Алмаз Перст Аллаха

– А второй камень совершенно такой же, как и этот? – приглушенным голосом.

– Я выполнил все, как вы приказали мне сделать, светлейший повелитель. В мешочке щепотка земли и "Перст Аллаха" вместе.

– Достань бриллиант "Перст Аллаха", я должен убедиться в совершенстве твоей работы.

Ахмат, молча, развязал тесьму и достал из мешочка сверток в пергаменте, развернул клочок пергамента и сверкающий камень, положил на свою ладонь рядом с первым. И грани, и края в кристаллах, и надписи, были совершенны в своей идентичности, за исключением незаметных двух знаков в безукоризненной вязи надписи на фарси на бриллианте, извлеченном из мешочка в свертке пергамента с надписью рукой Бурхан Низам шаха второго, которая должна быть начертана на алмазе "Перст Аллаха".

– Ты, Ахмат, не превзойденный мастер камнерез во всей окружающей нас вселенной. Я дам тебе столько золота за такую работу сколько захочешь. Ко мне прибыли купцы из далекого Запада, страны Португалии. Их корабль через месяц отплывает из Бомбея, караван уходит сегодня. Неспокойно на нашей границе. Властитель Северной Индии Великий Могол Акбар у наших границ. Со дня на день мы ожидаем набег его головорезов на нашу землю. Я отправляю наследника с моей законной женой с караваном купцов в Бомбей. Сегодня под покровом ночи будешь сопровождать наследника с матерью. С вами поедет и преданная охрана в лице молодого сильного и бесстрашного воина Шерхана телохранителя моей жены и ее сына, наследника Ахмаднагара! – с этими словами, шах взял с ладони алмаз в свою руку. Полюбовался им, вертя в руках, и сверяя надпись с надписью на пергаменте, добавил к сказанному, – Алмаз "Перст Аллаха" вложи обратно в кожаный мешочек, где уже хранится щепотка земли наших предков. – И Бурхан Низам спрятал пергамент в карман халата, и алмаз передал Ахмату. С грустным взглядом Бурхан Низам наблюдал, как камнерез осторожно положил в мешочек, закрепленный на тесьме из крепкой шелковой нити, затянул и завязал нить узлом. Затем поклонившись, передал талисман шаху. Низам отпустил придворного камнереза, щедро наградив за его работу, и по его просьбе разрешил взять с собой в далекую страну свою жену и сына. Проводив мастера, Бурхан Низам переоделся в домашнее платье, затем вошел в тронный зал дворца и, открыв сундук с сокровищами, возложил в особый ларец алмаз, где хранились крупные драгоценные камни. После этого открыл за троном потайную дверь и вошел в опочивальню любимой жены. Жена сидела на корточках на ковре с Кораном в руках и читала своему сыну священные тексты. При виде супруга она поднялась и, склонив в почтительном поклоне голову, сказала:

– Повелитель, ты так давно не приходил ко мне. Чует мое полное любви к тебе сердце, что наступают тяжкие времена на нашу многострадальную землю!

Низам подошел к жене, нежно обнял ее.

– Я, пришел сообщить тебе, что сегодня вечером, ты должна покинуть крепость Ахмаднагар вместе с сыном. С вами будет ехать мой лучший и преданный мне воин Шерхан, и придворный мастер-камнерез с женой и сыном. – Сказав это, шах внимательно посмотрел на супругу.

– Я не готова к бегству. Я готова умереть вместе с тобой на стенах Ахмаднагара! – в ужасе сказала она, представив тяготы скитаний на чужбине.

– Да, это было бы так, если бы у нас не родился наследный принц, здесь останутся братья от других жен, а рисковать тобой и сыном я не в силах. Пусть услышит мои слова Всевышний, да прославляется Его бессмертное имя в веках, и ниспошлет милость свою тебе и нашему сыну, отведет опасности в пути, и сохранит ваши жизни! – он повернулся к сыну, который внимательно слушал, что говорил отец, – Подойди ко мне мой мальчик.

Сын приблизился к отцу. Шах Низам снял с пояса тесемку, на которой болтался кожаный мешочек. Затем нежно с трепетной любовью надел на шею сына.

– Носи этот талисман Мурза. В нем горстка нашей земли предков и священный «Перст Аллаха», пусть будет с тобой всегда. Никогда не снимай его, здесь спрятано твое спасение и власть над Ахматнагаром, данной тебе волею Всевышнего…

На закате солнца караван из четырех верблюдов отбыл из ворот Ахмаднагара. На верблюдах с тюками Индийского чая уезжал наследный принц Ахмаднагара, унося под одеждой на своей груди талисман со щепоткой земли предков и алмазом «Перст Аллаха», точной копией бриллианта оставшегося в сокровищнице дворца известного современной истории, как бриллиант Шах…

Глава 3. Ключ к сокровищу

Прошло сем дней после того, как караван португальских купцов прибыл из Султаната Ахмаднагара в Бомбей. Купец (история не сохранила его имени) назовем купца Симон Перес. Это был энергичный невысокий мужчина с курчавой бородой с проседью. Его круглое полное тело и красное лицо было видно всюду при погрузке продовольствия и тюков с чаем и двух кованых сундуков. С погонщиком верблюдов Перес рассчитался сполна.

– Мустафа, скажи, ты всем доволен? – прощаясь с погонщиком, спросил Симон на местном наречии.

– Мой господин, я доволен всем, да сохранит тебя Аллах в пути! – Отвечал Мустафа.

– Что же ты такой грустный, мой дорогой друг? – с участием спросил Перес.

– Неспокойно у нас в Ахмаднагаре. Слишком крепка крепость, выстроена местными мастерами. Боюсь, что мы живем во времена перемен. Но на все воля Аллаха, бессмертного и милостивого, да славится в веках имя Его.

– Да, друг, на все воля всевышнего Бога Яхве. Пусть и тебя хранит твой Бог Аллах! – Крикнул Мустафе с палубы отчаливавшего корабля «Звезда Востока» от пристани порта Бомбея. Парусное португальское торговое судно «Звезда Востока» отошло от пристани Бомбея, чтобы через месяц плавания войти в Итальянский порт Генуя на пути к порту Лиссабона. Надия и ее семилетний сын Мурза получили отдельную каюту боцмана рядом с каютой капитана. Телохранитель Шерхан, мастер-камнерез Ахмат с женой и сыном были размещены в купеческой каюте с двумя купцами. Надия вместе с сыном и Шерханом получили свободу передвижения по палубе. Боцмана капитан переселил, потеснившись в капитанской каюте. По утрам, телохранитель Шерхан приносил еду в каюту Надия, и оставался там до захода солнца, выполняя мелкие поручения женщины. Частым гостем в каюте был общительный купец Симон Перес. Это был единственный человек на борту из иностранцев, кто умел читать, писать и говорить на фарси. Он часами просиживал в каюте и вел задушевные беседы, с красавицей Надия, угощая женщину и ее сына Мурзу восточными сладостями, и уходил под вечер. Все это время телохранитель стоял у двери каюты, ревностно сверкая глазами в сторону стола, за которым пили чай Симон и Надия, Мурза сидел на ковре листал книги с картинками, взятые в дорогу матерью. На палубе Симон, Надия, Мурза и неизменно Шерхан раз в день прогуливались, иногда капитан присоединялся к ним. Складывалось такое впечатление, что Симон Перес прохаживается по своему кораблю, а на самом деле так и было. Это был самый богатый человек в Лиссабоне, имевший в своем распоряжении корабль, и курсировавший в Индию за экзотическими товарами, шелком, чаем, восточными пряностями, табаком и украшениями. Его товары приносили огромные прибыли. Путь в Индию он тщательно пытался скрывать, до тех пор, пока по приказу короля Филиппа первого его наместник в Португалии не снарядил за ним несколько военных кораблей и под страхом казни заставил привести флот к берегам Индии. Так началась экспансия Португалией Индии. За открытие торгового пути в Индию, король Испании и Португалии Филипп второй даровал Симону Пересу привилегию торговли на всей территории королевства. И теперь, не опасаясь наказания, Симон Перес раз в году совершал морское путешествие в Индостан за товарами, которое проходило и сейчас. Его корабль с товарами и пассажирами следовал в Лиссабон. Узнав о том, что мастер-камнерез султаната Ахмаднагар лучший из лучших мастеров плывет на его корабле, Симон решил предложить ему остаться при дворе короля и продемонстрировать свое мастерство самому королю Португалии Филиппу первому.

– Уважаемый господин, я предан султану Бурхану Низам шаху второму и не намерен служить властелинам других стран. – Гордо отвечал Ахмат купцу.

– При дворе короля служить мастеру-камнерезу такого мастерства как ты, это великая честь и достоинство, не всем достается такое предложение, как мое. Я имею расположение короля к моей особе. Он принимает меня и часто беседует со мной о тех странах, где бываю я. Его, интересуют договора о сотрудничестве с заморскими властелинами и королями, чтобы вести торговлю. Я могу организовать протекцию тебе, и ты станешь таким же уважаемым, каким был при дворе султаната Ахмаднагара?

– Хорошо, я подумаю над твоим предложением. У нас еще много времени для этого, наше путешествие только началось. И неизвестно как оно закончится? – ответил Ахмат, страдая от морской болезни… Надия стала вести дневник, записывая каждый день их путешествия в книжку с пустыми листами, которую взяла у мужа. Муж записывал в такие книги все, о чем надо было решать каждодневные задачи султаната, и требовал у своих подчиненных выполнения этих задач. В этой книге были и первые письмена Мурзы, который учился правописанию. В прошествии времени плавания на корабле, у мастера Ахмата прошла морская болезнь. И он был, весел и жизнерадостен, так как предложение купца придавало ему веса своей значимости, и вера в мастерство камнереза укреплялась в нем еще сильнее, и это мастерство было дано Всевышним только ему, и Ахмат решил никогда не расставаться с наследным принцем своей родины и следовать за ним всюду туда, куда забросит наследника Мурзу судьба. А Симон Перес влюбился, в красавицу Востока Надия. И каждый раз, когда захаживал в каюту к ней с ее сыном, приносил им сладости, угощал, рассказывал смешные истории из купеческой жизни и хвалил Мурзу за каллиграфический почерк его письма. По прибытии в Итальянский порт Генуя на пути в Лиссабон Симон Перес передал дела своему помощнику с приказом капитану торгового судна следовать в Лиссабон. Сам, сославшись на купеческие дела, высадился в порту Генуя с пассажирами из Индостана и с некоторыми товарами и вещами Надия состоящими из двух кованых и тяжелых сундуков и ее личными вещами. Жене Бурхан Низам Шаха второго на ее вопрос, почему ты высаживаешь нас, он отвечал:

– Поскольку Испанская инквизиция преследует своих еретиков и мусульман во владениях короля Филиппа ΙΙ, то по просьбе властелина Ахмаднагара, вашего повелителя султана Бурхан Низам шаха второго, сохранить ваши жизни я имею приказ переправить вас в Швейцарию в город Санкт-Галлен, там живут выходцы из Германии, переселившиеся сюда из-за преследования евреев в Германии. Это страна относительно терпима к людям разных национальностей и вам там будет спокойно проживать, кроме того у меня там есть дом, где я намерен вас поселить, и я хорошо говорю на немецком языке. Там вы будете в полной безопасности. Дальше мы поедем сухопутным путем.

Симон Перес договорился с почтовым экипажем, следовавшим в Милан и, погрузив все вещи, два тюка с чаем, сундуки и узлы с вещами, заплатив извозчикам, выехали за городские ворота Генуи. Дорога шла полями, где работали крестьяне. Виноградники северной Италии были всюду. В этой стране виноделие процветало, и на пути в придорожных тавернах было много дешевого и хорошего вина. В Милан карета прибыла под вечер. Сменив лошадей и набрав новых пассажиров почтовый экипаж, запряженный шестью лошадьми, рано утром выехал к границе Швейцарии. В Санкт-Галлен прибыли к шести часам вечером. Симон Перес, разместив пассажиров при почтовой гостинице, зашел к Надия в номер.

– Госпожа сегодня переночуете тут, а завтра я вас перевезу к себе в дом, он находится тут недалеко. Сейчас уже поздно, я сказал в таверне, чтобы вас покормили в номере гостиницы. Через час вам служанки принесут еду. А пока располагайтесь. К обеду завтрашнего дня я заберу вас в свой дом. – С этими словами он вышел, пожелав спокойной ночи. Симон Перес попросил Шерхана помочь ему установить на тележку, запряженную лошадью два сундука. Вместе с телохранителем они на тележку поставили один на один сундуки, и Перес сказал извозчику куда ехать. Кирпичный дом купца стоял напротив купеческого банка в центральной части Санкт-Галлена и состоял из четырех этажей с обрамлениями оконных ставень на немецкий лад и черепичной крышей и с небольшой прихожей, через которую гости попадали в обширное фойе, представляющее собой каминный зал с уютными креслами, расставленными по углам и у камина. Возле кресел в горшках росли комнатные пальмы. Фасад дома, выбелен белой краской. Ставни окон были выкрашены в красные цвета и выходили на южную сторону банковской улицы. На западной стороне дома окна выходили в небольшой скверик. Очерченный металлической кованой оградой и росшие там растения радовали глаз, глядя из окон помещений. На втором этаже кабинет купца, на третьем и четвертом этажах располагались комнаты для гостей. В кабинете Перес заключал договора, после удачных переговоров, которые проводились в каминном зале. Преуспевающий и богатый купец жил своей неугомонной энергичной деятельностью и не мыслил другой жизни кроме этой. Он в свои сорок пять лет и не помышлял о женитьбе, пока не увидел Надия. Женщина покорила его своей восточной красотой и молчаливым обаянием, действующим на неугомонный энергичный характер Симона Переса, как остужающий водопад горной реки, в которую он когда-то свалился при переходе на другой берег. И он решил просить у Надия ее руки, а с султаном Бурхан Низам шахом он решил договориться, используя свое умение убеждать и уговорить шаха уступить Надия одну из двадцати пяти жен его гарема. Но в таком деликатном деле не принято предпринимать поспешных действий. И Перес решил не спешить. Утром он должен был выполнить поручение шаха, поместить два сундука сокровищ в банк купеческого сообщества Санкт-Галлена, который рекомендовал шаху он, Перес. И где сам держал свои доходы от торговли, этим и объяснялся тот крюк его торгового судна свернуть с прямого пути к порту Лиссабона и плыть через Гибралтарский пролив Средиземным морем, огибая берега Испании и Франции к Итальянскому порту Генуя… В те времена купеческое сообщество кантона Санкт-Галлен основало компанию Nothveststein, где купцы сообщества держали свои капиталы. В купеческой среде сообщество слыло, как самый надежный сберегательный купеческий банк Санкт-Галлена, в стране, расположенной в окружении бурлящих в религиозных войнах государств. Симон Перес утром распорядился приготовить гостям отдельные комнаты и запастись продуктами для приготовления блюд. Затем распорядился запрячь экипаж и загрузить тяжелые сундуки на козлах. Хоть казначейство сообщества и располагалось от его дома в нескольких шагах, но транспортировать тяжелую ношу целесообразно было все же на лошади. Казначей, принимающий вклад, состоящий из множества драгоценных камней, алмазов и золотых украшений, с горящими от огромного богатства глазами, с почтительным видом спросил:

– Уважаемый господин Перес, как мне принять эти сокровища? На кого оформлять вклад?

– Здесь единственный документ, по которому вы обязаны, будете выдавать вклад или проценты по нему. – Симон Перес достал папирус с начертанной на фарси надписью и рисунком грани алмаза, где была написана эта надпись.

– Ха, ха, ха! – вы, что смеетесь над нами?! Или считаете нас безнадежными профанами?! Вы, что не понимаете, что наше купеческое сообщество только принимает такие вклады от доверительных членов, коим являетесь и вы, господин Симон Перес, как преуспевающий купец.

– Достопочтенный и уважаемый мой господин банкир. Я согласен с вами, что любой мало-мальски знакомый с любым письмом человек в два счета нарисует эту надпись и потребует доступ к сокровищу.

– Что предпочитаете, как нам поступить в этом случае? Вы, можете оформить вклад на свое имя, и тогда у нас не будет вопросов!

– Этот человек предоставит вам драгоценный бриллиант с начертанием на одной из граней точно такую надпись. Скажите, кто может предоставить такой нарисованный на этом клочке папируса прямоугольный бриллиант с точной надписью на бриллианте? И еще вот обратите внимание на эти две, еле уловимые точки.

Банкир взял увеличительное стекло и посмотрел в него, увеличивая крохотные почти незаметные знаки. Точки были выполнены в виде звездочек с отходящими от них хвостиками. Если смотреть невооруженным взглядом, то эти значки можно принять за запятые или за крохотные точки, как случайно возникшие при гравировке надписи.

– Ну, хорошо, я вложу в один из сундуков этот листик, а в книге вкладов, сделаю запись с изображением этой надписи на предъявителя. Вы согласны?

– Да, да, конечно. Но укажите, что надпись с условными знаками должны быть предоставлена на алмазе длинною в три сантиметра и массой 90±88,7 карат.

У казначея полезли из орбит глаза от удивления от громадного бриллианта в 90 карат, который будет предоставлен хозяином сокровищ для доступа к ним.

– А касательно других надписей? – казначей, придя в себя, задал вопрос.

– Алмаз может быть испещрен и другими надписями, но на грани, с этими очертаниями, как на рисунке, должна быть точно такая надпись с отображением этих, незаметных, на первый взгляд, знаков. – Утвердительно сказал Симон Перес.

– Мне надо будет оценить сокровища и сделать опись золотых предметов и драгоценных камней. – Сказал банкир. – Затем я выдам вам перечень сокровищ, их оценку и расписку принятых от вас. От вас, как доверенного лица владельца, пожелавшего оставаться инкогнито.

– Да, да, конечно. – Согласился купец, – Сколько будет длиться оценка?

– Учитывая большое количество драгоценностей и золотых украшений, не меньше как месяцев шесть, семь. А пока мы взвесим сокровище, и я выпишу вам предварительный документ, с указанием, того, что оценка будет произведена позже в указанные сроки.

Симон Перес был уверен в том, что алмаз «Перст Аллаха» был один. Султан Бурхан Низам шах второй, перед отъездом купца показал ему алмаз с начертанием надписи, под которой должно быть помещено сокровище, и купец был уверен, что ключ к сокровищам и является «Перст Аллаха», который остался у султана Бурхан Низам шаха второго. Купец не присматривался к начертанию на грани, и не рассматривал досконально тайные значки, так как был уверен, что они там изображены…

Глава 4. Близнец алмаза Шах

Раскрывается бескорыстная дружба двух молодых парней, помогающих друг другу в сложившихся непростых жизненно важных обстоятельствах. Каждый мечтал бы оказаться на их месте, но не каждый сможет выйти победителем из опасных приключений, связанных с богатым наследством антикварной и редкой коллекции драгоценностей.

Повествование ведется от первого лица, и не претендует на точность рассказанных исторических фактов, встречающихся в изложении, персонажи, их фамилии и имена, вымышлены, совпадение случайно. Примечание автора.

Итак, к заводской проходной я подошел ровно в 16-00. Поток рабочих, выходивших с работы, и входивших на вторую смену, в это время с заводской проходной у кабинок вахтенных контролеров все возрастал, и мне не составило труда смешаться в этой толпе рабочего люда, и незаметно проскользнуть через турникет на территорию предприятия. День был теплый осенний, правда, на обсаженных каштанами аллеях уже не было опавшей листвы. Так как чистота территории всегда содержится идеальной и убиралась досконально, как и требовалось на столь известном во всем мире авиационном предприятии, выпускающем гражданские лайнеры. Деревья вдоль аллей стояли с опавшей листвой, одинокие желтые пятнышки еще цеплялись за ветки верхушек, пытаясь продлить свою участь падения на асфальтированную дорожку. Вот по такой дорожке я шел к своему цеху с замиранием в сердце, а что же будет мне за самовольный уход? И я не ошибся. В бюро уже меня поджидал в синем рабочем халате и поношенных кроссовках, наш ветеран технологического бюро технолог Виктор Иванович с толстой папкой под мышкой подшитых технологических процессов. Он только что вернулся из цехового архива, и, держа в руках толстый альбом технологий ринулся в мою сторону, выговаривая слова сиплым простуженным голосом:

– Я искал тебя по всему цеху, звонил даже в инструментальный оснастки, тебя нигде не было. Где ты был?! – тоном, не терпящим возражений, нетерпеливо просипел он. Я же, опустив виновато глаза в пол, рассматривал его удушливо пахнущие кроссовки, в которые он переобувался всегда, когда приходил на работу. В голове завертелись мысли о моих туфлях и о том, что металлическая стружка, от станков застрявшая в подошвах моей обуви портит паркет в нашей квартире, оставляя там глубокие царапины. Я не знал, что ответить моему старшему руководителю, когда он повторил свой вопрос. Поднимая глаза, я, как загнанный зверек на безжалостного охотника, сказал первое, что пришло на ум, и сказал правду.

– Смотрел кино!

Технологи, что в это время были в бюро, захихикали, разозлив Виктора Ивановича, но на мое удивление он смягчился, ответил.

– Когда ты уходишь в конструкторский отдел, или к заводским технологам, или к программистам, да мало ли куда на заводе, всегда говори мне, чтобы я мог знать, где ты? В нашей работе разные случаи бывают, вот как сейчас. Аварийная ситуация по нашему изделию выпуска двадцатилетней давности. Надо произвести несколько деталей для его ремонта. Я просидел в архиве больше двух часов и вот держи техпроцесс. – В плотную, приблизившись ко мне, он протянул мне альбом. Я взял подшивку с гримасой неприятного запаха на своем лице, исходившем от его простуды, смешанной с перегоревшим чесночным и сиплым дыханием, оставшимся от обеденного перерыва.

– И, что мне с этим делать? – деловито спросил его, стараясь побыстрее и подальше отстранится от надвигающегося, как танк на поле боя, ветерана.

– Надо отнести к программистам, чтобы написали программу обработки на фрезерный станок с программным фрезерованием. Будешь с ними на связи, если возникнут вопросы, скорректируешь программу. Задача ясна?! – он сделал ударение на последнем слове в тон мне. Я пролистал альбом, затем деловито спросил:

– Я не вижу здесь марки и параметров оборудования?

– Там все есть в конце. Выполняй! – Виктор Иванович снова сделал ударение на последнем слове.

– Есть выполнять! – ответил я, и услышал смешки сотрудников. Но слов, насмехавшихся надо мной, я уже не улавливал, хлопнув дверью бюро, вышел вдыхая полной грудью свежий воздух с толстым альбомом под мышкой…

Прошло четыре месяца моей работы в технологическом бюро механического цеха №1 авиационного завода «Авиант». За это время я постепенно втянулся в производственный ритм и больше не вызывал усмешек сотрудников, когда по делам уходил по разным отделам обеспечения технологических процессов нашего механического хозяйства. И больше не бегал за проходную в обеденный перерыв, помня золотое правило, что раз не попался, второй раз обязательно влипнешь по самое не балуй в неприятности. Однажды начальник цеха вошел к нам в бюро с молодым человеком и сказал:

– Виктор Иванович, принимайте нового сотрудника по оснастке и станочным универсальным приспособлениям. Его зовут Игорь Юрьевич, закончил в этом году Политехнический Институт по специальности эксплуатация и ремонт замков сейфов и замочного оборудования к ним, по квалификации инженер технолог. Его переводят к нам из конструкторского отдела главного технолога для работы по рационализации и изобретательству. Короче говоря, будет заниматься, как в нагрузку, к основной работе технолога еще и этим.

– Я, конечно, его приму, но Владимир Николаевич, куда я посажу нового сотрудника? – растерянно спросил Виктор Иванович.

– Я уже распорядился, зайдите в отдел контролеров там возьмете письменный стол, он у них занимает только место. Начальник отдела в курсе идите прямо сейчас. – Сказав это, Владимир Николаевич ушел к себе в кабинет.

– Валентин, – обратился Виктор Иванович ко мне, – пошли за столом для Игоря. Игорь, а ты присядь на место Валентина, пока мы тебе не внесем стол.

Отдел контроля находился напротив кабинета начальника цеха по коридору. Мы вошли в просторную комнату. Я сразу узнал тот стол, который предназначался новенькому сотруднику. С изрядным слоем пыли и пятен на дерматиновой поверхности в коричневых тонах обтянутой этим материалом столешницы. Похоже, было то, что на столе ели и закусывали, пили чай и кофе, разворачивали и заворачивали селедку и прочее съестное. Не моргнув глазом, главный контролер цеха Ковтун Александр Михайлович ткнул пальцем на стоявший в углу комнаты стол, сказал:

– Избавьте нас от этой рухляди. И место, и пространство, и вообще портит вид дизайна внутреннего убранства кабинета отдела контролеров.

– Спасибо Александр, избавляем тебя вот с Валентином.

Мы взяли стол и вынесли в коридор. Затем Виктор Иванович побежал в сторону своего бюро и сказал Игорю, чтобы тот стал в дверном проёме, придерживая дверь, пока будет вносится стол. Мы благополучно внесли этот замызганный стол и установили у задней стенки комнаты нашего технологического бюро.