скачать книгу бесплатно
Зримые искры – бренные суть…
Близок крупитчатый Млечный путь,
летним теплом створоженный,
шёпот звёзд не даёт уснуть…
Два ковша – беспредельности жуть
льют из пустого в порожнее…
Год спокойного солнца
В палевой дымке на тихом Донце,
не ослепляя прищуренных глаз,
падает в пойму солнце,
светлый латунный таз.
Воды сверкают, как гладь солонца.
В очередной из бесчисленных раз
валится в плавни солнце,
жёлтый прозрачный страз.
Загустевает дневная ленца,
бледно лучится заоблачный газ,
спелое манго-солнце
вовсе уйдёт сейчас.
Но на медовой заре – до конца,
может быть, в профиль, а может – анфас
лик умилённый солнца
ласку струит на нас…
Убраны в темень ночного чепца
протуберанцев роскошные космы,
над головою – Космос
с запахом чабреца.
Там, огневой бахромой шевеля,
сонно, рассеянно и благосклонно
смотрит Светило, как блёстка-Земля
следует по небосклону.
Людмила Гонтарева
«Солнце встало над землёй…»
Солнце встало над землёй,
словно глаз Большого Брата.
Бел туман скользит змеёй,
зыбким облаком обрата.
Удивительный паркет
озера натёрт до блеска.
Обещал парад планет
Млечный Путь, седой и дерзкий.
Отшагают свой маршрут,
оживив движеньем вены,
и Юпитер – милый плут,
и безрукие Венеры,
и несносные юнцы —
сыновья июльской тучи…
И сорвёт свой купол цирк
жестом ловким и могучим.
Чёрной ниткой мулине
лакированные птицы
вышьют небо ришелье,
очертив его границы.
Заморочат все ходы
королю, взломав пароли:
тесно правилам игры
в чёрно-белых клетках поля.
Разольются паруса
по ветрам крылатой гладью,
острой солью набросав
утонченность летних платьев.
Чтоб вовек не перестать
колеса глухого скрипу,
к звёздам выпустят десант
желторотых звонких скрипок.
Звук подарит торжество
скромным нотам-недотрогам,
возомнят себя листом
узкие ладони слога.
В увяданьи лепестка —
траектория полёта
снежной пыли на висках
вечного круговорота.
Отстучит в окно февраль,
март, апрель, обед и ужин.
Пожелтевший календарь
сединой ночей простужен.
Упадёт на темя крыш
хлопьями больничной ваты
перепуганная тишь
с сердцем чёрного квадрата.
Пульс аорты у гитар
с вечера закат настроит
и закроет до утра
солнца яблоко глазное.
Сергей Стрелков
Башня
Я проснулся внезапно и лежал некоторое время, не понимая, где нахожусь. В окружающей темноте всё ещё проступали силуэты города, странная изломанная картинка не отпускала… С чего же всё началось? Шаг за шагом я вернулся к истокам сна и стал перебирать всё привидевшееся, мучительно пытаясь убедить себя, что всё это было лишь сном, обычным сном… Таким ярким?!
Самое любопытное – всё в этом сне выглядело, как аниме. И люди, и дома, и предметы – всё было нарисованным. И сам я тоже был персонажем аниме. Я ясно это понимал, но был не зрителем, а находился внутри, был активным участником событий и относился ко всему происходящему очень серьёзно. Видимо, во сне это было абсолютно естественным – жить во вселенной аниме.
Большой современный город, мегаполис, снова разворачивался передо мной. В центре, на главной площади – огромное древнее сооружение – Круглая каменная колонна, или, скорее – башня. С одной стороны наверх поднимается лестница из красного кирпича. Ступеньки крутые и очень узкие, так что по лестнице может идти только один человек. К тому же, нет даже намёка на перила. Вообще всё сооружение больше напоминает жертвенники древних ацтеков.
Наверху башни – круглая ровная площадка диаметром метров десять. В центре площадки стоит каменный трон. На нём сидит странное живое существо. Тело у него явно человеческое, рост – около двух метров, но лицо одновременно напоминает лицо человека и морду змеи. Или, возможно, ящерицы. Но ничего страшного и отталкивающего в этом лице нет, оно кажется очень спокойным и величественным, по-своему даже красивым. Кожа Существа гладкая и абсолютно лишённая волосяного покрова, переливается зеленовато-голубыми оттенками. Не могу вспомнить, есть ли на Существе какая-то одежда, но почему-то знаю, что оно мужского пола. Жители города очень любят это Существо, при этом почему-то все считают его инопланетянином. Все знают, что оно сидит на вершине башни уже три тысячи лет.
Всё, что находится на площадке – и трон, и сидящее на нём Существо – заключено в большой прозрачный кристалл. Местные жители называют его Льдом, хотя, конечно, это не лёд. По крайней мере, не лёд в привычном, земном смысле слова. Скорее, какой-то минерал вроде кварца, только очень прозрачный и чистый.
Сейчас весь город замер в ожидании великого события. Все знают, что пройдёт ещё один день – и чудесным образом кристалл разлетится на мелкие осколки, которые поднимутся в воздух, а Существо спустится в город к людям. Они ждут его, как нового Мессию. Они повторяют: «Он отменит все болезни». Именно так – «не вылечит», а «отменит все болезни». Странно. Будто болезни можно отменить, как устаревшие или жестокие законы.
Мне кажется, я не родился в этом городе, а когда-то приехал в него. Тем не менее жил я здесь уже очень давно. И был я, как ни странно, врачом. И даже, на удивление, единственным врачом во всём мегаполисе. (Вот интересно, почему именно врачом? Говорят, во снах мы реализуем наши неосуществлённые желания. Но я точно знаю, что НИКОГДА не хотел быть врачом. Ну, нет у меня так необходимого для врача сострадания. К тому же врожденная повышенная брезгливость. И ещё: я абсолютно не выношу вида крови – даже на мясном рынке запросто могу рухнуть в обморок. Да и вообще с детства к представителям этой профессии отношусь с недоверием).
А ещё в этом городе жила моя любимая женщина. Конечно, это была И. Правда она не очень была похожа на реальную И. Но всё равно узнать можно. Те же чудесные солнечные глаза. Такая же трогательная короткая стрижка. Как и все горожане, И с нетерпением ждала дня, когда Существо спустится с башни.
И вот пришел великий час, и тысячи людей собрались перед башней, заполнив и площадь, и прилегающие к ней улицы. Раздался мелодичный звон, кристалл рассыпался на мелкие осколки, и они, стремительно вращаясь, как воронка смерча, взмыли в небо. Мессия выпрямился во весь рост и легко и стремительно, едва касаясь лестницы, спустился с башни. Он окинул площадь равнодушным взглядом, мимоходом полоснув по моему лицу, и я в ужасе вздрогнул, будто мне только что вынесли смертный приговор. А он уже медленно двигался по одной из улиц, постепенно становясь неразличимым в приветствующей его ликующей толпе. Видимо, шёл «отменять все болезни». В этой полной энтузиазма толпе я один, похоже, не был счастлив. Теперь я точно знал, что приближается катастрофа.
Я знал, что всеобщее счастье продлится только один день. Я видел – осколки Льда, поднявшись в небо, замерли в какой-то точке. Немного помедлив, кружась, сперва неторопливо, но с каждым часом всё быстрее, они начнут обратный путь. Ровно через сутки они опустятся на вершину башни и, не найдя там никого, брызнут злым острым дождём во все стороны, сметая всё на пути. И будет конец света… Во всём мире это знал лишь я один. И ещё я знал, что существует единственный способ это предотвратить. До того, как кусочки кристалла лягут на площадку на верху башни, кто-то должен сесть на трон. Тогда осколки вокруг него вновь сложатся в кристалл и катастрофы не будет. По крайней мере ближайшие три тысячи лет. За этой страшной картинкой пришло понимание, что занять это место должен я. Просто некому, кроме меня.
Не спрашивайте меня, как я всё это узнал и почему только я один. Об этом я не имею никакого представления. Ведь это был сон. Разве Те, Кто Снят Нам Сны, сообщают причины происходящих во сне событий? Я просто знал – и всё.
А ещё я знал – и это было намного, намного страшнее – что я не могу, не должен, не имею никакого права никому рассказывать о грядущем Апокалипсисе и мотивах своего поступка. Никому. Ни одному человеку. Даже И. Особенно И. Если я кому-то расскажу, то ничего уже не получится и всё будет намного хуже. Хотя сложно представить, что может быть хуже, чем Апокалипсис.
Конечно, я сразу пошёл к И. Когда я сказал ей, что должен оставить её, чтобы подняться на башню и сесть на трон – навсегда, она ответила: «Ну, конечно. Раньше ты был врачом, ты был необходим этому городу, тебя все уважали и любили. Теперь пришел Он, болезней больше нет, и ты чувствуешь себя никому не нужным. Того, что ты нужен мне, тебе, видимо, мало. Ты придумал эту глупую затею, чтобы занять Его место и стать объектом всеобщего поклонения. Никогда не думала, что ты так тщеславен». Она помолчала и добавила: «И бессердечен». Я смотрел на неё и молчал. Конечно, она поняла бы, но как же я мог ей рассказать?
Следующие несколько часов я помню плохо. Помню только, что я постоянно видел, всей кожей чувствовал, как всё ниже и ниже опускается над башней сверкающее и кружащееся облако. Кажется, я бродил по городу и искал в толпе лица каких-то знакомых, друзей, пытаясь рассказать им о своём уходе. Но никто не слушал. Толпа по-прежнему ликовала, вечерние улицы гудели, как растревоженный улей, а если кто-то пытался выслушать меня, то, услышав несколько фраз, отшатывался в недоумении…
И вот на рассвете я вышел на площадь. Перед тем, как шагнуть на первую ступеньку, я оглянулся. В нескольких метрах от меня стояла И. и смотрела прямо мне в глаза. В её взгляде не было прощения. Я прочёл в нём только презрение и боль. Не дай Бог мне когда-нибудь наяву увидеть такой её взгляд.
Я поднимался по лестнице долго, очень долго, наверное, несколько часов. Ступеньки были крутые и скользкие, ветер налетал со всех сторон, в спину бил безжалостный женский взгляд, и если бы я посмотрел вниз, то, конечно же, упал. Но я смотрел только вверх. Я видел, что между роем осколков и каменной поверхностью башни остался лишь метр. Больше всего я боялся не успеть.
И всё-таки, пока поднимался, я о многом думал. Эти мысли текли, как грёзы наяву, независимо от воли и желания разворачивая передо мной картины прошлого и будущего… Я многое понял. Я узнал, что то Существо, Мессия, мой предшественник, никогда не был инопланетянином. Когда-то давно, три тысячи лет назад, он был обычным земным мужчиной, таким же, как я – и так же, повинуясь зову беспощадного тайного знания, уходил вверх по лестнице, навсегда бросив внизу любимую женщину. Уходил, чтобы спасти её и миллионы ему не нужных прочих. Я знал теперь, почему он так выглядел. Мёртвый холодный камень снаружи и сжигающий сердце камень вечной разлуки в груди – эти две силы за столько лет могли и не такое сделать с человеческой внешностью. Я понял, почему, когда он спустился в город, его глаза были так равнодушны и пусты. Он видел восторг многотысячной толпы и знал, что не прощён. Он видел множество сияющих, радостных лиц и знал, что никогда не увидит то единственное лицо, которое было ему так нужно, – лицо женщины, которую он когда-то оставил у подножья башни. Я знал, что через целую вечность, когда смогу встать с трона, буду выглядеть так же, как сейчас выглядит он.
И ещё я думал о том, что если действительно «он отменит все болезни», то что должен буду «отменить» я, когда стану свободен? Смерть? Законы гравитации? Чередование времен года?
И я задавал себе вопрос: когда я спущусь в город, найдётся ли другой, следующий доброволец-невольник, который займёт место на башне, оставив внизу ещё одно разбитое сердце? А если нет – то что, всё напрасно?
И уже на самой верхней ступеньке сквозь шум ветра я услышал голос – или, может быть, мне показалось? Голос тихо произнёс: «И ни один из них не Герой, но каждый – Жертва, и лишь звено в бесконечной цепи себе подобных…».
Я успел в последний момент. Бешено вращающаяся воронка искристого крошева зависла в нескольких сантиметрах над каменной плитой, когда я сел на трон. В тот же миг вращение прекратилось и кристаллики начали выстраиваться вокруг меня в прочные стены, отгораживая от жизни, от надежды. Я почувствовал нестерпимый космический холод. Значит, и вправду – лёд. Ледяной ад.
Теперь оставалось только ждать – три тысячи лет. Всего-то. Я успел!
Я проснулся, от холода сводило мышцы и щемило сердце. Ледяной плен не хотел отпускать свою жертву. «Сон, только сон, всего лишь дурной сон», – твердил я себе раз за разом, уговаривая себя, как маленького. Помогало плохо…
6-10 марта 2008 г.
Владислав Кудба
«Детский взгляд в первозданную синеву…»
Детский взгляд в первозданную синеву…
Важно ли, что за нею нет горизонта?
Сонмы галактик неторопливо плывут
к неизвестным глубинам-далям-высотам,
за которыми снова всё та же гладь
необъятно-незыблемого покоя,
где нет правды и лжи, нет добра и зла,
где вообще не знаешь, что он такое.
И в немом изумлении перед ним
забываешь в сиянии первозданном
о существовании всех границ,
кроме черты меж тобою и чем-то Самым…
Космос глядит в прицелы земных очей,
будто сквозь, безразличием непонятным
заставляя опять уходить ни с чем
стиравших очередные «белые пятна»
и влекомых вечным мерцанием звёзд
искателей правды, азартных в своей погоне
за лучшим ответом на короткий вопрос
о смысле здешней суетной жизни: «кто мы?»
Жалкие паразиты на голубом
шаре? Отражения макрокосма?
Или живые души, которым Бог
вложил любопытство в дополнение к носу?
Сиреневый пух Магеллановых облаков
грезится нам, испускающим тета-волны.
Хоть и знаем: никак не достать рукой, —
туда, наивные, тянемся вновь невольно…
Галина Ульшина
Гончие Псы
Собака, сожравшая ночью тапок,
не тянет на «Гончих Псов».
Мужчина, сопящий лицом на запад,
моих сыновей отцом
не станет.
Ни стали, ни злата —
вааата…
Ни зла, ни добра —
ЖАРА….
И смотрит на землю зрачок целовато,
как нищий в лапшу «Доширак».
Был – крокодилом под ил украденным,
Выскочил – лазер.
Зеро!..
Где они – годные градины —
гадины?
Крадены, к черту, ЖАРОЙ…
Вороны – в обморок, сонная ёпера,
перья белеют в полях…
Вышла собака, как баба с ведрами,
