Рефтинские истории

Тогда что это было?

Добравшись до дома, Артём тут же распаковал покупку, заправил в магнитофон катушку с записями ВИА «Земляне» и под звучание легендарного хита того времени «Трава у дома» принял освежающий душ, поужинал и улёгся спать. Заснуть ему так и не удалось – перед газами стояла навязчивая картина с мощным прожектором в вечернем небе. Затем в наполненную впечатлениями голову обрывками и вперемежку между собой полезли различные сумбурные мысли, связанные с его нынешней работой, с яркими и не очень вчерашними и сегодняшними событиями, с событиями из далёкого беззаботного детства и из бурной студенческой поры. Яркими вспышками проскакивали фрагменты из суровой армейской службы на космодроме «Байконур» с их величественными стартами космических ракет. И «воспалённому» мозгу никак не удавалось зацепиться хотя бы за одно из хаотичного потока прошедших событий и плавно перевести его в спокойный сон. Понимание того, что с утра на работу и выспаться надо обязательно, а уснуть так и не удаётся, самопроизвольно приводило Артёма в бешенство, возбуждение от которого вконец разбивало надежду на сон.

На востоке уже разгоралась утренняя заря, за окном защебетали ранние птички и за стенами квартиры соседи зашумели утренним процедурами, а Артёму так и не удалось сомкнуть глаз. Вымотанный бессонной ночью, он, смирившись с безысходностью, неподвижно лежал на спине и широко раскрытыми глазами смотрел на уже светлый в первых утренних лучах потолок. Проникший сквозь окно яркий луч восходящего солнца ослепил воспалённые от усталости глаза – пора вставать и на работу.

Так что же всё-таки это было? Что это за неизвестный летающий объект, в глазах Землян представляющий собой прожектор в вечернем небе…

История четвёртая

ТАРЗАН

После набора петель с первого ряда вязания, спицы, сверкая в свете лампы, пустились в волшебный танец. Нить от клубка оказалась в левой ладони и, обернувшись вокруг большого пальца, легла на указательный – и вот оба конца нити зажаты в левой руке. Сложившись вместе, спицы вошли в петлю, подхватили нить, лежащую на указательном пальце, и вновь, на большом пальце вытянули новую петлю. Заканчивая очередной круг, спицы опустились вниз и, зацепив сброшенную с большого пальца петлю, пустились в пляс по новому кругу….

Как обычно, когда на площадке под краном рабочие приступали к обработке подвешенной на стропах детали турбины, крановщица Вера брала в руки пряжу, и, поглядывая сквозь стекло кабины мостового крана на копошившихся внизу рабочих, принималась выводить спицами вязальные кренделя. Рёв шести трёхсот-мегаваттных турбин заглушал все остальные звуки, и только остекление кабины мостового крана более-менее снижало мощность оглушительных децибел. Да ещё эта невыносимая жара в остеклённой кабине крана. По иронии судьбы, все ремонты энергетического оборудования распланированы на летние жаркие месяцы, когда даже на улице стоит невыносимый зной, а в здании машинного зала ещё и добавляется жар, исходящий от работающих турбоагрегатов. Вдобавок, кабина крана находится в верхней точке машинного зала, куда по законам физики и устремляется весь раскалённый воздух. Оконные кондиционеры Бакинского производства не столько охлаждают, сколько придают психологическое успокоение – мол, кабина мостового крана оборудована кондиционером. Чтение женских романов в столь невыносимой жаре и в таком оглушительном шуме, исходящем от работающего оборудования, вообще не воспринимается, и лишь успокаивающее нервы вязание хоть сколько-то спасает хрупкие души и чувствительные сердца девчат-крановщиц от неизбежного при такой работе эмоционального стресса.

Вера, безотрывно жестикулируя вязальными спицами, увлеклась своим занятием настолько, что перестала обращать внимание на действия рабочих, а они уже закончили обработку детали турбины и требовалось переместить её на штатное место.

– Эй, там, наверху. Верка, блин! – пытаясь докричаться махал рукой бригадир Михалыч.

Кричать в таком шуме, исходящим от работы паровых турбин, бесполезно. Даже рёв сирены МЧС, даже грохот Терека из Двенадцати стульев Ильфа и Петрова не могли рёв этих турбин перекричать. Вера никак не реагировала, она вся отдалась вязанию.

– Верка, мать твою!!!

Рабочие устроили перекур в рядом расположенной открытой курилке и с интересом наблюдали за разворачивающимся спектаклем двух «немых» в таком грохоте актёров.

– Верка-а-а!!!

Михалыч и руками махал, и подпрыгивал, и танцевал, чтобы привлечь внимание крановщицы. Даже пытался добросить до кабины ржавую гайку, но хорошо, что не добросил, иначе отчитывайся потом за разбитое стекло мостового крана, а это как-никак государственное имущество. Рабочие, расположившись на скамейке в курилке как в зрительном зале Дома эстрады, с удовольствием наслаждались происходящим перед ними бесплатным спектаклем. Окончательно потеряв всякую надежду на ответную реакцию, Михалыч присел на металлическую болванку и, опершись подбородком о ладонь, принялся терпеливо ожидать, когда же эта королева подкрановых путей, эта царица электрических троллей, эта императрица подъёма и перемещения деталей турбины соизволит, наконец, опустить свой августейший взгляд вниз, на жаждущую её внимания толпу.

– Что, не слышит? – это подошёл машинист-обходчик турбинного оборудования Гена Силачёв по прозвищу «Гена Крокодил».

* * *

Его говорящая фамилия и меткое прозвище как никогда оправдывали свои значения. Он, так же, как и крокодил Гена из мультика Эдуарда Успенского и Романа Качанова про Чебурашку, воистину был добрый, большой и сильный от природы, о чём так же говорила его фамилия, в силу же своего неуёмного характера был ещё и не дурак пошутить. Любую физическую работу он выполнял играючи, голыми, как говорится руками, даже в тех случаях, когда другие вынуждены были применять рычаги и различные приспособления. Шутки ради он двумя руками закрывал и «обжимал» штурвал какой-нибудь мощной задвижки на блочном паропроводе, после чего не удавалось её открыть даже при помощи рычага-рогатки. Так же шутки ради они вдвоём со своим товарищем, таким же здоровяком Серёгой Парамоновым, приняв после смены душ, могли вручную перекрыть-обжать главную задвижку на трубопроводе горячей воды, что идёт в цеховую душевую. Кто из их смены вовремя помыться не успел, тот, как говорится, опоздал, и вынужден был довольствоваться холодным душем, либо отправлялся домой не мытым. Ради творческого разнообразия они, бывало, в цеховой раздевалке закидывали чей-либо тяжёлый металлический одёжный шкаф на верхний ряд и спокойно уходили домой. Хозяин шкафа был обречён – лишь бригаде из четырёх-пяти человек удавалось снять этот тяжеленный шкаф с верхотуры и водрузить на своё место. В противном случае жертва шутки отправлялась домой в рабочей спецовке.

* * *

– Да, блин, увлеклась своим вязанием, – безнадёжным тоном ответил Михалыч.

– Щас, попробую.

Сложив ладони в подобие рупора, причём его здоровенные ручищи образовали рупор довольно внушительных размеров, Гена не хуже, а явно даже громче Тарзана из легендарного произведения Э́дгара Райса Бе́рроуза «гаркнул» своим мощным голосом. Не ожидая услышать в монотонном гуле машинного зала вообще какой-либо звук, даже не звук, а РЁВ среди рёва паровых турбин, Верка от неожиданности аж подпрыгнула у себя в кабине крана, выронила из рук вязание и, закатив глаза, схватилась за грудь…