скачать книгу бесплатно
к гипербореям на шлях…
…От жаркого рока, от звука, от знака,
от запаха или ногайки казака
она повернула зачем-то на запад
и даже не сбавила шаг.
Остались стихая, и будка, и хата,
остался хозяин искать виноватых,
по улицам рыская, словно собака,
надеясь на Бога собак.
Она продолжала мотать километры,
и уши будёновки вились по ветру.
Ей не был попутчиком друг или недруг
и солнце слепило глаза.
Спасала, как будто бы центр средоточий!
И этот отчаянный путь одиночки
легко повторить, если кто-то захочет
подробней узнать.
По полю солянки меж белой полыни,
по линии тропки, торопкой поныне,
собака, сверкая серебряной пылью,
пересекла горизонт.
И только когда напоследок светило
тропическим жаром траву опалило
и темень настала, тогда проступило
созвездие Гончих Псов.
Минуя Медведицу и Волопаса,
мчались собаки меж Солнцем и Марсом
к центру Вселенной
без карт и компАса,
оставив людей, не сумевших подняться,
в расчёте на жизнь
с их шариком,
треснувшим с края до края,
как будто разбитая чаша Грааля —
утраченный пазл с очертанием рая —
сакрально дрожит…
А люди?…
Читали свои гороскопы,
молились
и ждали Мессию с Востока,
а бледный хозяин предместья Ростова
отказывался от щенка.
И ночью, когда верховодят собаки,
он свет зажигал и читал Пастернака,
и, словно волхвы, по-младенчески плакал,
и звезды в окошке считал.
Нет, не было в этом ни тени догадки —
он знал, что Собаки восходят над хатой
и видят хозяев сквозь темень агата,
тихонько виляя хвостом.
Ушедшие хаски, дворняги, овчарки,
собравшие в стаю и младших, и star-ших,
за нами следят,
возвратившись к Началу —
в созвездие Гончих Псов.
Белая пропасть
Бухгалтерской цифири знает кучность,
на ноль не умножая, не деля:
игольчатая, стрельчатая сущность
таится в белой пропасти нуля.
Распластаны тончайшие снежинки,
смелеет капля в твердолобый лёд,
дыханием морозная пушинка
сжижает остроклювый кислород…
К нулю стремятся полые колеса,
округло кучевеют облака,
и перистых космические плёсы
глядят из нулевого далека…
Дарина Старк
Чёрный ящик
Ты говоришь, что космос,
огромный и чёрный космос
посыпан осколками звёзд сверхновых,
и есть специальные люди
в смешных и нелепых своих скафандрах —
ангелы, ангелы, ангелы —
астронавты
с пылесосом, придуманным дядей Маском
или древним индийским богом;
они собирают обломки, пыль,
и по решению космоса выдают кусочек
за старание, старение и страдание
талантливым и красивым,
чтобы те просеивали звёздную пыль в искусство,
чтобы те творили далёкое, бесполезное и большое,
чтобы другие плакали, такие маленькие, поглупевшие и погрязшие.
Космос, конечно же, должен,
он обязательно должен услышать,
выдать тебе хоть немножко звёзд,
и уж ты-то, конечно, не растранжиришь,
не подведёшь.
Но он не должен.
Он вообще не существо, не божество и не сущее,
не высший разум, не низшая форма жизни.
Он всего-то дыра,
огромная чёрная пустота,
что растёт, и растёт, и растёт, и растёт,
и лишь повисшие в невесомости астронавты,
и лишь вкрапления глупой беззвёздной какой материи,
и лишь редкие всполохи от столкновений с анти-,
но в масштабах вселенной всё это пустота,
сплошная чёрная пустота
внутри твоего чёрного черепного ящика.
Дарья Соль
«Эти звёзды погибли задолго до наших взглядов…»
Эти звёзды погибли задолго до наших взглядов,
восхищённых и детских на оттиски их и песни,
может, я тоже мёртвый, и кто-то там засмотрелся
в мой остаточный луч и машет сквозь миллиарды
световых расстояний, загадывая большое,
под другой космической осенью, в синий воздух.
А Вселенная думает: «Как всё чудесно и просто.
Я даю им тяжёлые игры, зато с душою.
Пусть на каждую жизнь им приходится по шажочку,
пусть они будут думать, что время течёт линейно,
пусть любить будут больно, бояться – благоговейно,
да войдёт дух свободный в телесную оболочку!
Пусть они проклинают себя и молятся солнцу,
пусть у них будет лучшая музыка, скверный норов».
Эти звёзды погибли задолго до наших споров,
или даже ещё не родились, да кто разберётся?
И не то чтобы мне очень жаль, что я Вас не встретил,
и пространство, что предано временем катится в бездну.
Я писал бы про всех разлучённых из всех созвездий,
но мне есть чем заняться, ей богу, на сотню столетий,
ведь Вселенная мне при рождении выдала старость,
и сказала так: «Бейся за истину камнем с врагами».
И вложила мне истину в голову и дала камень,
и смеялась Она
смеялась
смеялась
смеялась.
* * *
Досчитай до ста и рухни усталым космосом в магию чёрной дыры. Не считай никого причастным, родным, ибо ты – это тоже химера. Оглянувшись назад, ты не помнишь, как строил миры, как хватало дыхания, сил, жизнестойкости, веры и нервов. И сейчас ты можешь вздохнуть, полежать в бесконечности звёзд. Золотой Шибальбой и Кентавром закрыть свои бреши. Жизнь не стоит того, чтобы падать в неё под откос, и никто не стоит того, чтобы страстно хотелось их вешать, воскрешать и любить. Это сны на вокзале миров. Ты дотошно разборчив и пропускаешь свой поезд. Что мне делать, когда не останется мифов и слов? Я услышу, как замолчит мой мерцающий северный полюс? Что ж… Сейчас досчитать до ста, прекращая метаболизм, окунуться в свою безнадёжность и ждать, как она накроет. И когда я тебе оставляю свою драгоценную жизнь, значит, радость моя, она ничего не стоит.
Владимир Морж
Итальянская штукатурка
(глава из повести)
– Что там такое? – мусоровоз висел над пиком уже с час, выпущенные боты во всю занимаются чисткой, и тут Фенкиньен понял, что один из них, под номером семнадцать, направленный в Лагерь № 4, зациклился и застопорил работу. Более того, индикаторы сообщали о каких-то непредусмотренных программой препятствиях.
Фенкиньен послал боту «отрезвляющий» сигнал, чтоб тот прервал выполнение задания и поднялся на пять метров. Потом переключил изображение на большой монитор и начал просмотр записи.
Лагерь № 4 – самый большой и самый загаженный – расположен на Южной седловине. Им пользовались при прохождении маршрута № 1. Его популярность очевидна: через него тянется самый лёгкий путь к вершине, его всегда облюбовывали обычные туристы. И как следствие – там сгрудились сотни палаток. За эти столетия почти все они вмерзли в лёд, засыпаны снегом и мусором, а сверху ставили и ставили новые палатки. Как мусульманские дахмы.
Так вот, бот разбирал одну из палаток, стоящую на самом верху. Она выглядела новенькой, будто только что поставленной. Хотя уже целый год восхождения были запрещены, ведь ЮНЕСКО принял окончательное решение по очистке горы.
Судя по записи, бот начал надрезать пластик у основания, ввёл в палатку манипуляторы, осветил внутренности. Обычно в таких местах был свал из брошенных вещей: оборудования, пищевых отходов, кучи обёрточного мусора… В этой палатке бот обнаружил три замёрзших трупа.
Первого и второго он вытащил манипулятором и разместил их в саркофаге. Когда он занялся третьим, то «труп» открыл глаза. Более того, он схватил какую-то палку и стал отбиваться от манипуляторов. Повреждения были незначительными: человек был, очевидно, при смерти, очень слаб, голоден и обморожен. Понятно, что ему что-то померещилось в бреду, если он своего вызволителя начал избивать.
У бота программа спасения не была инсталлирована за ненадобностью, поэтому он и не мог ничего сделать. Фенкиньен успел прекратить работу и поднять бот, а то бы оживший «мертвец» повредил манипуляторы.
Ну что ж. Всё стало ясным.
Загрузить программу спасения – минутное дело; она включена, и семнадцатый получил разрешение действовать. Он осторожно «заглянул» в палатку: человек лежал в той же позе и закрыл глаза. Видимо, драка с манипуляторами отняла у него последние силы. Бот, согласно инструкции, обдул тело тёплым воздухом, освобождая от намёрзшего льда, набросил на человека тёплую сеть, вытащил «свёрток», вложил его в себя, ввёл человеку антишок, поднялся к мусоровозу и влетел в шлюз. Тут его встретил медицинский робот. Эта заминка вряд ли могла существенно задержать работы, Фенкиньен вполне укладывался в график по времени даже с учётом этой паузы. Но дело было в другом: по контракту он не должен был заниматься спасательными работами.
Бот разгрузил не до конца наполненные контейнеры и полетел собирать мусор дальше. Все остальные девятнадцать ботов успешно выполняли план: они шли согласно назначенному маршруту по два-три, захватывая метров пятьсот в ширину. Трое работали на самой трудной точке – на вершине – тоже загаженном месте, где сам чёрт голову сломит.
Фенкиньен опять подумал о найденном человеке. Инициатива могла завершиться штрафом!
Контракт Фенкиньен заполучил почти случайно. Сразу три его конкурента – а у них мусоровозы и посолиднее и поновее – снялись с конкурса из-за каких-то проблем. А тут он подсуетился, дал кое-кому на лапу и оказался недосягаемым для остальных соискателей.
Оплата сдельная: сколько вывезет мусора, столько и получит денег; главное, чтоб не осталось никаких следов человеческого дерьма на горе. За трупы оплата особая. Но среди разрешённых работ спасение альпинистов не значилось. Так что Фенкиньен, тихо матерясь, бегло перечитал светящийся на мониторе текст контракта и даже вспотел… Придётся связаться с заказчиком…
Готовясь к этой работёнке, Фенкиньен целый месяц изучал историю восхождений, маршруты, возможные скопления мусора, закупал для обновления парка несколько новеньких ботов, лихорадочно их программировал… Ему пришлось рассчитать теоретический объём мусора и перестроить мусоровоз: найти способы плотнее набить баки непривычным грузом, выполнить первоначальную сортировку, компактно, но деликатно разместить трупы… Если он ошибся в расчётах, то за вторую ходку придётся платить неустойку. А тут ещё этот полузамёрзший идиот!
Контракт заключался с ЮНЕСКО, которая нашёл, наконец, на эти цели деньги. У всех на слуху была полемика в различных инстанциях: от комиссии по этике до комиссии по защите природы. Куча маститых чиновников «думала» несколько десятков лет. А за эти годы гора подросла ещё метров на десять.
Противники очистки очень сомневались, надо ли вообще убирать оттуда мусор. Можно прикинуться, что он – результат жизнедеятельности человека, а значит – вполне естественен для природы. Фенкиньен знал, что это – последняя грязная гора. Все остальные уже очищены. Правда на планете не было мест, так сильно заваленных мусором, и приведение в порядок которых стоило бы так дорого. А гора не простая: самая высокая в мире. На неё, как и в древние времена, лезли и лезли эти идиоты-самоубийцы.
Были планы считать эту гору памятником «дерзновенным альпинистам» или «жертвам безрассудства». Но разум возобладал. Ограничили количество турфирм. Установили заоблачные цены на восхождение… Но походы – даже со смертельными исходами – продолжались… Особенно возрос поток обезумевшего молодняка, ищущего выхода своей неуёмной энергии, которому умирать не страшно, а страшно не стать «героем». Слишком лёгкой и беззаботной стала жизнь на Земле.
ЮНЕСКО победила. Восхождения были полностью запрещены. Но разве это кого-то остановило? Наоборот, находились дураки, которые тайно взбирались на вершину! Наверное, Фенкиньен наткнулся на таких горе-альпинистов. Ведь официально считается, что никого на горе нет, а значит, никаких спасательных операций не предусматривалось!
Вспомнил полемику.
Вопрос: что делать после очистки горы?
Ответ: запретить вообще всякое восхождение.
Вопрос: а как это сделать?
Ответ: а хрен его знает. Не отстреливать же альпинистов! Это же был самый лакомый кусочек для искателей приключений на планете!
Вопрос: а если разрешить восхождения опять?
Ответ: и лет через сто придётся её чистить; слишком дорогое удовольствие для человечества!
