скачать книгу бесплатно
Сомнения ныли во мне, страх бурлил, предчувствия угнетали, а раздражение деятельным Гарпастом зудело под кожей. Что я скажу? Зачем? Мне совершенно не хочется, думал я.
И вместе с тем, подспудно, я желал, чтобы все именно так и происходило: разнесчастный герой, благородный (за фунт) помощник, неясное, не оформившееся чувство.
Впрочем, солнце все равно казалось апокалиптичным.
Гарпаст остановился у восьмого купе:
– Стучите.
– А что я скажу? – зашептал я.
– Скажете, что не можете простить себе того, как вы расстались, – зашипел в ответ Родерик. – Что чувствуете себя последним болваном. Что она не идет у вас из памяти, ее прекрасные глаза, ее тонкая рука, ее милая шляпка. Что вам, как писателю…
– Ну, это уже слишком!
– Тьфу! Тогда это скажу я. Стучите!
Родерик приподнял мне руку.
– Я не совсем…
– Стучите же!
Он стукнул в дверь моими пальцами.
– Э… Элизабет? – позвал я.
За дверью было тихо.
Я повернулся к Гарпасту:
– Наверное, она спит. Не будем мешать.
– Еще раз, – сказал неумолимый Родерик.
Пришлось постучать снова.
– Извините, Элизабет…
Я взялся за ручку.
– Стойте!
Гарпаст вскрикнул так неожиданно, что я буквально окаменел. Все во мне сжалось, дыхание перехватило, а сердце провалилось в живот.
Родерик осторожно отлепил мои пальцы.
– Смотрите.
Он повернул ладонь. Пальцы оказались испачканы чем-то красным.
– Что это? – тихо спросил я.
– Кровь. – Мой друг присел у двери и, не касаясь, осмотрел дверную ручку. – След нечеткий, смазанный. Вы еще поработали…
Он достал платок.
– Знаете, Джонатан, – сказал он, повернувшись ко мне, – я всегда хотел расследовать убийство в идущем поезде. С него невозможно сойти, а, значит, круг подозреваемых ограничен лишь пассажирами. Кто-то убил, но кто? Представляете? И я методом опросов и анализа нахожу расхождения в показаниях…
– А остановки? А если убийца выпрыгнет в окно?
Гарпаст вздохнул.
– Зануда вы, Джонатан.
Платком он обернул чистый край ручки. Мягко щелкнул язычок замка. Господи, подумалось мне, а если там труп? Если там бедная девушка с ножом в сердце? Или же убийца?
– Может, позвать проводника? – побледнев, прошептал я.
– Не торопитесь.
Дверь отворилась без скрипа.
Первое, что бросилось мне в глаза, – пятна на светлом коврике на полу и смятая салфетка на столике.
– Ага, – сказал Гарпаст, распахивая дверь во всю ширину.
В купе было пусто.
Я выдохнул. На левом диване стояла шляпная коробка, дорожная накидка висела на крючке у стены, на правом диване обложкой вверх лежал роман Бронте. Красная атласная лента пересекала его наискосок.
В голове моей (о чем я только думал!) проскочило, что «Красная лента» – изумительное название для рассказа.
– Красная лента, – сказал я вслух.
– Вы думаете, это важно? – Гарпаст склонился над книгой, поморщился, затем подсел к столику. В руке у него появилось увеличительное стекло. – Крови немного. Ее подтирали. О чем это говорит, Джонатан?
– Не имею понятия.
– Плохо, Джонатан. Плохо.
Лицо моего друга приобрело сосредоточенное выражение. Он заглянул в багажные ниши, подергал ручку окна, снял и повертел накидку, лег на пол и обследовал коврик. Я стоял между диванами, и мне приходилось споро убираться с его пути, изгибаясь и цепляясь за верхние полки.
Наконец Гарпаст успокоился.
– Итак, – произнес он и посмотрел на меня, – я представляю себе дело так. Некий злоумышленник проник в купе, угрожая ножом, нанес девушке порез и…
– Что и?
– Скорее всего, они были знакомы. Следов его нет, значит, обувь у него была чистая, криков мы не слышали, может быть, это что-то на почве ревности. Выяснение отношений. – Родерик почесал висок. – Парень горячий, легко возбудимый, но, пожалуй, и легко остывающий, иначе бы не дал промокнуть кровь.
– Но куда они делись?
– Не знаю. Убийства не было, Джонатан. А жаль. Было бы любопытно. Первый подозреваемый, кстати, кондуктор.
Я замотал головой.
– Родерик, девушки нет в ее купе. Я ее знакомых не видел. А что если ее хладный труп убийца сейчас сбрасывает под насыпь?
Мое яркое, живое воображение нарисовало мне скатывающееся в канаву тело в голубом жакете и светло-синей юбке. Прекрасное, так мало пожившее тело.
Это было настолько щемяще-печально, что я впал в отчаяние.
– Родерик! Она труп, труп!
– Что-о?
Я повернул голову и встретился глазами со стоящей в проеме моей недавней знакомой.
Лицо у нее было мокрое, раскрасневшееся, к распухшему носу она прижимала платок, капелька крови темнела на блузке.
Обрадовавшись, я протянул к ней руки.
– А мы думали, что вы труп, Элизабет! А вы ожили. То есть, вы вовсе и не оживали, вы были живой. Вы и сейчас живая! Это такое счастье!
Мой друг Родерик попытался залепить мне рот ладонью, но я был выше, вертлявей, и ему не хватило длины рук.
– И хорошо, что у вас нос! – Воскликнул я. Гарпаст почему-то обхватил меня сзади, мешая приблизиться к девушке. – То есть, нос есть у всех, и у вас тоже. Но хорошо, что у вас кровь из носа! В смысле, что мы думали, будто вас ножом…
Я несколько раз, показывая, сжатой в кулаке рукой распорол воздух.
И если до этого Элизабет только непонимающе хлопала глазами, видимо, едва соображая, что надо двум забравшимся в ее купе джентльменам, то теперь зажмурилась.
А потом и завизжала. Противным, надо сказать, голосом.
Разумеется, мы были вынуждены сойти с поезда. Чтобы не усугублять. И хотя мы все объяснили: сначала усатому кондуктору и всем собравшимся, потом – оказавшемся тут же доблестному констеблю, а затем и самой Элизабет Максон, оставаться и далее в вагоне было уже никак невозможно.
В маленьком сонном Биконсфилде мы выгрузились: два баула, жирандоль и разбитая вера в человеческое понимание.
Паровоз издал гудок, бледный женский профиль мелькнул в проплывающем окне, клубы пара растаяли, как и надежды добраться до Шорсфилд-тауна железной дорогой.
– Что ж, Джонатан, – сказал Гарпаст, оглядывая зданьице станции, – надо признать, мы напугали бедную девушку.
– Мы вообще зря вошли в ее купе, – сказал я.
– Но вошли-то мы из-за вас! – Родерик ступил на дощатый помост. – Это вашим желаниям мы потакали.
– Сомневаюсь, – неслышно буркнул я.
– Любезный, – Гарпаст поймал за локоть старичка, вышедшего к путям из дверей станции, – где здесь можно нанять кэб?
– Что? – Благообразный старичок подставил ладонь к уху.
Он был в серых панталонах и сорочке, поверх которой на худые плечи был накинут клетчатый платок.
– Кэб, – сказал Гарпаст. – Лучше закрытый. Но можно и двуколку.
– Сегодня дождь, – пожаловался старичок, уставив на моего друга слезящиеся глаза. – В дождь меня не зовут. И когда ясно, не зовут. А вот в туман…
Он замер, вытянув шею и высматривая что-то в хмурых холмах вдали.
– А кэб? – безнадежно спросил Родерик.
– Не зовут…
Пока мой друг искал кого-нибудь повменяемей, я перетащил наши вещи ближе к стене станции. Рядом тут же нарисовался чумазый мальчишка с хитрыми глазами. Настоящий диккенсовский оборванец. В обтреханном коричневом пиджачке на голое тело и перешитых штанах. В накрученном на горло полосатом шарфе и мятом цилиндре на заросшей голове.
– Вам помочь, сэр?
– Нет.
– Я могу посторожить ваш багаж. Всего два пенса. – Мальчишка улыбнулся и шмыгнул носом. – У нас городок такой…
– Какой? – спросил я.
– Ну, смотреть надо, чтоб чего не свистнули.
– Ты лучше подскажи, где можно нанять кэб.
– А два пенса?
Я полез в карман.
Две монетки легли в грязную руку и тут же пропали.
– Значит, сэр, – посерьезнел мальчишка, – пойдете по Пенн-роуд прямо до Финч-лейн, а по ней до конца. Ну, до загиба. Там будет почтовое отделение и транспортное бюро Уорвика. У них часто есть свободные места в каретах. Но идти далеко, а у вас – тяжести.
– Ты хочешь помочь?
– Не задаром, сэр, – мальчишка снова шмыгнул носом.
– Родерик! – крикнул я.
Мой друг появился из-за угла, задумчиво хмурясь.
– Странный городок, – заявил он, – сумасшедший на сумасшедшем. Сейчас какая-то старуха чуть не огрела меня зонтом.
– Ха! Это, наверное, миссис Питли, – сказал мальчишка. – Она всех бьет!
