Пифия

А про детей я еще подумаю. Во-первых, до двадцати – еще ого-го сколько времени. Во-вторых, пифией я уже не стану. Наверное. Начинаю удивляться, почему меня до сих пор не выперли из Школы.

***

– Ну всё, хватит!

Я приоткрыла один глаз. Надо мной, уперши руки в бока, нависала разгневанная Елизавета.

– Немедленно брось притворяться! – потребовала она.

Казалось, наставница готова просто пнуть меня по ребрам. Посему я распахнула второй глаз и быстренько поднялась со спортивного мата, который лежит в кабинете Предсказаний – чтобы во время транса мы себе чего не повредили.

– Боже мой, ну сколько ж можно издеваться над Искусством! – продолжала бушевать Елизавета. – Это переходит всякие границы! Я долго терпела, но больше терпеть не намерена! Вон из моего класса!

Даже вытянутый ее палец трясся от гнева. Я глянула на притихших девочек. Матвей задумчиво почесывал шею, изучая классный журнал. Я схватила сумку и быстро вышла.

Ну вот, сама накликала – кто недавно думал: «за что меня держат в Школе»? И чего она так завелась? Я же всю жизнь так и предсказываю – головой помотаю, телом поелозю, неровно подышу и выдам с десяток бессвязных слов – все, как у других подсмотрено. Думаю, Елизавета знала, что я притворяюсь, но никогда не пыталась меня обличить. А может, я сегодня что-то не так сделала? Где-то прокололась?

Я брела по школьным коридорам – когда идешь без цели, они имеют свойство не кончаться. И все сильнее печалилась. Я впервые серьезно представила, что меня выпрут из Школы. Даже справки о среднем образовании не дадут, потому как учебные предметы в Школе специфические. И куда я тогда? Если в обычной школе пугают: «будешь плохо учиться – в дворники пойдешь», у нас говорят: «пойдешь в гадалки»! В подметании ступенек я уже напрактиковалась, может, дворником оставят? Дворницей. Ну или в гадалки. Что ж тут поделаешь… Вот прямо сейчас возьму колоду Таро и начну повторять правила…

Так, обреченно поникнув головой, я брела, не видя ничего кроме собственных заплетающихся под подолом ног в кроссовках, и потому столкновение было неизбежным.

– А-а-а! – вскрикнула я, врезавшись в вывернувшего из-за угла человека. Он осторожно придержал меня за плечи и отстранился. Сказал негромко:

– Извини. Не подскажешь, где здесь класс Предсказаний?

Переводя дух, я смотрела на него. Скучный – это был он – смотрел на меня сквозь слегка тонированные очки. Глаза – точно! – у него были серыми.

– Я заблудился, – пояснил он через паузу.

Ох, я за своими тяжелыми мыслями забыла, что сегодня сдвоенная четвертная контрольная оракулов-пифий! И Главный Оракул страны должен присутствовать на ней. Ковать, так сказать, будущие кадры… (Парни, кстати, говорят, что с приходом молодого Главного в их Школе Оракулов все меняется – наставники в шоке, ученики счастливы). А со второго полугодия на контрольные заявятся и представители крупных корпораций – будут подбирать себе перспективных штатных предсказателей.

Значит, и Мадам там же, на контрольной, – вместе с «официалкой» Лорой – и наверняка уже все про меня знает.

– Идемте, – угрюмо сказала я, поворачивая обратно.

Брель пропустил меня в дверях вперед, и не оставалось ничего кроме как войти в класс.

– Извините за опоздание, – сказал Оракул над моим ухом. – Я основательно заблудился, спасибо, мне помогла…

Он вопросительно заглянул мне в лицо, и я хмуро выдавила:

– Цыпилма.

– Цыпилма направила меня на путь истинный. Можно начинать.

Странно, что он повторил мое имя без запинки и переспросов! Брель раскланялся с Мадам и Лорой, пожал руку Матвею и уселся рядом с ним.

Елизавета, поджав губы, отвернулась. Ну да, все разборки после высокой комиссии… Хм, а может, меня и выгнали специально, чтоб я не портила показателей Школе? Я забилась в тень подальше от всевидящих глаз Мадам, хотя сверху мне усиленно махали Сара с Олей.

Взрослые оракулы, склонившись друг к другу, тихо разговаривали, обе пифии молча смотрели на дымящуюся жаровню. «Официалка» – Пифия Государственного Храма – была пожилой, хотя куда моложе Мадам; лицо усталое и сосредоточенное, каштановые волосы стянуты на затылке в тяжелый узел. На руках – крупные перстни с топазами.

На верхних полукруглых рядах сидений тусились старшекурсники. Хотя они не обязаны присутствовать на контрольных, все равно кто-нибудь да придет – вспомнить молодость, что ли? Я увидела Далию – она сидела рядом с темноволосым широкоплечим парнем – оракулом, с которым будет работать после окончания школы.

– Ну что ж, все на месте, начинаем? – спросила Елизавета.

Палец Лоры скользнул по строкам журнала.

– Кольчужная, пожалуйста.

Сара сбросила с плеч курточку и легко сбежала по ступенькам вниз. Грациозно – ну конечно, ведь столько парней смотрит! – опустилась перед жаровней, живописно раскидав вокруг черные кудри. Сверяясь со списком, Елизавета быстро насыпала и набрызгала на жаровню снадобья, которые вводят в транс данную пифию. Я наблюдала за Сарой с профессиональным интересом: ага, напряглась шея, руки, сжатые в кулаки, вытянулись вдоль тела, задрожали ноги… Простенько и со вкусом. Такое и я могу изобразить при случае. Если он еще выпадет, конечно.

– Прогноз погоды на ближайшую декаду в Юго-Западном округе, пожалуйста, – прочел Брель.

Традиционный вопрос. Иногда мы с парнями даже заранее подготавливаем ответы – ну там, залезаем в сводку погоды, например. Правда, приходится запоминать кучу районов, ведь неизвестно же, какой тебе выпадет.

Пятеро вызванных школьников стояли полукругом рядом с пифией, ожидая ответа; что-то накарябали на листочках, передали оракулам.

– Итак, – Брель быстро просмотрел листки. – Четверо ответов совпали: ливни, ураганный ветер. Лишь один предсказывает, – он взглянул на рыжего парня (тот втянул тощую шею в тощие же плечи), – устойчивую ясную погоду. Я могу дать еще время на раздумье, если хочешь.

Рыжий, казалось, хотел только одного – провалиться в собственные ботинки. Мотнул головой.

– И он прав! Кольчужная, Рыжков – отлично! Всех прошу занять свои места. Следующий…

Сара поднялась, метнув пренебрежительный взгляд на Рыжкова (говорящая фамилия! И горящая). Оба уселись на верхней скамье, демонстративно глядя в разные стороны. Второе попадание за последнюю четверть – хороший знак, может, и из них сформируется надежный тандем пифия-оракул. Как у Далии и этого… как его?

Предполагается, что пифия в паре главная. Но если не найдется оракула, который в силах разгадать твой бессвязный бред и сплести его в предсказание, ты и гроша ломаного не стоишь. Есть, впрочем, универсальные пифии, как и дежурные оракулы. Но с великими предсказательницами работают, как правило, не более одного-двух оракулов. По Школе ходит история о Величайшей Пифии, предсказаний которой никто не мог перевести, так и умерла, бедная, непонятой… Вот с чего ее тогда считают Величайшей? Может, она была сумасшедшей, или наркоманкой – подыши черт знает чем, еще не то будешь предсказывать!

А, может, она просто была Великой Притворщицей. Вроде меня.

Контрольная шла своим чередом. Образовалось еще три предполагаемых пары – с ними будут потом работать индивидуально.

Кате чуть не подожгли волосы – кто-то из долговязых оракулов опрокинул жаровню. Хорошо все-таки, что я стригусь коротко!

Олино предсказание никто не расшифровал правильно, отчего она совсем не огорчилась. Да и вопрос был сложный, из области экономики – что-то связанное с ценой за баррель нефти и котировкой на бирже. Представления не имею, что такое баррель…

– Юлия Синельникова.

Главный Оракул подался вперед, рассматривая деловито укладывающуюся Юльку. Как же, наверняка и он наслышан о нашем маленьком гениальном чудовище! Поднял руку. Голос у него негромкий, но почему-то все его слышали:

– Внимание, вопрос второй категории сложности!

Школьники перестали болтать и повытягивали шеи. На такой вопрос уже не выдашь домашнюю заготовку! Синельникова, заложив руки за голову, самодовольно улыбалась. Наверняка готовят нашу Юлечку в следующие Великие.

Если не Величайшие.

Парней в этот раз выбирали долго. Еще и Пифии соизволили принять участие в обсуждении кандидатур: склонившись через головы Оракулов, тыкали пальцем в список. Выбрали троих – двое на вид вообще выпускники. Наверно, многообещающие оракулы, не нашедшие себе таких же многообещающих пифий. Елизавета, кинув в жаровню Юлькину смесь, отошла подальше – чтоб никто не думал, что она подсказывает.

Синельниковой не нужно притворяться или долго травиться одуряющими испарениями – она входит в транс легко и быстро. Думаю, Юлька вообще могла бы без них свободно обойтись. Обычно она лежит неподвижно и прямо, как дощечка, сложив на груди руки. Губы почти не шевелятся, как будто Юлька занимается чревовещанием.

Так было и в этот раз.

Поначалу.

– Внимание, вопрос: какова судьба экспедиции Бугрова?

И наступила полная тишина.

Нас заставляют ежедневно пролистывать газеты и журналы, заучивать страницы словарей и справочников – чтобы в нужный момент наш неподконтрольный разуму (но кому же он тогда подчиняется?) язык выдал нужное слово. Так что о пропавшей экспедиции я слышала… Но ведь это не предсказание? Юлька должна сказать, что случилось в прошлом? А это уже первый уровень!

Синельникова выдала несколько слов и открыла глаза. Склонившиеся к ней оракулы поспешно царапали в блокнотах. Им нужно – на время! – расшифровать пророчество, да еще и стих из него состряпать. А может стать оракулом человек, вообще лишенный поэтического дара? Елизавета, стоя за спинами парней, вытягивала шею, пытаясь понять, что там получилось у ее любимицы. Матвей тоже чиркал ручкой, Брель сидел, задумавшись, скрестив на груди руки. Похоже, будущая Великая задала всем задачку.

Никто не смотрел на Синельникову.

Та по-прежнему лежала неподвижно – а ведь обычно подскакивает, как ни в чем не бывало! Наверное, она единственная среди нас никогда не болеет после занятий. Губы ее зашевелились… она продолжала прорицать, но никто уже ее не слушал! Я хотела привлечь внимание, крикнуть, но у меня вдруг пропал голос: худое тело Юльки выгнулось, в уголках губ показалась пена. Припадок! Транс с припадком!

Я вскочила и по-прежнему немо взмахнула рукой – Брель поднял на меня отсутствующие глаза. Взгляд скользнул по моей руке, Оракул привстал, чтобы увидеть заслоненную школьниками пифию.

– Эй, внимание!

Парни оглянулись и от неожиданности попятились, тесня всполошившуюся Елизавету. А ведь это они должны помогать пифии! Дебилы! Хотя единственное, что и я вспомнила из первой помощи – всунуть между зубов что-нибудь твердое… Я нащупала в кармане сумки карандаш и вскочила на площадку. Мир застыл в движении: поднимающиеся Пифии, встающие ученики, Главный Оракул, перемахивающий через стол…

Я услышала чей-то крик:

– Не трогай!..

Но я уже ее коснулась.

А Оракул коснулся меня.

Вспышка! Пламя. Красное, красное… длинные пляшущие черные тени. Взрывы, расцветающие и вянущие, точно чудесные огненные цветы – лепестки тоже чернеют, корчатся и распадаются от нестерпимого жара. От него у меня лопается кожа. Я кричу от боли. Нет, это кричу не я. Не я. Другие. Люди мечутся, падают, вскакивают… и снова падают, тают, как лепестки цветов… исчезают.

Испаряются.

Больно. Страшно.

Страшно!

– Тише, девочка, тише. Все хорошо. Ты уже с нами. Все хорошо.

Теплые ладони сжимают мое лицо. Пальцы трут виски и лоб.

– Время? – спрашивают над моей головой.

Сухой голос Мадам:

– Двадцать семь минут.

– Многовато…

Я пытаюсь шевельнуться и понимаю, что моя голова лежит на чьих-то коленях. Скашиваю глаза. Мадам возвышается надо мной, словно черный столб. Ловит мой взгляд, отворачивается и отходит. Чуть поодаль маячат Лора и очень бледная Елизавета. Рядом со мной, кряхтя, опускается на колени Матвей. Он больше, чем обычно, похож на выпущенного из темницы или психушки узника – волосы просто дыбом. Заглядывает мне в лицо.

– Ну ты даешь, сорока! Всех напугала!

– А что… а где…

– Юля? – спрашивают у меня. – С ней все в порядке, видишь?

Теплые ладони поворачивают мою голову набок, и я вижу Юльку. Она сидит на первом ряду, кутаясь в чью-то кофту. Глаза ее поблескивают.

– Она сама во всем виновата! – заявляет зло, ни к кому конкретно не обращаясь. – Кто ее просил лезть?

Ну, Юлька в своем репертуаре. Значит, точно в порядке. Но ряды сидений за ее спиной пусты. Куда же все?..

Только когда надо мной склоняется лицо Главного Оракула, я понимаю, на чьих коленях так уютно устроилась. Я пытаюсь приподняться, но меня не пускают.

– Полежи еще. Расскажи, как ты себя чувствуешь?

Я прислушиваюсь к ощущениям. Как всегда ломит голову. Левую половину тела покалывает. И нестерпимо ноет в груди – не от боли, а от привидевшегося кошмара.

– Да так себе. А что случилось?

– Ты, видимо, испугалась за Юлю, и забыла одно очень важное правило – пифия не должна касаться другой пифии, погруженной в транс…

– Между прочим, ваши мальчики тоже не на высоте! – запальчиво восклицает Лора. – Где оказанная помощь? Чему вы их вообще учите?!

По тому, с каким выражением взглядывает на нее Мадам, я понимаю, что они впервые оказались заодно.

– Мальчишки растерялись, – негромко, как бы извиняясь, объясняет мне Брель. Мне? Помолчав, добавляет: – Да и я, кстати, тоже.

Да в чем дело-то?!

Оракул словно подслушивает мои мысли:

– Ты тоже впала в транс. Насколько я понимаю, – он вопросительно смотрит на Елизавету, – впервые?

Наставница мелко и часто кивает. Выбившиеся из тугой "шишки" седые пряди волос кивают вместе с ней.

– Да, впервые за все время учебы! Уж сколько мы смесей не перепробовали, каких только методик не применяли! Я уж думала даже… – она косится на Мадам и умолкает. И так понятно: думала, что Мадам в кои-то веки ошиблась.

То есть Юлька утащила меня в свой транс? И мы выдали одно и то же предсказание? Я смотрю на Юльку. Испуганной она не кажется. И уж выглядит всяко здоровей меня.

– Юль, ты видела это? Пламя, ужас, да?

Юлька, конечно, ответить не соизволяет. Дергает носом и отворачивается. Матвей неожиданно ругается в голос.

Остальные молчат.

– Итак, – говорит, наконец, Брель. – Кажется, мы имеем два противоречащих друг другу предсказания. И двух пифий, помнящих свои предсказания. И что мы с этим должны делать?

– Холить и лелеять, – подает язвительный голос Мадам. – Чего ж еще теперь?

Она садится напротив нас и закидывает ногу на ногу. Рот ее кривится – видимо, в улыбке. Я решаю, что мне тоже пора принять уже вертикальное положение. Когда Оракул склоняется надо мной, я чувствую запах его одеколона. Очень дорогого и очень… вкусного одеколона. Я готова есть этот запах ложками. Голова все еще слегка плывет, и я упираюсь обеими руками в пол. Брель тоже остается сидеть – только устраивается поудобней. Я бы даже сказала – вальяжно.

– Разные предсказания? – переспрашивает Лора. Она, как и я, еще не въехала в ситуацию. – Но ведь был один транс на двоих! Как предсказания могут быть разными?

– Да. Только у второй девочки транс продлился на полчаса дольше, – говорит Брель. – Матвей, пожалуйста!

Матвей, опираясь о колени, поднимается. Извлекает из кармана смятый листок. Встряхивает, расправляя.

– Итак, первое пророчество… тра-ля-ля… угм-м… Свет весенний, дорога легка… и прозрачна надежды река… если двинешься ты по прямой, на рассвете вернешься домой. Ну, где-то так, хотя у пацанов поживописней получилось, гм-м…

– Прогноз благоприятный, – боязливо объявляет Елизавета. Что и так всем понятно.

Вот лично я бы задумалась – что значит «двинуться по прямой». Ну, это проблемы оракула и вопрошающего. Пусть сами себе и объясняют.

– Ну да, я так вижу! – с вызовом заявляет Юлька. Точно торопится отмахнуться от обвинений.

Брель кивает ей:

– Ты отлично справилась, Юля.

– Второй прогноз? – напоминает нетерпеливо Лора.

Теперь все смотрят на Главного. Я тоже. Он опускает голову, прикрывает глаза, ресницы тают в тени. Рука, расслабленно свисающая с согнутого колена, сжимается в кулак – и, поворачиваясь, раскрывается – точно он выдает нам предсказание на ладони.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.