скачать книгу бесплатно
Как ни странно, остальные не стали возражать против подобного досуга. Похоже, смирились с тем, что некоторых издержек совместного проживания в одной палате никак не избежать. Тем более что могло быть и гораздо хуже – это в том случае, если бы оказались в обществе какого-то отребья, маргиналов или попросту людей малообразованных, их в нынешние времена хоть отбавляй.
– Послушайте! А может быть, всё это нам снится?
– То есть как? – воскликнули хором Веня и Егор.
– Всё очень просто! Представьте, что я сплю, причём в своей кровати, дома, на Большой Ордынке. И вот во сне явились вы, пятеро совершенно незнакомых мне людей, и начался этот кошмар в палате с железной дверью и зарешёченным окном. Но этот сон не может бесконечно продолжаться, и вот тогда…
– Постой, постой! – воскликнул Макс. – А как же я? Я тоже сплю или я фантом, родившийся в твоём воображении?
– Воображение тут ни при чём. Все вы неизвестно как родившийся продукт моего подсознания, не более того.
– То есть нас не существует?
– Вот именно!
– Ну, удружил! – Антон был возмущён до глубины души. – Мы чуть ли не бьёмся головой об стену, и вдруг оказывается, что надо только немного подождать, когда Кузьма проснётся, и этот кошмар для нас закончится. Нет, не могу поверить, будто меня нет.
– И я!
– И я!
– Да уж, Кузьма! Никак не ожидал от тебя такого оголтело-субъективного идеализма, – поддержал сокамерников Веня.
А вот Егор, судя по всему, идею историка воспринял несколько иначе:
– Пожалуй, увлечение идеализмом я готов Кузьме простить. Это его право, закон не запрещает выдвигать подобные идеи, – и после небольшой паузы продолжил: – Но что если это летаргический сон? Тогда мы в этом заточении останемся навечно…
Последние слова Егора могли привести к непредсказуемым последствиям, вплоть до коллективной истерии, если бы на помощь не пришёл биолог:
– Современная наука возможность перехода в такое состояния отрицает, причём категорически, – авторитетно заявил Антон. – Но попытаться объяснить всё тем, что мы барахтаемся где-то в голове Кузьмы и подчиняемся изгибам его болезненно чувствительного подсознания, получая какие-то сигналы от мозговых нейронов… Это уже что-то запредельное! Ну хоть тресни, не могу этого понять.
Выход из ситуации, грозящей помутнением рассудка или хотя бы длительным расстройством мироощущения, предложил Макс:
– Здесь нужно применить радикальный метод. Известно, что человек обычно просыпается, если ночной кошмар выходит за допустимые пределы, к примеру, если угрожает смертельная опасность. Всё дело в том, что срабатывает инстинкт самосохранения. Так, может быть, попробуем?
– Что ты конкретно предлагаешь?
– Сделаем верёвку из простыни, один конец закинем на крюк, к которому подвешена вот эта люстра, – Макс указал на потолок. – Затем поставим Кузьму на табурет, петлю затянем на его шее. Останется только выбить табурет…
Все разом посмотрели на Кузьму. Тот побледнел, вскочил со стула и попятился к двери.
– Вы шутите?
– Да вовсе нет, – процедил Макс, демонстрируя решимость довести эксперимент до логического завершения.
Было очевидно, что Кузьма чуть ли не в предынфарктном состоянии, поэтому Веня поспешил успокоить незадачливого фантазёра:
– Не бери в голову, Кузьма! Макс и вправду пошутил. Однако с завиральными идеями будь поосторожнее, а то в следующий раз дело может плохо кончиться.
Историк облегчённо вздохнул и сел на прежнее место, одарив спасителя благодарным взглядом. Никто больше не собирался обсуждать его идею, а Веня, между тем, продолжал свои нравоучения:
– Чтобы впредь не попадать впросак, попробуй разобраться в том, как и почему у тебя возникли такие мысли. Похоже, на подсознательном уровне ты боишься той реальности, в которой мы вынуждены жить, и вот пытаешься избавиться от страха, отрицая её существование. Или я не прав?
Кузьма растерянно поглядел на Веню, а затем, словно бы набравшись смелости, сказал:
– Ты знаешь, Веня, мне в этом мире всегда было как-то неуютно. И в детстве, и сейчас, за исключением, пожалуй, бесшабашной юности. Так вот, я осмелюсь утверждать, что мир прекрасен, но человеческое общество… – Кузьма махнул рукой, демонстрируя полнейшую безысходность. – Везде ложь, зависть, ненависть, коррупция… Ну куда историку податься?
– Хотел бы перебраться в те счастливые времена, когда люди жили в пещерах и охотились на мамонтов?
– Да по большому счёту тогда было то же самое. Влад, ты как считаешь?
– Про эпоху палеолита не пришлось писать. Но ты, конечно, прав, Кузьма, поскольку с тех пор ничего не изменилось. Только упрятали всё в красивую упаковку, да лицемерия наверняка побольше, – по сути, Влад поддержал Кузьму, а затем неожиданно продолжил: – Мне иногда кажется, что стоит человеку согрешить, и он перемещается в некий параллельный мир, где всё не так, где всё гораздо хуже.
– Что ты имеешь в виду?
– К примеру, бросил человек жену с ребёнком, и с ним произошло несчастье. Не обязательно на следующий день, может быть, гораздо позже… Однако всё равно возмездие неотвратимо.
– Но тысячи людей, совершавших гнусности, живут себе припеваючи, – не согласился Макс.
– Да всякое бывает! Если допустить существование какой-то Высшей силы, даже ей за всем не уследить.
– А по-моему, всё дело в совести. Она-то и не даёт покоя, и грешник сам себя ведёт к печальному концу. А если совести нет, тогда мерзавец благоденствует, несмотря на совершённые грехи.
Кузьма обвёл глазами остальных, рассчитывая на поддержку. Но очень уж непростая это тема, чтобы с ходу дать правильный ответ.
– И всё же хотелось бы надеяться на то, что некто всемогущий и непогрешимый наведёт порядок на Земле, покончит с этим безобразием. Есть у меня такое сокровенное желание, – признался Макс.
Против этого никто не решился возражать.
Глава 4. День хуже некуда
– Господи! Я так больше не могу! Когда же всё это закончится?
Кузьма ходил взад-вперёд, от окна и до двери, от двери и до окна, при этом посматривая по сторонам, то на Антона, то на Егора, словно бы они могли ответить на такой вопрос. Возможно, он надеялся, что его утешат, снова как-то успокоят, однако дело в том, что все пребывали в таком же состоянии, но сдерживались, стараясь не выставлять свои переживания напоказ. Вроде бы здесь некого стесняться, однако если все заголосят, завоют разом, нетрудно вообразить, к чему всё это приведёт. Коллективный психоз ещё никому не помогал в минуты скорби и отчаяния.
И только Веня отозвался. Впрочем, он ничего не смог бы предложить, тем более что совсем некстати у него появилось желание пофилософствовать:
– Мы лишние в этом мире. Мы побочный продукт цивилизации. Основную долю населения составляют трудяги, которые не задумываются ни о смысле жизни, ни о путях развития цивилизации.
– Согласен, – поддержал его Влад. – Власть нуждается в послушных исполнителях, в безмозглых потребителях услуг, а мы, как белые вороны, бродим как неприкаянные в этом мире, делая вид, что всем довольны, что именно так всё и должно быть.
– Проблема в том, что нами невозможно управлять, – добавил Макс. – То есть мы подчиняемся до поры до времени, ну а потом…
– Потом наступает тот предел, за которым либо полная утрата личности, либо бунт!
– Ну, это ты загнул, Влад! – возразил Егор.
– Я имел в виду тот бунт, который созревает в умах. Он где-то там, внутри и очень редко выходит на поверхность.
– И в чём, по-твоему, причина?
– Обыкновенная трусость, боязнь потерять то немногое, что мы имеем.
– Согласен. Но только если речь идёт о свободе, о свободе личности.
– Не только! Все мы люди, и потому ничто человеческое нам не чуждо. К примеру, дом, машина, дача…
– Для джентльменского набора не хватает ещё молоденькой любовницы, – Антон счёл возможным дополнить этот список, видимо, исходя из собственного понимания того, что такое счастье.
– Да-да, смазливой аспирантки, – поддакнул Макс.
– Антон, Макс, не травите душу! – взмолился Веня. – Мы вроде бы договорились, что о женщинах не говорим ни слова.
Помолчали. Видимо, каждый в мыслях перенёсся туда, где были дом, семья, друзья. Где осталось многое из того, без чего невозможно нормальное существование… Вот не хватало ещё пустить слезу и снова, в который уже раз пожаловаться на судьбу.
Молчание прервал Кузьма:
– А мне сегодня ночью приснилось, что повесился, – эти слова он сопроводил виноватой улыбкой, словно бы извиняясь за то, что никого заранее не предупредил о своём намерении покончить с жизнью.
– И как, успешно? – усмехнулся Макс.
– Да нет, – вполне серьёзно отвечал Кузьма. – Вынули из петли. Вот не пойму, к чему бы это?
– Я думаю, что этот добрый знак. Значит, есть ещё надежда.
Спорить с Веней никто не стал. Хотелось верить, что всё закончится само собой. Надо только смиренно ждать, да и сил на бесплодные споры уже не оставалось. Самое время обменяться впечатлениями…
– А я всю ночь просидел на крыше, – признался Макс. – Представляете, сижу голый, на пронизывающем ветру. Вцепился обеими руками в телевизионную антенну и чего-то жду…
Антон не дал ему договорить:
– Вполне себе эротический сон.
– Не вижу ничего эротического, – не согласился Макс с таким диагнозом.
– Тогда зачем разделся?
– Тебе всё шуточки, я до сих пор дрожу… Жаль, кроме минералки, выпить нечего. Эх, мне бы чего-нибудь покрепче!
– От бокала хорошего вина и я бы не отказался, – Антон мечтательно закатил глаза, представив себя сидящим за столом в шикарном ресторане.
– Ну а ты, Егор? – Веня решил уйти от опасной темы.
– Я всё ночь за кем-то гнался.
– Поймал?
– Да нет. Но вот закрою глаза, и возникает ощущение, что всё ещё бегу.
– Так бывает. Кажется, ещё вот-вот, а он всё время ускользает, – Антон вытянул руки, словно бы готовясь кого-нибудь схватить. – У меня такие сны в младенчестве случались.
– Ты на что же намекаешь? – обиделся Егор. – Детство тут совершенно ни при чём. Не только у меня такие сны. А дело в том, что уголовные дела редко заканчиваются справедливым приговором. Особенно, если на скамье подсудимых очень важная персона.
– Да не бери в голову! Это я так, без задней мысли.
До выяснения отношений на повышенных тонах дело не дошло – в сложившейся ситуации это явно ни к чему. Куда разумнее продолжить разговор о том, что кому приснилось.
– А что же Веня? – с загадочной улыбкой обратился к журналисту Макс. – Уверен, ты всю ночь сочинял убойную статью о том, как гнобит власть шестерых интеллектуалов. Угадал?
– Ты прав. Вроде бы получился классный текст. Проблема в том, что после пробуждения всё напрочь забываю.
– Обидно!
– Не то слово! Впрочем, если бы даже вспомнил, не смог бы записать… Хоть бы клочок бумаги был и карандаш.
– Влад, ну а ты?
– Я спал.
– Скучный ты человек, ей богу. И книги твои наверняка тоже скучные. Кстати, кто-нибудь читал?
– Так мы фамилии его не знаем.
– Влад! Хоть намекни…
– Да ни к чему это. Вот выйдем отсюда, тогда я каждому из вас свою книгу подарю, в дарственной надписью и пожеланием больше никогда не попадать в такую ситуацию.
– Замётано! – согласился Макс.
Вроде бы все о прошедшей ночи отчитались… Но нет!
– Антон, ты что молчишь?
– А что рассказывать?
– Чем ночью занимался? Если, конечно, об этом можно говорить в приличном обществе.
– Макс, опять ты за своё… Ладно, расскажу, но только потом не обижайтесь.
– И что же такое ужасное тебе приснилось?
– А вот… Сижу в лаборатории. Под микроскопом проба, взятая из крови пациента. Вижу несколько вирусов, у каждого корона… Что-то вроде щупальцев, тех самых, с помощью которых он белковую клетку атакует. Надо бы рассмотреть это чудище поближе. Увеличиваю разрешение, и что же вижу?.. Нет, дальше не буду продолжать!
– Антон, ну так нельзя! Если уж начал, давай, выкладывай!
– Ладно, вам же будет хуже… Так вот, когда довёл разрешение почти до максимального, увидел…
– Ну?
