скачать книгу бесплатно
– Мало, Владимир Иванович, но у нас много незаконченных дел.
– Меня интересует, Эдик, только то, что связано с моим другом.
– Да, я Вас понимаю, но говорю честно.
– Может, мне подсоединить кого-нибудь, а?
– Я думаю, не помешает. Полковник Зеленин не служит, он в запасе?
– Да, он в запасе по здоровью. У него четыре серьезных ранения были в Афгане, да тут еще сын его в Чечне попал в плен и сегодня возвращался, а мы с Виктором должны были его встречать.
– В плену долго был?
– В плену у человека свои исчисления, долго… Могли бы не вернуться, друзья помогли, и они молодцы с лейтенантом, выстояли. Дело в том, что Виктор Зеленин в Чечне уже успел повоевать и, поверь мне, повоевать по-настоящему. Укатил на войну добровольцем, умудрился войти в доверие к спецназу «Русь», это ваши с ВВ. МВД, и те взяли его с собой на первую же операцию. Взяли и не зря, Витя помог группе очень здорово. Молодец! Но там, где был бой и очень плотный огонь, его даже не ранило, только ногу растянул. Я настоял, организовал его возвращение назад. Вернулся домой Виктор расстроенный, пленный сказал, будто бы десантников расстреляли под Ведено. А тут радость! Егор нашелся! Наверно, уже прилетел, а может быть, и нет еще?
– Может, организовать встречу?
– Не надо, его сюда доставит мой помощник.
– Владимир Иванович, по опыту Вам скажу так. Надо бы дать срочно, через кого-нибудь из ваших знакомых с руководством МВД команду к нам в «контору», лучше, если позвонят в ГУВД из Министерства. Простите, но такие пошли времена. Тогда мне будет работать полегче и народу добавят.
– Да, – согласился генерал и сразу пошел звонить от дежурной медсестры. Через минуту он уже разговаривал с Павлом Тихоновичем валовым, заместителем Министра, и коротко ввел его в курс дела, а в конце разговора попросил сохранить в группе, если таковая будет создаваться по розыску преступников, обязательно капитана Маркова из МУРа, так как он уже работает и находится здесь, в госпитале.
– Вот это уже будет серьезно. Салов очень авторитетный человек в МВД, – сказал Эдуард.
– Эдуард, что еще надо для дела?
– Ваша помощь, товарищ генерал, может понадобиться, я могу иметь Ваши координаты, рабочий телефон или у вас уже сотовый?
– Сотовый только в большой перспективе, – Цветков дал ему свою визитку, где была просто его фамилия с инициалами и номер рабочего телефона.
– Я считаю, что мне сейчас целесообразнее выехать и срочно поставить задачу помощникам, так как через час у заместителя начальника розыска будет представитель из прокуратуры и следователь.
– Да, Эдуард, тебе лучше по горячим следам, надо идти. Я обещаю тебе всяческую помощь, может даже и финансовую, не говоря уже о транспорте. А когда придет в себя Витя, а я в этом не сомневаюсь, то малейшую информацию доведу до тебя.
– Владимир Иванович, если будет серьезная информация из других источников, а я чувствую, с Вашими связями она будет, то прошу сообщать ее как бы с глазу на глаз.
– Да, конечно. Конечно, я смогу это организовать.
– И еще. Не делитесь фактами с друзьями, сослуживцами. Береженого Бог бережет.
– Хорошо! – Цветков протянул капитану руку: – Я очень на тебя надеюсь. Вся наша боевая офицерская дружба на тебя надеется. Найди этих сволочей. Прошу тебя, найди.
– Они хотели убить человека. Они должны сидеть в тюрьме. Я сам, товарищ генерал, не из арбатских и в Чечне был около четырех месяцев, дважды. Так что для меня дело чести помочь своему боевому товарищу, как бы это ни звучало.
– Спасибо, Эдуард! – тепло сказал генерал и пошел в фойе хирургического отделения.
Понравился ему этот решительный опер, хотя, может быть, Салов что-то и посерьезнее подключит. Дай-то бог. Лишь бы нашли. Цветков поймал себя на мысли, что страшно хочет отомстить за своего друга:
– Поганая жизнь. Едет себе человек, боевой офицер, прошедший Афган, Чечню, чудом выживший. Нигде не замарал чести мундира. Получивший дохлую пенсию, потерявший недавно любимую жену, живущий, как отшельник, в глухой деревне, а тут его какие-то подонки режут ножом принародно и сваливают. Полный беспредел.
В проеме двери появилась Людмила Шмелева – жена Артема с младшей дочерью Ольгой, которая до чего же была красивой девушкой! Цветков встал и устремился им навстречу.
– Людочка, Оленька, я рад вас видеть, – сказал обрадованный им генерал.
– Как он? – только и спросила Людмила.
– Идет операция. Задета печень, кишка и т. д. Надежда есть. Будем ждать.
– А как хирург? – не унималась с допросами Людмила.
– Говорят, классные мужики, один профессор, другой тоже светило, так что будем ждать.
Владимир снова посмотрел на Олю и отметил про себя:
– Насколько все-таки красива Ольга! И старшая у них дочка тоже хороша! Цветков всегда был рад встрече с Людмилой. Он даже в душе завидовал семейному дуэту Артема и Людмилы. Знал, что были и у них срывы на грани развода, но смогли выжить, не то, что он с Мариной. Да, Людмилу нельзя было не любить. – Такая добрая, обаятельная и внимательная женщина и, несмотря на ее некоторую полноту по сравнению с его Мариной, выглядела она, конечно, очень хорошо и притягательно. А Артема тоже нельзя не любить, это надежнейший человек, не то, что он, Цветков, столько женщин перебрал. Правда, не от своего характера, оправдывал он себя, а от физической потребности, когда вновь понимал, что у Марины к нему не те чувства, или от одиночества.
Любила бы меня Марина, так никуда бы от нее не ушел. А он ее, наверное, и по сей день любит, хоть ее уже нет в этом мире.
– Спишь с одной, дружишь с другой, а любишь третью. Что за характер у меня, что за гены? – размышлял Цветков.
Вообще-то Цветкову надо было отдать должное в любви, как настоящему мужчине, ведь как бы Марина ни наставляла ему рога и не баламутила его спокойствие, он никогда на нее не жаловался. Он любил ее такую, какой она была.
Самолет, на котором прибыл Егор Зеленин, приземлился без опозданий. Егор сходил с трапа самолета и искал глазами знакомых, а главное – искал отца. К нему подошел молодой, высокого роста майор и спросил:
– Вы Егор Зеленин?
– Да, я, а Вы кто?
– Я майор Гарин, от генерала Цветкова.
– А где генерал? – спросил Егор.
– Владимир Иванович в госпитале Бурденко и просил меня встретить Вас.
– Что-то случилось?
– Да, случилось, Вашего отца ранили.
– Кто?.. Когда?.. Как он? Как так получилось? – заикаясь, спрашивал Егор.
В машине Гарин рассказал, что знал, что успел узнать.
Егор был бледен. После плена он и так потерял много сил. Его радость прибытия в Москву резко сменилась грустью, а потом гневом на тех, кто смог посягнуть на его Батю, который никогда никому не желал плохого.
– Это что за Страна? Там убивают, тут режут. Батя! Батя! Как же ты смог столько пройти и не умереть, а тут, дома почти, нарваться на нож. Что говорят врачи?
– Идет операция. Надежда есть.
О такой встрече Егор и не помышлял, и не предвидел никаких осложнений прибытия домой после плена. А остаться сиротой и подумать страшно.
В госпитале они обнялись с Цветковым. Егора обнимали Людмила и Ольга, обе были в слезах.
– Владимир Иванович, ну, как он там? – спросил Егор.
– Ждем.
В этот момент из операционной вышли два врача. Цветков рванулся к ним, за ним устремились Егор, Людмила и Ольга. Тот, что был повыше и с интеллигентной бородкой, лет пятидесяти мужчина в синем халате объявил:
– Будет жить! Нельзя сейчас к нему, только завтра после обеда. Я думаю, он будет в сознании и возможности говорить. Благо, сердце не подкачало. Спортивный человек.
– Доктор, когда он придет в себя, пусть ему передадут, что сын его вернулся из Чечни. Все нормально, – сказал Цветков доктору.
Егор незамедлительно попросил у доктора остаться и быть чем-нибудь полезным.
– Я считаю, что у нас достаточно своих сил, чтобы поставить полковника на ноги, – улыбнулся хирург и отвел генерала в сторону.
– Товарищ генерал! Я прошу Вас, пощадите вашего друга хоть сутки от визитов, а особенно вопросов, а то тут начнут бегать из милиции, один за другим.
– Как он там, доктор?
– Очень слаб, много крови потерял. Чудом выжил.
– Вам спасибо. Простите, как Вас по отчеству? – спросил Цветков.
– Полковник медицинской службы Розенбаум Иосиф Михайлович.
– Очень приятно, профессор, с Вами познакомиться. Мы вам так благодарны!
– Благодарите Бога, генерал. Простите, мне надо идти.
– Еще раз спасибо вам, Иосиф Михайлович! – пожав ему руку, сказал Цветков, а сам подумал про себя: Дай Бог этому еврею здоровья и удачи. Выживет Виктор – будем всю жизнь за него Богу молиться.
Егора Людмила и Ольга забрали к себе домой, куда их доставил сам генерал.
На обратном пути Цветков по радиотелефону позвонил Эдику, капитану милиции.
– Эдуард! Цветков беспокоит. Докладываю. Полковник жив, но до обеда доктор просил не беспокоить. Есть ли что у вас нового?
– Пока нет, – ответил капитан, – ищем.
В это время Марков заслушивал своего помощника, который ничего утешительного не доложил. Правда, по разговорам с участковым, в чьем ведомстве была станция Никольское, где подсели в электричку четверо бандитов, появилась одна зацепка. Гаишник на станции у конечной остановки маршрутки видел четырех поддатых парней, которых доставил «Рафик» белого цвета. Номера он не запомнил, а вот то, что чертик на пружинке скакал у лобового стекла в кабине, это он видел.
Значит, надо искать «Рафик», надо искать свидетелей. Фотороботы вывели на одного двадцатисемилетнего мужчину через базу данных в компьютере. Это вор-верхолаз, полгода назад, как откинулся с зоны за кражу. В той квартире, где он был прописан, на первой Владимирской улице, не числится. Там уже два года живет другая семья, которая купила эту двухкомнатную квартиру у гражданки Квашиной. Кем являлась Квашина верхолазу – не определено, так как найти Квашнину невозможно, в Москве она не числится.
К Виктору приходило сознание. Он был очень слаб. Тяжелые веки не слушались, но через них Виктор чувствовал свет. Вдруг он понял, что не чувствует тела, снова провалился во тьму, но это уже был сон, в котором всплывали и всплывали картины из его уже на сегодня такой не легкой жизни, такой трудной судьбы.
Глава 15
Банда.
Подмосковный город Балашиха.
Открытый жилой военный городок дивизии оперативного назначения Внутренних войск МВД России пополнялся возвращавшимися со службы офицерами, прапорщиками и контрактниками. Вечерние хлопоты приходили в каждый дом, в каждую квартиру.
В одном из пятиэтажных домов-хрущевок, в первом подъезде на пятом этаже, в двухкомнатной квартире вступала в разгар пьяная вечеринка, участников ее было четверо мужчин. Хозяин квартиры, бывший прапорщик ОДОНа, Петелин Степан, тридцати лет от роду, был чуть ниже среднего роста, щуплый, горбоносый брюнет, с начинающей лысеть головой, напоминающий чем-то лицо человека цыганской национальности, угрюмый и неразговорчивый. Поэтому его дружки и дали ему «погоняло» – кличку «Тугой». Казалось, такой замкнутый в себе человек, тихий и мухи, как говорят, не обидит. Но еще пять месяцев назад прапорщик Петелин в каптерке роты пил водку с двумя «дедами»-«дембелями», а потом с ними же приступил к воспитанию молодого солдата с помощью кулаков и пинков. Били они солдата, не захотевшего мириться с издевательствами дедов, и который хорошо дал по морде одному из «дедушек». Когда загашенный, после спиртного, прапор пинал умирающего солдата ногами, а точней ногами, обутыми в берцы, то назвать этого изверга тихим и скромным язык не повернется ни у кого. Прапору повезло, что у солдата была хорошая физическая подготовка, а также вовремя в каптерку зашел ответственный офицер по батальону и смог быстро доставить рядового в госпиталь, благо до госпиталя всего-то метров триста было. Солдат остался жить и даже продолжил служить в той же роте. А самое главное, почему никого не посадили за избиение солдата и за нанесение ему тяжелых телесных повреждений, а потому, что ротный был зятем замкомдива. Дело замяли. Прапора уволили по состоянию здоровья. Петелина на гражданке не очень-то кто хотел брать на работу, он как придет на собеседование, посмотрит пару раз из-под своих бровей, ну прямо злой чечен. Пил Степан каждый день. Через месяц жена Петелина узнала, за что ее непутевый муженек вылетел со службы.
– Скотина, как ты мог так избить мальчика? Ты вроде воевал? Интересно, с кем же такая тварь воевала, что теперь она переключилась на детей? Почему тебя еще не убил отец мальчика, я не пойму. С кем я жила? Я не могу каждый день видеть эту пьяную рожу.
На следующий день, пока Петелин спал, она вызвала такси, забрала шестилетнюю дочь, необходимые вещи, вместившиеся в два средних чемодана и кожаную сумку, и уехала к матери в город Киржач.
Все, что было нажито совместно с женой, бывший прапорщик за месяц пропил. Но на учет к участковому не попал, так как пил втихую или с кем-то, а домой возвращался ногами, под заборами не валялся. В драки не вступал, избегая их, даже намеки, как огня. Через некоторое время соседи стали замечать Петелина всегда только трезвым. Под окнами первого этажа, у второго подъезда, появился «Жигуль» девятой модели. Почти месяц в квартире ежедневно стучали, сверлили, пилили и потом затаскивали и расставляли мебель. В это время увидеть Степана Петелина было очень трудно, он жил в другом месте и уже в другом уголовном, бандитском мире. С женой он развелся без оформления документов на алименты. Но он выделил ей столько денег, что она сразу купила себе новую однокомнатную квартиру в Киржаче, провела отделку и завезла в нее необходимую мебель. Так и не поняв, откуда ее бывший взял такие деньги.
Петелин сидел в кресле, в хорошем, новом, черном в полоску костюме, который он приобрел вчера в магазине «Сударь», в новых черных туфлях и почти совсем трезвый, несмотря на то, что у него сегодня был день его рождения. Петелину исполнилось тридцать лет. Он думал о своем:
– Их бандитский «квартет» за последний месяц перешел все, наверно, допустимые грани в организации угона иномарок. Если раньше угоняли больше тихо и без мокрухи, то теперь много не выжидали, много не «вели» и никого не оставляли в живых. Выслеживали жертву порой на виду у не понимающих, что происходит людей, опыляли в машине водителя нервно-паралитическим газом. Вторым баллончиком осаживали газ в салоне, «пересаживали» хозяина машины подсевшими сзади в четыре руки на сидение рядом с водителем. Отъезжали в заранее подобранное место, чтобы исключить встречи с гаишником, делали всего лишь один укол маленьким шприцем на пять миллилитров неподвижному водителю и, поменяв уже заранее подготовленные номера вместо настоящих, имея все необходимые фальшивые документы на одного из членов «Квартета», перегоняли машину в «отстойник». С трупами занималась липовая «скорая помощь». Все было продумано, вплоть до их сжигания. Все шло без проколов, за что бригадир щедро платил убийцам. Но вчерашний инцидент, произошедший в электричке, не выходил из головы Петелина. Зачем «Светофор» пырнул мужика ножом? Когда они отрывались от вагона, на платформе им встретился вдруг мент, который мог узнать Петелина, но, видно, не узнал. Тогда, после прохода по перрону, было не смешно, а страшно, его охватило снова то чувство, когда он молил и просил Бога в первые дни после избиения солдата, чтобы тот выжил. Тогда уже прапорщик понимал, что прежней жизни не будет и что он воевал в Нагорном Карабахе, и что мотался полтора месяца в Чечне под Хасовюртом, все равно, ему никто такой проступок не простит. А те нормальные мужики, кто был с ним там, его не просто осуждали, они его игнорировали всё то время, пока решался вопрос с его увольнением из войск. Бывший прапорщик понимал, что стоит ему глазом моргнуть про знакомого мента, оказавшегося на перроне, завтра он уже не жилец, бригадир его уберет.
Первый раз они все вместе зашли в кафешку, и выпили немного водки и вот сразу приплыли по убийству мужика в вагоне. «Гадкие, долбаные уголовники, да и он тоже хорош, шлюх мало, что ли, он тоже хватал девчонку за руку».
«Это все проклятая водка», – грешил на нее Петелин и, посмотрев на братков по «квартету», отметил свое падение до уровня уголовников и хладнокровных убийц, которые убивали не врагов, а совсем ни в чем не повинных людей. Эти отморозки пристроились в военном городке благодаря ему, сидят в его квартире, пьют водку и, напившись, бывало, в открытую считают его чмырем, так как зоны он не топтал, а значит ниже их по всем параметрам. Что характерно, никто из них себя виноватым за впаянные сроки не считал и не считает. Конечно, это на людях и в разговоре, а вот деяниями своими грешными, среди зеков, не гнушались они, а кто-то и гордился.
«Светофор», по паспорту Курдюмов Григорий Иванович, такую кличку получил на зоне под городом Ковровом в Пакинской исправилке № 7, где оттрубил четыре года, виноватым себя не признавал. Но когда бывало плохо, вдруг вспоминал Бога, крестился и просил прощения за свою пакость и предательство перед матерью и отцом. Он убил мужа своей сестры. Гриша невзлюбил шурина за его порядочность и прямоту, а главное – родичи в шурине души не чаяли. Шурин неоднократно говорил:
– Какой же ты, Григорий, ленивый. Ну почему ты водишься с этими гавнюками, бездарями со двора, пойдем к нам работать? А эта блатота, что вами заправляет, доведет вас всех до тюрьмы.
И шурин был прав.
Григорий не хотел тогда его убивать, он просто хотел показать, какой он крутой и не позволит себя унижать. Это он сейчас понимает, что никто его не унижал и тем более брат сестры плохого ему не хотел. Его эгоистичный характер, вечное заступничество за все его проказы и проступки, с детства, матери привели Григория на скамью подсудимых. Он пробил шурину голову гвоздем, которого якобы не заметил на бруске, которым приложился в целях самообороны. На суде умышленное убийство отрицал, и мать нашла хорошего адвоката. Валил на шурина, будто тот ударил его первым. Дело было на даче во время очередного выезда на отдых. Сестренка была на последнем месяце беременности. После похорон мужа сестра родила мертвое дитя, мальчика, и сама еле-еле выкарабкалась с того света.
На тропу разбоя и убийств, после отсидки, его подключил бывший сокамерник «Шульц». Вор-верхолаз отбывал вторую ходку на зону и освободился на полгода раньше Григория.
Шульц, немец по матери, имел средне-техническое образование, хорошо знал немецкий, занимался самбо, знал премудрости альпинизма, имел два восхождения. Мать делала все, чтобы сын вырос нормальным самостоятельным человеком. Она добилась отсрочки сына от армии, помогла поступить в институт. Громов Иван по отцу, а у матери девичья фамилия Гросс, был смелым и решительным парнем. Мать умерла от быстрого и сильного излияния крови в коре головного мозга. Хотя при автоаварии мать получила всего перелом ноги, только водитель «скорой», на которой ее доставляли в больницу, своим маневром добил ее до конца. При обгоне выехал на встречную полосу и, резко уходя от лобового столкновения, вылетел на обочину, где завалился на бок. Мать от сильного ушиба головы при падении с носилок умерла в больнице, не приходя в сознание. Гражданин Рябиков, водитель «скорой», смог отделаться от наказания правосудия, но не ушел от наказания Ивана, сына погибшей женщины. Иван хотел его убить, но Рябиков сразу, после первого удара по голове, потерял сознание. Иван Громов к тому времени был нормальным человеком и, несмотря на сильную обиду и неправильность наказания Рябикова, лежачего добивать не стал. Суд приговорил его к трем с половиной годам лишения свободы в колонии строгого режима. Освободили Ивана досрочно, на год раньше. Однако 2,5 года на зоне не прошли даром, знакомство и дружба с вором-домушником привела Ивана к альпинизму, только через крыши на балконы, на лоджии, в форточки и снова на зону, но уже на четыре года. На второй ходке судьба свела «Шульца» с человеком, который и является сегодня у него и его братанов «квартета» работодателем-бригадиром, который дает поручения, платит бабки за исполнения заданий, крышует от неприятностей и руководит их действиями, а зовут этого «благодетеля» Давид.
Четвертого из «квартета» совсем недавно Шульц предложил называть просто «Укол», прошлая кликуха – «Фуф» – не соответствовала его нынешней страшной работе убивать, теперь он не гнал фуфло, что в детстве, в 13 лет, убил отчима, а в исправилке для несовершеннолетних грохнул вертухая. На самом деле он сидел за соучастие в убийстве. Его еще Светофор, бывало, называл доктором. Всем погибшим смертельные уколы проводил только Сафар Умаров, прошедший после гибели отца в Афганистане, а ему тогда было десять лет, детдом, колонию, тюрьму. За год, после гибели отца, мать сопьется насмерть, и ее, лишенную родительских прав он, уйдя в детдом, больше никогда не увидит.
А ведь когда-то у них была хорошая семья, отец служил сверхсрочником в штабе части, мать работала медсестрой в санчасти. Правда, когда отец уехал в Афган, мать спуталась с майором из этой же части, стала выпивать, пропадала на ночь, а то и на сутки из дома. Сафар понимал, что происходит предательство его отца, а когда мать лишали материнства, он наотрез отказался с ней жить. Часто он вспоминал хорошие моменты, когда был жив его отец, позже в душе жалел, что потерял и мать. Убив человека, он оправдывал себя тем, что его все кинули, а тот, который сегодня умер, пожил и так нормально, раз имеет такую тачку и бабло, и обязан поделиться с ним, несчастным сиротой. Однако он знал, что все эти оправдания – простые вымыслы, а на самом деле Сафар преступник и убийца-маньяк. Он понимал, что так продолжаться долго не будет и вынашивал в своей голове план, что после получения очередного гонорара исчезнет от своих покровителей и дружков навсегда.
В комнате было сильно накурено, несмотря даже на работающий кондиционер. Играла громко музыка. Самый поддатый был Сафар и все норовил рассказать новый анекдот, и он его рассказал:
– «Два лоха спешат на электричку: «Сколько до отхода поезда осталось?» – спрашивает один.
– Десять минут, – отвечает второй.
– А по моим часам – пять!
– У, значит, ты не успеешь!» Ха! Ха! Ха!..
Но почему-то смеялся только он один. До остальных его юмор недотянул.
