скачать книгу бесплатно
– С таким человеком и я не прочь… – Вознес он стакан. Все выпили. – В каком хоть звании?
– Не имею права! – Гордо, войдя в роль сотрудника КГБ, ответил Виктор, но преклоняясь перед фронтовыми сединами, добавил – извините!
– А петь, могешь? – Не обращая внимания на дерзость, с улыбкой спросил председатель.
– Почему же не спеть? Спою!
Виктор взял в руки гармонь, и пальцы веером пробежались по клавишам, раздувая меха.
– Эта песня, – словно забыв об уговоре про «будущее», начал капитан – нашего хорошего ансамбля, Любэ[1 - Любэ – Советская, российская рок- (поп-) группа, основанная композитором Игорем Мотвиенко 14-го января 1989 года.].
Все смолкли, пока Виктор рвал душу нотами и голосом. Никто не смел, помешать ему. Братья обнялись, и задумчиво вслушивались в каждое слово. Если еще и закрадывались сомнения по поводу капитана, то сейчас сомнений не оставалось – наш, советский.
Алексей Петрович, не слышал, про такой ансамбль, как и саму песню, но она проникла в его память, отправив на двадцать лет назад, в отнятую молодость фашистами. Снова в строй, снова в атаку с беспощадной рукой бить врага, не имея жалости ни к себе, не к фашисту, ни к предателю. Песня настолько растворилась в председателе, что его глаза источали живость воспоминания, увлажняя щеки. Это были не слезы слабости, герою отечества не ведома слабость – это слезы горести, за тех кто, может быть, уже ни когда не услышит таких слов.
Солнце шло к закату, растворяя день в себе.
– Значит, говоришь, ждет Севастополь, ждет Камчатка, ждет Кронштадт – вновь наполнил стаканы председатель, но уже по самый край. – Ну, давайте, – поднял он над головой стакан – чтоб не быть нам еще раз в этом тумане, и за тех, кто в нем остался на веки.
Все затихло. Казалось, что мир остановился.
– У вас поминки что ли? – Разбудили тишину вошедшие девушки, а за ними и парни. – Эй, заходи! – Крикнула самая озорная – председатель здесь!
Вечер стал налаживаться, скука ушла как сон. Музыка, танцы и девичий смех. Но, как гласит истина – все хорошее имеет свойство заканчиваться раньше, чем хотелось бы.
В кармане запиликало, когда веселье было в самом разгаре – это уже было в третий раз.
– Мне пора. – Подошел Виктор, к Илье. – Дай мой узелок, да я уже… прощаться не беду, вдруг опять, что-нибудь не то.
На небо выкатывались звезды, но солнце еще не совсем легло за горизонт, красной паутинкой раскинувшись по краю неба.
Переодеваться капитан не стал, так, в одежде «братьев из Тюмени» и с узелком в руке, отправился он на поле.
В ночи, на маленьком диске, сияли цифры, с отсчетом секунд назад. 00:00 появилось на табло, центр диска засиял ярким, синим светом. Виктор нажал на центр диска, в ожидание отправится домой. Там он все расскажет, а установка станет новым научным открытием, а капитан, «первопроходцем сквозь временные рамки».
Активация началась.
Темнота, свет, снова темнота, ночь. Мимо, по вымощенной камнем улице, проехала пролетка запряженная лошадьми. Люди суетливо бегали, кто-то кричал и просил о помощи, а кто-то отбивался от оборванцев-грабителей. За спиной раздался взрыв. Это, с именем Богини, крейсер выстрелил во тьму, просигналив обратный отсчет времени, последних дней Российской империи.
И снова, что-то пошло не так.
(Сентябрь, 2013 год).
Упырь
Его виски горели, мозг плавился. Невыносимая боль поселилась в груди, словно тот кол, что вбивали ему два века тому назад. Желудок свело – он бурчал, ругаясь и поторапливая быстрее принять пищу. Синяя, со слегка серым оттенком кожа шелушилась, источая зловонный запах мертвеца.
– Европа… цивилизация… – ругался упырь, идя по улицам Лондона, шатаясь, из стороны в сторону, от слабости. Кто-то вылил помои на улицу, из окна второго этажа, обрызгав сапоги путника. – Да вы гадите на улицы! – Крикнул он, продолжая бурчать себе под нос – вот вам и чума «немытая Европа». Приехали бы к нам, в Россию… мы бы вас в баньку, да веником, веником… вот, там бы всех вшей из вас повыгоняли, да научили бы в отхожие места ходить.
Ноги заплетались, путник споткнулся, чуть было, не упав лицом в лошадиный навоз.
Разве об этом он мечтал, принимая вечную жизнь от самой богини смерти семьсот лет назад? Разве ради этого он обучался колдовскому делу славян на протяжении тридцати лет, сызмальства?
– Чертова чума! – Не успокаивался упырь. Он облокотился на дверь одного из домов, за которой были слышны тихие разговоры и осторожный скрип половиц. – Из-за этого недуга никого не встретишь, никто и в дом не пустит.
Свернув на одну из улиц, что выходила к реке, он увидел огонь.
Пламенные языки вырывались из окон, ломая хлопками стекла.
– Чумных жгут. – Обрадовался он. – Вот тебе и кровь святая.
Взяв себя в руки, ровным шагом, упырь направился к месту пожара.
Уже приближаясь, он натянул на голову капюшон плаща так, чтобы лица его видно не было.
У дома стояла толпа зевак, «вот что их может выгнать со двора – подумал упырь – надо запомнить». Он втиснулся промеж людей, забывших о злом недуге, что поедал Европу.
– Что случилось? – спросил упырь, рядом стоящего молодого, с напудренным лицом и раскрашенными щеками, человека.
– Говорят, что дочь закашляла, – не оборачиваясь, начал рассказ, напудренный в светском платье, зевака – так Джон дом и запалил, чтоб чума дальше не пошла. Он внутри заперся, слышите?
В верхней комнате дома раздался женский крик, женщине было больно. Огонь охватил уже весь дом.
– Молчи, дура! – Послышался грубый, с хрипотцой, какая бывает у старых моряков, мужской голос. – Людей спасаем!
– Ну и спасай, а меня отпусти. – Отвечала женщина.
– Я тебе рот заткну. – Зазвучал вновь голос Джона, после чего раздался выстрел, и все стихло, лишь треск горящих досок и стекла.
– А вы сами, местный? – Спросил упырь у молодого человека.
– Да. – Ответил тот и посмотрел на собеседника. – А что у вас с лицом? – Отшатнулся он.
– Не извольте беспокоиться. – Вкрадчиво произнес живой мертвец, и поманил «напудренного зеваку» за собой. – Я только что из России. Видно на корабле укачало, да и кожа у нас, у русских, другая – мы же северный народ.
– О, да! – Согласился «напудренный зевака», будто имевший множество знакомств с людьми из той страны.
– Вы бы не могли меня проводить? – Взяв под руку молодого человека, упырь повел его прочь от величайшего, для этих мест, зрелища. – Я к вашим королевским особам, с визитом, от самого Царя Батюшки. Понимаете?
– Да, конечно! – Глаза «напудренного» засияли, когда в ладони покойника блеснула, в отражении луны, золотая монета. – Простите, – поклонился он, и, взяв монету, продолжил:
– Забыл представиться. Даймон Фрэнк Силверберг. – И снова пируэт.
– Свое имя, я вам сказать не могу, простите! – Повторил упырь поклон Даймонда, с большей гибкостью, выглядывая исподлобья, на то, как тело Даймонда вытянулось в струну. – Так вот, я прибыл сегодня на корабле с тайным визитом, но великих особ решил не беспокоить в столь поздний час, от чего мне захотелось прогуляться и осмотреть ваш город, да видимо заблудился. А здесь, словно сам принц стоит, – от этих слов нос «напудренного» Д. Ф. Силверберга задрался, чуть ли не к небу. – Я и решил, что вы знаете дорогу к дворцу.
– Конечно, извольте, наша семья частый гость на балах. – Молодой человек поправил парик, не замечая, что его спутник был уже за спиной Силверберга. – А здесь я так, по делам проезжал…
Даймон не успел договорить, как острая боль, с последующей истомой наслаждения, проникла через его шею. Глаза «напудренного» закрылись, тело обмякло, и парик слетел на землю, обнажив прекрасные, словно солнца луч, рыжие волосы.
Упырь вытер окровавленные губы рукавом, переступив через мертвое тело жертвы, пошагал по улице. Лицо упыря порозовело, кожа стала нежной, будто у молодой девушки.
Он прошел три квартала, к ожидаемой его карете.
– Теперь можно во дворец. – Сказал упырь, сев в карету.
Кровавое солнце раскинулось по горизонту, лаская рассветом, через окно, прибывшего упыря «тайным лицом» ко двору Английскому.
(Декабрь, 1998 год).
Призраки
Отпечатки энергетической оболочки, с ответами на любые вопросы; галлюцинации рожденные в больном воображение, или души тех, кто не нашел путь в царствие Аида[2 - Аид – Бог в древней греческой мифологии. Царь мира мертвых – тартар.]? Призраки! Что люди знают о них? Где в этих ведах[3 - Веды – знания (старославянское).] реальность, а где вымысел?
Есть люди зрячие к такому ненаучному происхождению. Эти люди называют себя экстрасенсами, некромантами, медиумами… В их среде очень много шарлатанов, наживающихся на душевных тревогах человека, на терзаниях и страданиях его, принося с собой облегчение, уготовленное суицидальными желаньями.
Иногда призраки, или приведения, подшучивают над живыми, дабы те не вторгались в их мир, и ни стремились сократить отведенное им время Великой Богиней Макошь[4 - Богиня Макошь – Богиня плодородия, брака, родов, домашнего очага, прядения, удачи, судьбы. Боги, в славянском пантеоне, боялись ее – она пряла клубок судьбы, с узелками, не только людей, но и Богов.]. Выходя из тьмы, «неживые» меняют свой облик, а иногда являются шепотом и скрипом, даря безумие начала человеческому сознанию. Упырь[5 - Упырь – мертвый, или живой колдун сосущий людскую кровь, тем самым убивал человека, в европе его называли вампиром (старославянское).], вурдалак[6 - Вурдалак – оживший мертвец, оборотень. Мертво-кожий (старославянское).], или волколак[7 - Волколак (волкодлак) – оборотень, в охоте принимающий образ волка. Производное от слов «волк» и «длак» (шкура) (старославянское).], не могут жить среди них, но духи, издеваясь, принимают такие образы, ибо их сущность анчутка[8 - Анчутка – злой дух, черт. Считалось, что он откликается на свое имя и если его произнести вслух, то он появляется (старославянское).], и каждый мошенник, встав на путь мертвеца, будет наказан.
Сказ сей случился в одном селение, под Екатеринбургом.
– Спасибо тебе Яромир. – Прокряхтела старушка, в дверях, протягивая последние деньги молодому парню, облаченному в черную атласную рясу.
– Иди с миром, – положив ладонь ей на голову, проговорил парень, словно декан студенту. – И не забудь о том, что я тебе говорил.
Старушка, переложив маленький пакет, упакованный в газету перемотанную скотчем, в левую руку, вознесла пальцы над головой парня, чтобы окрестить его, но Яромир остановил старушку, поцеловав ей руку. Когда пожилая женщина исчезла за дверью сеней, Яромир тщательно вытер губы широким рукавом рясы – ему был противен этот поцелуй, и он трижды почистил зубы.
Деревянный дом Яромира (или по паспорту Николаева Антона Валерьевича), находился на отшибе деревни. Купил он его четыре месяца назад, практически за бесценок, у местного алкоголика, а сам Антон, вырос в Кирове, откуда бежал за долги. После того, как он перебрался в этот дом, Яромир устроил в нем логово экстрасенса. Он запустил о себе рекламу в интерактивную паутину, и во всяческих дешевых газетах области. За месяц, предприимчивый молодой человек, заработал нужную сумму на долги, с остатком, и теперь ему было бояться нечего…
Вернувшись из уборной, Антон обнаружил в доме гостя. Тот сидел обнаженный, сгорбившись, почесывал свой круглый, словно раздутый, живот. Мужчина был небрит, грязные ноги он закинул на стол, ковыряя своим гнилым ногтем хрустальный шар.
– Это еще что? – Возмутился экстрасенс от наглости гостя. Посетитель толкнул шар пяткой, и тот чуть было не упал на пол, но Антон подхватил его у самой точки небытия. Он отварил дверь в сени. – Вон отсюда! – Скомандовал экстрасенс, но незнакомец лишь рассмеялся:
– Я шишига[9 - Шишига – маленькое горбатое существо, приносящее беду пьяницам (старославянское).]! Я сам тебя выгоню.
Яромир поставил шар на комод у входа и, облокотившись на стол, проговорил сквозь зубы, хоть и неизвестный заинтересовал его:
– Шишиги обитают в водоемах, а здесь нет нечего подобного, да и приходят они к пьянчужкам. Я же не пью. Вы сами уйдете, или мне применить силу?
Широкоплечий, высокого роста молодой мужчина мог с легкостью выпроводить шишигу, но гостю, похоже, было все равно, он только смеялся, словно слова Антона щекочут ему потрескавшиеся пятки.
– Не сможешь, – говорил шишига, показывая на дверь крючковатым пальцем – он не даст!
Двери, за спиной Антона, с силой захлопнулись, и Яромир резко обернулся так, что голова пошла кругом. На пороге стоял великан. Он плечами уперся в потолок и смотрел, наклонившись, сверху на экстрасенса единственным своим глазом. Хозяин попятился назад, челюсть его отвисла от удивления, но когда шишига, помахав ему тоненькой ручкой, растворился в воздухе словно пар, ноги Антона подкосились и он упал, не дойдя до кровати. Великан прошел к стулу и попытался сесть на него, но тот, ни выдержав такого веса, сложился как меха гармошки.
– Меня зовут, Борот, – представился великан, поднимаясь на ноги – я лихо[10 - Лихо одноглазое – дух зла, несчастья горя (старославянское).]. – Антону и без того было страшно. Вскочив будто ошпаренный, он бросился к двери, но та была заперта снаружи. Как ни бил он ее плечом, дверь не поддавалась. – Некуда бежать, и за окном лишь тьма вернет тебя назад.
– Зачем я… – начал заикаться Яромир. – Зачем вы… что не так… почему?
Циклоп[11 - Циклоп – одноглазый великан из европейских мифологий.], взял его громадной своей рукой, и усадил на цветной узорчатый вязаный плед, на кровати.
– Да тебя так не поймешь, – почесывая подбородок, гулко сказал великан. – Может сестрички поймут, о чем глаголешь[12 - Глаголить – говорить.]. Эй, сестрички! – Крутясь на месте, лихо зазывал неведомо кого. – Трясовицы[13 - Трясовицы – двенадцать духов-женщин насылающих на человека болезни: Тресея, Отпея, Гладея, Аввариуша, Храпуша, Пухлея, Желтея, Авея, Немея, Глухея, Каркуша. По их именам понятны и болезни насылающие ими (старославянское).] идут, – вновь он обратился лихо к Антону. – Не боись. – Сказал он и вышел в окно, не отворяя и не разбив его.
Там, за прозрачной льдинкой стекла, шел снег. Крупными хлопьями, нещадно, осыпали землю снежинки, собираясь в сугробы легким ветерком, у зажженного фонаря. Свет прожектора очертил круг у столба, затаив в себе тишь и спокойствие. Как же Антону хотелось быть этим фонарным столбом, или спрятаться под ним, но улица его устрашала уже больше чем дом.
Открыв шкаф, экстрасенс что-то искал, выкидывая книги одну за другой, а тем временем из стен и пола вылезали Трясовица, двенадцать обнаженных женщин, с прекрасным молодым телом и обезображенным лицом, всяческими болезнями, шрамами и ожогами на нем.
– Кто нас звал? – Послышался за спиной женский голос.
Антон обернулся, и пред ним предстали все двенадцать сестер Лихо. От изнеможения и ужаса, экстрасенс упал на колени, закрыв лицо руками.
– Не плачь, – нежно сказала другая сестра, гладя рукой по голове, длинные волосы Антона – мы не за тобой, нам послышался голос брата нашего. Может быть, ты знаешь его? Боротом он названный!
– Он ушел, – не открывая лица, дабы не видеть ужасных лиц зловещих дев, всхлипывая, произнес Антон. – Кто там еще – Полкан[14 - Полкан – получеловек-полуконь с головой собаки (старославянское).], Сирин[15 - Сирин – райская птица с головой девушки, поющая песни печали (старославянское).] или Яга[16 - Баба-Яга – владычица леса, зверей и птиц (старославянское).]?
– Нет, – зазвучал знакомый голос – это я – Нав[17 - Навы (Навьи) – духи смерти. Ими становятся те, кто умер не своей смертью, от насилия или суицида, но не в битве (старославянское).].
Антон поднял голову и изумился. Трясовиц более не было, но на кровати сидела старушка в черном одеянии, облокотившись на деревянную клюку. Это была она – та, что приходила вечером. Она говорила о своих проблемах и болезнях, что муж умерший зовет ее во снах, а Яромир дал ей пастушьей сумки и мяты[18 - Пастушья сумка, мята – травы, завариваются как чай, обладающие успокоительным действием.], сказав, что только это сможет ей помочь отогнать мир Нави[19 - Явь, Навь и Правь – три мира. Явь – мир живых. Навь – мир мертвых и Богов. Правь – мир, или закон, мироздания (старославянское).].
– Ты обманул меня, – продолжала старушка – ты пошел против Прави. Быть может вы думаете, что эффект плацебо[20 - Эффект плацебо – самовнушение.] ничего не значит, но дома, после ваших травок, я уснула крепким сном и в страшных судорогах…
– Я не понимаю. – Вытирая слезы, пробормотал экстрасенс.
– Видно аллергия на пастушью сумку убила меня. Ты убил меня! – Больно ткнул пальцем призрак, в лоб медиума.
– Но вы же только что ушли, а живете в Екатеринбурге. – Щеки горели, лихорадочные чувства одолевали тело. Он пытался еще найти разумное объяснение, хоть чему-то из происходящего.
Старушка рассмеялась, и смех был похож на тот, что лился из шишиги.
– Там нет времени… – продолжала она, но Яромир уже не слышал ее, и ничего не понимал. Что-то охватило его душу, и он кинулся к старушке с неистовой злобой, схватив за горло покойницу, Антон душил ее. Старушка кряхтела, выпуская слюну пеной, наконец, губы посинели, и вывалился изо рта ее опухший язык.
В сенях что-то грохнуло, послышались шаги и голоса. Дверь со скрипом отварилась. В дом вошли полицейские во главе с капитаном. Видя действие, нарушающее закон, капитан решил его предотвратить. Лишь шагнув к душегубу, полицейский задел комод, и хрустальный шар, упав на пол, разлетелся на тысячи мелких кусочков. Тело Антона накрыло покойницу, он зарыдал, но не от содеянного, а от разрушенного его инструмента, капитаном.
– Как же я буду работать теперь? – Повторял он. – Вы знаете, какой дорогой нынче хрусталь?
Троица в форме МВД, недоумевающее смотрели на то, как безумие брало верх, над молодым, но уже ослабшим сознанием. Они приехали на подозрение о мошенничестве, а застали убийство.
Когда Николаева Антона Валерьевича выводили во двор, он увидел, что сумерки лишь зачинали в просторах, как давеча, когда духи к нему только начинали приходить. Но, все же, экстрасенс был рад, что более не будет его в этом доме.
Так Агафуры[21 - Агафуровские дачи – так в простонародье называют псих-диспансер г. Екатеринбург (8 км. Сибирский тракт).] пополнились еще одним пациентом.
Посвящается Александру Овчинникову (Январь, 1998 год).
Жизни вопреки
Ты мать моя, родная Русь,
Перед тобой лишь, встану на колени.
Я только за тебя молюсь,
