
– Он думает, что вместо картошки я груши в оливье нарежу.
Занавес.
И вдруг Саша ушел навсегда. Чемодан с парадной формой, которую давно съела моль, остался, а его больше не было. Некого стало пилить за лишнюю рюмку, за храп, за сигареты, за вечный спорт по телевизору, за неправильно купленный стиральный порошок или опоздание в гости.
– Стою на пороге. Одетая. В линзах. Накрашенная. А он все копается и копается. Часами себя в зеркале разглядывает. Я и то столько времени у зеркала не провожу. Что он там увидел? – спрашивала она у невидимки, всегда стоящего у нее за спиной.
Мама живет со мной и американским зятем в большом доме под Вашингтоном. Она давно потерялась в пространстве и во времени. Ее память коротка, как грибной дождик: брызнет влагой и свежестью и уйдет в землю, будто и не было.
– Виточка, а какой сегодня день?
– Среда.
– Я куда-нибудь иду?
– Нет, мама, никуда не идешь.
