Сердце ведьмы

– Так потому и не боюсь, что договор заключила. Не вредят тем, с кем потенциал связан.

– Всё равно какое-то второе дно тут есть, хозяйка.

– Ларсен, между мной и Алом отношения столь непростые, что там не только второе, третье, но и четвёртое дно имеется. Не лезь в них лучше. Ни черта не разберёшься, скорее шею сломишь, поскольку сами мы в них разобраться не можем.

– Как вы себе представляете мою отстранённость от этих отношений, если теперь я вашим фамильяром являюсь, и ваш партнёр, назовём его так, намерен с моей помощью поднимать и дальше ваш потенциал?

– Элементарно. Ты выполняешь его и мои распоряжения, принимая всё происходящее как данность, и не пытаешься разобраться в подоплёке.

– Вы меня часом со своим котом не путаете, хозяйка? Я не он. Я человек, и пытаться осознать смысл происходящего для меня естественно.

– С чего ты взял, что коты его не осознают? Потому что не задают вопросы? Так им и не надо задавать, они выводы умеют делать и без них.

– Значит, я хуже кота. Выводы делать сам не умею, а без них, не понимая расстановку сил и смысла происходящего, не могу.

– Что ты не можешь? Помочь мне поднять потенциал, раз угораздило тебя моим фамильяром стать? Так это без вариантов теперь. Ал заставит тебя в любом случае он обрамление твоего амулета под себя сделал, если ты это ещё не заметил. Так что не рыпнуться тебе уже никуда. Раньше надо было думать, когда просила тебя меня прикончить. Сейчас уже шанс упущен.

– Я не об этом. Мне не сложно, и с удовольствием я вам в этом помогу, ему даже заставлять меня не надо будет.

– Тогда о чём?

– Я хочу быть уверенным, что выполняя его приказы, вам не сделаю хуже.

– Мальчик мой, – Миранда ласково потрепала Ларсена по волосам, – ты сделаешь мне хуже, если не выполнишь его приказ. В этом проклятом месте женщина, какой бы она не была, не может не подчиняться мужчине. Она лишь может выбрать, кому подчиняться. Я выбрала его.

– Почему вы его выбрали?

– Ты задаёшь вопрос, на которой у меня нет ответа. Не могла я его не выбрать, выхода другого у меня не было.

– Вы лукавите, хозяйка. Я чувствую это. Вы, несмотря на отсутствие потенциала, очень сильны, очень. И могли вы ему отказать, поскольку смерти не боитесь и явно через многое прошли. Но почему-то выбрали его. Правда, потом вы хотели, чтобы он вас потерял или сам от вас отказался… Я хочу понять, что вас с ним связывает, кроме договора.

– Заткнись! – Миранда с размаху ударила его по лицу.

– Я нашёл больное место? – потирая щеку и иронично щурясь, осведомился он.

– Не хочу больше от тебя слышать ни слова! – она топнула ногой. – Угораздило ведь с говорящей тварью связаться… Молчи! Понял?! Молчи!

– Нашёл… А я ведь могу помочь, хозяйка.

– Чем ты мне поможешь? Заставишь проговорить, что я в надежде усыпить бдительность того, кто был сильнее и полностью контролировал меня, чтобы получить наконец возможность сдохнуть, заключила договор и слила на него весь потенциал, а в итоге сейчас попала в полную от него зависимость и сдохнуть не смогла? Проговорила! Удовлетворён?

– Получается, когда я помог вам выжить, я помог не вам, а ему?

– Да! Именно так!

Замерев, Ларсен постоял некоторое время в задумчивости, потом решительно тряхнул головой:

– Нет, не так, хозяйка. Я помог не ему, я помог вам, только не исполнить ваше желание, а помог сохранить душу и удержал от неверного шага, обрекающего её на вечные страдания.

– Великолепно! Мой фамильяр лучше меня понимает, что надо моей душе. Всё! Заткнись, тварь! Сделал и сделал. Дальше будешь делать, что хозяева тебе прикажут! Иди, гуляй! И молчи со мной! Понял?! Фамильяр должен молчать! Молчи! – её голос сорвался на крик, и она, чувствуя, что окончательно теряет самообладание, вытолкала его из кабинета и заперла дверь на задвижку.

Постояв некоторое время у порога, она развернулась и, прислонившись спиной к двери, медленно осела на пол, после чего взахлёб разрыдалась.

Всё напряжение последнего времени, что копилось внутри, сейчас вырвалось вместе со слезами наружу, и она рыдала, уткнув голову в колени, как не плакала с самого детства. Сейчас она оплакивала и смерть Вальда, которую из-за внутреннего напряжения так и не оплакала когда-то, и свою собственную участь, ставшую столь зависимой от чуждых её сердцу мужчин. Она ощущала себя одинокой, брошенной в этом духовно враждебном и неприятном ей мире, и ей было невообразимо жаль себя. Хотелось всё кругом разрушить, чтобы выплеснуть снедающую изнутри агрессию, и в то же время она чувствовала, что не хочет причинять никому вреда.

Через некоторое время она утомлённая долгими рыданиями, успокоилась и обессилено затихла, а потом, свернулась на полу калачиком и уснула.

Глава 75

Проснулась Миранда от того, что кто-то нежно целовал ей руки.

Открыла глаза. Рядом на полу сидел Ларсен и, прижимая её пальцы к губам, нежно целовал.

– Как ты сюда попал? – удивлённо осведомилась она, понимая, что спиной по-прежнему прижимает дверь и тот не мог её отодвинуть, чтобы пройти.

Ничего не отвечая, Ларсен покачал головой, потом прижал палец к губам, намекая на её приказ молчать.

– Ладно, можешь говорить. Как попал сюда?

– Через дымоход камина спустился, вот даже камзол в золе измазал, – выставив вперёд одно плечо, тут же проговорил он.

– Зачем?

– Вам было очень плохо. Я чувствовал. Боялся, что с собой покончите, вот и полез.

– И как бы ты мне помешать мог, если бы я на такое решилась? Я, мой мальчик, потенциал теперь вновь заимела, так что не по силам теперь тебе мне противостоять.

– Не знаю как, но как-нибудь попытался. Вон даже кот ваш смог вам помочь, передав мне свой потенциал и свою любовь к вам. Чем я хуже?

– Похвальное, конечно, стремление. Только глупое, карабкаться через крышу, лезть в трубу, и всё это ради потенциального «как-нибудь попытаюсь». Ты авантюрист, мой хороший.

– Логика не мой конёк, хозяйка. Я чувствами живу. Я же зверь. Причём призванный вас защищать зверь.

– Кем призванный? Моим котом?

– А хоть бы и им. Хотя думается мне, ему кто-то более могущественный поспособствовал меня вам на службу поставить. Мне иногда кажется, сам Творец вам очень благоволит.

– Он забыл меня, Ларсен, давно забыл и даже душу мою принимать не желает.

– Потому и не желает, что благоволит и ждёт, когда вы весь свой путь здесь до конца пройдёте.

– Кому он тут нужен мой путь?

– В первую очередь вам самой, вы должны максимально повысить свой уровень и совершенствовать душу.

– Мне?! Мне это не нужно, да и не могу я. Я за последние годы растеряла всё, что имела. Лишилась всего потенциала и утратила все способности сердца. Ни любить больше не могу, ни сопереживать. Остались лишь усталость и злость.

– Я злости не замечал, да и сопереживания вам не чужды. Грете вон как сопереживали, что даже фамильяром пожертвовали, чтобы заставить меня её спасти. И меня лечили…

– Она молода и может ещё что-то стоящее здесь сделать и для себя и для других, а перед тобой виноватой себя чувствовала. Не будь меня, ты бы не попал в эту передрягу. Так что не сочувствие это было, а попытка расплатиться по счётам и никакого за собой на тот свет не потянуть.

– Вы разочаровались в жизни… Почему? Ведь жизнь прекрасна.

– В чём её прекрасность? Люди трусливы и неблагодарны по своей сути, ценят лишь статус и деньги. А тех, кто отличается от них, готовы убить, лишь бы не ощущать собственное невежество и несовершенство.

– Неужели в вашей жизни вы не встречали других?

– Встречала, конечно. Были и те, кто ценил доброту и проявлял заботу к ближнему. Но все они исчезли из моей жизни. Остались лишь те, кому что-то надо от меня. Кто с моей помощью решает свои проблемы, а на мои им плевать.

– На разных этапах мы встречаем тех, кого должны встретить. Когда вам нужна была помощь, вы встречали тех, кто оказывал вам её. А когда вы стали способны оказать её сами, то встречаться вам стали нуждающиеся в ней.

– Я отдала этим нуждающимся всё, что имела! Всё! Мне нечего больше отдать, и я хочу уйти!

– Так не время вам ещё уходить.

– С чего ты это взял?

– С того, что вы ещё здесь. С того, что места я себе не мог найти, пока до вас не добрался и не убедился, что в безопасности вы. Шкурой всей чувствую, что не спустит мне Творец, если не уберегу вас.

– Интересна я Творцу, как же… Это ты подсознательно боишься и того, что я на завязке твой потенциал на тот свет с собой потащу, а если не потащу, то Ал неизвестно что вытворит в гневе из-за того, что вновь меня потерял. Логичные, конечно, опасения, особенно про Ала, поскольку разрушать всё завязки при уходе я умею и постараюсь это сделать обязательно. А вот Ал действительно малопредсказуем. Лео вон, никак не мог помешать моему похищению, однако наказан был насильной женитьбой на явной стерве. Ты, кстати, после того раза видел её?

– Нет, не видел. Но я в том крыле, где людская, и не бываю, хозяйка. Вы, кстати, неправы, не боюсь я ни гнева хозяина, ни потерять потенциал после вашей смерти или за вами последовать. Я сейчас готов жизнь и потенциал вам отдать, лишь бы счастливы и довольны вы были, а вы меня в подобном эгоизме обвиняете.

– Ни в чём я тебя не обвиняю. Я разобраться в сложившейся ситуации пытаюсь. Устала я здесь. Хочу завершить этот круг, а не могу уже который раз. Причём всем уже пожертвовать готова: ничего тут не держит и ничего не ценю, душу на распад обречь готова, а уйти всё равно никак не получается.

– Поэтому и не получается, хозяйка. Это же очевидно.

– Почему «поэтому»?

– Потому что ничего не цените и все свои наработки растеряли. Вот как можно должность писаря получить, если все буквы позабыл?

– При чём тут это? Я не хочу ничего получать! Никакую должность! – Миранда начала злиться и в раздражении выдернула кисть руки из пальцев Ларсена.

– Вы не хотите. А Творец другое для вас уготовил, вот и не даёт уйти. Знаете, как в монастыре послушников готовят? Хочешь, не хочешь, а заставляют делать то, что настоятель наказывает.

– Ты меня достал! Я только успокоилась, а ты мне опять всю душу своими глупостями растравил! Хватит! Надоел! Уйди!

– Не могу я от вас уйти, пока вы в таком состоянии, хозяйка. Можете наказывать, но не смогу я этого сделать. Предназначение у меня теперь такое – быть подле вас и ваш гнев терпеть.

– Ты не мой гнев терпишь, ты моё терпение испытываешь! Сколько можно?

– Не терпите. Можете наказать.

– При чём тут наказание? Ты считаешь, оно развлечёт меня?

– Почему нет? Заставить терпеть другого, простейший способ сбросить злость.

– Ты сам этим пользовался?

– У меня не то положение было, но во время полнолуния, убивая дичь, я испытываю что-то похожее.

– Идиот, – Миранда брезгливо скривилась, – похоже, ты примитивное животное, не надо ровнять меня с собой.

– Хорошо, я животное, не спорю, но герцогу тоже подобное по душе было, – обиженно нахмурившись, проронил Ларсен. – Он что, тоже, по-вашему, животным был?

– Ещё каким! Тупым и безмозглым! – безапелляционно выдохнула Миранда. – И статус его ничего не значил, раз мозги на уровне животного остались!

– А Вы, значит, не наказываете?

– С этой целью, нет!

– А с какой можете?

– Если на благо индивидуума наказание пойдёт.

– Это как так?

– Представь, что ребёнок пытается горячий чугунок схватить. Если я его по рукам стукну, ему будет больно, но менее больно, чем от ожога, когда он кипяток из чугунка на себя опрокинет. Вот ты сейчас, как ребёнок, рискуешь на моё проклятье нарваться, поскольку делаешь очень больно. Я уже который раз говорю, чтобы прекратил, но ты упрямо продолжаешь, в надежде, что я не сорвусь… А зря, поскольку нервы у меня на пределе и наказывать, чтобы остановить, я не стану. Сил у меня на это нет, так что рискуешь сразу под проклятье попасть, раз слов не понимаешь.

– Вас развлечёт моё состояние после вашего проклятья?

– Вряд ли… не радует меня подобное тоже. Но когда злюсь, я об этом не думаю.

– Странная вы… Не встречал я раньше таких.

– Ты многих ведьм встречал?

– Бабка моя ведьмой была. Но не такая, как Вы. А может, и не бабкой мне она была, а лишь сказалась ею, чтобы у монастыря меня выкупить. Я никогда не расспрашивал её о том.

– Ты жил в монастыре?

– Меня подкинули туда в детстве, и некоторое время я при нём жил, а потом, когда подрос немного, сбежать попытался, только без документов и денег долго не побегаешь, стражники на ярмарке поймали и к старосте отвели. Тот допросил по всей строгости, и когда признался я во всём, отправил обратно в монастырь. Я знал, что после побега в колодки меня там закуют, и по дороге, возле лесной опушки, когда стражники отвлеклись немного, попытался снова сбежать, намереваясь спрятаться в лесу, но не удалось, поймали они меня и прямо там бить стали. Вот тут меня моя бабка и увидала, и с криком: «внучек мой родненький, это ж за что тебя так?» к стражникам подбежала. Задобрила их деньгами, а потом вместе с нами в монастырь пошла и настоятеля уговорила отдать меня ей, как внука, пожертвования внеся в церковную казну. Настоятель согласился, оформил документы и ей отдал.

– И какой она ведьмой была?

– Тихой, силу никогда свою не показывала. Если и проклинала кого или заклятье какое накладывала, то так, чтобы и не подумали на неё, ну и чтобы хоть какой-то прибыток с того был. Иногда я ей помогал. Типа, волки по дороге на купца напали, а она спастись помогла, но деньги по дороге он растерял. Но это редко. А так в основном грибы, ягоды собирала, сушила, огородик у неё был, живность во дворе всякая. Меня тоже учила скрытно жить, чтобы никто и догадаться не мог, что оборачиваться могу и на животных влиять, подчиняя своей воле.

– А как егерем ты стал?

– Бабка и в этом помогла, подсказала, когда герцог охотиться поедет и куда. Я дождался его там и коня его исподволь шуганул, в топь направив, а потом выбраться помог и по ходу сказал, что местный лес, как свои пять пальцев знаю и любую дичь загнать могу. Вот он и прельстился, и егерем сделал.

– Тот дом, где мы жили её?

– Нет, тот ближе к опушке стоял. После её смерти, я новый глубже в чаще построил, чтобы любопытных меньше было и оборотнем туда возвращаться бы мог. Деньги-то были, герцог мне за труды порядком платил, и строителей нанять не проблема для меня была. Так что я быстро новый дом справил.

– Понятно, а то я удивилась, что её энергетики в доме не почувствовала.

– А вы где детство провели?

– Тебе какое дело?

– Понять хочу, какая вы. Вы как загадка диковинная для меня. Вы одновременно вроде как из благородных, а на статусы плевать вам. Странно это, обычно кичатся все своим происхождением, а более высокородным завидуют.

– Мне нечем кичиться, меня вроде тебя подкинули, только не к монастырю, а к церкви, и воспитал меня священник. Моё счастье, что был он добросердечен и ласков, за всю свою жизнь ни разу руки на меня не поднял. А потом в меня влюбился очень высокородный муж и сделал своей избранницей, и моя жизнь окончательно превратилась в сказку, правда недолгую. Убили его, и мне пришлось скрываться. Я долго скиталась и кем только не была. А потом попала к Алу, и он окончательно лишил меня свободы и разбил сердце. Но на то у него были свои причины, и я не в претензии, только вот жизнь подле него радости мне не приносит. Всё? Удовлетворила я твоё любопытство?

– Более чем. Благодарю, хозяйка. Мне хочется надеяться, что постепенно всё наладится, когда хозяин окончательно вернёт вам потенциал.

– Надейся, на что хочешь, лишь прекрати меня так доставать, а то выдеру тебе язык, как Грете, – с угрозой выдохнула она, не сумев сдержать раздражения от того, что исподволь оборотень снова задел тему о принятии ситуации ею.

– Вы хотите намекнуть, что это вы её немой сделали? Вот ни в жизнь не поверю, поскольку не боится она вас, – убеждённо проговорил он, не проявив при этом даже тени опасения.

– Очень хочется сказать: да, я, – хмыкнула в ответ Миранда, – чтобы ты, наконец, испугался и свой язык прикусил, но нет. Хотя произошло это при мне и в какой-то степени из-за меня. Но я этого ни коим образом не желала и, более того, изо всех сил старалась этому помешать, но не смогла. Кстати, как тебе с ней?

– Неплохо. Она хорошая жена и энергетика у неё сильная, вы были правы по поводу того, что удовольствие доставить она очень мощное может. Действительно ничуть не хуже, чем от убийства жертвы. Я наконец понял, почему герцог каждую женщину поиметь старался.

– Он тупым идиотом был. Такие ощущения лишь единственная и любящая подарить способна. Запомни, изменишь ей и не получишь больше таких ощущений. Останется лишь тонкая струйка вместо мощного потока. Понял?!

– Понял. Но только и без этих слов я бы изменить ей не посмел, без вашего на то приказа. Она же ваша избранница. Пока вы будете благоволить нашим отношениям, они будут, но стоит вам лишь слово сказать, и я сделаю всё по вашей воле.

– На отношения со мной рассчитываешь? – в голосе Миранды вновь послышалась злость.

– Мне всё равно с кем, с кем укажите, с той и пересплю. Будет приятно, хорошо, нет, так и без этого обойдусь.

– Тварь чёртова! Как же ты злишь меня! Почему ты ценить не умеешь данность?

– А вы умеете, хозяйка?

– Какое дело тебе до меня? Я о тебе речь веду! О тебе!

– Я зверь, и моя душа порабощена вами. Я не имею свободы выбора и принял это. На данный момент я ценю, что ваш выбор позволил мне получать удовольствие, но я приму его и если иным он будет. Так что вам не нравится?

– Я не хотела лишать тебя свободы воли.

– Но это данность, и не самая плохая для вас. Почему вы её не цените?

– Потому что не способна её оценить! Удовлетворён?

– Вы ожидаете от меня то, на что не способны сами?

– Прекрасно! Меня снова учит мой собственный фамильяр. Что ж, готова признать, что хозяйка тебе досталась не лучшая, однако это данность с которой тебе придётся смириться. Поэтому заткнись! Хватит претензии высказывать! Надоел!

– У меня нет претензий к вам, хозяйка, – удивлённо повёл он плечами. – Вы нравитесь мне любая. Мои слова это попытка помочь вам разобраться и научиться радоваться жизни. Я вот ей, например, радуюсь. Радуюсь, что вы у меня есть, что живём мы неплохо, что я снова оборачиваться могу, что хозяин достаточно лоялен ко мне и явно любит вас, что жена у меня хорошая и скоро у неё ребёнок родится. У меня всё прекрасно. А вот про вас я того же сказать не могу. Вам очень плохо. Настолько плохо, что у меня сердце от боли рвётся, и я готов что угодно сделать, лишь бы эту вашу боль облегчить, а соответственно и свою.

– Понятно… ты упрямо гнёшь свою линию. Ну что ж, ты, похоже, добился цели. Готова признать, что ты прав. Я не ценю данность, не ценю! Поскольку когда-то имела большее, и сейчас не готова радоваться меньшему, хотя оно есть. Мне до сих пор застит глаза горечь утраты. Отдать всё, что имею готова, а вот начать создавать что-то новое, научить сердце любить заново пока нет. Но пойми меня: не наливают ничего в разбитый сосуд, его сначала склеить нужно.

– Я готов помогать это делать.

– Это процесс небыстрый.

– Я разве тороплю вас? Главное, что вы признали проблему и теперь будете её решать. Готов и терпеливо ждать, и служить сливом для вашей злости. Любой приказ исполню или наказание покорно снесу, только бы вам это на пользу пошло. вы не представляете насколько мне хочется ощутить вашу радость и позитив.

– Пока не могу, Ларсен. Физически радоваться не могу. Поэтому так порадовать тебя и хотелось. Чтобы хоть частично твоей радостью отсутствие собственной заменить.

– Так я рад. Очень рад, особенно после сегодняшней ночи. Неужели вы не почувствовали?

– Почувствовала, только причина твоей радости мне не близка, если не сказать абсолютно чужда, вот и отторжение идёт. Но я постараюсь его преодолеть, поскольку это естественно, что каждый индивидуум разные причины для радости находит. И это надо принять. Ладно, давай прервёмся. Устала я. Не грузи меня больше.

– Конечно, хозяйка. Вы позволите мне отнести вас в ваши комнаты? Вы там нормально ляжете, отдохнёте.

– Хорошо, – прошептала Миранда.

И в то же мгновение сильные руки оборотня подхватили её с пола, и он, отодвинув задвижку двери, вынес её из кабинета.

Глава 76

Альфред стоял в кабинете главного инквизитора и задумчиво смотрел в окно.

В дверь тихо постучали, и голос Илиаса попросил разрешения войти.

– Входи, – не оборачиваясь, проронил Альфред.

За спиной скрипнула дверь, и его помощник тихо проговорил:

– Доброго утра вам, мой господин. Никак вы чем-то расстроены? Что случилось?

– Чувствую себя неважно, а так всё в порядке. Рассказывай, зачем пришёл.

– Может, я могу чем-то помочь или лекаря вам позвать?

– Илиас, прекрати меня идиотом считать. Нужен будет лекарь или твоя помощь, скажу! – обернувшись, холодно проронил Альфред.

– Простите, мой господин, – тут же склонил голову тот, после чего положил на стол стопку бумаг: – Вот здесь рассортированные дела с проектами приказов. Если у вас будет время, посмотрите, пожалуйста.

– Хорошо. Это всё?

– Есть ещё один вопрос, но он не срочный, и если вы себя неважно чувствуете, то я бы, с вашего позволения, повременил бы с ним.

– Что за вопрос, говори.

– Пару месяцев назад родами скончалась супруга виконта Донгвилля, и теперь герцог Донгвилль просит дать разрешение его сыну на брак с младшей сестрой его невестки.

– Земля ей пухом, – Альфред небрежно осенил себя крестным знамением. – Ребёнок-то выжил?

– Да, выжил. Сын, – пояснил помощник.

Альфред помолчал немного, размышляя, после чего продолжил:

– Не по канону браком сочетать мужа с сестрой усопшей супруги. Родственники они теперь.

– Герцог это знает, – тут же закивал Илиас, – и сам знает, и я ещё раз ему напомнил, но всё равно просит, готов большие пожертвования сделать.

– Чем его так эта девица прельстила? Приданое за неё хорошее дают?

– Приданого вовсе нет, вся её родня против этого брака, включая короля. Но герцог настаивает, говорит, в память своей погибшей супруги брак этот заключить хочет.

– При чём тут она?

– Герцог говорит, Марта была против предыдущего брака, настаивала на браке пасынка с младшей сестрой невесты, но её не послушали. И вот теперь он хочет уважить память покойной и поступить по её желанию. Он, кстати, совсем мозгами двинулся на этой почве. Везде её скульптуры понаставил, церкви её имени строит. Я бы советовал одержимым его признать и придел в церковное ведение передать, выделив какую-то часть его сыну, как наследнику, чтобы решение церковного суда не оспаривал.

– Расширять владения церкви, конечно, полезно, мой мальчик, но насколько я помню, исходя из последнего уложения, если мы сейчас такое решение примем, виноградники герцога Нуарскому монастырю отойдут, поскольку земли изначально отчуждены у него были, и столичный Совет инквизиции вина из них не дождётся, а вина обещаются оттуда хорошими быть. Оно нам с тобой надо? А что там, кстати, герцог пожертвовать обещает за благословение на этот брак?

– Говорит, готов две мерки золота дать за благословение церкви.

– Неплохо. Добровольные пожертвования всегда лучше, чем судебное разбирательство с целью отчуждения богатства в церковную казну. Поэтому рассмотри этот вариант поподробнее, прозондируй почву относительно настроя семьи будущей невесты, реакцию короля, и тогда подробнее поговорим.

– Понял. В ближайшее время подготовлю весь расклад.

– Вот и молодец. Иди.

Как только Илиас вышел, плотно прикрыв за собою дверь, Альфред вновь отвернулся к окну.

Всё последнее время его не оставляла мысль о том, что надо завершить своё пребывание на посту главного инквизитора, благо уже все мелочи продуманы, и дело осталось лишь за воплощением. Миранда, конечно, будет не в восторге от того, что он навсегда поселится с ней в замке, но переживёт как-нибудь. К тому же она уже не так остро реагирует на его приезды. Этот её фамильяр явно благостно влияет на неё и наверняка поможет смириться с его постоянным присутствием, особенно если первое время он не станет ей докучать излишним общением, а будет действовать постепенно. Кстати, надо будет в ближайшее полнолуние дополнительно порадовать его какой-нибудь необычной жертвой, а то горные козы это очень примитивно и поднимают потенциал ненамного. Надо какого-нибудь хищника на остров завезти. Пусть развлечётся ловлей и схваткой, которая в разы сможет потенциал поднять.

Глава 77

Миранда стояла на смотровой площадке башни замка, освещённая полной луной, и зябко куталась в меховой плащ, спасаясь от пронизывающего морского бриза.