скачать книгу бесплатно
– Я забочусь только о тебе, – возмущенная резким ответом, Вольна хотела уже развернуться и уйти, но потом передумала. Она еще не озвучила своей главной мысли. И уходить пока рано. – Ты должен был приструнить ее раз и навсегда. Такая редкая возможность выдалась! Никто б не осудил тебя! Для чего понадобилось это неуместное милосердие? Теперь на тебя, как на князя, падет тень слабости! Ведь ты не можешь усмирить собственную жену! Что подумают остальные князья и все подданные…
– Почему когда я прихожу сюда, то постоянно слышу одно и то же? – перебил Рёрик раздраженно.
– Понеже кроме меня, тебе никто правды не скажет! Все лишь поддакивают тебе, вводя таким образом в заблуждение. Ты не только простил ей все поганые проделки, но еще и превознес до небес перед боярами за ее проклятый храм! – злилась Вольна. – Да к тому же и вернул этого тупого Есения ей! Уж кто-кто, а он на кой нам сдался? Надо его прилюдно высечь, а затем выгнать из города! Или даже казнить за сношения с разбойниками! Он же наследник Гостомысла! Лучше, чтоб его вовсе не было! Неужели ты этого не понимаешь?! Его надо прибить как можно скорее. Тем более есть справедливый повод! – додумалась наконец Вольна.
– Он вляпался по глупости, – Рёрик равнодушно зачерпнул ложкой похлебку, что томилась в его миске. Он так устал за эти дни, так мало спал и ел, что сейчас ему было лень спорить с Вольной.
– Как ты чуток, когда речь идет о них…Есений и Дива…– Вольна смотрела на Рёрика, и ей казалось, что она уже ненавидит его. – Этим двоим бездельникам надо смириться с ценой, которую они заплатят за свои ошибки. Ее, эту щуку, остренький носок, нужно бросить под замок. А людям запретить навещать ее. А он, этот беспутный межеумок…Он заслуживает того, чтоб быть вздернутым вместе с окаянниками в один день! Или, может быть, тебе уже жаль его?
– Мне не жаль…Честно говоря, я про него забыл, – признался князь, который, и правда, особенно не думал о сыне Гостомысла, не тревожась за него и не желая ему особых неприятностей. – Я ж не ты, чтоб помнить про какого-то Есения…
– Ну так я и напоминаю! Необходимо его проучить. Нехай послужит назиданием для всех прочих! – Вольна злилась, вспоминая слова Арви. Вместо того чтоб покарать Есения, по вине которого чуть не уронил лица, князь прощает его. – Значит, ты его не казнишь?
– Нет…
– Тогда прикажи отрубить ему руку, чтоб знал, как якшаться с татями! – не унималась Вольна. – Таким образом мы оградим стол Новгорода от этого человека. Хотя я считаю, что пока сын Гостомысла жив – мы в опасности! И наш сын тоже!
– Ты слишком кровожадна…– Рёрик равнодушно снедал свой ужин. И голос Вольны напоминал ему скрежет саранчи, неумолимо пожирающей хлеб в полях. Точно также, как сейчас она, эта восхитительная с виду женщина, грызет его самого.
– Это я-то кровожадна? – возмутилась Вольна. – Это по твоему желанию убили Гостомысла, единственного защитника твоей щуки и ее глупого братца…– напомнила Вольна. И тут же пожалела, что произнесла слово «твоей». Нет, не надо было так говорить. Надо было сказать «той щуки».
– Вот именно…По моему желанию, – кивнул Рёрик. – И теперь я должен приняться и за его детей, по-твоему?..
– Да что с тобой? Не разумею никак…– недоумевала Вольна. Повсеместно только и делали, что рубили руки да сажали на кол. Все слова Рёрика – лишь отговорка, чтоб сохранить Есения для щуки! Вот, почему так важно, чтоб растяпа-княжич хоть как-то поплатился за свои проступки! – Ты что же, так его и отпустишь с миром? Если ты ничего не сделаешь, то все княжество перестанет тебя почитать!
– Угомонись, – зевнул Рёрик, размышляя о том, как он сейчас уляжется спать в тиши. Да, в тиши. Она задует последнюю свечку, а вместе с ней закроет и свой рот.
– Как я могу угомониться после того, что она сотворила?! Из-за нее чуть не пострадал ты! Да все мы могли пострадать!
– Из-за нее я сейчас, напротив, в лучшем положении, чем был прежде, – сообщил вдруг Рёрик, сам удивляясь про себя, как так вышло.
– Это как? – удивилась Вольна, предвкушая новый удар. Он еще хвалит эту бестолочь?!
– Изборск счастлив. Ведь знает, что князь любит его и защищает. Народ благодарен мне за то, что я избавил их от Емельяна. Храм строится, и Новгород славит меня. Все обернулось так, что я даже рад.
– Еще поблагодари ее, – Вольна окончательно утратила спокойствие.
– Не злобствуй, лучше иди сюда ко мне, – Рёрик устало протянул к Вольне руку, желая прекратить недобрую беседу.
– Вот как? Теперь и я тебе понадобилась? – ткнула Вольна. – Я все видела: ты нес ее на руках! Не хочешь объяснить, что это значит?! Я не потерплю…Я предупреждаю!
– Как ты со мной разговариваешь? Я тебе отчетом обязан? – Рёрик отодвинул от себя миску.
– Я предупреждала – или я или она! Ты сказал, что выбираешь меня. И теперь не води меня за нос! – заорала Вольна в гневе. – А если все еще думаешь, что отчетом не обязан, то и от меня не требуй. Вот пойду миловаться с Прохором! Как ты с этой щукой!
– Пойди, – у Рёрика изменилось выражение лица. Этот пример ему не понравился. Что это еще за разговоры. Эти бабы, и правда, окончательно вышли из-под управы. – И посмотрим, чем окончится…– слова Рёрика прозвучали угрожающе.
– Меня не в чем упрекнуть. Твой сон крепок, ведь я верна тебе, – Вольна, разумеется, и в мыслях не допускала, что может пойди к какому-то мужчине, когда рядом свирепый князь, который может прибить ее и за меньшее, нежели измена. – Но вместо благодарности, ты только и знаешь что грозить мне! А тем временем, не позволяй себе того, чего не дозволяешь мне!
– Мы с тобой в разном положении, женщина…– Рёрик поднялся. Ему уже было невмоготу оставаться в этой избе. – Но ты постоянно забываешь об этом.
– Я остерегала тебя, что уйду, если будешь смотреть на меня свысока, – Вольна всегда была горда и независима. На свете нет женщины прекраснее нее. И ей ли терпеть притеснения? – И я не позволю пренебрежения. Я тебе не рабыня какая-то!
– Да какая рабыня?! – разозлился и князь. – Займись чем-нибудь, хоть хозяйством, в конце концов…От безделья уже разум мутится…
– Как…– Вольну обидели слова Рёрика. Он смеет винить ее! Ей что, в поля отправляться на уборку урожая! – А Дива твоя! У нее разум не помутился ли?! Ей полагается сидеть в тереме и смотреть за дочкой. А не придумывать законы, строить храмы и вызывать сюда Любав! Ты, кстати, обещал наказать их обеих! И где это? Где? Ты не сдержал слова! Впрочем, как и всегда! – Вольна ухватила со стола глиняную чашу и в ярости швырнула ее о стену. Та шумно брякнулась о дерево и упала на пол, разлетевшись на несколько больших осколков.
– Это чего такое? – Рёрик кивнул на черепки в углу.
– Ничего, – повела плечом Вольна.
– Будь осторожней, а то еще поранишься, пока все крушишь, – ухмыльнулся князь. А потом добавил, строго кивнув на остатки несчастной чаши, – убери-ка…
– Рада позаботится, – недовольно отозвалась Вольна, поправляя расписной платок на плечах.
– Ты не слышала меня? Я сказал, сейчас. Выполняй, – глаза князя смотрели недобро, хотя сам он был спокоен.
– Я лишь говорю, что ко мне ты гораздо более строг, чем к ней, – продолжала Вольна, оказавшаяся в глупом положении. Она уже пожалела о своем поступке, поскольку теперь ей придется с метелками собирать останки посуды. Крайне несуразно. Она решила сделать вид, что ничего в этом зазорного нет. Равнодушно пожав точеными плечами, отправилась за веником. Однако в душе ей было досадно. Как он допек своей тиранией! – Я-то тебя не позорила. И хлопот тебе не доставляла. Вся моя вина в том, что в заботе о тебе я пытаюсь указать на истину, которую ты не видишь. Почему ты так терпелив к ней и так зол со мной? Кто она и кто я? – говорила Вольна уже спокойней, поскольку понимала, что опять неправильно себя повела. – Я твоя любимая. Твоя жена. А она лишь образ для народа!
– Значит, тебе полагается быть во много раз скромнее нее, – заключил князь.
– Я и так скромна. У меня нет терема…– напомнила Вольна, которой не давало покоя то, что она живет в обычной избушке, а Дива в красивом доме с несколькими крылечками и гульбищами. – Если я несдержанна, то лишь потому, что мне кажется, будто ты разлюбил меня…
– Что за вздор ты порой сочиняешь. Иди сюда, – князь подозвал Вольну усталым жестом. Бросив метелку, она подошла и уселась ему на колено. В свете свечей ее кожа казалась золотым шелком. Она так красива, что от нее не отвести глаз. Вот если бы она еще и молчала…
– Тогда, если ты меня любишь, то не заговаривай с ней больше…– Вольне быстро надоело ласкаться. – И не ходи туда…
– А еще что? – Рёрик недовольно убрал от нее руки: она становится все невозможней с каждым днем.
– Это так сложно? Или она что-то значит для тебя? – Вольна снова неминуемо начала накаляться.
– Конечно, значит. Она же мать моей Ендвинды…
– Что?! – Вольна окончательно вышла из себя, вскочив на ноги. – Ты даже не потрудился промолчать! Не побоялся огорчить меня!
– Не задавай вопросы, ответы на которые тебя не устроят, – мрачно посоветовал князь.
– Ухожу! – заорала Вольна, отпихнув Рёрика, когда тот хотел взять ее за руку. – Не стану терпеть! Ты слышал?! – буйствовала Вольна. Больше всего ее огорчало собственное бессилие. Что ж это? Он либо не напуган ее угрозой, либо не поверил ей. И то и другое плохо. Он должен бояться потерять ее, а он безучастен, словно она вообще ничего не говорила! – Я не шучу! Завтра! Отбуду! Кроме того…
– Пошла вон с моих глаз! – неожиданно рявкнул усталый князь, перестав сдерживаться. Он хотел лишь одного – покоя, а не этих едва переносимых визгов. Пусть выметается на улицу гулять. Или в другую горницу. Или еще куда-нибудь. – Проваливай. Чтоб я тебя до утра не видел. Иди отсюда.
– Выгоняешь?! – опешила Вольна. В растерянности она даже уже не знала, как ей поступать дальше. – Вот ты какой…На улицу меня, словно пса какого-то…
После ее слов Рёрик вдруг развернулся и направился к выходу сам.
– Нег, ты уходишь?..– в замешательстве спросила Вольна. И гнев ее сам куда-то улетучился в один миг. Ну вот, она совсем не хотела ссориться. В который раз! Если б не было гадкой Дивы, она сама ни за что бы себя так не повела б! Как хорошо им было раньше, еще там, в Дорестадте, без этой ведьмачки! Они были так счастливы вдвоем! – Куда ты?
Рёрик ничего не ответил и вышел из избы, хлопнув дверью. Вольна вмиг охладилась: и куда же он пойдет?! Что она наделала! Надо было, вообще, не раскрывать рта сегодня! Да как же тут молчать! Хотя как бы хуже не получилось…Рёрик всегда был при ней, ночевать приходил только домой. Может, не так уж велика проблема – сколь неприятна? А что теперь вышло в итоге?!
Не успев даже обуться, Вольна выбежала на улицу, нагнала князя и схватила его за локоть.
– Нег, постой, пойдем домой, – заговорила Вольна примирительно.
– Отцепись, – разозленный Рёрик отмахнулся от нее, стряхнув со своей руки.
– Погоди, не уходи…Куда же ты? – Вольна уже испугалась не на шутку. И с прискорбием подметила про себя, что он все меньше напоминает влюбленного мужчину. – Давай поговорим…
Но на сей раз слова не помогли. Рёрик все-таки ушел. Вольна только не знала куда. Не выслеживать же его на потеху окружающим! Здесь ведь постоянно кто-то снует даже в ночи. То какие-то гриди, то слуги, то еще кто-то.
Ночь выдалась по-осеннему холодной и ветреной. Рёрик шел по дорожке и уже не помнил себя от гнева. Он и сам не заметил, как подошел к гриднице. Даже не раздеваясь, миновал сени и вошел в горницу, где еще недавно проходило заседание.
Несмотря на то, что в княжеских хоромах имелось множество построек, гридница была любимым местом Рёрика. Здесь можно было встретиться с боярами, попировать с другами, выспаться или просто затвориться одному. Как бы там ни было, сейчас, войдя сюда, князь неожиданно наткнулся на Арви, занятого какими-то письменами. В свете танцующих огоньков свечей крючковатый нос тиуна отбрасывал непомерно огромную тень на стене.
– Государь, – поздоровался Арви, почтительно склонив голову и привстав из-за стола.
– Не поздновато ли ты здесь? Роса уже, наверное, заждалась тебя, – напомнил Рёрик.
– Я уже собираюсь покидать, – Арви внимательно оглядел правителя, заметив опытным взором, что тот раздосадован. – Я думал, сегодня и завтра князь посвятит себя заслуженному отдыху вдали от забот…
– Я так и собирался поступить. Да разве отдохнешь с этими бабами! – негодовал князь.
– Понимаю, – Арви, конечно, догадался, что Вольна, вдохновленная его речами, закатила Рёрику ссору. Довольный своей работой тиун задумчиво изрек, – не всегда мы встречаем ласку там, где ей до?лжно быть. Может статься, князь окажет мне честь и отужинает вместе со мной и Росой? – деликатно предложил тиун. Вдруг эта дура Вольна еще и выпустила из памяти накормить правителя!
– Не беспокойся, – Рёрик хоть и не успел поесть, но сейчас был уже не голоден. Пожалуй, он бы лучше выпил чего-нибудь, чем съел.
– Князь, я имею разговор, но не знаю, подходящее ли нынче время…
– Где все слуги? – Рёрик огляделся. Заприметив кувшины с винами на полке, двинулся туда. – Говори, что ты там хотел от меня…
– Не так давно князь дал мне задание…– начал Арви. – Я должен был измыслить, как наказать провинившихся подданных князя таким образом, чтоб это было не только назидательно, но и заключало в себе ценность для казны…
– Ну так, ты уже что-то изобрел? – с интересом сосредоточился князь, отхлебнув из кубка в котором уже было что-то налито.
– Я решил, что самый лучший для нас путь – воспользоваться тем, что уже есть. В этих землях принято расплачиваться за проступки либо головой, либо имуществом, которое отчуждается в пользу потерпевшего. За убийство часто отымается собственность душегубца и отдается семье того, кто пал жертвой. Я предлагаю эту меру дополнить. В случае, если у убиенного не окажется родственников, мы могли бы отчуждать все имеющееся у преступника в пользу князя и казны…– Арви был очень доволен этой своей задумкой и ожидал особой похвалы от Рёрика. – Тогда у нас появится еще одна ветвь доходов, а подданные князя будут защищены и в этом случае.
– Превосходно, Арви, – похвалил Рёрик, потирая подбородок. Он теперь чувствовал себя чуть захмелевшим, и это было не так плохо. По крайней мере лучше, чем сидеть в избе с недовольной Вольной. – Но надо улучшить твою мысль. Боюсь, не так много сыщется убиенных, у которых не окажется ни одного наследника. И потом, это даже забавно. Скажут еще, что в одночасье все одинокие сельчане покинули земную сень, дабы князь пополнил казну. Нам не нужны лишние нарекания…Нужно ввести виру за убийство свободного нашего подданного вне зависимости от наличия у него семейства.
– Я вынесу этот вопрос на обсуждение вече, – с готовностью согласился Арви.
– Да, и самое главное не забудь…Мои люди должны быть защищены законом особо. Ведь, как ты понимаешь, судьба моих гридей меня волнует куда больше, чем страды всех этих несчастных.
– Будет сделано, государь, – склонился Арви. – Собственно, это все, о чем я хотел оповестить. Детали мы могли бы обсудить на сходе. А сейчас не стану более отвлекать. Ведь князь, вероятно, отдохнуть жаждет…
– Я жажду, чтобы пришла Дива, – вдруг изрек Рёрик. Он только сейчас, под действием окаянного напитка, понял, что желает ее во всех смыслах. Он был бы рад увидеть ее, послушать ее, приласкать ее. Разумеется, если она сама всего этого хочет. Но в том-то и дело, что она, похоже, не испытывает таких желаний, раз даже спрашивает разрешения, чтобы подойти к нему. А впрочем, какая разница, чего она там хочет?
– Дива? – повторил Арви, хотя отлично слышал слова князя.
– А кто еще? – Рёрик оглядел Арви так, словно тот в чем-то виноват. – Что стоишь, приведи мне ее сюда.
– Но я не…То есть, нет. Но она не…– Арви почему-то запутался.
– Пусть поскорее придет. Но только одна, без ребенка, – Рёрик закрыл глаза, будто собираясь уснуть. Но он не спал. Он думал о том, как заключит в объятиях свою жену, на сей раз нежно и с должным вниманием к ней, а не только к самому себе.
– Разумеется, дети в это время спят…Впрочем, нет, но…– тараторил Арви. – Князь, прошу меня простить…Опасаюсь, что княгини нет в хоромах…Она пожелала покинуть…А хотя, если будет угодно, я немедленно и лично выступлю за ней…
– Что значит: «ее нет»?! – Рёрик открыл глаза и возмущенно оглядел Арви. – Где она?!
– Как же…Она сегодня ночует в храме Макоши…– пожал плечами Арви. Лично он сам не видел в этом действе проку. Но так поступали многие верующие, желающие получить что-либо от богов. Они могли в тесноте и неудобстве ночевать в их храмах или работать там, как обычные причты. Иными словами, явить жертвенность.
– А кто ее отпускал?! – Рёрика больше расстроило не то, что Дива ушла самовольно. А то, что ее нет поблизости. Впрочем, это не так уж самовольно. Несколько дней назад она спрашивала у него разрешения на сию затею, и он сам ей это позволил. Он успел об этом позабыть, но теперь вспомнил.
– Так никто…Никто же не отпускал. Молодая княгиня своенравна…– Арви решил не упустить случая и проехаться по Диве. – Я полагаю, что ей следовало испросить разрешения князя на подобный жест…Все-таки речь идет о…
– Ладно, уходи… – махнул рукой расстроенный Рёрик, который даже уже не слушал своего тиуна. – Зачем ей только это понадобилось…
– Ну так возблагодарить добрую богиню за спасение Есения…– с улыбкой сообщил тиун, попутно набрасывая на плечо котомку.
– Добрую богиню? – переспросил Рёрик. Еще несколько мгновений назад он, кажется, был готов лично пойти за ней хоть в храм, хоть на край княжества. Но теперь вдруг передумал. Наверное, потому, что она не любит его. Что бы она ни говорила, она не любит его. Она лишь боится его. Он, вообще, сомневается, что его кто-то любит. Всем только что-то нужно от него. И вместо того, чтобы благодарить за Есения его, своего защитника и благодетеля, она отправилась благодарить какую-то богиню. – Тогда позови Ньера! – решил Рёрик в итоге. – И пусть какие-нибудь слуги принесут нам пива…
Глава 7. Подруга
В Новгород пришла зима, а вместе с ней и лютые морозы, сковавшие все живое. Леса и поля опустели, словно в них никогда не щебетали птицы и не резвились звери. Зато в самом городе присутствует обычное оживление. Ярмарки, полные ремесленных поделок, гудят, как пчелиный рой. На улицах в студеном воздухе стоят разговоры и смех. Жителей не останавливает то, что без шуб и шапок даже нос высунуть за дверь опасно. Подобные трудности не в силах удержать новгородцев в их избах. Ведь на холодную пору, не обремененную заботами об урожае, выпадает наибольшее число праздников. Беззаботные посиделки в светелках и гулянки по заснеженным улочкам раскрашивают однообразный вид городища, утопающего в сугробах. Много развеселых забав принесли с собой метели. Почти что ни день, то праздник.
Впрочем, не только торжествами насыщено зимнее время. Если летом люди заняты заготовками припасов и полевыми страдами, то теперь забот такого рода, конечно, убавилось, но жизнь не стала проще. Мерзлыми ночами надо отапливать не только жилище человека, но и согревать скотину. А если вдруг закончатся запасенные дрова, то придется идти в лес и валить дерево. Сильные снегопады могут всего за одну ночь завалить все вокруг непролазными белоснежными барханами. В таком случае наутро нельзя и шага ступить, чтоб сперва не угодить в суземок. И придется потратить полдня на расчистку тропинки. Все то, что летом просто, как, например, постирать белье на реке или сходить за водой, теперь становится трудоемким. Зато для промыслов время это самое подходящее. Звероловы охотятся на белок, лисиц, волков и зайцев. Скорняжники выделывают шкуры животных и отправляют их на изготовление зимней одежды. Бондари мастерят бочки, ведра, ушаты и корыта. Корзиночники вьют из прутьев, корней и лучины плетенки и короба. Желание создать больше вещиц, а затем выменять их на посуду, ткань и предметы ковки, привлекает к труду целиком семью, даже детей. Хотя в основном зимой женщины прядут, ткут, вяжут и шьют. А мужчины занимаются охотой, рубкой леса, заготовкой капа, столярным делом и плетением лаптей. Иными словами, занятий в суровое время года хватает и без хлебопашества.
Но эти трудности настигают не всех, разумеется. Есть и такие счастливцы, которые всю зиму возлежат на полатях, услаждаясь яствами и согреваясь пряными напитками. Позволить себе подобное могут только очень зажиточные люди, у которых вдоволь слуг, выполняющих за них всю тяжелую да и простую работу.
– Сегодня еще холоднее, чем вчера, – зевнула Вольна, обвив изящными перстами глиняную канопку с ароматным иван-чаем. Белые и мягкие руки Вольны были будто созданы богами и не для труда. И с течением времени не менялись, оставаясь все такими же красивыми. Впрочем, и недосуг ей, любимой женщине князя, колоть пальцы иголками. – Рада, а что, валка леса уже началась?
– Давно уж началась. Еще по первому снегу, – кивнула Рада, занятая уборкой. – Слышала, уже неделю ельник рубят. Видно, для строительства.
– Скорей бы сумерки, спать лечь охота…– Вольна уныло вздохнула. Скука совсем одолела ее. – Как-то нехорошо мне сегодня. Тяжко как-то…Подбавь горяченького…– Вольна протянула Раде свою кружку.
– Слушаюсь, – Рада отправилась к печи за согретой водой, раздумывая над «тяготами» Вольны. Долог день до вечера, коли делать нечего…
– Так что ты там говоришь? Ель для строительства? – дуя на поверхность горячего напитка, поинтересовалась Вольна. – Хм, уж лучше сосна…Или дуб…
– Древесина дуба редка. И трудна в выделке, – поддержала беседу Рада. Она уже долгое время служила у Вольны, но каждый раз опасалась быть раскрытой. И потому старалась трудиться усердно и выражать участие, чтобы не вызвать подозрений. – Ее используют лишь там, где нужна повышенная прочность. При изготовлении санных полозий, бочек, лопат…
– Если ты посмотришь на нижние венцы хотя бы даже этой избы, то увидишь, что они из дуба…– заметила наблюдательная Вольна, ткнув указательным пальцем вниз стены.
– Ну это же не изба какого-то простого сельчанина…– пожала плечами Рада, открыв ставни и стряхнув крошки со скатерти на улицу. – У кого есть возможность, те, конечно, возьмут дуб. Он для всего хорош. Для погребов особенно…
– А береза? Глянь, как разрослась! Даже летом в горнице тень, не то что зимой! – в приоткрытые ставни Вольна обозрела кусочек дерева, посаженного под этим окном еще молодым Гостомыслом. – Ее надо бы срубить и на строительство пустить…
– Разве что сараев да курятников, – добавила Рада.
– И откелича ты только все это знаешь…– Вольна прилипла губами к горячему напитку.
